В первый год войны, осенью, в деревню привезли новых жильцов. К нежилому дому на нашем краю улицы подъехала телега, запряжённая парой лошадей, и из неё стали выгружаться незнакомые нам люди: старик со старухой, мальчишка лет восьми и солидная молодая женщина, видимо мать мальчишки. Телегу окружили соседские бабы, стали расспрашивать, кто такие и как оказались в наших краях. Но подошёл незнакомый мужик с наганом на боку и сказал, чтобы посторонние разошлись и не мешали. Все разошлись и уселись на завалинке соседнего дома. И стали обсуждать увиденное. Впечатление произвело то, что у приезжих почти не было вещей. Так, один мешок, видимо с одеждой. И эмалированный таз с застывшим топлёным маслом. А еще с телеги сбросили большое долблёное корыто, из каких у нас кормили свиней. «Это чё же, матушки мои, деется – ни одёжи, ни постели не привезли, а корыто какое-то сохранили. Видно, погорельцы», - завела разговор одна из любопытных старух. «Может багаж на другой подводе везут» - высказала предположение другая собеседница. «Да вы об чём говорите? Это же ссыльных к нам привезли,- урезонила их третья.- Мужик-то который нас отогнал от телеги, не иначе, как конвоир ихний – в ремнях и с оружием. Вот так же и раньше в деревню поселенцев препровождали».
Привезли в этот раз в Вилимовку поселенцев из Поволжья. Немцев. «Спецконтингент». Это слово я прочитал в «Книге комендатурного учёта ссыльно–поселенцев на территории Казачинского района». Учтены в этой книге фамилии и имена всех взрослых и детей, доставленных в район в годы войны и позже. По списку 5210 человек. Не знаю, возможно где-то были ещё подобные журналы или книги с перечнем других «лиц спецконтингента», доставленных в район. Но в нашем архиве эта книга, по-моему, единственная. Украинцы, немцы, поляки, литовцы, грузины, евреи, белорусы, калмыки и другие представители нашего многонационального, многострадального народа. Всё по графам расписано - кого за какие грехи привезли в наши края. Не за разбой, а «по политическим соображениям». Только немцев из Поволжья в начале сентября 1941 года в район доставили 342 семьи.
Не помню, кого в Вилимовку привезли первыми - украинцев или немцев. Меня и других ребятишек это совершенно не интересовало. Девчонки с нашего края улицы играли и дружили с «новенькой» - Надькой Болюк. Её отец Микола работал в колхозе пчеловодом. Он несколько раз «с ветерком» прокатил меня по улице на велосипеде, и уж за одно это понравился мне. Я запросто ходил к ним и часами смотрел, как он делал гребни из коровьих рогов, которые позарез нужны были «завшивленной» Вилимовке.
Мальчишки приняли в свой круг Ваньку Шеймана, пацана с той телеги, что упомянута выше. Он быстро перенял от нас русский язык.
Рядом с нами жила семья Верфель. За мостом поселились семьи Верховенцев, Угликов, Якоби, Вундер, Дингес, Кайзер, Егерь. Ни кто из них не был в деревне лишним, со всеми местные жители общались на равных. Колхозу и людям пришлось бы трудно существовать без кузнеца Ивана Кайзера, который был «по железу» на все руки мастер. Делал для людей печки, лопаты, тяпки, ковал колхозных лошадей, «ставил» на колёса телеги, которые на доделку везли в кузницу из мастерской деда Федота. Благодаря его мастерству сразу после войны была обустроена «по железной части» только что поставленная стариками новая мельница. А вскоре под его руками «ожил» привезённый из города трофейный дизельный мотор, а потом и пиларама, которую он крутил. А то за годы войны дожились до того, что на домовину тёс стали снимать с крыши подтоварника. Отец Ивана Кайзера дед Яков был хорошим мельником.
Все ссыльные семьи жили при мужиках. Без мужиков жили только двое-Мария Якоби с двумя детьми, муж которой был в «трудармии» и Эльза Егерь, которую в деревне звали Лизой. У неё было две девчёнки – Маруська и Катька. Ей жилось так же трудно, как и нашим семьям без мужиков. Потому она, наверно, и работала конюхом.
Молотобойцем у Кайзера несколько лет был молодой парень Петр Дингес. Позже он выучился на тракториста и работал в «Сельхозтехнике». Все были при деле, все были трудолюбивы. На колхозных собраниях наравне со всеми решали общие проблемы, критиковали как рядовых, так и бригадиров и даже председателя. И ни кто «не обрывал» их грубых высказываний, потому что критика была «дельная».
В апреле 1943 года в район, а потом и к нам в деревню, прибыл новый «спецконтингент» - калмыки. Руководство района рассчитывало, что они восполнят военную убыль рабочей силы в колхозах, в совхозе «Кемское», в леспромхозе и в других организациях района. Но степняки-калмыки были не способны жить в Сибири. Они ни только не улучшили положение, а наоборот, задали хлопот-забот. Среди них в некоторых деревнях района началась вспышка сыпного тифа, а в Казачинске – дифтерии. Всеми возможными средствами их пришлось спасать от вшей и дезинтерии, обеспечивать хлебом, продуктами, одеждой, обувью. Вилимовцы сами голодали, жили в основном огородами. А они и огородничать были не приспособлены.
Деревенским одежду и обувь шили–валяли из «подручных средств» свои портнихи и пимокаты. А старик калмык, помню, зимой и летом ходил в длинной до пят шубе на голое тело и каких-то опорках на ногах.
Жильё какое-то калмыкам предоставили. Но отапливать его, содержать в санитарном состоянии они тоже не умели. Их насильно заставляли ходить в баню, обучали, как надо мыться, готовить еду, заводить огород. Они и огородом первый год не занимались. Как отмечалось в решении райисполкома, многие переселенцы и не думали «связывать себя надолго с Сибирью», а надеялись на скорое возвращение по домам, потому весной ни чего не садили и не сеяли.
На краю нашей улицы поселили семью Дауновых: деда Бадму, сына Бору и внука тоже Бадму. Они выжили наверно потому, что Бора (Борис по деревенски) , работал трактористом. Другие две или три семьи в течение следующей зимы в полном составе свезли на деревенский погост.
Закрепились надолго только одна или две семьи калмыков в Дудовке. Вот так трагически сошел в районе на нет «спецконтингент» 1943 года.
И после войны в нашу Вилимовку понемногу привозили и привозили «рабочую силу». Были мариец Михаил Кильдибай, литовец Марс Бамбис, белорус Алексей Козелько и другие. Но более всех с пользой для общего дела был кузнец Алексей Филиппович Козелько. Это был «по натуре своей» мужик-трудяга. Когда Вилимовку передали в подчинение Дудовке, он каждый день ходил туда на работу, в оба конца - 15 километров.
Помнится, сколько бы «рабсилы» не привозили в Вилимовку, а трудовым энтузиазмом никто не отличался. Бессменными на всех тяжёлых работах зимой и летом были не «привозные», а два своих бесхитростных, ломовых паренька: Володя Лопатин, мой брат, и Андрей Токарев. Царствие им Небесное за их бескорыстный труд на благо светлого колхозного будущего.