Живое и Мертвое
«… какая пропасть отделяет познание очевидности от жизни в ней».
О. Хаксли, "Контрапункт".
«В японском городе Никко есть ворота, которые японцы называют самыми красивыми воротами страны. Они были построены в период большого влияния китайского искусства (их построил архитектор и резчик Цингору в середине ХVII века). Это необычайно сложные ворота, со множеством фронтонов, изумительной резьбой и большим количеством колонн, на основании которых вырезаны драконьи головы, божества и.т.п. Но, приглядевшись, можно заметить, что в сложном и искусном рисунке на одной из колонн некоторые из его мелких деталей вырезаны вверх ногами. В остальном, рисунок полностью симметричен. Спрашивается, для чего это было нужно? Как говорит предание, это было сделано для того, чтобы боги не заподозрили человека в совершенстве. Ошибка была сделана намеренно, дабы не вызвать зависти и гнева богов».
Так заканчивает рассказ о симметрии законов физики Ричард Фейнман. Внутренняя симметрия этих законов, именуемая также и красотою, производит на эстетически чуткого человека оглушительное впечатление. Когда, отец, мне, еще школьнику, рассказал о том, что законы сохранения напрямую связаны с симметриями пространства-времени, я недели три ходил пришибленный, и окончательно уяснил, что жрецы научного знания – люди особенные, и им ведомо тайное, сокровенное понимание мира, куда более изумительное, чем глянцевые побрякушки, вроде самолетов и подводных лодки, поражающие простаков. Я не расстался с этим детским впечатлением по сей день, когда способность удивляться притупилась.
***
Набрасывая на мир сетку симметрии, видишь мир вполне определенным образом. Эта сетка наиболее полным образом реализует Платоновский идеал познания – познаваемое только неизменное. В самом деле, что есть симметрия? Симметрия – преобразование, оставляющее объект неизменным. В самом определении симметрии чуткое ухо различит противоречие, преобразование по смыслу своему должно что-то менять. Однако, сколько ни крути шар вокруг своей оси, он останется шаром.
Симметричные тела – эстетически привлекательны, в сущности, говоря о гармонии, мы подспудно часто имеет в виду именно симметрию. Симметрия правит в архитектуре и отчасти музыке (классическое строение музыкальной сонаты – симметрично, между двумя быстрыми частями, как правило, заключена медленная); утренняя еврейская молитва содержит элементы симметрии, отвечающие симметрии Храма. Симметрия правит и современным естествознанием, реализуя Платоновскую ставку на вечное, неизменное, статичное.
***
Эстетическая привлекательность симметрии коренится в человеческой психологии. И я наберусь окаянства предположить, что не в последнюю очередь она связана с симметрией человеческого тела. А если вспомнить, что человек создан по образу и подобию, то нетрудно сделать и далеко идущие теологические выводы: в человеке зашифровано многое, надо только разгадать шифр. Обратим, однако, внимание на следующее: если снять с человека кожу (да простят мне читатели садистскую вольность), нашим глазам предстанет картина, лишенная внешней симметрии. Намек прозрачен: за симметричной картиной прячется более искусный рисунок. Умеем ли мы его разглядывать?
***
«Каждое из этих студенистых творений было в себе безусловно пропорционально, холодно симметрично, и в этом-то и заключалось нечто зловещее, антиорганическое, враждебное жизни; слишком они были симметричны»
Т. Манн, «Волшебная Гора».
Перенос Платоновского идеала познания на феномен жизни не только поражает своей беспомощностью. Пока дело идет о теоретических изысканиях – еще полбеды, хуже, когда этот идеал напяливают на живое. На развалинах утопий ХХ века, стоит задать себе вопрос об обаянии чар Платона. Платоновское идеальное «Государство» выгонишь в дверь, - залезет в окно (теперь, кажется, американское).
Втискивая жизнь в смирительную рубашку неизменного, человек ограждает себя от Хаоса, не отдавая себе отчета в том, что Хаос неотделим от жизни. Парадокс состоит в том, что человек не может мыслить Хаос; мышление неотделимо от упорядочения, но живая мысль – спонтанна. Мысль приходит, она случается.
Жизнь не то чтобы асимметрична, самое представление о симметрии оказывается неприменимо к жизни, ибо живое всегда новое, иное. Каждое следующее мгновение человек рождается заново. Неожиданная встреча, прочитанная книга, переживание, раскаяние, да просто продуманная до конца мысль круто меняют жизнь, не говоря уже о банальном биологическом старении. Идеи симметрии сделали мир предсказуемым, человек – непредсказуем.
Побывав на семинаре у биологов, я узнал о том, что клетки – асимметричны, асимметрична – молекула ДНК. Несимметрично благодаря памяти человеческое сознание: «мысленно можно создать все, но уничтожить потом удается не все, почти ничего (С. Лем, «Библиотека ХХ1 века»).
Физикам очень хочется подобраться к живому с бритвой симметрии. Эйнштейн как-то обронил: «различие между прошлым и будущим всего лишь иллюзия, впрочем, иллюзия навязчивая». В самом деле, в теории относительности время, такая же координата, как и пространственные. Но живому прекрасно известно, что различие между прошлым и будущим - не иллюзорно. Напротив, для живого, это различие, быть может, наиболее фундаментально.
***
Не только ученые ищут симметрию. Людям далеким от науки почему-то хочется, чтобы в мире, наряду с Б-гом был непременно и черт, хочется симметрии сил добра и зла. Даже записные атеисты не ставят под сомнения эту симметрию, помните: «Вихри враждебные веет над нами, темные силы нас злобно гнетут».
Симметричен был античный Космос, весело проказничающие и нахмуривающие брови греческие боги – зеркальное отражение Земли в Небо. В монотеизме разрыв между Б-гом и человеком – непреодолим, мир единобожия асимметричен, баланс черного и белого нарушается, ведь источник всего сущего – един. Добро не есть противоположность зла. «Уклоняйся от зла и делай добро (Псалмы, 34, 15)». От зла можно только отойти, это заблуждение, что зло можно переделать в добро. «Зло согласиться с логической схемой, будто иначе как в противоборстве двух начал добра не бывает, и быть не может … Настоящее добро выше равновесия гнета и свободы, тьмы и света (В. Бибихин, «Из записей на тему самопознания»).
Досадно, что борьба с чертями оказывается безнадежной, восстанавливая симметрию, они прорываются и в религию, где поклоняются Единому.
***
Совершенно симметричное человеческое лицо – безжизненно. Булгаков, подчеркивая жизнеспособность дьявола, не уставал напоминать о несимметричности физиономии Воланда.
***
«Гансу Касторпу показалось, что он понял, отчего древние зодчие, воздвигая храмы, сознательно, хотя и втихомолку, нарушали симметрию в распорядке колонн».
Т. Манн, "Волшебная гора".
Каббалисты говорят о том, что мир сотворен 22 буквами еврейского алфавита. Обратим внимание на то, что среди них, только «каф» и «хет» симметричны. Такая графика – нетривиальна. Среди 32 заглавных букв кириллицы – 19 имеют ось симметрии, из 26 заглавных букв английского алфавита – 17 симметричны. Абсолютный рекорд ставит (и, видимо, неслучайно) греческий алфавит, из 24 заглавных букв, 21 - симметрична. Возможно при сотворении мира соображения симметрии играли не столь значительную роль, как кажется физикам?
Реальность – неодносвязна, обнаружение симметрий – лишь один из способов упорядочивать мир. И, быть может, время симметрии подходит к концу. Настоящее искусство всегда бежало совершенной симметрии, чувствуя ее безжизненность; Цингору с умыслом напроказничал в рисунке ворот в Никко.
Современное искусство, построенное на диссонансах и разрывах, пытается освободиться от пут симметрии и пробиться к живому. М. Мамардашвили, говорил, что точную картину физических явлений мира мы покупаем ценой нашего непонимания сознательных явлений, непонимания живого. Здесь - сообщающиеся сосуды. Запуская в свое мышление все более высокие абстракции, доставляющие нам радость созерцания все более совершенного, гармоничного мира, мы все далее уходим от понимания разорванного, напряженного, длящегося, живого.
***
«Эти строки я пишу под звуки музыки Прокофьева к балету «Ромео и Джульетта» … Какой нарастающий темп! Но если попытаться остановить его хотя бы на одну секунду, то все произведение потеряет смысл. В музыке нет равновесия, как, например, в классической физике. Мелодия – это система диссипативная, подобно организму человека. В организме человека нет постоянных молекул; организм меняет свой молекулярный состав десятки раз на протяжении всей жизни (Ю. Нееман)». Гений Юваля Неемана ухватил разницу между живым и мертвым: живое – неравновесно. Любопытно, что образцом познания Нееман почитал – геометрию, полагая, что всякое точное знание, должно быть подобно геометрии, вполне сходясь в этом с Платоном. Так ли?
Мне иногда кажется, что талантливая молодежь выказывает все большее равнодушие к физике, потому что из нее ушла жизнь. Сквозь призму физики не разглядеть цельный, развивающийся организм Вселенной, не видать Б-га живого, а человеку естественно тянуться только к живому.
Классическая физика сделала все возможное, чтобы избавиться от наблюдателя. Квантовая механика пошла на попятный, вернув наблюдателя науке. Сама возможность познания мира предполагает наличие в нем человека. Так надломился классический идеал рациональности.
Тысячи лет человеческая мысль вертится между Гераклитовым "все течет" и Парменидовым "ничто не изменяется" с явным креном в сторону Парменида. Начиная с промышленной революции, человеческая жизнь меняется все быстрее, перефокусируя мышление на становящееся, развивающееся, живое.
***
Мы живем во время, когда старое представление о гармонии исчерпало свои возможности, а контуры нового понимания еще не проступают. Мне кажется, что какой бы ни была новая гармония, она будет включать осознание того, что не только в одну и ту же реку, но и в самого себя нельзя войти дважды. Познавая, мы смотрим на природу "из живого". Конечно, люди всегда будут заклинать вечность, но вечность не мертвую, более всего напоминающую о дворце Снежной Королевы, а живую.