А знаешь ведь чувства приводят в расстройство рассудок... Они чайной ложкой мешают
ненавистный мне сахар, портя вкус жизни... Я говорю на странном языке, но по большей части молчу, ибо горделивая мудрость не позволит сорвать с уст звуки,готовые доставить радость пения, через наслаждение музыкой.
Нет, объектом моего прозаичного рассуждения станет не лотос и горы с пещерами, хотя
когда вершины одних тают, в других появляются родники влаги.
Но не плоть доставляет ощущения, а разум обвитый сетями плотских представлений о
черных дырах, танцующих на горе. И если раньше там жили боги для которых было
важно дыхание, то теперь любой бесстрашный бедолага может задохнутся от тяжести
давления назвав свой подвиг стремлением в преодолении и творчеством выживания.
Кто так высоко взберется ради самоуважения и обожания - это только человек несущий свой
эгоизм на алтарь победы, ведь смерть - самая великая жертва ради любви - коия и есть
страдание длинною в жизнь.
Нет ничего, кроме массы не имеющей веса, нет ничего кроме импульса внутри которого есть тоннель в бесконечность, но как можно не замечать недостатка боли и страдания, внешнего, ищущего вход в нейронный центр.
Да но, в одиночестве это даже приятней делать, ведь нельзя чем либо заразиться, когда нет прямого контакта с андрогином.
Трогать взглядом раздевающие одежды руки, но не копаться в булавках фиксирующих
концентрацию реальности в имманентном сознании, ведь отойти от шаблона довольно
сложно, так как вещи прикрывают нашу наготу. Вещи - символичные кодировки, насущного
бытия, словно конспирологические метки нанесенные на ствол дерева, подтверждающие,
что большая часть воспринимаемой нами графической информации - сон нашей планеты.
Однако все интересное происходит только ночью, становясь не важным и легким, но ведь как ходить при свете дня защурив один глаз? Это очень просто, следует стать сознанием планеты, вот тогда то ты и станешь творцом, а не потребителем.
Хотя размеры в представлении скорости импульсов никак не соотносятся с величиной
разумного охвата, разум вмещается в самые замысловатые вещи, некоторые из которых
умудренно молчат, другие же с пеной у рта извлекают околесицу.