I. Как строится любовный сюжет

Станислав Севастьянов
Сразу скажу, меня не занимают парочки, когда он – с окрасом Уильяма Брэдли Питта, она – девушка покроя Анджелины Джоли Войт. С этими ничего интересного, это как верноподданническая охота – бедное животное возгоняют до умопомрачения и мышечной хлюпкости, а тебе остается лишь царственно прикончить его. Никакой хитрой конструкции, никаких ошеломляющих сюрпризов, пазлы фортуны складываются сами собой, как по велению русской народной щуки. Автоматизм хэппи-энда и скукотища.
 
Поэтому знайте, если пазлобрэд счастливым образом уложился с пазлоанджелиной, я тут ни при чем. Подобные примитивные развязки мне не по душе – даром только стрелы метать.

Другое дело, когда «никто бы не подумал», вот здесь я весь начеку и выжидаю, когда мишени угомонятся и прекратят натужно озирать встречных и поперечных, надеясь, что и к ним прилипнет неземная любовь. Я не стреляю по заказу, но стоит им расфокусировать свой мечтательный взгляд и переключиться на трезвые будни, как я бросаю для них счастливый жребий, и тогда начинается самое интересное.
 
Но не сразу. Заходить я предпочитаю издалека, меня тошнит от блицкригов и скорострельных орудий.

Скажем, мне захотелось сделать счастливой Машу Измайлову, которая пятый месяц мается в читальном зале публичной библиотеки. Студентка последнего курса филфака, она перебирает подшивки «Литературной газеты» для дипломной работы с одной-единственной научной целью: собрать доказательства, что литературы в литературной газете за восемьдесят лет ее существования было с гулькин нос. Первый и последний раз Маша была влюблена на первом курсе в аспиранта Потемкина, которого после пятого свидания и второго поцелуя отчислили из аспирантуры и забрали в армию. В первом же письме новобранец разбил ей сердце грязным признанием, что после отбоя она является к нему голая. Маша тут же его бросила, решив, что настоящие мужчины все вымерли и уже не воскреснут.

Но я-то знал, что как минимум один настоящий мужчина для нее оставался. Это был поэт-фрилансер Иванцов, вечно нуждающийся в деньгах и музах. А Маша после пыльной «Литературной газеты» окончательно созрела для роли идеальной музы, но была проблема: поэт безвылазно сидел в интернете, сочиняя поздравительные стишки, и попасться на глаза студентке был не в силах.

И тогда я дунул в ухо гражданке Селиверстовой, с корзинкой бродившей по супермаркету.

Гражданка Селиверстова на мгновение закатила глаза (не будем ворошить ее секретные воздыхания по сослуживцу Бобрянскому) и вместо пачки сливочного масла взяла с полки маргарин. В результате чего на следующее утро ее муж остался без бутерброда и голодный и злой сел за руль, чтобы по пути на работу наехать на пенсионера Ивана Андреевича Хомкина, работавшего когда-то директором детского дома. Человеческие жертвы мне были не нужны, поэтому Хомкин остался жив, но зато (чего я от него и добивался) ушиб себе голову, благодаря чему сразу вспомнил, откуда у него взялось имя для одного из своих воспитанников. Ипат Изотопов, тот самый воспитанник, уже много лет жил в Финляндии, но месяц назад приезжал на родину и навещал Хомкина с целью выяснить обстоятельства своего столь диковинного наречения. И оставил номер телефона, по которому ушибленный Хомкин и позвонил. 10 мая 1978 года, то есть в тот самый день, когда к ним поступил безымянный ребенок, он пролистывал газеты, по подписке приходившие в детский дом, и в одной из них ему на глаза и попалось это имя. «Какая именно газета? Да кто ж помнит, мы много чего выписывали». И бывший директор перечислил с десяток наименований. А воспитанник срочно разместил на бирже фрилансеров объявление: заплачу пятьсот евро тому, кто сходит в библиотеку и отыщет в таких-то газетах за такое-то число такого-то Ипата Изотопова.

Ну что, чувствуете, как ловко мой Иванцов подбирается к студентке?

Еще бы он не отправился в библиотеку, когда я подсунул ему денег, которых он своими стишками за целый месяц не зарабатывал. Вдохновленный легкой наживой, фрилансер погрузился в советскую прессу, включая «Известия», «Труд», «Советский спорт», «Учительскую газету» и «Социалистическую индустрию». По два раза все перечитал, а передовицы так даже и по три, и отчаялся, потому что никаких следов Ипата не обнаружил. Но библиотекарша оказалась женщиной догадливой и указала ему на Машу, чахнувшую над стопкой «Литературки».

В поэта мне стрелять не пришлось, он и так был готов. Сами посудите: кипа газет, в которых Ипат с пятьюстами евро, плюс муза в очках. Тихая, умная и хорошенькая.

А вот в студентку я пальнул. Хорошенько прицелился – и прямехонько в левое предсердие. Она вздрогнула и уставилась на шевелившего губами Иванцова. И как же он был мил, как же неповторимо мил был этот поэт-фрилансер с удивительно трогательным подходом – позвольте порыться в ваших газетках, где-то там прячется щедрый Ипат, который обязательно угостит нас кофе с пирожком…

Ипат, разумеется, отыскался. На страничке «Клуба 12 стульев» (а именно в рубрике «Рога и копыта») нашлась заметка «Здесь останавливался Изотопов». Привожу ее текст целиком:

«Будучи проездом в г. Нижне-Верхотурах, малоширокоизвестный поэт Ипат Изотопов несколько раз останавливался перед витриной винного отдела местного гастронома».