Я иду по берегу Красного моря на самой границе Израиля с Египтом и вспоминаю, как всего неделю назад улетала из Москвы.
Шереметьево. В блаженном состоянии нирваны прохожу бесконечные проверки, досмотры. Билеты и регистрация оформила дома на компьютере. Хорошо! С меня снимают куртку, ставят на ленту сумки, проверяют, проверяют.
Вау! Я всё прошла. Убираю в рюкзак теплые вещи, иду и почему-то начинаю прислушиваться к голосу из местного радио:
«Кто забыл свою куртку при прохождении досмотра, срочно вернитесь и заберите!»
– Ну, разиня, – подумала я и…посмотрела, что держу в руках.
– А где же моя куртка?
Вы догадываетесь, кто был этим разиней?
Конечно же, я! У меня всё так.
И вот салон самолёта. Все садятся, и каждый с различной степенью волнения начинает ждать полёта.
Пурга заметала взлётную полосу, а на крыльях воздушного лайнера сугробами лежал падавший всю ночь снег. Вылет задерживали. Я сидела у иллюминатора и не верилось, что через несколько часов из холодного московского декабря перелечу в цветущие места обетованные.
Взлёт, обед, смотрю «Собаку на сене»… До чего же техника дошла! Такой комфорт. Спасибо тебе Аэрофлот! Посадка – аэропорт Бен Гурион.
И вот Элат. Декабрь, вода в море +25!
Представьте на минутку вечер на берегу Красного моря, пальмы, сумерки, где-то вдали догорает закат, бьёт о берег волна, чинно прогуливаются по набережной отдыхающие и вдруг…
Я слышу громкий русский мат. Нет, сначала моё осязание было удивлено худшими запахами привокзальной площади с её постоянными обитателями. (Я пытаюсь подбирать литературные выражения). Вижу – сидят на земле у строительного забора пять пьяных мужиков. Точнее один уже прилег, что-то распивают и орут (опущу ненормативную лексику).
– Ну, ты, давай наливай!
– А пошёл бы ты …
– Не, вы чё, отдайте стакан!
Бог мой, каким чудом эта знакомая многим у нас в России сцена телепортировалась на берег Красного моря?
Как будто в фотошопе вырезанных их наложили на прекрасные пейзажи и чистую набережную.
Зачем они здесь? Может, когда протрезвеют, сильно удивятся, что судьба занесла их в Израиль?
Много где побывала я за короткие десять дней моего путешествия по этой стране, но главным, о чём мечтала еще в заснеженной Москве было посещение Иерусалима. Каждому православному человеку хочется хоть раз в жизни посетить эти святые места.
Настал долгожданный день. Мне пришлось ехать с пересадкой. Сначала до Телль Авива, а потом ещё на одном автобусе уже до самого Иерусалима.
Я села на своё место, неизменно удивляясь количеству юношей и девушек с боевым оружием в руках и тому, что пейзажи за окном соединяли возделанные поля и сады с тарелками локаторов для отслеживания ракет из сектора Газа.
Ехать надо было довольно долго, и я с интересом рассматривала своих попутчиков.
Прямо передо мной сидела пара… Женщина неопределенного возраста. Точнее, ей можно было дать от 40 до 60. Рядом – юноша лет двадцати. Женщина, как оказалось, была матерью молодого человека и всю дорогу пилила сына на русском языке. Вероятно, чтобы окружающие не понимали и не вмешивались.
– Ты не любишь свою маму. Сколько раз я тебе говорила, что ты должен быть в час, в крайнем случае, в час пятнадцать…
– Я таки принципиально не трачу больше 20 шейкелей в день. Пойдем обедать – тебе 10 и мне 10. Выбирай на них, что хочешь. (Так, между прочим, булочка в привокзальном магазинчике стоила 5 шейкелей.)
Ответы сына мне были не слышны, но каждую свою фразу мамаша повторяла по нескольку раз и даже меня вывела из терпения. Когда один из пассажиров поинтересовался у водителя, как добраться до какого-то места, женщина включилась в разговор на иврите, перекрикивая других, хотя ее никто не спрашивал. Сын что-то тихо буркнул, и в ответ на повышенных тонах мадам стала орать по-русски:
– Не груби маме! Ты же сам мне рассказывал, где это. А на шофера мне плевать…
Водитель автобуса сидел в полутора метрах от нее и, думаю, она получала наслаждение, оскорбляя человека, который ее вез и не понимал, что на него плюют. А парня откровенно было жаль. Мать привычно выносила ему мозг, а он терпел…, но разве это жизнь? Сразу было видно, что мужа у нее нет и нерастраченную на благоверного энергию она обращала со всей мощью на своего отпрыска.
Автобус остановился. Все вышли, и мне безумно захотелось подойти и сказать юноше, как я ему сочувствую, но…
Надо было видеть эту маму. Она снова вцепилась в него со своими нравоучениями. Я успокоила себе тем, что если он с ней живёт всю свою жизнь, то, вероятно, научился не переживать и не обращать внимания… Иначе не до жил бы до этих лет.
Выйдя на улицу, сразу увидела очередь таксистов, которые буквально отлавливали всех появляющихся из дверей автовокзала.
На моё счастье рядом со мной оказалась русскоговорящая старушка, которой тоже нужно было такси. Она ехала в больницу, где проходила плановое обследование. Таксист араб уже показывал мне на пальцах 6 (имелось ввиду 60 шейкелей) за поездку до старого города, когда бабушка возмутилась (потом я пойму, в чём дело, но только потом…) и сказала, что я быстрее доеду на трамвае, араб был зол. Она отбивала клиента, причем полного «лоха», на котором можно было поднажиться.
Сначала он довёз мою попутчицу, которая (сидя со мной в одной машине) говорила мне, что к арабам вообще садиться не надо, что он меня сейчас по всему городу будет возить. Моё хорошее настроение этим было не испортить. Ну, когда я еще здесь окажусь? Пусть за те же деньги и по городу повозит.
Расплатившись, и хлопнув дверью, она навсегда ушла из моей жизни в сторону какого-то медицинского центра. Мы подъехали почти к самому входу в старый город, но не к главному, а с другой стороны. Даю таксисту бумажку в 100 шейкелей. Взял, сидит и ждёт, когда я выйду. Поняв, что я хочу получить сдачу, начал копаться и пересчитывать мелочь, наскрёб 20 и высыпал мне на ладонь. Смотрю на него с укором и показываю пальцами, как он мне 6, а он в ответ:
– Харашо. Эта харошая цена…
Делать нечего, вышла и начала искать, как попасть на территорию. Войдя, сразу оказалась у стены плача. Разобравшись со сторонами для мужчин и женщин, нашла закуточек вдоль забора куда пускали «слабый пол». Записки от соседки по даче, престарелой женщины с большой семьёй и свою я положила в щели в нижней части стены, помолилась, как умела, и пошла искать Храм Гроба Господня.
А как объяснить, если я только русский язык за всю жизнь и выучила? Достала нательный крестик и показывала его прохожим и сидящим на площади людям. Мне махали рукой в сторону. И что?
Потом одна женщина по-английски объяснила: по лестнице, налево, направо… Ну, да, вот так я и поняла. Как же!
Быстро идя по бесконечному лабиринту старого города, напоминала себе Андрея Миронова в фильме «Бриллиантовая рука». Оставалось только поскользнуться где-нибудь и сказать заветный пароль.
Уже заметно устав и понимая, что последний автобус из Телль Авива уходит через 3 часа, и я рискую остаться на ночь в пути, что в мои планы не входило, я шла и шла и конца этому не видела. Наступало отчаяние.
Рыночки, лавочки, лица, гомон… и вдруг прямо передо мной появляется худощавый шустрый паренёк и почти как в фильме, но не со словами «Михаил Светлов», спрашивает:
– Храм Гроба Господня?
Я, как будто найдя клад, радостно отвечаю:
– Да, да, храм Гроба Господня!
Он вызвался помочь мне и показать дорогу. Видимо общаясь с туристами, немного научился говорить по-русски. Незнакомец сказал, что здесь женщине не везде можно ходить – есть арабская сторона…, а потом, проходя мимо одного мужчины, обменялся с ним несколькими фразами на непонятном мне языке и закончил уже всем теперь известными словами: Аллах Акбар. Стало как-то немного жутковато…
Заведя меня в тихое место, (и это был совсем не храм) араб сказал, что он гид и я ему должна денег.
– Вы же ничего не сказали об этом и Вы меня не довели до храма!
– Надо заплатить. – настаивал пронырливый «экскурсовод».
Делать было нечего – странное безлюдное место, ни полиции, ни прохожих. Отдала деньги и пошла уже сама, куда глаза глядят. Спокойствие в душе покинуло меня, обида засела в голову. По дороге местные торговцы, видя странно одинокую женщину в белом платке на голове (я же шла к святому месту!) норовили, чуть ли не силой заставить купить какой-нибудь сувенир. И вот очередной переулочек закончился небольшой площадкой перед огромными воротами. Это было то, что я так долго искала.
В храме суета, группы экскурсантов, а в церковной лавочке за одну свечу попросили 5 долларов, но услышав мой ответ, что таких денег нет, удовлетворились 5 шейкелями за штуку… Купила себе, маме и соседке по даче.
Грустно было смотреть, как мусульманские семьи фотографировались как туристы у памятника Пушкину в Москве в зале, откуда идет дверь к святому месту появления благодатного огня.
Я всей душой ощущала, как топталось в буквальном и переносном смысле то, что было для меня свято.
Потом, выйдя из храма, ещё купила сувенир своей маме, и денег осталось только на дорогу.
Короче, из меня вытрясли все что можно.
В город я выходила через бесконечно длинный арабский рынок, где кричали торговцы, шумела толпа и оглушала молитва муллы из громкоговорителя.
В итоге, выйдя в город, с трудом нашла остановку трамвая, на котором можно было через несколько минут добраться до Bus center. И ещё одна неприятная новость – узнала, что купить билет можно только в автомате. Но нужных монет уже не было. Рядом крутились два араба, пытаясь продать мне талоны на две поездки. Русскоговорящая женщина, садясь на очередной подошедший трамвай, предупредила:
– С ними лучше не связывайтесь.
Я уже и так это понимала. Но автобус с вокзала в Телль Авив уезжал через 40 минут, и другого варианта не было.
В последней надежде подошла к сидящему на скамейке мужчине европейского вида и спросила по-английски
– Можно ли где-то купить талон на проезд?
Он молча показал на стоящий автомат. Кое-как мне удалось объяснить свою ситуацию. Слёзы отчаяние и обиды за все пережитое в этот день наворачивались на глаза. Мы разговорились, если можно так сказать. В большей степени я использовала мимику и жесты. Оказалось, что молодой человек – англичанин (как выяснилось он даже несколько раз бывал в Москве, но говорил только на английском и немного на испанском). Я даже пыталась пошутить, что к моему приезду здесь могли бы и выучить русский.
Кстати, на рынке, когда я искала выход и обратилась к одной женщине в хиджабе, она сказала, что не говорит по-московски. Здорово! Русский язык для неё равнялся Москве. Как историк я знала, что она абсолютно права. И хотя её ответ был отрицательным, он меня порадовал.
А теперь я стою на остановке трамвая и тщетно пытаюсь оплатить билет моей карточкой Visa, и тут снова подскочили арабы. Англичанин сказал, что «леди с ним, и он ей помогает». Они отошли. Автомат выплёвывал карточку, и ничего не получалось. После некоторого колебания парень купил мне билет за свои деньги. Это было бескорыстно и благородно. Добрый человек! Один из огромной толпы. Мы вместе сели в трамвай. Так хотелось сказать ему слова благодарности, но проклятый «языковой барьер»! Я смотрела на него, а он на меня и говорить было ничего не надо. Приближалась моя остановка. Его доброе лицо, глаза уходили из моей жизни навсегда, как и весь это странный день. Улыбнувшись в последний раз, вышла у вокзала. Он махнул на прощание рукой так, как бы отдавая по-военному честь. Его улыбка исчезла за закрывшимися дверьми трамвая. Больше джентльмен из Англии и русская леди никогда не встретятся…
И вот я покидаю Израиль. Меня ждёт предновогодняя Москва. До аэропорта я должна была доехать опять таки из Телль Авива на электричке.
Выхожу из здания вокзала на улицу и начинаю на каком-то своем английском спрашивать стоящего у дверей охранника, как добраться до электрички. Он, не дослушав, на чистом русском объяснил дорогу. Вообще в этот последний день мне часто встречались бывшие соотечественники. В 6 утра, когда я садилась в автобус и забросила сумку и рюкзак в место для багажа, как с небес из кабины водителя услышала по-русски:
– Если что-то ценное, лучше с собой возьмите.
– Ой, Вы по-русски говорите!
Так всю дорогу мы проболтали с водителем. Подъезжая к очередной остановке, он рассказывал обо всех, кто должен войти (каждое утро эти люди ездили в его автобусе на работу). Сам он был из Средней Азии. Кажется из Узбекистана. Весь бывший Советский Союз имеет своих «представителей» в Израиле. Грустно, но это выбор каждого, где жить и какую страну называть своей Родиной. Тем более, что наш бывший общий дом – СССР теперь довольно давняя история.
Последняя «прогулка» по столице Израиля – мост над железной дорогой. Он почти пуст. Редкие прохожие слышат «Марш прощания славянки», который, сидя на стульчике, играет на трубе мужчина средних лет. Телль Авив, так ты оригинально провожаешь меня!
А я подумала:
– Надо было приезжать сюда, чтобы на железнодорожном мосту собирать милостыню и играть «Марш прощания славянки», хотя… здесь, конечно, теплее…
Судьбы человеческие! Какие они разные.
Разобралась с расписанием, нашла нужный путь, и первый раз в жизни проехала на двухэтажной электричке.
И вот опять аэропорт Бен Гурион.
И опять я попадаю в странную ситуацию. Ну, с кем это еще могло произойти?
Стою в очереди, каждого вылетающего работники паспортного контроля сличают с фото на паспорте стоя в метре от человека лицом к лицу. Передо мной коротко остриженному мужчине предложили «челку со лба убрать». А у меня и цвет волос и прическа совсем иные, чем на паспорте! Чёлкой не отделаешься…
– Что же мне сейчас перекрашиваться? – пошутила я, повернувшись к стоящей за мной женщине. Шутки. Шутками, но…
Девушка в форме, которая каждый день видит сотни людей, не смогла узнать меня по фотографии на паспорте.
– Смотрите на меня. Это не вы.
– Я просто всегда разная, – улыбаясь, говорю в ответ.
– Но это не ваша фотография!
– Давайте я вам российский паспорт покажу, а еще карточку москвича. Я везде разная.
– Давайте второй паспорт.
Увидев три разных лица и одно имя, в недоумении девушка на паспортном контроле, подозвала старшего. Тот ещё раз посмотрел все документы, но все же меня пропустили. Глупо, наверное, но я уже откровенно смеялась, хотя всё могло закончиться плачевно.
Неловкость ситуации и то, что все в очереди смотрели, чем это закончится, заставило меня зачем-то объясняться с идущими вместе со мной на самолёт:
– Мне даже в банке один раз отказались давать деньги. Сказали, что человек не может быть намного моложе фотографии на паспорте, который выдавался 10 лет назад. Так не бывает! Пришлось второй паспорт показывать. В восторге и изумлении кассирша все же выдала деньги!
Вылет задерживался. Из Москвы самолёт прилетел позже из-за плохой погоды на моей далёкой Родине. За окном слепило жаркое солнце.
Прошёл час и, наконец, дали команду на посадку.
Прощай земля обетованная!
Или всё-таки «До свидания»