АНГЕЛ ХРАНИТЕЛЬ
Генерал Арцу сурового нрава и беспредельной храбрости человек любил в своих подчиненных бесстрашие и слепую веру в своего командира, которого в любом сражении вела Победа. Он не был человеком сентиментальным, но этот мальчишка….
Арцу вспомнил, как после сражения при Зивине, в составе Действующего корпуса, его всадники обратили в бегство, превосходящих по численности турок. Но тот в целом для корпуса не удачный поход перешёл во временное отступление к Российской границе. Встречные селяне братским теплом встречали своих освободителей. А иррегулярная кавалерия кавказских милиционеров, которой командовал Арцу, всегда привлекала толпы зевак. Лихие наездники в папахах и бурках вызывали восторг особенно у подростков.
В одном из селений к Арцу подошёл юноша и заговорил, подбирая русские слова:
- Генерал, возьми меня на службу!
Арцу оглядел стройного, невысокого юнца. Взглянул в красивое смуглое лицо и черные глаза, в которых тысячи чертей жгли костры. Никогда Арцу не видел таких озорных, искрящихся глаз. Он вспомнил своих детей, оставленных далеко на Родине, и суровый взгляд его отечески потеплел:
- А что ты умеешь делать? – с улыбкой спросил генерал.
Юноша обратился к спешившемуся рядом с Арцу всаднику:
- Дай ружьё!
Всадник недоуменно посмотрел на генерала.
- Дай, мальчишке ружье, - сказал Арцу, все более увлекаясь происходящим.
Юнец ловко подхватил ружьё «Снайдера», взвёл курок. Неожиданно выхватил из корзины стоящей рядом жительницы селения большой пузатый перец, подбросил его вверх и тут же выстрелил. Перец взорвался красным фонтаном брызг. Гул одобрения и восхищения пронёсся со стороны всадников.
- Молодец! – весело воскликнул Арцу, и добавил, - и наездник ты, наверное, лихой?
«Да, - опять погрузился в свои воспоминания Арцу, - этот мальчишка оказался и наездником и воином лихим и отважным».
И пятидесятилетний генерал привязался к нему, как к родному сыну. Был с ним строг, но тепло отеческое не спрячешь. Во всех боевых действиях, этот мальчишка был рядом со своим генералом, лихо и смело летел на неприятеля с шашкой наголо и с залихватским гиканьем. И Арцу порой ловил себя на мысли, что, сражаясь с турками, он постоянно контролирует и старается прийти на помощь молодому болгарину. Арцу даже имя мальчишки напоминало что-то, что близко к сердцу – звали его Драго.
В августе 1877 года турки укрепились на Аладжайских высотах и приостановили продвижение российской армии к Стамбулу. Командующий Действующего корпуса генерал Лорис-Меликов требовал от своих подчинённых активных действий.
На рассвете восьмого августа Арцу с чеченской милицией и охотниками кавалерийских частей неожиданно для турок напал на передовой лагерь турецкого паши Субботана. Турки, застигнутые врасплох, тем не менее сопротивлялись ожесточенно. Но дрогнули под натиском кавказской конницы и нижегородских драгун.
Передовой отряд с Арцу ворвался в расположение начальника турецких аванпостов Решид – Бея и неустрашимые всадники повергли в шок закалённых в боях османов. Такого напора и таких воинов им ещё не доводилось видеть. Сам Арцу с кинжалом и шашкой рубился, что называется не жалея живота своего. Груда неприятельских тел была его дорогой к победе.
Боковым зрением он постоянно держал связь с Драго. Но вот, в какой-то момент, когда Победа уже держала в руках лавровый венок, интуиция старого воина подсказала Арцу: «Я вижу смерть твою!». Генерал обернулся и увидел высокого, хорошо сложенного турка в яркой красной феске и синем офицерском сюртуке. Чёрные глаза турка излучали спокойствие и ненависть одновременно. В руках он держал револьвер, нацеленный в генерала. Время остановилось. Арцу увидел палец турка, нажавшего курок. Увидел пулю неотразимо летящую в генеральскую грудь. Но в следующее мгновенье турок исчез, а перед Арцу неожиданно появился Драго, который дернулся, словно от удара в спину, вскинул голову и упал в объятья Арцу. Ладонями, обхватившими падающее тело, Ацу ощутил горячую влагу на спине Драго. Тело юноши обмякло. Арцу опустил его на землю и взглянул на ладони. Они были красными от крови. Свирепая ненависть налила мышцы генерала нечеловеческой силой. Он звериным броском напал на турка, ударом кулака лишил его сознания, как оказалось самого Рашид – Бея. Затем Арцу вернулся к Драго, поднял тело юноши на руки.
Захватив пленных, в числе которых был и начальник аванпостов Рашид – Бей, лошадей и оружие генерал с дружиной вернулся в расположение своей части Курюк – Дара.
Арцу стоял у палатки полевого госпиталя и молился за смертельно раненого Драго. Вышел седой русский военврач, подошёл к Арцу и сообщил:
- Идите, проститесь, она умирает.
- Что, - воскликнул Арцу, - кто она?
- Успокойтесь, генерал, да, это девушка.
- Вы сошли с ума!? – то ли спрашивал, то ли утверждал Арцу.
- Я осматривал и обрабатывал её рану. Я не слепой и не сумасшедший, генерал, это девушка.
Арцу рывком откинул полог палатки полевого госпиталя и упал на колени перед кроватью, на которой лежал Драго:
- Что же ты наделала, дочка? – спросил с надрывом и дрожью в голосе генерал.
Драго открыл глаза, вспыхнули тысячи огней, но свет был тусклый потусторонний, бледное лицо осветилось красивой, но печальной улыбкой.
Драго едва слышно прошептал:
- Я бы очень хотел быть вашим сыном, - и чуть тише продолжил, - дочкой.
Затем улыбка погасла, и маска смерти накрыла милое лицо.
Генерал зарыдал, ему не было стыдно своих слёз, ему было нечеловечески больно.
На следующий день с повозкой приехал угрюмый пожилой болгарин дедушка девушки.
-А где ее родители? - спросил Арцу.
-Турки башибузуки убили во время восстания в 76 году. Сирота она, - хмуро ответил дед.
Тело положили на устланную соломой повозку. Генерал снял с себя и прикрепил к груди Драго Орден Святого Георгия, и накрыл тело девушки своей белой буркой. Обнял деда девушки, высказал слова соболезнования и благодарности, передал кошелёк с золотыми червонцами.
-Похоронишь героя с почестями, - грустно и устало сказал Арцу.
Все всадники генерала встали по стойке смирно и отдали честь отъезжающему в мир иной боевому товарищу.
- Как звали дочку – то? – спросил тихо деда Арцу.
- Ангелина, - ответил тот.
Генерал долго стоял и смотрел в след удаляющейся повозке.
- Драго – дорогой, драгоценный, - шептал он в горестном раздумье, - Ангелина – Ангел мой Хранитель.