В пять минут седьмого утра Николай Карманов стоял в спортивном костюме, из морской одежды на нём была только тельняшка, возле кубриков и дожидался пока молодёжь построиться в коридоре. На явке всех старший лейтенант не настаивал, тем более на зарядку вышло несколько старослужащих, не прочь с утра взбодриться на морозе, присутствие их в строю - некий показатель порядка. И вот, Служба вышла на шкафут и побежала нарезать круги. Зарядка это ещё одно мучение для молодого матроса, при постоянном недоедании пробежать три – четыре круга по шкафуту, а это полтора – два километра настоящее испытание. Старослужащие, конечно, кто бежит, могут остановиться, когда захотят, а вот молодые бегут полностью, подгоняемые, обеспечивающим зарядку офицером, под пристальным взглядом старослужащих. Если кому из молодых и удаётся срезать, забежав незаметно в какой – нибудь тёмный коридор, то это будет разумным решением, ведь глупо тратить столько сил, которые понадобятся после. День только начинается и, каждый уважающий себя «карась» знает про это.
Виктор Шумков не знал об этой хитрости. Пробежав всё расстояние, он почувствовал, что совсем выдохся. В полуприсяде, тяжело и учащённо дыша, он вдыхал холодный воздух, который был пропитан микроскопическими кристалликами льда, покалывающими и обжигающими его хронически больное горло. Шумков осмотрелся по сторонам. Многие выглядели не лучше, за исключением старослужащих, которые покуривали на свежем, морозном воздухе.
Наконец, появился Карманов с отставшими на дистанции бойцами: Вороновым, Тихомировым, и попавшим в один день вместе с Шумковым на «Алтай» Лядиным, которые решили преодолеть круги почти шагом. Было ещё очень темно, свет прожекторов, с бизань мачты и полубака, падающий на вертолётную площадку лишь ослеплял глаза. Другие Службы и БЧ, тоже строились на юте для выполнения упражнений, но так неохотно и медленно, все тянули время и с нетерпением ждали звонков к окончанию зарядки. Со стороны всё выглядело нелепо, хаотично, делать упражнения в бушлате было неудобно, тем более в темноте никто и не собирался утруждать себя этим бессмысленным занятием. В конце, молодые матросы отжались, раз по двадцать и на них невозможно было смотреть без содрогания. Пока переводили дыхание и готовились к следующему упражнению, прозвучала команда об окончании зарядки. Теперь эта вся чёрная, уже никем не управляемая толпа, рванула к броняхам, чтобы скорее попасть в тёплое чрево корабля. В основном это были молодые матросы, им ещё нужно было обеспечить свои подразделения водой для утренних процедур. И вновь сумасшедшая беготня, теперь Шумков вместе со всеми высасывал тухлую воду из шланга, хитроумно встроенного в корабельный гидрант. Вода поступала прямо из главного резервуара. Нужно было и заполнить в умывальнике бачки и, желательно, чтобы после завтрака не суетиться, запастись водой для приборки. Виктор сразу сообразил, что этот вариант выгодный. «Бабай» и другие именно так и поступали. Умываясь, Шумков заметил пропажу полотенца, которое висело у изголовья шконки и сразу, почему – то подумал на Галимзянова и не без оснований, позже, на уборке, он обнаружил у него новую ветошь.
Завтрак задержали на несколько минут. Пока ждали раздачу, Шумков увидел Алексея Сутягина. Удалось немного пообщаться. С первой же встречи у обоих ребят возникло дружеское притяжение друг к другу.
- Как служба Вить? Вижу, фланку постирал – протягивая руку, поприветствовал Шумкова Сутягин.
- Да, успел. Спасибо тебе, выручил.
- Да, что там спасибо – искренне улыбнулся Сутягин – Тебе спасибо.
Он достал из кармана пачку «Примы» и протянул Шумкову две сигареты.
- А это зачем? – удивился Шумков.
- Бери, пригодятся. Ты меня вчера здорово выручил, я без сигарет тогда был. Сегодня вот уже развёлся.
- Спасибо – радостно протянул Шумков.
Этот поступок молодого матроса из БЧ 5 до глубины души тронул Виктора Шумкова. Сколько доброты и бескорыстия видел он в этом взгляде и сколько доверия, за которое бы Шумков заплатил сейчас любую цену, лишь бы найти в этом человеке настоящего друга. И Алексей Сутягин думал, о том же, в своём БЧ он не нашёл достойных себе.
- Ладно, до встречи Витя, кажись бачковые идут, ещё увидимся – сказал Сутягин и хлопнул Шумкова по плечу.
Завтрак прошёл спокойно, камбуз был наполовину пуст, столоваться пришла, в основном одна молодежь. Чай был не сладкий, хлеб чёрствый и с ощущением пустого желудка, как по обыкновению всегда, «караси» рассосались по своим заведованиям делать приборку.
Прошло две недели Виктор Шумков и остальные матросы, попавшие с ним в один день на «Алтай» постепенно осваивались на корабле. Темп службы, навязанный им старослужащими, каждый переносил по - своему, но все старались держаться достойно. Ждали того переломного момента на их первом этапе службы, когда наступает полная привыкаемость к здешней жизни, когда любые проявления «годковщины» воспринимаются как единственно правильными и разумными устоями и для молодых матросов закономерными. Полное понимание и принятие этих правил, по словам старослужащих, делает из «карася» настоящего моряка, настоящего мужчину. Флот, как объясняли «старики» это всё равно, что печь, из которой люди выходят сталью или шлаком. Никто не хотел быть похожим ни на «Малька», ни на «Гнатка», ни на «Шоху», имён которых они даже не знали, ни на других матросов ССВ «Алтай», комиссованных или направленных в другие части, на всех тех, кто не смог смириться с существующим положением вещей. Угождать «годкам» и презирать слабей себя – было единственным постулатом первого срока службы. Старослужащие приучали молодёжь к мысли, что быть униженным и осмеянным нормально. Нужно только потерпеть, и придёт твоя очередь, твоё время, когда «тащиться» и смеяться будешь уже «ты». И молодёжь начинала считать дни, до того желанного времени, когда последний дембель спишется в запас и покинет корабль. До этого счастливого момента их отделял ещё целый год.
Проанализировав некоторые свои ошибки, Виктор Шумков, вопреки своему характеру и принципам, старался стать другим. Лучшим примером мог служить для него Галимзянов, Мамаев или его земляк Одинаков, уж больно у них легко всё получалось и служба, казалось, не была для них испытанием. Он наблюдал за ними, старался использовать их тактику и поведение. Идти вопреки своей природе было мучительно тяжело, но нужно играть эту роль, причём играть искусно, чтобы не оказаться в числе униженных и заклеванных своим, же призывом и Шумков играл, перестраивал себя настолько, насколько позволяли сделать его способности и его воля.