В пламени танцуют огненные саламандры… Вокруг – люди: одиночки, пары, тройки; голоса, звон струн, смех…
- Мама, они не хиппи, просто музыканты, дружные, даже не бродяги…
- Мама, они просто поют…
- Мама, всего одна ночь…
- Мама, я скоро с ума сойду…
- Привет, - молодая женщина с густыми волнистыми волосами и миловидным лицом отвлекает от мыслей, садится рядом, протягивает красивую ладонь с длинными гибкими пальцами. – Новенькая? Я Герда.
Пожимаю.
- А почему Герда?
- Кая любила.
- А где Кай?
- Умер от передоза три с половиной года тому.
- Сочувствую… - я и правда сочувствую. Искренне и полно. Женщина же улыбается.
- Не нужно, в жизни и так много огорчений. А я своё отплакала.
Уходит. Тотчас же мне – гитару в руки, как новенькой. Своеобразный обряд посвящения: играть, петь до изнеможения. Беру. Пою. Одну, вторую, пятую. Мне привычно, я долго могу без перерыва: горло лужёное, вместо пальцев – сплошные мозоли. Устаю, наконец.
- Хорошие песни поёшь. Правильные, - голосом молодого Высоцкого – парень с длинными, в косу, тёмными волосами. – И поёшь правильно. Вроде бы грустно, а вроде и жить хочется. Нам такие нужны.
Смотрю на него. Улыбаюсь. Это Чиж. Ему двадцать восемь, и у него рак. Рядом – юная, гибкая, рыжая как пламя. Врождённое бесплодие.
Вспоминаю, ищу глазами Герду. Улыбается, помогает пожилому сесть на постеленное в клеточку, поддерживая за локоть. Тоже бесплодие. Авария; одну – её – жизнь спасли, вторую – неродившуюся – навсегда потеряли.
Есть здесь и три наркомана. Одному из них – тридцать семь. Трижды лечился, каждый раз срывался. Однако попал сюда, справляется, держится. Уже полгода прошло. Остальные? Не знаю точно, говорят, что хотят вылечиться, но они ещё молоды, кто знает, что будет?
Передаю гитару следующему. Новые песни, аккорды, голоса…судьбы?.. Раз в неделю, ночью – тут, на пустыре, на окраине города, посреди горы строительного мусора. Маленький мирок посреди огромного, грубого, жестокого. Все здесь друг друга знают, все стараются помогать друг другу, бескорыстно, с улыбкой и чистым сердцем, поддерживая за локоть тело, а за песни и добрые слова – душу. У каждого – боль и ржавый гвоздь горя в сердце. Каждый хочет найти способ избавиться от раны или заглушить её зов и мольбы. Больные неизлечимо, потерявшие всякую надежду, сироты, не имеющие никого из родных. Кто-то даже не имеет своего дома, простой крыши над головой, живёт с кем-то другим в квартире, помогая готовить ужин, мусор выносит…
И я здесь. Зачем? Просто. Влюбилась, наверное. Вон, тёмные волосы, глаза, смотрит, улыбается и подмигивает. Знает…
Ведь это он тогда рассказал мне про это место. Он поведал мне про всех, кто здесь живёт. Именно живёт, и именно здесь, потому что в других местах они все – обитают, существуют, делают вид, что живы. А здесь – дышат полной грудью.
- Нет, мама, они вовсе не наркоманы и никакие не маньяки, ну как ты могла такое подумать?
- Не секта это, мама, ну правда ведь.
- Просто люди, мама.
- Просто счастливые люди…