Маразм тех времён: нас в субботу и воскресенье, несмотря на выходные, везут в поле (Видимо, “товарищи – учёные – доценты – с кандидатами” весь год бездельничают, так пусть поработают хоть две недельки!)
Селяне эти дни (самая пора сенокоса!) проводят на свадьбах.
Мы приходим отдохнуть часок после обеда, но поспать не получается: за фанерной перегородкой духовой оркестр репетирует похоронный марш. Молодой человек, попив на свадьбе, прилёг на пригорке возле речушки. Во сне, незнамо отчего, скатился в воду и захлебнулся. Глубина – не то, чтобы выше колен и не то, чтобы ниже пояса. Так – средне.
В день отъезда из Старомлиновки выбираю часок смотаться в универмаг. Поражаюсь: на улицах полно народу, как в большом городе. Горожане пашут в поле, а местные – поварами, кастеляншами и т.д. Универмаг. Поднялся на второй этаж. В разных концах зала сидят две продавщицы. Я пришёл, и нас стало трое. Ничего подходящего, впрочем, не нашёл.
Выезды в колхоз случались разные. Были поездки часов в восемь утра на Пески, косить траву по дороге к Даче. Были – в Дружковку, правее шамотного, на базу. Приехали около половины одиннадцатого, с двенадцати до часу – обед (на травке возле кладбища под спирт). Около двух – назад. Вот такая экономная экономика! Кстати, туда и назад пришлось делить откидное сиденье “Уазика” с довольно пухлой дамой – штукатуром. Посадить её на колени – не решился. Постеснялся, хотя она была бы очень даже не против.
Был колхоз с работой от шести утра до половины восьмого – на току. И всё! Остальное время – на речке (Мокрые Ялы). Вечером слегка поволакивался за полногрудыми отличницами, сдавшими один приёмный экзамен и во избежание незапланированной беременности высланными из общежития в колхоз. Тем и хотелось, и понимали, что ещё вся учёба впереди, вдруг попадётся что-то другое…
Словом, согревался.