Свадебная тянучка или ответные визиты к названным родителям еще полгода продолжались. К обрядам отношения не имели, порядок выдумали сами. Свадьба, событие счастливое, но, для родных и молодых всегда запарка и усталость. Переженив своих сынов, Тихон Матвеевич решил ту ситуацию поправить и под ответственность свою клич кинул, помоги в меру возможностей и сил, время подойдет, тебе помогут. Елена, анализируя сценарий сватовства и свадьбы, с мнением народным согласилась, Тихон Матвеевич, устроитель, сват, советчик главный, негласный поселковый Голова.
В гостях. Тихон Матвеевич с Русланом и Алешей мужские разговоры завели. Елизавета Ивановна ведет Елену по двору, хозяйство кажет. Обычное оно, свинарник, козочка с приплодом, куры, две белокрылые индюшки, кошки с котятами, собаки.
К основному дому в ряд две пристройки, сооружение за баней. Подходит, рукой поглаживает доски.
-Мы часто с Тишей здесь ночуем, снаружи рухлядь, внутри уют здоровье лечит. Насчет Руслана, вот что беспокоит. С Евдокимовым дела большие закрутили, на много лет вперед шагнули. На горбу вывезут основу, своих верхушечка посадит, и место жирное захватит, распределение домов. Народ российский вытянул войну на собственных костях, политика всемирного масштаба себе победу приписала. Не получилось бы так с нами, с учебой надо подтянуть, и институт ко времени закончить. Для отстранения первая причина. В случае суда с поселком, договора распределения жилфонда оформить так, чтоб нас объехать не сумели. Не избежать нам и раскола меж поселковыми людьми, хапуги, это подтасуют. Приезжие просятся на стройку, от созидания далеки, отказываем, рекомендации суют и благо тоже.
На юрфак, меня направил наш поселок, учеба в городе, детей рожала, пока кормила, Тиша приезжал, комнату снимал, истопником и дворником работал. Вернулась, подросшие сыны к нему прилипли очень, ко мне все больше по обслуге. Костя родился. Семью пришлось устраивать с нуля, пока я царство то завоевала, мне попотеть пришлось не год и два.
Руслан со всеми и особняком, самостоятельность – основа, и если может сделать сам, лишний раз не потревожит. Не новость поднесу, в восемь круглое сиротство, пять лет у мамы Нюши жил, а дальше - сам. Мы под свою опеку взяли, направляли, общались не с ребенком, а как с взрослым человеком. Своих детей к ответственности приучали, а Руслан, малый на коврике сидит, фасоль, горох перебирает. Мать шлет, сходи с детьми на луг, на речку, пока ведерко не закончит, не двинется за ними вслед. Горячность, главная беда, до женитьбы, Мурат за драку, не виноват, а год сидел, Руслана чуть не посадили. Внушали, слово, только слово, нет слов, над разумом работай, речью. На всё, понятие свое и мера тоже, совет прими, о наболевшем не таи, сказала, и не жди ответа, он может сразу не подать.
-Домик этот, первое жилище ваше?
-Костю в тринадцать лет чудачество накрыло, стал доски, колья, железки всякие носить, и складывать в углу за баней. На вопросы ответил коротко, пока наметки. Меж собой, мы хомячком его прозвали, летом и в выходные он подрабатывал в лесхозе, подсобником у лесника, засохшие деревья метил. Через год подъехала машина, мужики выгрузили бревна, доски и говорят, Костя на сбережения купил. Смеются, жениться собрался, дом силами построить хочет. Мы смехом тоже залились. Вечером семьей собрались и взяли сына в оборот. О женитьбе в поселке знают, а мы родители в хвосте и, кто ж она, твоя невеста? Он нам серьезно отвечает. Она смеется, как и все, я до шестнадцати терплю, а после, в дом свой приведу. Помощь нашу сын отрезал, так наказал нас за смешки. С друзьями дом сооружали, удивлялись, какая дельная подмога. На Новый год, ему шестнадцать с половиной, явился к нам и ошарашил. Жену привел, если хотите, заходите без суеты и всяких охов. Увидели и онемели. На лежанке сидит дочь лесника, на голове ежик, по виду на подростка схожа, на руках новорожденный. Здравствуй, Маша! Сани запрягли и понеслись в лесничество налаживать с роднею связи. Петр, отец её, взорвался, я доверял ему, как сыну, надежду нашу загубил. Моя отличница во всем, экзамен в институт сдала и поступила, таланты у неё, вернулась с животом рожать! Родился, кто?
Вот так, мы встретили рождение Петра второго. В марте они вернулись в город, Маша продолжила учебу, мы помогали, Костя работал и с детьми возился, он её младше на три года. В Карелии осели, лесничество у них, студенты практику проходят, Маша преподает, Костя лесным хозяйством управляет. Трех внуков подарили нам. Гостили, природа дивной красоты, народ не хитрый и гостеприимный. Прощение у сына попросили, мечту его за блажь считали, не поддержали.
Как тебе свадьба показалась?
-Происходило, словно не со мной, разум от тела отделился, устроился над всеми, наблюдал. Судьбу благодарю, не растерять бы дорогое. Талантливый народ, не на подмостках, а стихийно, веселье получилось ярче.
-К подмосткам надо привыкать, стихийно - это же свобода. Небо, не потолок и рамок нет, хозяин ты, твари на радость.
-Тихона Матвеевича по-разному зовут, дед Тихон, Голова, Сват, на днях услышала Тягач.
Елизавета Ивановна кивнула головой.
-Тягач. Уходя, мать благословила.
В восемь лет, отец впервые заразу белую налил. Соседки к дому побежали, Зина, Матвей твой, Тишу напоил. Очнулся днем, трясучка в теле, на рвоту тянет, голова шумит. С лежанки не ногами на пол, а брякнулся плашмя всем телом и от испуга завопил.
Вместо объятий, ласковая мама, произнесла суровые слова.
-Нет сына у меня, не смей меня маманей звать, ступай в отцову половину!
Мать не шутила, он сунулся за стол, за ворот ухватила, в отцову комнату толкнула.
-Я дважды повторять не буду, стирайте и готовьте сами, под руку сунешься, побью!
Вечером отцова мать, кашу и хлеба принесла, окно на улицу открыла, заголосила.
-Где видано, чтоб гнать мальца, за сына принялась, зверюга!
Через неделю, Тихон заканючил.
-Пусти в сыны, мне голодно, с отцом противно, я буду слушаться тебя.
Мать непреклонною осталась.
- Ты обещал не лазить в огороды, учебу сладить, помогать. Клянешься, слов своих не держишь. Ты, как отец, ешь с рук моих и грубостью кусаешь. Просись на жительство к родне, второго алкаша не надо.
-Просился, не пускают в дом, боятся, потянется за мной отец, перевернет все верх ногами.
-А мать твою калечить можно, и в нищете детей держать. Бояться? И я боюсь, вложить в тебя труды и силу, на старость бойню получать. Дочурок надо подымать, дай Бог, чтоб лет на них хватило. Ступай, я не приму тебя.
Чужая бабка приютила. Год спустя, из школы возвращаясь, заметил мать, из хозяйкиного дома выходила и, та, ей ласку подарила. Он, как отец, ногою стукнул в дверь, швырнул суму и закричал:
-Не смей пускать, я не желаю, увижу раз, кулак получишь!
Что было дальше, страшно вспомнить. Всегда спокойная бабуля пошарила в углу у печки, в руки кочергу взяла и, повалила его на пол. Он извивался и визжал:
-Мне больно, больно, не имеешь право!
-Вспомнил право, а матери не больно было, когда отец калечил тело? Мне угрожать, в моем дому! Дети поперек меня словами в жизни не бросались. Зачем в суде брехал на мать, что жить папаше не давала? Продался за кулек, Иуда. В роду отцовском только бесы, в нем нет нормальных мужиков!
В окно сума его летела, учебники, мешок с вещами. Два дня в сарае просидел, в понедельник, мешок на спину водрузил, поплелся в школу. Директор школы Татьяна Ивановна Колос с мужем агрономом в поселок по направлению попали, при школе жили. Летом затеяли ремонт и добровольцев приглашали. Тихон подошел, спросил, заплатишь сколько? Директор возмутилась, школа твоя, помочь ей надо. Он, как с девчонкой обошелся.
-Я школу не люблю, в неё хожу, когда хочу, она не кормит и не поит, нужна тебе, вот и паши.
Татьяна к мужу, реву было. Мать нашла, с соседями поговорила, ответ един, не вмешивайся, зуб сломаешь, мы сами справимся с бедой. Участковый с секретаршей учтиво приняли, терпения хватило слушать. На все претензии ответ.
-В интернат сдать не могу, в колонию отправить не с чем. Не бедокурит и не вор, а, что он с вами, как на равных, и мнение на все свое, так то, в характере его. Отец отсиживает срок, а мать душевная трудяга, насчет детей, счет в её пользу, две дочки учатся отлично, и младшая, как ангелок. Сегодня, Тишка не тревожит, до армии угроз не будет, а после, отцовским нравом прорастет, волнения и нам доставит. Мужиков в роду его, тюрьма и драки в гроб вгоняют.
Накаркали! Председателю Пос совета с утра известие пришло, Матвей бурдою отравился, тыкву травою начинил, прокисло, пил, чтоб голову дурило. Людей пришлите и машину.
Уборочная, машины на счету и руки каждые в учете. Самим в тюрьму за телом ехать или послать жену и Тишку? Триста верст в один конец, в страду с горючим напряженка. Второй звонок в милицию пришел, жара, держать покойника не можем, в обратный путь заполним бак, консервы за помин души.
Мать с Тишей выехали ночью, к утру поспели, сразу на кладбище свезли. Народ собрался, всё больше старики и дети, дружки, что раньше пили с ним. Рядом с ямой простынка белая, на ней еда, стаканы и посуда. Родня Матвея причитает, хороший, славный был мужик, жена свела его в могилу и дочки старшие, во всем поддерживали мать.
Бутыль с первичным самогоном в руках у Тиши, поднял её над головой, с силой швырнул в крышку гроба. Затихли все, а он кричал.
-Зачем так жить и помирать? Не смейте мать мою позорить, домой иди, пусть сами воют, несправедливые они. И нечего меня жалеть, я малый был, не приютили, набрался сил, зовут к себе, не просто так, работник нужен.
Замолк, за мамкой в след пошел, остановился, грозя кому-то кулаками, ругнулся.
-Б…дь буду, если раз напьюсь! Я у учительницы был, у неё белы половицы, на стенах коврик, из казана чаи не пьют. Я отказался спать в постели, проснулся утром, на белой простыне лежу. Не хуже мы, совсем не хуже.
Мать, молча, приняла его, не на своей, в отцовой половине. Порядок наводил он сам. Серой и керосином травил мокриц и тараканов. Сам угорел от этой дряни, шатаясь, вышел на крыльцо, успел сказать, не пьяный я, и грохнулся с крыльца на землю.
Сбегал с уроков, не для гулек, в дома стучался, руки предлагал, что подадите, то и ладно. Случались деньги, он покупал конфет, медовый пряник, сестренку младшую учил.
-Держи в руках и походи, чтоб видели, не хуже их.
С лета до стойких холодов работал на чужих участках, и подрабатывал на ферме. Заботу матери не принял, жил обособлено в отцовской половине. На трояки закончил восемь классов и подался по свету шастать. За год до армии приехал, в руках два веских чемодана богатого добра, две пары брюк и два костюма, рубахи, галстуки, белье. Сестренке Дашеньке в подарок платья, форму к школе, рубашки, трусики, отрезы. Матери и старшим сестрам даже конфетку не поднес.
Морфлот. Два года не было известий. На третий год короткое письмо. Просил продать все его вещи, деньги на Дашеньку потратить. Мать упрекнул, за то, что не любила, из дома выгнала, сестер, что в спайке были с ней.
Ответ от матери, Тихон Матвеевич хранит в шкатулке. Каждый год в рождение и в день ухода, он достает письмо, слезу пускает, вслух читает.
Упреки сыновы напрасны, своих детей родишь, поймешь. Любила, и очень даже сильно. Женщину, которая держала, я упросила мне помочь. От крох своих ей отдавала долю, одежду покупала, кто ж станет просто так кормить. Другого способа не знала, как от хворобы излечить. Разлуку тяжко одолела, ночами выла от печали и умывалась, да не солеными, кровавыми слезами. Когда носила вас в утробе, твердила каждый день, с моих детей начнется правка рода. Во снах, мы рядышком всегда. Твоя заботливая мама.
Перед уходом, собралась силами, итог всей жизни подвела.
-Чем наградить, какие выдумать слова, чтоб вас до смерти согревали. В глубинке нашей, где росла, непьющих, называли Тягачами, покуда есть они, неистребим народ и вера, и злоба держится в узде. Я тоже Тягачом была и вытянула вас из нищеты и обучила, уберегла от пьяной грязи. Одной без мужа тяжко было, а с ним страшнее в сотню раз. Родня корила и соседи, за то, что мужа посадила, а то, что кости перебиты и детство срамное у вас, их почему-то не смущало. Я защищала, как могла, свое достоинство и ваше, уберегла, уберегла, не сомневаюсь, ты - Тягач и дочки тоже. Что попрошу, не вздумай нарушать, с отцом твоим я не хочу лежать, разум простил, а тело помнит! В соседнем поселении пустырь расширили, три улицы по новой начинают. Устройтесь там, за место старое руками не держитесь.
Первые переселенцы, Тихон с женой и младшею сестрой, сестры семейные, цыганская семья, детей, со счету сбиться можно, и Евдокимова родня. Сам поселковый принимал, разбивка на столе, что приглянулось, выбирайте. Дома стандартные по плану, хотите, силами объединяйтесь, по одиночке строить дольше. До холодов под крышу возвели два дома. Распределились на жилье, в первом, цыганская семья, во втором сестры и Евдокимовы, девять человек, десятый, в феврале родиться. К Тихону чеченец подошел и на зиму семью устроил. Старожилы от переселенцев отгородились разом. Тихон успокоил, настанет время, придут с поклоном, привыкли, каждый для себя, а мы иное им покажем. Земли навалом, кузницу построим и помещение для ремонта, свинарник общий и овчарню. Откроем швейную артель. Чем мы владеем, то и вложим. Люд неимущий потянулся, за ним середняки. Зажиточные семьи особняком держались, всегда ко власти ближе были. А нынче, с объединением поселков, они сбиваться стали в стаю, ослабших духом подбирают.
Два месяца семейной жизни. Воскресный день, Руслан с Алешей стряпают пельмени, ждут маму на обед.
Елена на пороге. Доносятся слова Алеши:
-Мама идет, сейчас, как ахнет, цветы и белая скатерка, тайну мы сразу поднесем, или, как мы её покормим?
Редкие дни, семья собралась за столом, Елена ест и восклицает:
-Вкусно, ах, как вкусно!Скатерка белая и алые цветы, вы признаетесь мне в любви? Глаза хитрющие, несите свой сюрприз.
-Мама, то не сюрприз, а радостная тайна. Из магазина шли, купили мясо и по бумажке всё, что надо. Потом, к поваленной сосне зашли. Папа сказал, что место для него значимо и тайну важную открыл. Два месяца назад к нам ангелочек прилетел, такой с горошечку ребенок, и в марте ты его родишь!
-В марте я его рожу?
-Да, да! В животике лежит, папа сказал, он точно знает.
-Обычно, женщины подносят тайну, а у нас наоборот, наш папа зорким оказался. Ангелочек прилетел, я с радостью его пустила.
Руслан коробочку подал.
-Малое колечко, так принято у нас в роду, женщина на пальчик надевает, когда ребенка ожидает, после рождения снимает. Название красиво у колечка, перевод с чеченского на русский, счастливый Вестник. В семнадцать лет мне захотелось, чтоб рядом гукал малышок, от любимой, от самой дорогой любимой. Смастерил ему кроватку, лоханку, столик и манежик, давно на чердаке лежат. Бытует мнение, до родин для малыша не покупают вещи. Я вырос на своих порядках, придерживаюсь записей отца. С первых же дней внутри у мамы, он с нами за столом сидит, ест, спит, работает, рождается и мудрость нашу постигает. Первая из них должна осесть в его сознании навечно.
Ушедший раз - дорогой бредит
Прогнавший раз - не держит на запоре дверь.
Солгавший раз - вам правду не откроет.
Предавший раз - вам не предложит честь.
Алеша, у нас сегодня день значимый, мы ждем сыночка или дочку, я купил новый календарь, как старший сын, каждый прошедший день кружком отметишь. А день рождения, отметит мама, она же главная у нас.
Алеша просит.
-Еще раз повтори. Я обижался и бежал из дома, мне одному хотелось быть, а уходить не собирался. Скрывал, чтоб вас не волновать, врал иногда, не потому, что врун, а потому, что не хотелось, чтоб нехорошее случалось. Предателем, меня ребята обозвали, а я не предавал, сказал, что делать так не буду. Вот, не играют до сих пор.
-Значение истины и я не понимал, и даже возражал. В словах заложен смысл черты, переступив её однажды, единым быть перестаешь.
Алеша возится, не спит. События волнуют и сам он, справиться не может.
-Мама, копилка полная вопросов, я приглашаю на кровать.
Руслан смеётся, сын приглашает на беседу, придется маму уступить.
-Что Петр папочка сказал, когда узнал, что зародился, пельмени стряпал, сладости купил? Мам, ты не молчи, ты правду говори.
-Сказал, что рад, собрался и уехал на рыбалку.
-А, ты?
-А я уборкой занялась.
-Когда Мамура поделилась, что будет Томочка у нас, ответил, тебе возиться, ты решай. Она со мною и решала. Руслан нас любит, папа тоже, детей по-разному встречают.
На свадьбе Гришка говорил, жди пополнение в семью, если родиться сын, он будет первым для Руслана, а я Петровичем останусь, и инструмент пойдет ему. Ответил Гришке, я не против, я уже первым сыном был.
Еще сказал, что первый, вытеснит меня, все потому, что очень жданный и буду сбоку, как и он, когда сестра его родилась.
Я не ответил, а подумал. Две мамы у меня, когда я жил с Мамурой рядом, утром ласкала меня дважды. Говорила, первый раз я обнимаю за себя, второй, за мамочку родную. Она тебя чуть больше любит, поэтому и больше жму. Когда прощались, мне сказала, Руслан захочет папкой стать, прими его, он, как и я, делить не станет, на кровь чужую и свою. Мамуре верю больше Гришки.
Папа читал записки дедушки Мурата, ты, знаешь, радости едят.
-Меня с рождения сопровождали языки, французский и английский, эстонскому, учила бабушка по маме. Русский язык давался трудно, в первом классе за мною бегали детишки, и обзывали, немка картавая, кар, кар. В третьем классе мы на экскурсию ходили, нас попросили описать процесс изготовления конфет. Написала, учительница до слез смеялась, дети тоже. Тетрадь храниться у Мамуры, когда стеснялась говорить по-русски, я просила, чаще заглядывай, пример наглядный. Дедушка Мурат чеченец, в речи иные обороты, ты, очевидно, смысл не понял. Руслан, прочти нам выдержку про радость.
-Я помню наизусть. Клятвы, расхожие слова, жизни без тебя не мыслю, навек с тобой, не говорили. Соединили не они, а ТЯГА, всегда быть вместе. Не сразу, пришло доверие и чувство, распоряжайся моей жизнью, твоя – значимей! Из бежавших лет, в копилку собирали радость, когда невмоготу, мы ей питались.
Елена обняла Алешу.
-Слова, серьёзные до слез, поговорим об этом завтра. Копилка опустела от вопросов?
-Еще один, теперь уж к папе. Ты, много в город уезжаешь, меня берешь, соседей, работников своих, а маму нет. Стесняешься её?
-Ну, и вопрос, в тупик вогнал, как можно мамочку стесняться? У нас ухабы на дорогах, трясет, я маму берегу.
-Папочка Петр в тот день родился, утром сказал, друзья наслались, готовь и в шесть часов с детьми уйди. Она заплакала. Детей рожать, готовить, стирать, Мамуре можно, с друзьями познакомить стыдно. Бабушка пришла, давай поторопись, не кисни, сын видный, а ты трех слов связать не можешь. Мамура ей отпор дала, я мать детей, его жена, все дома делаю, как надо и мужа своего люблю. От мужской работы нос воротит. Проводка месяц оголилась, меня чуть током не убило. Тебе сироты не нужны, детей Петра совсем не любишь. Невестки угодить не могут, с кем старость будешь доживать? Собрали вещи и ушли, мы у узбеков долго жили. Когда нашел, меня отнял, у бабушки страдал и убежал опять к Мамуре. Раз нет отца, я буду старший, их обижать никто не смеет.
Подумал он, мы провода меняли, белили стены, потолки, цветы купили и привезли семью домой. Брат старший на рыбалку звал, Мамура так ему сказала, заходишь в дом, здоровайся с хозяйкой, картофель надо закупать, дел по хозяйству очень много. Учил, поддай ей хорошо. Папа выгнал, семья моя, кончайте лезть. Знакомые узбеки поднялись, и поселились, там, где холод. Устроятся, возьмут к себе.
Полночь. Алеша чутко спит, они на шепот переходят.
- Звучит приятно, муж, отец, в ответе за семью, покой. Ваш, ваш я, от пяточек и до макушки. Приятно. Маленькое НО, как за отдельным государством, четыре глаза наблюдают, и каждый вздох замеру подлежит, а мне доверие важно. В угоду мирному житью согласен я зажать характер. Но, это будет не чеченец, а мужчина, не уважающий себя. Таким, любить меня не будешь.
Насчет Алеши, казалось,мужчины мы, отец и сын, семья едина, что делить? Я чувствую пружину в нем, на несогласие готова распрямиться. Дипломат! Обходит лобовое столкновение, издалека на мысль наводит.
-Мамура, свою основу заложила детям, мыслителей и жизнелюбцев. Образование четыре класса, там, где росла, для девочек считалось нормой. Тяга к учености была, дед в интернат не отпустил, родители ослушаться не смели. Иную грамоту впитала, мудрость женскую, важнее нет. Зоя родилась, явились старики, благословили доченьку словами, перевод с узбекского такой, впитай от матери земной, свежее утро, не знойный день, желанный вечер, ласковую ночь. Слова просты, а по вместимости, нам не хватило года для беседы.
Протянутые руки.
-Иди ко мне, я нежным буду, хочу коснуться малыша. Ты, что-то мне сказать хотела?
Молчит. Плечи приподняты, склонилась на бок голова, стеснительность невинная проснулась. Хотела! Слова исчезли. Желание странное накрыло, обнять его босые ноги, не голову, не грудь, а ноги, и их молить. Ко мне идите, где дом наш, дети. ВСЕГДА! ВО ВСЕ НАМ ДАННЫЕ ГОДА!
(Продолжение следует)