Не так давно одна моя добрая и хорошая знакомая, бывшая однокурсница-землячка прислала мне серию фото и небольшую картину, написанную ею под впечатлением поездки в Италию, которую я и представляю вашему вниманию. При внешней незамысловатости и даже отсутствии сюжета, скупости и заметной упрощенности изобразительных средств, она очень порадовала меня и дала повод для сегодняшнего поста. Перелетев за несколько часов из заснеженной и морозной Самары в солнечный и теплый Милан, посетив знаменитую опера Ла Скала, побывав на берегах одного из самых прекрасных озер в мире, она сумела выразить все свои эмоции и ощущения от этой поездки в одном простеньком полотне гораздо ярче и талантливее, чем в сопровождавшей ее куче стандартных туристических фоток.
Внешне наивно-лубочный стиль не помешал, а помог ей раскрыть главное, вынесенное с Аппенин, впечатление света, радости и легкости бытия, не отвлекаясь на лишние бытовые подробности. Лучи щедрого средиземноморского солнца, лазурный блеск воды, теплый и приветливый песок пляжей пронизывают маленькую картинку, расцвечивая ее замечательным оптимизмом, счастьем и восторгом бытия. Наполняясь увлекательной игрой воображения и живительным воздухом мечты, она поднимается над мирской суетой, вырастая в подлинный символ свободы, чистоты и добра. Соотношение света, цвета и легкой иронии создают восхитительный и высокохудожественный образ далекой от наших пошлых реалий жизни, которая, может быть, и не существует вовсе, но манит и увлекает к себе как волшебная и удивительная сказка, рассказанная матерью на ночь.
Ничуть не сомневаюсь, что изображенная сценка вряд ли могла быть подсмотрена где-то на сегодняшних улицах даже в самой глухой курортной провинции, а порождена полетом раскрепощенной фантазии истинно творческого человека, подкрепленного разве что аттракционом эквилибристки на сцене бродячего шапито. Но разве задачей и смыслом настоящего искусства когда-нибудь являлась холодная фиксация действительности, документальный рассказ или хотя бы какой-то смысл в принципе, а не передача собственных чувств от творца к непосредственно к зрителю, если уж идти до логического конца? При этом я не разделяю любое творчество по используемым им средствам, жанрам и подвидам. В равной мере это относится к живописи, скульптуре, фотографии, музыке, поэзии, литературе, балету и даже представьте себе — кино!
Разве мы смотрим очередной голливудский блокбастер ради того, что бы узнать спасет или нет в надцатый раз мир Брюс Уиллис или Николас Кейдж? Возможно, это и было интересно в далекие детские годы, но теперь меня больше впечатляет то, как это сделано, безумная красота космических просторов и катаклизмов, грандиозность невиданных нами ранее ландшафтов и потрясающая мощь взрывов и цунами. Разве развития сюжета и разрешения детективной загадки в бесконечных мыльных сериалах ожидают сотни миллионов домохозяек, коротающих свободное время перед голубыми экранами? Томящиеся весь день в одиночестве женщины ищут там небывалых чувств, которые не в состоянии им дать вечером физически и морально утомленные на работе их когда-то горячие и сексуально-активные мужья.
Нужен ли авторский текст, сюжет балету или хотя бы какое-либо либретто, что бы наслаждаться гибкостью и пластичностью человеческого тела, движущегося в полной гармонии с захватывающей нас музыкой? А в художественной гимнастике или фигурном катании, если только это не рассчитанные на примитивное сознание популярные ныне ледовые шоу, маскирующие блеском костюмов непрофессионализм вышедших в тираж, но пытающихся вернуть хоть частицу былой популярности, экс-звезд? Разве нагое и прекрасное тело скульптуры Давида не производит столь же сильного впечатления, вне зависимости знаем ли мы легенду про Голиафа? Или мы обращаем внимание в первую очередь на его пращу? Женщины и 10% мужчин вряд ли. А что мы знаем про Венеру Милосскую? Кстати, без дактилоскопии я не уверен, что ее звали именно так. Да и мог ли бы ее паспорт сказать нам больше о красоте и внутренней гармонии?
Мешает ли нам наслаждаться прекрасными мелодиями классической оперы или зарубежной эстрады незнание какого-либо из многочисленных языков, на которых они исполняются? А что нужно для получения удовольствия от симфонии Бетховена, концерта Моцарта или этюда Шопена? Мятая программка в кармане с бредовым текстом слов спятившего музыковеда? Рискуя нарваться на остракизм, вспомню творчество глубоко мной уважаемого Владимира Высоцкого. Горячо любимые не одним поколением сатирические песни, на мой взгляд, больше относятся к явлениям культурной, общественной и даже политической жизни, чем к художественным шедеврам. Злободневно, трагикомично, едко-сатирично, теперь даже немного ностальгично, но много ли других чувств они порождают, в отличие от несущих, казалось бы меньшую информационную и смысловую нагрузку, его лирических песен?
Ладно-ладно, не спорю, хороший текст способен существенно усилить наше впечатление от исполняемой песни, когда он несет нам дополнительные эмоции. Разумеется, при наличии хорошей мелодии. А вы слышали хорошую песню с плохой музыкой? А с дурацким текстом? Да сколько угодно. Смею утверждать, что и в литературе текст делает искусством не его содержание, а форма. Сравните — «Сегодня днем обильный снегопад сменился спокойной и ясной погодой» и «Под голубыми небесами, великолепными холмами, блестя на солнце, снег лежит». Одинаково по смыслу, но насколько второе более красочно и эмоционально, потому как принадлежит перу гения, а первое — всего лишь вашему беспокойному писаке.
Аналогично и в изобразительном искусстве. Кто сейчас вспомнит исторический триптих «Выступление товарища Кагановича на 15-й конференции железнодорожников»? А совершенно аполитичный букет Ван-Гога стоит десятки миллионов. Однако, если буйную вакханалию цвета голландского гения лишить всякого намека на фигуративность, заменив мазки, похожие на лепестки цветков, на пятна иной формы и назвав это, например, салютом, утратит ли это полотно хоть какую то часть своего жизнеутверждающего обаяния? А если пойти еще дальше и превратить картину в чисто геометрическую абстракцию? А ведь подобным экспериментам Пикассо и Мондриана уже более века, что не мешает нам наслаждаться их выверенными цветовыми гаммами, гармонией линий и формы, безупречным художественным вкусом, которые и делают их произведения явлениями искусства, а не пропагандистскими сиюминутными листовками или газетными иллюстрациями.
Когда я ходил по бесконечным залам множества виденных мною художественных выставок, как правило, лишь один вопрос всплывал в моем измученном погоней за прекрасным мозгу — а на хрена мне это все? Бесчисленные лебеди в лучах заката, березки и ивы, омываемые прибоем, высокоинтеллектуальные кучи консервных банок, прочие арт-объекты и инсталляции? Зачем нужно раскрашивать фотки и пучить глаза от пафоса, как делают это наши самые знаменитые портретисты? Почему картину нельзя понять и почувствовать без толстого юзер-гида? Что хотят сказать нам все эти зело способные к покраске любых поверхностей выпускники множества худвузов? Какое отношение к искусству имеют бездарные боевички и мелкодрамы, тупые шлягеры и плоские шутки, выливающиеся на наши головы с телеэкранов и радиоприемников? Кто же читает все эти завалы макулатуры, именуемые книжными магазинами бестселлерами?
Я, конечно, понимаю, кому надо забивать нам глаза, уши, глаза и мозг этим никчемным мусором, бездарными подделками настоящего искусства. Пока пипл все это хавает, полчища имитаторов и графоманов не останутся без куска хлеба. После, им на смену придут подрастающие, не менее хваткие детишки, уверенные в своей абсолютной полноценности и наследственном праве прикасаться грязными и липкими ручонками к нашему сознанию. Как с ними бороться, кроме дуста, я не знаю, но не могу дальше это видеть, читать и слышать. Тогда я забываю на время о выставках и конкурсах, выключаю телевизор, открываю Word и, обнажив перо как копье, скачу навстречу маячащим вдали ветряным мельницам.