Жанр: драма, юмор.
Рейтинг: PG
Начало событий: см. "По цепочке" в разделе "Магистральная линия сюжета".
Содержание:
И снова Вики.
Вторая часть рассказа содержит мощный по дальности флэшфорвард на обозримую границу цикла. Там, где уже не просто выросшие главные герои, но и их «естественные продолжения».
Пока остаются за кадром некоторые события, лежащие в тех временных пластах. Например, в «Сублимации», где героям по 30 лет, говорилось, что Рамирес поехал на Канал за теми, кого сумеет разыскать. В этом флэшфорварде, в конце рассказа, эти люди давно уже здесь. Как они прибыли, что с ними было – я обязательно расскажу. Я знаю про них. А пока – посмотрим на один далекий декабрь на Private-street, как через оттаявшее окошечко на замерзшем стекле.
***
Private-street, дом Дэрека Смита.
Жуткая толкотня, бурная суматоха выплескивается во двор, освещенный яркими прожекторами, там тоже куча разнообразного народу, чем только не занятого. Из более чем пяти источников орет всевозможная музыка, гвалт и вопли, несерьезные потасовки совершенно не злых друг на друга парней, многоголосый женский смех.
Детский тоже – по дому, по траве вокруг дома, кажется, и по стенкам включительно носится компашка.
В ней явно трое восьмилетних заводил, пара из которых неотличима друг от друга, а третий мальчишка иногда забывается и с ошеломляющей легкостью обгоняет друзей или противостоит их слитому напору. Но даже в потасовке он изо всех сил старается не забываться, не включаться с младшими, да и со сверстниками, в полную силу.
Если же его глаза в запале игры хоть на миг вспыхивают недобрым светом, рядом неизменно оказывается чем-то похожая на него девочка.
Она ему улыбается, или легко касается плеча брата, или даже просто вдруг дует ему в висок – и мальчишки несутся дальше вместе.
Не очень разговорчивой, спокойной девочке с мягкими серыми глазами не очень-то интересны забавы пацанов, ей куда заманчивее посидеть в углу с подружками.
Заводная и смешливая блондиночка с потешными хвостиками, которая гангстерски стащила со стола взрослых кучу шоколада, обижается, когда черноволосая ровесница с почему-то почти неестественно светлой кожей, явно дитя разных рас, не ценит смелости покушения и указывает, что тарелка с добычей не зря была «забыта» на самом краю стола.
А четвертая в кружке лакомящихся, чистокровная латинка, уже ослепительно красивая в свои совсем немного, попутно цепляет особым взглядом пролетающих мальчишек, от чего один из пары неаккуратно врезается в угол, а потом исполненным достоинства жестом пожимает плечами: она-то видела, что это mamitia [мама и тетя, по-детски слитые в одно слово], смеясь, подвинули поближе к уязвимой зоне полную тарелку, а papi еще подсыпал туда орешков, прежде чем пойти к colegas.
К потирающему лоб, выбывшему из веселья зеленоглазому мальчику подходит та самая вездесущая, внимательная, улыбается ему и трет ушибленное место ладошкой. Даже не касается, проводит в паре миллиметров над кожей туда-обратно, и сразу же личико пострадавшего разглаживается, он морщит нос, вскакивает и мчится следом за товарищами.
В последний момент перед поворотом за угол мальчишка показывает сестре друга язык, а та, ничуть не обидевшись, качает головой почти взрослым жестом.
Кроме юной поросли, есть еще совсем-совсем крохи, с которыми не побегаешь и пока не развлечешься. Сидят по рукам у родителей, тянутся к бокалам у заболтавшихся матерей или уморительно ковыляют поближе к стоящим кружком отцам, дергают за штанины, пока не обратят внимание и не подкинут, смеясь, в ночное небо полетать.
***
Дом битком забит гулянкой, поэтому перевести дух можно на заднем дворе, у распахнутых ворот любовно захламленного гаража, сидя на каких-то обшарпанных бочках.
– А ведь скоро еще Рождество.
– Какой кошма-а-ар… только уже не у меня! Мы с Мэри-Ли до января тут разгребать будем.
– Сам хотел. Тридцать шесть вообще-то даже не круглая дата. Ты каждый год забабахиваешь такую тусовку, что Рождество линяет. Кстати, курить на бочках с бензином – это какая-то разновидность идиотизма, не находишь? Ты и в арсенале вечно так…
– Не начинай! Мои бочки. Сам-то? Райдера кто прессовал так эффектно, а? И пофиг паразиту, теперь лакает мое пиво.
– Сравнил. Покоя не дает? Это была большая глупость. Ты их за каким фигом вообще тут держишь?
– Мои, говорю.
– Дэрек, как насчёт… наши мелкие тут пару раз показывались только за последние полчаса.
– Да знаю, – отмахивается тот. – Это ж… ладно, тебе скажу. Маркировка на них еще не означает, что я клинический кретин и держу взрывоопасное рядом с детьми. Пустые они.
– Дэрек, пары бензина…
– Дэлмор, повторяю, я не дурак совсем! У меня пацаны даже давно в курсе, что опасно, а что очень опасно, они б не полезли сюда с зажигалками! А если б вдруг – твой бы за уши оттащил, я б ему спасибо сказал. Парни наши уже не безмозглые. А паров там и следа нет.
– Зачем тогда?
– Бля, чтоб спрашивали. Все так трогательно хренеют.
– А ты суперкруто смотришься.
– Не смей выдавать никому мой замысел.
– Понял. Кстати, через пару дней всё равно, похоже, нам с Исабель народ собирать придется.
– Похмелять всех, что ли? – воодушевленно удивился Дэрек.
– Да нет… – замялся Шон, но в это время разговор был прерван.
В окно второго этажа, распахнувшееся с пушечным треском, высунулись разгоряченные девушки – остыть. У одной выплеснулось вино, достало цепочкой пятнышек на утоптанной холодной земле до дэрекова ботинка. Смит задрал голову:
– Это как понимать?
– Mil pardon, – с французским прононсом извинилась Мэри-Ли, – это было непредумышленно.
Вторая с улыбкой показала сверху неоткрытую банку «Гиннесса», покачала ею:
– Интересует?
Шон кивнул, ему прилетело. Дэрек заорал:
– А мне?!
Мэри-Ли виновато развела руками, а Исабель скривилась:
– Тебе фигушки, Смит. Это только для узкого круга. А ты всегда был вредный.
– …Я?! – задохнулся тот, повернулся к Шону за поддержкой и получил ее в виде сунутой под нос вскрытой банки.
На втором этаже никого уже не было, а Дэрек всё ворчал:
– Нет, это ж надо… вот кто б говорил! Такое из той пигалицы выросло. Хотя она всегда боевая была. И глаз на тебя положила… терпеливые вы оба, как удавы, вот что вас роднит. Да еще с твоими мелкими не ка-а-аждый поладит, а она как родная пришлась. Тут ее уважаю. Но зараза же – это у них у всех в крови! Как ты ее выносишь вообще?
– Путем долгих кропотливых тренировок… – начал негромко Шон, но Дэрек не притворялся, что слушает, делая перерывы только на глотки.
– Эти женщины… никогда их не понимал. Ужас вообще. Мать с муженьком смылась, подарок мне из Флоренции, бля, прислали… Знал бы я, от кого буду получать презенты!..
– Не начинай.
– А когда моя жена начинает выражаться, как под протокол, меня дико корежит, ничего сделать не могу. Она знает и пользуется.
– Да, – вздохнул Дэлмор, в расслабленной позе прислоняясь к створке ворот. – Не одна моя такая.
– Миссис, будь я проклят, Дэлмор. До сих пор мурашки по коже.
– Не продолжай.
– Почему это? Я по теме еще много чего сказать могу.
– Тогда я тебе сразу напомню, как весной «У Дэна» кто-то набухавшийся до полнейшего изумления…
– …Заткнулся б ты.
– Увел невесту, мою молодую жену, прям буквально выдернул, и чего-то такое там на танцполе с ней мутил перед всеми, что мы с Вентурой тебя уже пополам поделили, осталось раскромсать. Но пришла третья сила, заявила языком протокола законные права на твое физическое тело, и…
– Со мной месяц потом не разговаривали! А главное, с Исабель запросто. Подружки, гляди ж ты. Это как вообще? Почему мне одному отдуваться? Я случайно не говорил уже, что я не понимаю женщин?
– За последние пятнадцать секунд – нет.
– Как же это я забросил такую тему. Да-а-а, – оживился Дэрек, – а чего это Канал пообнаглевал до нехорошего предела?
– Я отдал тебе пиво.
– Да не! Где этот гребаный Вентура, чтоб ему пусто было?! Если он посмеет пропустить мой день рождения, я его сам раскромсаю, не прощу вообще никогда! Какого дьявола он не тут?!
Шон нахмурился, почесал в затылке. Задумчиво протянул:
– Да он странный какой-то в последнее время.
– В последние двадцать лет? О, да-а…
– В последний месяц. Пропадает где-то, за него Хименес отдувается, замотался уже. Его подруга жизни ко мне приходила… спрашивать, что за дела… на Исабель нарвалась.
– Вау! – расхохотался Дэрек. – Я б на такое посмотрел!
– Поверь, лучше не надо… Это с твоей Исабель в подружках, а там, учитывая мое богатое прошлое… Короче, про Вентуру. Ногейра даже проследить за ним брался, но Рамирес не дурак, оторвался вмиг. Он в городе что-то важное забыл.
– Сам ты не можешь, что ли?
– Могу. Но не стану.
– Шон, загулявший Вентура равно проблемы, мы такое проходили.
– Именно поэтому, что проходили, я уверен, что там другое. Он явно не к Веге мотается.
– А к кому?
– Я на него давить не буду.
– Вон чего… – проворчал Дэрек. – А всё-таки если он проигнорирует мое приглашение, я на него так надавлю, из ушей полезет.
Рамирес, видимо, осознававший опасность такого поведения по отношению к Смиту, всё же появился. Уже за полночь, когда детей развели по домам, и стало сравнительно потише.
Появился не один.
Его спутница, смуглая красавица в красном платье и белой короткой шубке, растерянно остановилась на подъездной дорожке, хотя парень, игнорируя общий ступор, хотел дотащить ее за локоть до дома.
Никогда еще Рамирес Вентура не приводил женщину на Private-street. Здесь вообще не место проходным подругам, это понимал каждый. Решение представить девушку всем, причем не втихую, постепенно, а вот так, явно и открыто, свидетельствовало о многом.
Она была молода, пожалуй, приблизительно ровесница Джессике Карпентер, давно уже Джей Вентуре. Латинка, но бывшие люди Канала коротко переглянулись: ее никто не узнавал. Неужели Рамирес привел совершенно левую знакомую, пусть и определенно с серьёзными намерениями? Это, конечно, вряд ли проблема, была левая, станет своя, это недолго, она, наверное, того стоит, потому что время необдуманных шагов осталось далеко позади…
С крыльца спустились двое. Хозяин дома остановился почти сразу, такой же заинтригованный происходящим, как и все. А Шон в тишине прошел вперед, к ним, и в какой-то момент Рамирес понял, что ему лучше сейчас промолчать.
Девушка, не сводя глаз с улыбнувшегося ей мужчины, первая выдохнула:
– Dios, ты совершенно не изменился!
Он ответил:
– Зато ты выросла, Вики. И так похорошела.
Сквозь ее волнение пробилась взаимная улыбка.
Рамирес еле слышно пробормотал:
– Ну, вы уже знакомы, угу…
Его не слышали: Вики, за пятнадцать лет ничего не забывшая, показала на цепочку на шее, а Шон – на свою, такого же плетения. Ей не хватало слов, он спросил мало кому понятное:
– Привела тебя? Я же обещал.
Она кивнула, и глаза ее блестели.
Рамирес придвинулся к Вики, обхватил ее за талию. Девушка благодарно прислонилась к нему. Пуэрториканец дернул плечом:
– Она и меня так узнала, представляешь? Просто на улице… Удивительно!
Ему, живущему среди одних и тех же людей всю жизнь, даже не приходило в голову, что никто из населяющих эту улицу категорически не выглядит на свой реальный возраст. Тридцатипятилетний мужчина, стоявший рядом с двадцатилетней, выглядел практически ее ровесником. Это было незаметно в повседневной жизни, но так явственно высветилось сейчас, что Дэрек вдалеке, сам такой же не затронутый четвертым десятком, прошептал:
– А вот нехрен было поить той сывороткой весь Underworld… скоро дети до нас дорастут.
Между тем любопытные стали подтягиваться к очагу события вечера. Кто приглядеться поближе, кто познакомиться: Эва уже тянула Вики за руку, Джей понимающе подмигнула будущей, чем чёрт не шутит, родственнице и сунула ей в ладонь бокал, который был тут же с благодарностью опустошен.
Рамирес поцеловал Викторию, улыбнулся ей:
– Ты не смущайся! Я тебе про всех рассказывал. Скучать не придется, привыкай, обживайся. Я тут щас…
Она робко потянулась к нему, но парень с извиняющимся видом еще раз чмокнул ее в щеку и уцепился за Дэлмора:
– А ну пошли! – оттащив его на пару шагов, буркнул: – Да, кстати, Смит, с днюхой.
– Я с тобой, мерзость Канальская, еще поговорю, – сквозь зубы пообещал тот. – Спасибочки. За подарочек.
– Только попробуй! – взвился Рамирес. – Пальцем ее тронь, mujeriego! Я тебя враз четвертую нахер!
– Умолкни. Я ее в тачках катал, когда ты ее еще не знал. Вали давай, я тут напомню о себе.
Рамирес повлек Шона дальше, в дом, а за их спинами ахала Исабель, вспоминая тогдашнюю смышленую девчоночку, смущенно поздоровался Эрнандо, о котором вредная сестра пообещала сообщить массу нового, чем Джей крайне заинтересовалась, Мэри-Ли на правах хозяйки распихала всех, усадила новенькую и снабдила тарелкой, а Дэрек вел допрос:
– Только не говори мне, что ты тоже коп! … Слава богу. Стоп, то есть как? Медицинский?! Душка-Тревис номер два? Чтоб я сдох. … А я давно хотел спросить, по какой причине ты изрисовала мной все стены в том старом доме – не ржать никому! Это личное! – и почему я там обнимаю какое-то мохнатое чудовище? Или оно меня? … Заткнулись все! Жена, это вовсе не спонтанно вскрывшийся компромат. Выражайся по-человечески, в конце концов. … Я хороший, вот – слышала? А ты, миссис-как-тебя-там, слышала? Вики меня ценит, она чудо, всем немедленно подражать.
На кухне дома Смитов Рамирес, видимо, в нервах, не стал садиться за стол, как все люди, он смёл со стойки несколько пластиковых тарелок и запрыгнул туда. Дотянулся до чьего-то стакана, опрокинул в себя, сморщился, восстанавливая дыхание. Фыркнул и выдал:
– Шон, я хочу с ней. Как люди. Как все. И детей тоже.
– Давно пора, – осторожно согласился тот, облокотившись рядом.
– Шон, она классная. Она… бля, ты ж ее знаешь. Ты помнишь. Она такая…
– Даже не объясняй.
– Ты не против?
– С ума сошел?
– Дай мне выпить…
Дэлмор тут же пошел на поиски запрошенного в разгромленной кухне, пролез по тайным местам и распрямился с бутылкой, которую парни сразу пустили в расход.
– Шон, я нашел ее… или она меня, как-то странно - натолкнулись, удивились, судьба, что ли? Я ее сюда не потащил. Не знаю.
– Почему?
– Сказал, не знаю. Боялся. Не знаю. А она… спросила, конечно, про тебя, про Смита, про моих, кого помнила. Но… она про меня тоже спрашивала. Как я жил. Как что. Она услышала про вас, что всё здорово, но дальше не засунула меня в машину – вези к ним, а сидела и слушала про меня… Я даже не верил. Чтоб я был кому интересен? Ну, так, не сам по себе, а… на фоне, что ли…
– Я случайно не говорил уже, что твоя заниженная самооценка бесит?
– Да ну тебя. Я просто… не знаю. Она мне рассказывала про те дни, что у нас прожила. Я-то почти ничего не помню, так, общее что-то, а она много. Такие мелочи припоминала, и что самое странное – про меня. Вот почему она помнит, какого цвета на мне была майка, и что на ней было написано? Как я там повернулся, что у меня волосы, «красиво», бля, мотнулись? Как я смешно, видите ли, ел, какими словами я ругался на кошку под ногами… я ведь именно так и ругался на них всегда! Сам забыл. А она, получается, наблюдала? Да чуть ли глаз с меня не спускала, потому что столько всего напримечала, а я и дома-то не появлялся толком. Это к чему? Шон?
– Это хорошо. Она семью у вас увидела, и тебя по центру. А ей было очень надо.
– Но от вас она тоже много видела!
– Не совсем, наверное, то. Мы с Дэреком ей всегда друзьями будем, а вот ты… Мы со Смитом хорошие, а ты лучше всех.
– Шон, я сейчас напьюсь в лоскуты.
– Не надо.
– Шон, знаешь, почему я ее всё-таки привел?
– Чтобы испортить Дэреку вечеринку? Он так думает.
– Я вас убью. Я серьёзно. Шон, я вчера увидел у нее случайно в ванной одну хрень…
Он замолчал, а Шон аккуратно поставил бокал и влез к нему на стойку. Минуты через две негромко спросил:
– Я… правильно понял?
Вместо ответа Рамирес яростно потер ладонями опущенное лицо и запустил пальцы в волосы.
– Мне и правда уже совершенно пофиг на Дэрека и его тридцать шесть… – пробормотал Шон. – Она тебе не сказала еще?
– Нет. Но хочет. Я чувствую. Она так на меня смотрит… чёрт, она тоже боится? Как я чего, как я отнесусь? Что скажу? Пошлю ее? Бля… этой женщине придется узнать меня получше, если она хочет, чтоб у нас что-то получилось. Вот я и привез ее сюда. Она молчала всю дорогу. Она понимает, что это значит. По мне, так это почище предложения на одном колене и с кольцом.
– Значит, жди. Виктория правильно оценила твой поступок, она тебе скажет. Скоро. А ты, Вентура, не сойди за идиота и будь готов со своей стороны насчёт колена и кольца, потому что она тоже ждет.
– Думаешь?
– Я недалеко ушел от Смита в деле понимания женщин, но, кажется, я даже уверен. А мы все ждем от вас… девочку.
– Пошел нахер! – чуть не полетел на пол встрепенувшийся Рамирес. – Девочек пусть Эрнандо рожает! У него получается, вон бегает вместе с Анхелиткой. Хоть пять пусть рожает! А я… а я не знаю.
– Вентура… – Шон неожиданно развернулся, привлек к себе растерянного пуэрториканца, обнял, взъерошил влажные прядки, улыбнулся ему куда-то в висок: – Я так рад за тебя, парень.
Рамирес подался навстречу, со вздохом прижался лицом к его плечу.
– Шон, что я творю…
– Всё здорово. Мы взрослеем. – Рука Дэлмора чуть сжалась на вздрогнувшем плече Вентуры.
– Шон, ты не злишься на меня?
– Что несешь?
– Я уже однажды завел себе одну... чем кончилось? Не хочу так! Шон, ты меня не бросишь?
– Сдурел. Сравнил. Слов нет. Придурок, ты мне родной давно, с недавних пор даже официально. Забыл?
– Я уже вообще нихера не зна-а-аю…
– Так, я вижу вон там, под раковиной, кое-что покрепче этого фруктового дерьма. Сейчас будем лечить твои нервы.
Минут через двадцать Шон сидел на прежнем месте на краю стойки, в принципе, не предназначенной для сидения, но еще меньше – для лежания, а Рамиреса это не волновало. Он в какой-то момент озарился, расчистил всё пространство радикальным способом «всю фигню на пол» и устроился с комфортом. Это понятие, по-видимому, включало в себя распластывание, закидывание ноги на ногу и удобное укладывание приятно гудящей головы Шону на бедро. Дэлмор поднял бровь, но не возразил. Вздохнул:
– Если б это было впервые, я б офигел.
– Да, я такой… – практически невпопад отреагировал Вентура.
– А Смит увидит?
– А это кто?
– Всё, больше не наливаю.
– И не надо. Бутылку всю дай сюда.
– Рамирес, жизнь такая странная штука…
– Ой. Это к чему? – встревожился тот. – Ты чего? На тебя не похоже.
– Нет, реально. Вот знаешь, мы с Исабель планировали позвать всех послезавтра. Всех, всю компанию.
– Похмеляться? – Рамирес продемонстрировал одинаковый с дэрековым стиль мышления.
– Нет. Другое.
Шон отобрал у друга бутылку, но запасливый пуэрториканец позволил отхлебнуть лишь глотка три, прежде чем неуклонно вернуть важную вещь себе. Подбодрил:
– Так чего?
Шон начал вроде бы совсем о другом:
– А помнишь, как мы с Дэреком странно спараллелились? Его пацанам оказалось столько же, сколько моим детям, хотя росли они по отдельности и познакомились два года назад.
– Ну да. Прикольно. Смит кричал про судьбу и был дико доволен.
– Какой-то из его сыновей систематически засматривается на мою дочь. Смит, вероятно, будет опять кричать про судьбу, когда заметит. И я не знаю, что об этом думать.
– О, ты тоже не знаешь?
– Не тебе ж одному тупить. Я о другом.
– Я вообще не вкуриваю, о чем ты так туманно, Дэлмор.
– Вики рожать тогда в августе где-то? К осени?
Рамирес припал к бутылке, как к лекарству, прохрипел:
– Ну ты зачем опять?
– В общем…
– Дэлмор, ты темнишь, как…
– Другой бы уже догадался! Ждать будешь не только собственного ребенка, Вентура. Племянника тоже. Очередного. Или племянницу.
Рамирес с абсолютно не изменившимся выражением лица рухнул со стойки на пол.
Там до него окончательно дошло.
– Ага-а…
Шон спрыгнул на ту сторону, оставив стойку между собой и оскалившимся в совершенно неописуемом состоянии другом.
– А давай мы сейчас не подеремся? – на всякий случай предложил Дэлмор, не особо надеясь на положительный ответ.
Рамирес зверски улыбнулся и молча перетек на шаг вперед.
– Да-да, я помню, – Шон плавно смещался вбок, – я первым делом словил от тебя в глаз, когда ты узнал про меня и твою сестру. Но ты же потом одумался! Говорил – инстинкт… извинялся.
Пуэрториканец и правда перешел на чистые незамутненные инстинкты, ибо ему удалось поистине стремительно перелететь через преграду и вмять Шона частично в стену, частично в пол, въехав обоими коленями ему в живот.
Намертво зафиксировав жертву локтем в горло, Рамирес неожиданно внятно произнес:
– Ты не понял, ублюдок Хостовский, за что я тебе тогда вмазал? Тупой ты до непозволительной степени. Хочешь, скажу? За то, что ты столько лет мотал всем нервы, с-сука. А когда ты выбрал, жить стало попроще.
Шон не шевелился, не делал попыток избавиться от захвата.
– Ее первый ребенок от тебя. Я всегда знал.
Рамирес сам расслабил руку, убрал с горла друга, развел колени и съехал чуть вниз, не замечая, что в этой позе Смиту их точно лучше не видеть.
Соприкоснувшись с Дэлмором лбами, Вентура прошептал:
– Если у меня будет девочка, то у тебя пусть будет мальчик, слышишь? Или наоборот. Или пофиг.
– Да нам уж ближе некуда, Рэм.
– …Не знаю.