ЕВГЕНИЯ КОРДОВА - http://www.proza.ru/avtor/eucordova - ПЯТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ «О КОТАХ И КОШКАХ» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
- Мама, а у нас Кот, - с придыханием сообщил сын, как только я опустила его на землю после жарких обниманий, мокрых целований и выполнения главного ритуального действа: потереться носами – как же без этого?
- Кот? – удивилась я, зная о презрительном отношении моей мамы к любой живности, из которой нельзя приготовить жаркое или, на худой конец, похлебку. - У нас, что, мыши? – и огляделась вокруг.
Кот лежал на крыльце с нахмурено-потусторонним выражением сфинкса на разодранной морде, выпятив упрямую челюсть с неправильным прикусом над уложенными вперед тяжелыми лапами – очень крупный, благородных персидских кровей кот, до неприличия и неправдоподобия тощий, трепанный и замызганный, в клубках и катышках свалявшейся грязно-серой шерсти.
Бойцовый Кот. Весь - вызов и позор рода.
- Ну, привет,- сказала я ему. Он не шелохнулся, лишь перевел на меня равнодушные холодно-оценивающие желтые в крапинку круглые плошки глаз.
Никто не знал, откуда он взялся. И почему у моей мамы дрогнуло сердце. Кошак присутствовал в ее жизни два дня, и ровно столько же она сожалела о своей минутной слабости в тот момент, когда сын затащил его во двор.
- Он совсем дурной и везде гадит,– жаловалась она после обеда, когда мы сидели за столом расслабившись и обсуждали насущное. – Наверное, поэтому его и выбросили.
- С чего ты взяла – может, он потерялся? – предположила я, покосившись на "предмет обсуждения", невозмутимо сидящий на крыльце, и тщательно скрывая сомнение.
- Его никто не ищет!
- Ты что, объявления на столбах читаешь? И везде – это где?
Выяснилось, что за два дня он успел отметиться поочередно в кухонной раковине и ванне. Качественно так отметиться, основательно. В раковине на посуду, а в ванне – на замоченное белье.
- А еще он больной.
- Чем это? - Невзирая на вызывающе-бомжовый внешний вид, несвойственный этой традиционно-отмороженной аристократической породе, впечатление умирающего Кот не производил. В его глазах переливался очень живой огонь, сулящий ... много чего.
- Он весь в парше.
- Это струпья – он с кем-то дрался.
- И у него все время понос.
- Так он же скитался, кто знает, где и сколько и ел, что ни попадя. Это очень деликатная порода, привыкшая к тщательному уходу и размеренной жизни.
- Вот еще! – мама фыркнула, - будет жрать, что дадут. В дом больше не пущу. Пусть мышей ловит.
- Это домашние Коты. Декоративные. Они не ловят мышей.
- На улице! – гильотина опустилась. – И на рисе с крутыми яйцами.
- Крутые яйца ему, пожалуй, понравятся. А где ты их возьмешь? – Это была моя тонкая месть. Я еще не встречала котов, которым мог бы понравиться такой рацион. Хотя… вопрос с яйцами я бы оставила открытым.
Кот очень удивился, когда вечером перед его носом захлопнули дверь, бесцеремонно отодвинув ногой. Но сдаваться не собирался. Едва только дверь в спальную за мамой закрылась, он образовался в форточном проеме гостиной и нахально уставился на меня светящимися желтыми блюдцами.
- Ну ты и проныра!
Мы с сыном переглянулись и засмеялись.
- Мам! – сын умоляюще сложил ладошки.
Не дожидаясь дебатов, Кот мягко спланировал на кресло, а оттуда через всю комнату - к нам на диван. Это было уже слишком. Спать в обнимку с вонючим обосранным котом - таких высот мой альтруизм еще никогда не достигал. Желания и чаяния сына в указанных обстоятельствах в расчет не принимались.
- Пошел вон! Брысь, я сказала!
Тот и усом не повел. Я подхватила его под живот – тяжело и безвольно обвисший, он позволил поставить себя на пол. После чего запрыгнул обратно. Я его столкнула. Он вернулся. От души двинула пяткой. Он недовольно мякнул и сделал вид, что смирился. Но стоило лишь прикрыть глаза - навалился сверху. Схватив наглеца за загривок - все, на выход! А когда вернулась, паршивец сидел в форточке в положении «старт», а с дивана, замотанный в одеяло, с выражением болельщика-фаната на лице на него смотрел сын, отметая все сомнения в том, на чьей он стороне.
- Сидеть!
Кот завис в недополете.
–Давай договоримся: ты спишь в комнате – вон там в углу, на коврике! И не дай тебе Бог! Закрою форточку. И лучше задохнусь от нехватки воздуха.
Он задумался, балансируя на горбыльке форточки в позе «спина дугой, лапы в кучу, голова вперед».
- Ну, что?
И приглашающий жест рукой.
Я проснулась ночью от мягких частых поглаживаний по щеке - стоя на задних лапах и упершись левой передней в подушку, правой Кот отвешивал мне мелкие шлепки. Заглянув в мои едва приоткрывшиеся глаза - с ума свихнешься: черт из табакерки! - тут же опустился вниз и потрусил к порогу. Зевая и проклиная тот час…, поплелась к двери. Он стрелой метнулся к лотку и замер в уже знакомой позе, подергивая хвостом, с напряженным и сосредоточенным выражением, плавно перетекающим в расслабленное блаженство, на разодранной бандитской морде. Сделав пару небрежных гребков и вскользь нюхнув, перевел круглые блестящие зенки на меня и – Богом клянусь! – ухмыльнулся.
- Ах ты, скотина! Лотком, говорят, не умеешь пользоваться?
Через два часа номер повторился. После третьей побудки дверь в комнату по ночам не закрывалась.
Ранним утром, еще затемно, он вновь разбудил меня «пощечинами» и хриплым приглушенным мявканьем. И потребовал еды. Пока я, как сомнамбула, шарахалась по кухне, натыкаясь на предметы, он ходил следом и покусывал за икры, чувствительно прихватывая выпирающими нижними зубами – быстрее давай! Он знал – когда поднимется старшая хозяйка, лафа закончится.
Днем, сердитая и невыспавшаяся, я сидела на крыльце, подремывая и греясь на солнышке. Кот расположился рядом, наводя сомнительный марафет. От него попахивало.
- Значит так, - произнесла я, не открывая глаз, - в дом тебя в таком виде больше не пущу. Сейчас передохну и будем купаться.
Он тут же шарахнулся в сторону и сел подальше, с подозрением отслеживая каждое мое движение.
Время шло, ничего не происходило, Кота разморило, и он растекся по ступенькам.
Когда корыто с водой было готово, я сгребла его за шкирку. Захваченный врасплох, он выкатил пузыри глазных яблок и утробно завыл, будто с него живьем сдирают шкуру, прижав уши и запустив в крыльцо полуторасантиметровые когти. Давая понять, что без боя не сдастся. И орал, как автомобильная сирена. Из-за заборов стали выглядывать соседи. Отодрать его от бетонного крыльца оказалось задачей почти не выполнимой. Но и в случае успеха, перспективы не радовали. Я разжала руку. Кот с резвостью кометы, победно развевая хвостом, как флагом независимости, скрылся за углом дома. Через полчаса оттуда высунулись усы.
- Ты не понял, - обратилась я к усам, вынимая шпилькой косточки из вишен и перебрасывая их – обескосточные - в другой тазик. - В дом ты в актуальном состоянии больше не войдешь. Предлагаю компромисс, – рядом со мной лежали ножницы, металлическая щетка, бритва и расческа с крупными зубьями.
Недоверчивая кошачья морда высунулась из-за угла и дотошно ревизировала мои «окровавленные» руки и инструментарий.
Через пару часов взаимных мучений Кот приобрел экстравагантный психоделический зачесон восходящей звезды шоу-бизнеса. До того места, откуда растут задние лапы, его шерсть, так и не поддавшаяся расческе, феерически торчала в разные стороны буйными разновеликими пучками и обскубанными прядями, перемежаясь с лишаями проплешин, а дальше – исчезала вовсе, обнажив нежный розовый чехол с красноватыми штрихами порезов и синеватой паутинкой вен.
Звезда, сложившись пополам, зализывала следы вынужденного креатива в тщетных попытках восстановить некоторое подобие кошачьего облика. Всякий раз, проведя по тонкой замшевой поверхности языком, он поднимал голову и страдальчески-укоризненно смотрел на меня: - Вот что это за фигня?!
- Ну, извини, - развела я руками, разрисованными зеленкой. - Либо с обосранным задом, либо – вот так. Ты же не захотел мыться.
Заглянувшая «за солью» соседка изумилась этому чуду природы.
- Ты дывысь, - протянула она, - спереду наче мопс, а иззаду – ну тоби, макака!
Наладившийся по своим делам вышеописанный "гибрид", резко развернулся стороной "мопса" и, усевшись на "макаку", с ледяной яростью брызнул золотом.
- То вин шо, розумие?
- Угу, - кивнула я, - а еще он здорово кусается.
- Та хай йому грэць, - и она отошла подальше.- И нашо вин тоби такый здався?
"Мопс" еще раз пронзил ее двумя снопами жгучих лучей.
- То, кажеш, мати нэмае дома? Я зайду пизнише, - и она попятилась к забору.
Он проводил гостью до калитки и многообещающе проследил за маршрутом ее следования.
Так и повелось.
В течение дня Кот не предпринимал поползновений зайти в дом, демонстративно повернувшись спиной к открытым дверям даже, когда мы сидели за столом, и раздражающе-вкусно пахло мясным.
Он и ухом не вел, когда дом запирали на ночь. Но через минуту после хлопка двери спальной оказывался в гостиной путем проникновения через форточку и по-сибаритски разваливался на диване в ногах у нас с сыном, полагая что заслужил это право художественной стрижкой.
По утрам лупцевал меня лапой по щекам и требовал кормежки, кусая за икры, если я, по его мнению, была нерасторопна.
Он исчезал и появлялся, когда ему вздумается. И к нему очень быстро возвращались королевские замашки.
На подвластной ему территории он перемещался в точном соответствии с траекторией моих передвижений. Если я направлялась в курятник за яйцами, что в самом дальнем углу двора, позади медленным шагом, полным аристократического величия, шествовал "драный коврик на лапках". Возвращаясь «с добычей» в руках я сталкивалась с ним на половине дороге и, обогнув, мчалась в дом. "Коврик", секунду помедлив и задумчиво покачавшись, разворачивался и так же медленно и величественно нес себя в обратную сторону до крыльца.
Когда я прыгала по деревьям, собирая ягоды, он распластывался на дорожке рядом и ждал – скакать по веткам считая ниже собственного достоинства.
Зато снисходительно терпел все эксперименты, проводимые над ним сыном, бегал и прыгал за этим дурацким бантиком, играл в догонялки и сносил все платочки, ленточки и кофточки. И лежал, спеленатый платком, изображая уснувшую куклу. Примерно минуту. После чего, вывернувшись и задрав хвост, скрывался в малиннике.
Окрестным котам он устроил несколько образцово-показательных боев, после чего они стали огибать наш двор по периметру с большим запасом.
Зато кошки… Лежа на крыльце, Кот плотоядным взглядом провожал каждый изящно изогнутый силуэт, нарочито медленно проплывающий в пределах его видимости и сладострастно-мечтательно жмурился.
- Так ты еще и бабник?!
Он изумленно-фальшиво перевел на меня наглые медовые зыркалки: - Мадам, как вам такое могло прийти в голову?
- Побереги лапшу для кошек. Вот кастрирую, будешь знать.
Кот предостерегающе мяукнул хриплым басом: - Поаккуратнее в выражениях, Мадам. Я бы вам не советовал.
Он с жадностью и ненавистью заглатывал рис, перемешанный с вареным яйцом, презрительно щурясь и не удостаивая маму даже взглядом. (И хватал из наших с сыном рук котлеты и мясо за углом, как должное).
- Дрянь неблагодарная!- их отношения ухудшались день ото дня.
По маминому убеждению, все коты должны ходить перед ней строем и ловить мышей по ее команде. Кот отказывался ходить строем и брезговал мышами. И не признавал в ней командира. «Мы сами с усами!»
Над Котом сгущались тучи.
- Дрянь пакостная! Я убью эту гадину!
Весь прямоугольник покрывала на маминой кровати через равные промежутки был покрыт аккуратными зеленовато-коричневыми кучками. Против такого бессильна даже химчистка. Только мусоровозка.
Вечер был теплый и тихий. Лениво, нехотя, перебрехивались собаки. Стрекотали сверчки. И падали звезды, чиркая белые полосы на иссиня-черном искрящемся полотне. Лето клонилось к своему закату. На дорожке появился Кот и неспешно, настороженно приблизился.
- Скотина ты животная! Что ты наделал?! – в моих глазах дрожали слезы.
Он боднул меня в бедро крутым лбом и принялся тереться. Потом поднялся передними лапами на мои колени и, не мигая, сосредоточенно-вопросительно уперся взглядом в мое лицо. Я сердито отворачивалась от него, а он поворачивал лапой и смахивал отчаянные украдочные слезы мягкой думкой. Без малейшего следа раскаяния на срамной морде.
Я сидела на крыльце, курила и думала. Спокойной и безоблачной жизни этот прохвост не обещал. Он урчал, как пропеллер, свернувшись у меня на руках, и массировал лапами мой живот.
- Мама, я заберу Кота.
- Урррра! – закричал сын.
- Вернусь и заберу. Мам, ты слышишь?
Она стояла возле плиты, напряженной спиной ко мне, и не отвечала.
- Мама!
- Слышу! – обрубила она.
Кот вальяжно - будто делает это каждый день - зашел на веранду, небрежно подпрыгнул и развалился у меня на коленях.
- Брысь отсюда! Брысь! Ах ты, дрянь! - и она замахнулась на него полотенцем.
- Мама, это мой Кот, - ограждающе подняв руку.
- А это мой дом!
- Пошли, Кот. Нас здесь не хотят, - и мы втроем переместились на улицу, провожаемые узкими щелками глаз.
- Береги Кота, - шепнула я сыну, прощаясь.
И почесала за ухом котяру, который смотрел на меня с неодобрением и удивлением.
- Я скоро вернусь.
Ранним утром того дня, когда я вернулась, Кота увез соседский Вася, шофер-дальнобойщик.
Четырехлетний малыш старательно исполнял наказ. И прятал подопечного, как мог, перетаскивал с места на место, обхватив его поперек живота – тот мужественно терпел транспортировки, лишь подтягивал вверх волочащиеся по земле задние лапы.
И все-таки он попался. Его подвел голод.
- Мама, зачем ты это сделала?
- Он больной и заразный. А у тебя маленький ребенок. И съемная квартира.
«Маленький ребенок» стоял рядом и хлюпал носом.
- Я же просила тебя.
Она непримиримо поджала губки.
- Вась, куда ты его увез?
Сосед, мой ровесник и соучастник детских игр и шкод, переминался с ноги на ногу и маялся. Он был самым тихим и незаметным в нашей компании. И женился самым первым. А через год развелся. Чтобы больше никогда… Его жена, родившая ему дочь, любившая, но так и не дождавшаяся ласкового слова, в конце концов, вышла замуж за офицера и исчезла вместе с дочерью.
И лишь через много лет я поняла тот победный взгляд, который он бросил на меня во время свадьбы. Не тогда, когда его мать пришла к моей и предложила нас сосватать: - Чого воны бобылямы живуть? Рокив вже багато. Вин один. Та й вона одна. Давай их оженым.
Тогда я посмеялась.
А когда застала его ночью в собственном палисаднике. То есть, нет – в тот момент я чуть не чендалыкнулась, перебудив визгом всю округу. А вот позже: «С чего это вдруг он так заблудился? И яки таки гроши вин загубив на мойому городи? Это же не поле чудес». И все кусочки паззла, эти взгляды, робкие разговоры и недомолвки, и снисходительное отношение к моим безобразиям и выходкам его мамы, которую остерегалась вся улица...
У меня сын.
А он мучился виной и неловко переминался с ноги на ногу.
- Я нэ знав, шо то твий кит? Якбы знав…
- Вася, куда ты его отвез?
- Та отвиз, хиба ж я знаю, десь высадыв.
- Ты можешь его найти?
- Та дэ ж тэпэр його шукаты? – страдал Вася.
- Вась, а он не пытался сбежать. Или вы его связали?
- Та ни, хто в'язав, сыдив соби тыхо. Навить нэ дывывся.
И в виске билась мысль: «Почему? Почему Кот позволил себя увезти, не совершив ни единой попытки?..»
Через несколько лет Вася разобьется на машине. Его мама в это самое время будет умирать в больнице от рака. Соседи постоят у гроба, выставленного подле калитки, и по одному разойдутся. А его тихо отвезут на погост. Меня не будет на его похоронах. К тому времени мы уже продадим дом и уедем.
Но Кот тут уже ни при чем.