«Уж если кто и под этим гнетом с ума не сошел – тот и впрямь сумасшедший»
Свифт
«На роковой стою очереди»
Ф. И. Тютчев
Цивилизация в сердцах.
Мир возник из Океана. Барс относится к миру, словно к сновидению. Когда тебе снится кошмар, ты просыпаешься и говоришь себе, что это был всего лишь сон. Говорят, что наш мир ничем не отличается от такого сна. Жизнь есть сон.
В темной берлоге жил Барс. Каждый день он рубил дрова, зажигал печь и готовил себе еду.
Барс совершил свое погружение в лунное сияние, да ведь чтоб волшебником быть, надо мальчиков любить, девочек не обижать и беды не знать.
- Жизнь рассосет все! – попивая чай, рассуждал Барс. - Мама моя, ты влюбилась в папу, который бьет меня ремнем по мягкому месту, а ведь от этого очень больно моему телу. Смертью созидай, малыш, копай колодец свой, дабы не умереть от жажды. Вот она магия обнаженного женского тела, вот она – во снах моих она! «Сыны земли» давно мне опостылели. Язычество не видит в смерти ни малейшей трагедии, смерть — катализатор трансформации, переход в иную модификацию бытия.
Подкинув в печь новую порцию дров, Барс кричал на весь лес:
- Харакири, харакири, на глазах у всех в квартире! Сгорим же! – радовался своему бытию Барс. - Если отбросить все слова, то занятная будет игра, тогда можно будет ощутить мысль, тогда мысль будет такая сильная, как скажем листочек на дереве. Мысль будет журчать как ручей, мысль будет искриться как звезда, мысль летит быстрей, чем поезда в тоннеле темном скором. У нас есть безмолвное знание обо всем, обо всех. Мы ему даем ход, загораживаем этот ход словами, заставляем себя верить в слова, а слово изреченное - есть ложь! – допивая чай, изрекал Барс. - Покинем гнилые города ради доброго леса! – бросил призыв Барс паукам, что слушали его, сидя на его ноге. Пауки дружно ответили ему:
– Но мы и так их уже покинули! Мы живем в лесу, в домике, мы уже не жители городов. Мы сами по себе. Мы отшельники. Человек всегда одинок. Человек хочет превзойти себя. Смерть есть ответ на все вопросы, ведь жизнь есть иллюзия. Мы те, кого так долго ждали. Осознание сердца.
Барс пел в ночную тьму «Шаги в пустоте» , а потом взял гитару и стал играть свою вещь «Путь в Ничто». За столом в своей норе сидел Барсук и напевал «Вне ума», и, услыхав звуки «Шаги в пустоте», немедленно выбежал к нему и сладенько заверещал:
- Друг, ты, как я вижу, влюблен в Ничто!
Барс, глядя на звездные дали, что были видны из-за густых веток сосен и елей отвечал:
- Одиночество союзник печали, оно же спутник духовного возвышения. В этом мире я только подкидыш. Я понял однажды ночью, что каждый из нас одинок и все вместе мы тоже одиноки. Идем к болотам, и там будем выть на луну, ведь только так мы станем теми, кем мы есть на самом деле, будем как волки!
Барс взял Барсука за руку, и они пошли в гости к Болотной Бабе пить мятный чай. Баба работал свое время в шахте, там он добывал черные алмазы, но теперь он уже не тянет эту лямку, он стал свободным человеком, он уже вне системы. Баба не мог молчать, ибо надо было помочь другу:
- Да, будем творить гибелью! Мой ум говорит, что да, я читаю свой мир. Он словно книга! Ум - это не орудие познания, а лишь организатор знания! Я нос подальше держу от суеты, он у меня на луне! Впереди - вечность, а не могила! Качает черт качели! Моя атака на современный мир сильна и беспощадна. Будем смотреть на ваши похороны. Я приду плюнуть на ваши могилы! Во сне я – это потусторонняя мышь, что блуждает по Вселенной.
Баба же вспоминал, как в дивный вечер на вершине Эвереста встретил Барса. Внутри него струился лунный свет, бьющий в направлении окна, а за окном лихорадочно носились звезды по небесам. Барс ошалело дико летел с горы над землей, а Баба следовал за ним по пятам.
Баба выключил ум, глянул внутрь себя. Там была куча черепов в вишневом саду, розовые облака, лежащие на них тела йогов. Баба лег на кровать и прошептал Барсу:
- Уф, чертова Америка – ненавижу ее, убить гидру! Америка - страна пацифизма и каннибализма. Со стороны она выглядит как благоухающие соты, наполненные медом, по которым снуют трудолюбивые пчелы. Но загляните внутрь – и вы увидите настоящую бойню, где каждый стремиться прикончить своего соседа и высосать из него все соки, до последней капли. Весь континент погружен в глубокий сон, и сон этот – грандиозный непрекращающийся кошмар. Эти твари истребили ацтеков, инков, краснокожих, буйволов. А у нас есть берег вечности. Здесь шумит поток воды, бьется о скалы череп буйвола. А смерть играет в кустах свою собственную мелодию. Мелодия эта сводит всех вас с ума, а вы все платите ей тем, что становитесь умелыми танцорами, вы кружитесь в заданном ритме по наклонной, потом вам дают новый ритм, а потом вы уже уходите в уютные ящики. Музыкальные шкатулки дарят вам уютный мир, где лишь мелодия одна и та же всегда звучит, а вы теней превращаетесь, призраков плодите. В пещерах ждете своего звездного часа.
Уединение – лучший страж души.
Баба стоял у болота в одиночестве, дрожа от холода: морозы ударили страшные, а он в кедах и косухе всего-то. Зима пришла в белом платье без шубы, но зима была очаровательна и так.
Барс же в тот час пошел с Барсуком на кладбище у села. Он подвел его к одной могиле, нажал на каменный рычаг, что был у основания надгробия, а потом они стали вместе отодвигать тяжелую плиту. Когда плита была отодвинута, то они увидели лестницу, что шла себе вниз. Они пошли по тайному ходу, по лабиринтам, а там скользкие тени бродят по стенам, подумывая о том, чтобы испугать ребят, призрачный мир не даст в обиду наших героев, ведь им не страшна погибель лютая, ибо страх и интуиция - единственные гиды в этой безгранично отчужденной от людей вселенной.
Они зашли в один огромный зал, где горел костер в центре и слышны были голоса древних духов. В том зале слышался чей-то громкий возглас: «Будь верен текущей мысли и не отвлекайся. Вместо того, чтобы изнурять себя многими мыслями, следуй одной, но позволяй ей меняться от мгновения к мгновению. Жизнь - трагедия для того, кто чувствует, и комедия для того, кто мыслит. Лучше наслаждаться манией величия, чем страдать комплексом неполноценности. Счастье - это удовольствие, ведь в счастье нет греха. Много спать - мало жить, но жить надо ради самого себя. На свете счастья нет, но есть покой и воля. Кто весел, тот смеётся, кто верит, тот добьётся. Когда человек ощущает своё начало и своё положение, он щедрее и правильней располагает своей жизнью».
Друзья шли еще дальше, но все равно они слышали слова духов: «Мы судим о себе по тому, чего мы способны добиться, другие судят о нас по тому, чего мы добились. Любовь способна подлость прощать, и в доблести пороки превращать. И не глазами - сердцем выбирает: за то её слепой изображают».
Они вышли в еще один коридор, на стенах же тут висели портреты королей и королев. Увидели свет, идущий из открытой двери, они зашли в еще один зал, но там был стол, на котором стояли напитки и еда, казалось, что тут пируют вечность.
- Ваша любовь никого не изменит, - сказал звучный голос путникам, - если другие меняются, то потому, что хотят этого, а не потому, что вы можете повлиять на них. Намного проще отыскать человека, который соответствует вашим понятиям, чем пытаться его изменить. И человек этот должен любить вас таким, какой вы есть, чтобы ему не хотелось ничего переделывать. Если у других возникает желание изменить вас, это значит, что на самом деле они не любят вас. Зачем же быть с кем-то, в чьих глазах вы не соответствуете их представлениям?
– Мы должны идти дальше! – сказал Барсук, - тут слишком много моралистов.
Вдруг тень замелькала возле стола, та тень становилась все больше. Вдруг из нее выпрыгнула старуха, что стала верещать:
- Люди больше всего боятся быть собой. Мы научились жить в угоду пожеланиям других людей, согласно чужим взглядам на вещи, поскольку боимся, что нас не примут, что мы для кого-то недостаточно хороши. Особенно мы стараемся угодить тем, кто нас любит. Желая понравиться им, творим идеал, но не соответствуем ему. Мы создаем образ, однако он лишен реальности. Один мой друг, старый слепой воин, как-то сказал мне, что если упорно гнать лошадь на запад, солнце может ни сесть никогда. Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!
Потом старуха снова в тень вошла и тень исчезла. Друзья решили идти обратно, ведь их мог увидать кладбищенский сторож, который после полуночи всегда обходил свои владения.
Они подошли к лестнице. Чьи-то шаги слышны.
- А что это за звуки шагов на лестнице? – спросил Барсук.
- А это мышки бродят, - мрачно выговорил Барс. – Они жуют крошки, что оставили им посетители кладбища. Никогда и ничего не бойтесь. Это неразумно. Я о милосердии говорю. Иногда совершенно неожиданно и коварно оно пролезает в самые узкие щелки. Язык может скрывать истину, а глаза никогда. Встревоженная вопросом истина со дна души на мгновение прыгает в глаза, и она замечена, а вы пойманы.
На кладбище на могилах лежали остатки еды и вина. Барс собрал со всех могил все самое вкусное. Теперь они сидят за столиком. Луна глядит из-за туч. Снег падает на обнаженную землю. Попивая вино, Барс рассуждал:
- Хочешь избежать критики - ничего не делай, ничего не говори и будь никем.
- Да, ночь выдалась славной, - ответил ему Барсук, поедая салат из свеклы, - да, все верно, но какие они интересные эти духи! Вот что самое интересное: мы стояли у лестницы, но голоса теней доходили сквозь толщу камня и сюда. Мы слушали их разговоры, они о нас не говорили, им было все равно, мы никак не могли на них влиять, ибо они были для нас лишь сгустками энергий, а между тем, звуки шагов со стороны лестницы пропали.
- Да то мыши бегали по земле. Огромные мыши! – показал пальцем Барс. – Мыши с величиной в футбольный мяч. Мне свойственно влюбляться в саму любовь.
Друзья решили, что теперь самое время идти в свои норы, там они будут забывать.
Они шли по грубым ступеням каменной лестницы, шли по этой винтовой лестнице к поверхности земли, где их ждали родные леса – это был перевалочный пункт между тем и этим миром, где–то в конце лестницы Барс увидел бабу. Баба сидел на ступенях и смотрел на звездное небо. Снег падал тихонечко. Баба ощущал, что болотные огни манят его до сих пор.
Надгробная плита была отодвинута в сторону, открыв для них кусочек неба, кусочек истины.
Баба, глядя на звездное небо, сидя на ступенях, произнес такую вот речь:
- Быть «другим» — значит быть недосягаемым именно потому, что ты — другой, и уже в силу этого чувствовать себя почти отомщенным. Целое, которому я принадлежал, отказалось от меня, бросило на произвол судьбы, и за это я поставил себя выше целого. Такое предпочтение, отдаваемое самому себе, есть защитная реакция, но вместе с тем - коль скоро ребенок остается один на один с сознанием своей самости — это своего рода аскеза. Он делает героический и мстительный выбор в пользу абстракции, в пользу безысходного самоопустошения, когда, утверждая себя, он тем самым от себя отрекается. Такой выбор зовется словом «гордыня». Я разумею стоическую, метафизическую гордыню, чей голод не способно утолить ничто в этом мире — ни социальное положение, ни достигнутый успех, ни признанное всеми превосходство; эта гордыня полагает себя как некий абсолютный факт, как априорное, ничем не мотивированное свидетельство избранности; она бесконечно вознесена над земной юдолью, и потому жизненные поражения и успехи вообще не имеют для нее никакого значения, ибо не способны ни возвеличить ее, ни повергнуть в прах. Я — человек, попытавшийся увидеть себя со стороны, словно другого, и вся моя жизнь есть история этой неудавшейся попытки. Человек умирает, он уходит все глубже и глубже в сон, а они продолжают повторять, пока не почувствуют, что человек умер. Они дают ему последнюю мысль. Возможно, он не имел бы этой последней мысли сам, так как его последней мыслью могут быть деньги, его последней мыслью может быть секс, его последней мыслью может быть все, чего он желал и не смог добиться: власть, престиж, респектабельность. Крым и рым прошел и медные трубы. Я вот всю жизнь искал удовольствий, а теперь меня уже это не волнует, ведь теперь я сам пишу сценарий своей жизни, а не кто-то за меня будет решать, как мне быть.
В лес шли они, дабы в свои норы войти, дабы ощутить вкус утробы материи.
Из уединения – все.
Баба стоял с красной подушкой в руках в своей норе и напевал песенку о том, что век живи, век учись, а смерть всегда будет Родиной, а потом заорал: «Мир есть гнет, напряжение между Ничто и Абсолютом! Патология – суть мира, крик его сущности! Восхождение к безумию есть единственная цель для тех, кто летит. Я еду на змее к древнему озеру, а змей длиной в километр, его кожа очень холодна, он ужасно стар».
Баба весело махал руками, и ему теперь не так страшно было уходить на ту сторону. В его бороде застряли кошки, что съели у него в кладовой весь батон.
К нему в гости зашел Барс. Он снял сапоги и стал плясать вприсядку, приговаривая при этом:
- Эх, мать моя спит, отец спит в земле сырой. Я сирота остался. Мой дом Вселенная. Я совсем озверел, но в этом и тайна, тайна моего взлета и падения одновременно. А меня уже чай ждет и тихий уютный угол, где лежат мои писания, мои творения, мои гениальные страдания. Я не могу дома теперь находиться. Я бродягой стал. Брожу по мирам. Сейчас приду к себе в уголок и начну бесов гонять по кругу, а потом буду музыку сочинять к своей теории, а после записывать все буду, что придумаю, ведь надо лишь уничтожать все, что уже отжило, мертво. Буду отсекать скальпелем по корень мои иллюзии, а не маячить и не славить это все, как делают все, кто в танке. Я на болотах сочинял мелодию для своей теории о том, что волки мои братья. Звери были в восторге от нее. Им уже не холодно – зима ушла, а весной звери всегда рады слышать песни мои, которые рождаются у меня в груди. Я ведь отсекаю свое ложное эго, я ведь созидающий разрушение, как ни как.
Человек без роли.
Барс отматывал километры в своем уме в сторону звезд. Суть была в том, что он пытался описать постабсолютное существование, пытался кусать свои мысли, потому что в его мыслях есть божественный свет. Он свистеть начал, а потом решил спалить избу, ведь только так он мог бы музыкально озвучить свою теорию постабсолютного существования.
Барсук сел на пол с чашкой чая, что принесла ему его подруга из снов.
Баба же сказал:
- Знаете, братцы, а я ведь одержимый музыкой. У меня мелодия новая в голове вертится. Я неистов в своем стремлении сегодня исполнить вещь. Я еще днем придумал свою мелодию, когда сидел в дупле огромного дуба, мне дуб напел пару аккордов, так что меня несет поток черт знает куда несет! – молвил со знанием дела Бертран.
- Убей себя, спаси себя, Баба! – дала ему совет Барс.
- Нет, не могу – мне срочно нужно сегодня мелодию придумать, ибо я покончу с собой, клянусь богом, что покончу с собой, если сегодня не доведу до ума свою мелодию. Я живу отшельником и в моих карманах желуди и крышечки из-под минералки, но в уме моем идея есть! – ответил тут же находчивый Баба.
Барс полез в карман и вытащил оттуда красный гриб, он смачно съедал его, а черно-белый кот Пиксель мягко вышел из-за угла и стал нассал в ботинок парня. Он мяукнул, приветствовал так гостя, сел на пуфик и начал смотреть на происходящее так мирно, что Баба чуть не потерял сознания, глядя на этого красивого кота, который буквально уводил своим взглядом музыканта из этой реальности куда-то туда, где не было никаких теорий и мыслей вообще. Там мысли все отнимались за ненадобностью.
Барс ощущал, что кот сейчас уведет Бабу в свои тайные миры. Он чувствовал чудовищное напряжение, разливающееся по коридору, то растекалось безумие: оно липкими пальцами охватывало каждый уголок и каждую вещь, что была в квартире. Скоро оно начнет окутывать весь дом, а потом весь город, всю землю!
- Гитару мне дай, дружок, а я тебя уведу в лесную чащу, где олени водятся!
Баба не знал, что делать в эту секунду, а у Барсука тряслись руки, голова шла ходуном, он терял сознание, он упал на палас, в его уме проносились мысли. Скопление хаотичных и абсурдных, противоречивых и суицидальных. Он почему - то вспомнил, что реальность бреда царит над всем благоразумием.
Баба кричал:
- Ведь вне страдания нет и духовной жизни – одна животность и одичание!
После этого он пришел в себя, удивленный тем, что он лежит на ковре в прихожей, не желал он уснуть вечным сном, а его рот непроизвольно широко раскрылся в потусторонней ухмылке, что была лишь признаком прогрессирующего безумия, ибо искусство – живительная сила. Он так медленно, еле-еле, выговаривая по слогам фразы: «Век живи, век учись, а дураком умрешь. Поэзия хороша для тех, кому нечего сказать!».
Вечная тревога ума.
В том сне Баба вышел из дома, дабы снять кого-нибудь. Во дворе на скамейках сидели ребята, которым не спалось, их тяготили мысли о Бездне. Из них многие неоднократно сидели в лагерях.
- От этой пустоты был такой кайф, ведь не словами влияет человек на других, а всем своим существом, – сказал старший.
Младший ответил:
- Нужно уметь еще осознавать свои сны, а для этого, когда ты будешь спать, расположившись на правом боку, и чуть согнув ноги в коленях, нужно в этом положении задуматься о вечном, конкретно так задуматься. Затем нужно увидеть себя где-то там, а там ты расположен именно в этом положении, в котором был тут, конечно, все эти там и тут лишь условности, ибо нет никаких «там» и «тут». И снова заснуть суметь в этом положении. Это уже сон во сне, а потом будет огромный коридор, в котором будет множество дверей: каждая дверь имеет свои тонкости, а надо найти дверь в середине коридора, и войти в нее, закрасив ее своим любимым цветом перед этим, чтобы потом находить ее очень быстро во снах. А также рассматривать коридор надо еще и не забывать о том, что внимание наше есть драгоценность, куда оно направлено, туда течет и энергия, во всех мирах имеется много чего интересного для нас. Всякие шкафчики и лампочки, книжечки и фотографии, музыка.
Баба дал всем по шее и сказал грозно:
- Я и так все это знаю! Рот свой закройте! Ведь когда освоишь коридор, то сможешь заходить в него, лишь создав в уме образ той, закрашенной тобой двери.
Вдруг видит Баба, что во сне у него лапы волка. Вот и сказка началась. Баба хнычет, мол, а мои руки где? Из-под земли вышел черт и сказал всем ребятам:
- Я это к тому клоню, что вообще, для чего же еще жить человеку? Кому-то пахать, кому-то жениться на глупой бабе, рожать детей, ходить на работу и гнить. Я вот лично, даже если этого вообще и не было - я так не смогу жить, ибо, как я считаю, у меня другое призвание, может быть, это даже не пройдёт, может быть, ничего и не получится, но я долго летал по всей этой теме. Когда-то я на полном ходу своего сознания пролетел мимо цветных огней и кучи асфальта, то вдруг я и увидел, что тени от столбов стали танцевать в ритме таком, что дух захватывал, глядя на все то. Я знаю, что это за тема такая, что это за канитель вообще. Я знаю, что делаю, а совсем другой смысл, это говорить о том, что я делаю и чем я, вообще, занимаюсь, вот, допустим, это абсурд - это в принципе всё мишура, через две тысячи лет. Может быть, здесь совершенно другая цивилизация, вообще всё абсолютно другое, другие понятия о красоте там, о культуре, ещё о чём-либо, но сейчас-то мы находимся здесь. Это как-то даже не из души идёт, а откуда-то из подсознания, мне кажется всё это начертано - жить вот так вот, гнать, даже если ничего не получится.
Баба понял, что в его сны пришел черт. Сказка?
Везде скучно, где не ты.
Ясно вам все тут? Ведь мы только тем и занимаемся, что придаем себе лоск, все наше время идет только на это и тратится только на это. Мы должны понять, что мы затерялись во времени, но мы знаем, что мы не люди в том понимании, в котором нас обозначают другие люди, мы теперь вышли за пределы всего человеческого, мы за рамками всех доктрин, всех истины, всех богов, всего, что так любят люди. Все человеческое нам чуждо!
Барс смеялся так сильно, что луна скрылась за тучи, а потом Баба лег на сырую землю и стал ее целовать.
Дальние луга светили им в глаза, дикая радость, вечная тайна, восторг, первобытная звериная чистота открылась за тесный миг, а Барс, изрыгая из бездн небытия мысли, шагая в сторону болота, продолжал:
- Вечный миг блаженства такой силы, что я улетел куда-то далеко отсюда. Я летал, прыгал по мирам, я рвал на части материю, как рвут дети бумажные листики, когда им скучно. Я рвал рукам планеты на мелкие кусочки, о ля - ля, какие же тогда у меня были сильнейшие романы со звездными системами, галактиками. Я жил на одной звезде около большой вершины в горной цепи туманности Андромеды. Как обычно, нам нужно было медитировать на костер, что горел ярко-ярко. Вначале все шло как нужно. Сосредотачиваешься на дыхании, звуке, образе. Все шло хорошо, но по ночам я просыпался во сне, а потом видел себя летящим над горами, а рядом никого не было, а воздух был таким плотным и темным, что протянутая моя рука скрывалась в пелене мрака. Неожиданно для себя, я просыпался в палатке и понимал, что это всего лишь сон, сон, что все сон.
«Ах, как страшно все-таки было до этого, а теперь- то страха нет, смерти нет, боли нет, ведь - это ж сон. Сон или не сон? Все сон! » - вот о чем я думал в тот момент.
Баба закрыл глаза, глядя в пучину болота. Он сказал:
- И тогда сквозь мрак муравейников и неизбежную усмешку Крысы - создателя мироздания, сквозь настороженные, мышиные взгляды, копошащиеся в безликих тенях и молчаливое присутствие поводыря. Слепой оптимизм человечества, порвав с существованиями в структурах семьи, государства, мирской, копошащейся быстротекущей жизни, через инъекции и решетки психушки с отрицанием этой тупой воли к жизни, мы идем навстречу к Бездне.
Бедные мы человеки.
Баба никак не мог сказать ни слова, ибо он был в таком чудовищном экстазе, что забыл все слова: пытался сказать что-то, но он не мог озвучить в мыслях ни одного предложения, но только рисовал фигуры руками в прохладном воздухе ночи. Мысли его исчезли. Его бессознательное стало мощным. Он сидел на траве, весь озяб и продрог, но слушал шум ветра, ибо он слился со всеми мыслимыми и немыслимыми мирами, и это было здорово!
Баба был весь очарован луной. Он величественно кричал одной лишь ей. Это у него вырывалось страстным потоком сознания:
- Луна, забери меня к себе, я буду летать над твоими кратерами и пирамидами, мыслить твоими масштабами, плыть по лунному миру, вращаясь вокруг планеты Земля. Космос, дай мне силу своих вековых созвездий и планет, забери меня к себе отсюда! Были мы б как рощи, жили мы бы проще! Боги наги, боги маги, мы с вами, должно быть, маги!
И нет отрады мне…
В своем сне Барсук слышал, как тени у болот говорили ему:
- Адские испарения поднимаются и наполняют мозг, пока не сойду с ума, и мое сердце в корне не переменится. В этой революции футуристов дьявол на нашей стороне. Мы уже разбудили в людях самые низкие страсти. Они стали совокупляться со своими Тенями. Логика бесконечного бытия .
После сна Барсук встал и вышел из норы. На холме во тьме сидел и смотрел на бледную луну. Весь мир остановился и исчез за секунду, а тут из чащи вышел леший. Он подошел и присел рядом. Барсуку почудилось, что леший был в черном длинном платье, волосы черные тоже у лешего. Тонкие руки, длинные пальцы, худое, вытянутое лицо, умный взгляд – настоящий леший. Он был в своем мире, он чувствовал, что все тут в трепетном ожидании Бездны пребывает.
Барсук зачем-то сказал лешему:
- А. Платонов во время революции ходил по деревням. Старики говорили, что теперь смерти не будут. Ведь коммунизм уже пришел на землю, но когда умер кто-то из селян, тогда-то люди и поняли, что не все так просто, что смерть все равно не отступила, даже если и пришел коммунизм на землю, но смерть не ушла, а значит, что-то не то творится все-таки здесь. Череп и кости, как один из символов смерти используют масоны и христиане, а сегодняшний мужской галстук – это ж петля на шее, как символ смерти. Тот же символ был на шее у пионеров. Он не был пионером, родился слишком поздно, когда пошел в школу, то уже произошел развал СССР.
Путь в Ничто.
Барс во сне смеялся и говорил в пустоту:
- Авангард есть опыт сметания старого с пути, ибо революционным это жанр – авангард можно назвать легко. Это ощущение себя вне времени и пространства! В городах звериный оскал бытия силен. Это футуризм. Мы ж богоискатели, правдоискатели, чертоискатели. Всегда были такими, всегда, навсегда, тут и там! Волшебная поляна, я знаю ход к ней, там чудовищно хорошо, там почувствуем катарсис, а потому, не будем скрывать своих чувств, ради которых великие шли на огонь, между прочим, нас с вами ожидает такая мысль: оргазмотрон есть фикция. Чтобы нас не посетила смертная тоска где-то в области сердца, чтобы не истощились наши нервы! Ведь в человеке есть мистическая, сверхдуховная сторона.
Человеческая жизнь - больше ад, чем сам ад.
- Ну, как вы в последнее время?- спросил Барс у Бабы.
- Все еще нервы не в порядке. Я боюсь покончить с собой.
- Тут лекарства не помогут. Нет у вас охоты стать верующим? Будете петь псалмы, молиться богу.
- Если б я мог...Нет веры. Вообще ни во что не верю.
- Ничего трудного нет. Если только поверить в бога, поверить в сына
божьего - Христа, поверить в чудеса, сотворенные Христом...
- В дьявола я поверить могу...Легко причем.
- Почему же вы не верите в бога? Если верите в тень, почему не можете
поверить в свет? Ведь океан разлит в ваших венах, вам бы гири таскать на своем хребту на Эверест, а вы раскисли, как барышня кисейная, ну куда же это годится?
- Но бывает тьма без света. Я молнией быть хочу. Молнией. Улечу к солнцу. Там буду жить.
- Тьма без света - что это такое? Корова без быка. Колодец без ведра. Паром без капитана.
Во сне им оставалось только молчать. Он, как и Барс, блуждал во тьме. Но он верил, что над тьмой есть свет.
- В романе «Маленький Лорд» Боргена – все тот же кокон, который не дает человеку восстановить с окружающим миром и своим Духом надежную связь. Человек становится слишком тяжелым и постепенно ничего не видит в мире кроме себя, но себя–то он видит лишь как ложное эго. Многие употребляют наркотики, алкоголь, чтобы на время уйти от своего эго, которое ждет трансформации. Это ощущение свободы и есть выход за пределы собственного представления о себе. Познай Себя и мир познаешь окружающий. Выход этот столь силен переживанием эйфории, что многие не задумываясь о последствиях снова и снова тянут руку к петле, лапу на камень, хвост на луну. Мир с трансформированным эго дает ощущения счастья и гармонии. Бей камнем в стену, которая крепнет с годами и постепенно человек уже не может выйти за стену и разрушить тоже не может он ее, ибо лень, ибо пушистые лапы небытия уже на горло давят без жалости, без чувства сострадания. Такие люди чувствуют одиночество сильное, очень часто, и многие видят их счастливыми, но не знают, что у них на самом деле в душе, ибо понять это не просто , как это может показаться с первого взгляда. Для этого нужен подобный опыт.
Я рожден «не ладно».
Барсук во сне ощущал, что на него падают с потолка листы тетради. На них было написано следующее.
Цивилизация должна уйти с лица планеты, надо бы вам устроить поиски духовных переживаний. В городах похоть одна лишь, а потому идем в лес. Изматывающая повседневная борьба за существование. Многие прячут свое отчаяние на глубину. Кто знает правду и чаяние трудового народа? А ведь окружающие даже не знают, что у них на уме. Бабочка или гусеница. В коконе ощущают себя и свое одиночество. Каждый из нас живет в собственном мире и не может вырваться за пределы его потому. Ничто страшит многих, а Абсолют так близок. Этот мир создала Крыса. Кто-то сказал, что каждый человек обречен на вечное заключение в одиночной камере, именуемой собственной кожей или собственным мировоззрением. Хочешь ли ты выйти из этой камеры? День изо дня они создают себе иллюзию и отрываются от Земли и обретают счастье для себя лишь в Космосе. Космос зовет нас!
Таинственный лес стоял у подножья гор, а в лесу было туманно, в лесу было сказочно, в лесу леший бродил по верхушкам сосен. Сосны тихо шептались друг с другом, совы поглядывали на мышей, а сонные звери не вставали со своих кроваток. Зачем оно им надо?
Гроб мой. Отвращение мое. Печаль моя.
Баба ощущал свободу от всего известного, он берет теперь всю вселенную в свои объятия, и так крепко к груди прижимает ее, что звезды и планеты танцуют от такого счастья. Баба говорил Барсу:
- Иду по тропинке и вижу, что поле вдали светится малиновым светом, ого, думаю я, иду дальше, дохожу до поля, а потом вижу в небе огни, мне радостно стало, да нашел железную дверь в земле, дверь находилась на том самом месте, где я видел НЛО. Дверь была розового цвета, казалось, что это вход в эдем. Но то, что христиане называют раем, имеет эквивалент в других главных религиях и во всех человеческих культурах. То, что здесь имеется в виду, человеческая душа интуитивно понимает и ждет того существования души после смерти физического тела. Это обещание. Возможность. Жизнь в световой форме, без боли, без голода и жажды, без борьбы. Когда все вокруг - это только любовь. Когда знания и исследования похожи на фантастику. Дорога опыта ведет во дворец мудрости. Я обвенчался с жизнью и впитываю ее мозгом костей. Эта теургия "апокалиптического мистицизма" выливалась у меня в бесконечную серию эксцессов с целью аккумулировать опыт, напрячь каждое отдельное мгновение, конвульсивно износить себя. Судьба как мозаика образов изо дня в день, из часа в час - распад в чистое существование. Я думаю, высшая и низшая грани - это самое важное, все, что между - это только между. Я хочу иметь свободу испробовать все, я надеюсь испытать все, по крайней мере, один раз. Я не псих, меня интересует свобода! Но не свобода "от" - то, чем, в свое время, обернулся ренессансный гуманизм, а вслед за ним и контркультурная практика, хотя и не в таких масштабах, но свобода "для". Мне импонирует идея А. Рембо об "упорядоченном беспорядке чувств". Нарушая свой статус-кво, неважно, каким образом - алкоголем, недосыпанием, голоданием, сексом или психоделикой - ты перестаешь принадлежать своему телу, становишься чужд своему знанию и получаешь возможность взглянуть на вещи совершенно иначе. Ты выходишь в открытое пространство:
Мгновение внутренней свободы,
Когда разум открыт
Для бесконечности мира и
Смущенная душа обречена бродить
В поисках
Учителей и друзей
Барс ответил ему:
- Я за свободу воли, я против судьбы, фатализма, жесткой закономерности бытия. Слепая вера – это лишь наживка. Нас столько веков долбили: верьте в то, или в это, что мы уже разучились сами думать, но теория Дарвина изжила себя – от материализма веет холодом мертвечины. Вот видите, как далеко я зашел в поисках своего «Я»! Частенько я умираю от внутренних противоречий. Я частенько умираю от недостатка впечатлений. Меня одолевают сомнения, когда я прекращаю отчаиваться, тогда как в минуты отчаяния, я сомнений не знал. Революция сознания должна произойти, надо возвышать души. Абсолют будет пройден, - а все остальное это суета и томление духа. Мне нравилась игра одна! Хотел вползти я вглубь ума. Бардак, моя жизнь - разодранный занавес, разум приходит в упадок, о – ля-ля!
Страшная пустота жизни. О, как она ужасна…
В том забавном сне Барсук гулял около роддома. Зима была, снега намело – сугробы везде. Ночь стояла во всей красе. Он подошел к светящемуся окну, схватился руками за решетку. Видит он палату, что вся в светлом мареве ламп. Там мамаши голые на кроватях кормят грудью детишек. Барсуку кажется, что им круто, им же сейчас радостно, там особая радость, которая ему не доступна, но, зато у Барсука в лесу такое творится! То, что им вообще не доступно, что они могут знать о темных источниках внутри нас? Вот-вот, вся их жизнь – это лишь покров майи, а Барсук живет вдали от всего известного.
Вот еще один сон. Барсук по селу идет, видит баб, начинает им комплименты делать, хватает их за ляжки, они визжат от страха. А он одной из них злобно так:
- Приветствую, горемычное создание, пошли на хутор, там посидим на крыше до утра, обсудим, что есть Бездна, на звезды посмотрим!
- А меня, между прочим, зовут Катей, - хихикает она, - а вообще, я даже не знаю, кто вы такой, как я могу идти?
- Не важно, главное здесь то, что я вас видел во сне еще тогда, когда мне было семь лет, так что, будем считать, что мы знакомы с детства!
- Ой, что вы такое говорите, с ума я, что ли сошла? – краснеет та.
- И сойдите с ума, сойдите, Катя, оставьте его в стороне, он вас лишь порабощает, - отвечает ей Барсук.
- Мой сон тоже был в детстве о том, что мы встретимся. Правда – правда! – мечтательно так девушка говорит, - во сне видела те же самые волосы, глаза, руки, голос. Но вы такой страшный! Во сне вы были милым, а тут!
- Очень удивительно все это, но я иду на болото, так что у меня нет времени говорить об этом дальше, а в лесу я живу.
Барсук проснулся и понял, что глупый сон снился. Он любит лягушек очень кушать, сидеть на солнце, на бревне сидит он и греется. Еще ужасно много любит ходить по своему лесу и разгадывать головоломки бога. В пирамидах его предкам было вольготно, поэтому он все-все-все на свете знает. Он своей дорогой дойдет до неба. Ну как, энергия же черпается из каких-то ощущений, допустим, от каких-то встреч там, уже какую-то тенденцию слышал, вот деревья сказали, что, дескать, из снов он черпает свою энергию, из здоровых снов: без суккубов и инкубов.
Барсук сидит на траве и произносит:
Вселенский яростный огонь, что трещит в твоей груди
Он легко и без страха сожжет проблемы,
Что отжило, поверь, что одна лишь вечность впереди
Огонь даст силу, и нет больше дилеммы
Теперь-то против дня на полной скорости мчи
Чтобы плакать от неопознанной и безумной тьмы
Вялые знания – без цены.
Баба во сне видел, как пришел домой и уснул на диване, а недавно, он с дедом напился, и один другому морду разбил. Во сне его сестра сидела на печи и пела песни, и всем было страшно очень. Она кричала и плакала. Часто приходит мой папаша – алкаш, который учился в той школе, что и твоя мама училась, он в этой школе все время строил из себя хулигана. Теперь же дело дошло до того, что он делает домашнюю работу за моего брата – первоклассника по математике, но неверно все, а потом учитель вызывает его после уроков, показывает ему и брату как надо правильно задачи решать.
Во сне дама поджидала Барсука у крылечка своего домика. Она стала ему перечислять всех своих любовников. Их оказалось очень много. Были те, с кем она это делала, когда напивалась до чертиков в барах. Случайные люди, оказавшиеся рядом с ней ночью, а под утро уходили от нее навсегда, даже телефон свой не давали и имя не называли. Она рассказывала, как по малолетству ложилась спать с любым взрослым мужиком, если он мог купить ей пива. Один мужик пригласил ее к себе домой. Включил душ и легкий туман закутал комнату. Она задыхалась в этом тумане, а он мигом предложил ей секс. Она согласилась, ибо ей было скучно, а в голове пусто, но туман ранил ее так глубоко, что она теперь лишь во снах только и может жить, дабы заманивать таких, как Барсук. Потом она продолжала в том же духе знакомиться с новыми и новыми людьми. Ее часто уламывали, а она была такая безотказная. Барсу стало тошно от ее откровений, но из сна ее он не вышел. Нет такой боли как это желание соития. И она сотворила из себя абсолютного путника, без прошлого будущего и настоящего. Только конкретный экзистенциальный момент. Священное измерение жизни, определяющее каждое сейчас. Она одинаково презирает и мужской член, и нож, ибо и то и другое протыкает плоть и причиняет боль. Вот как Маяковский сказал: «Если на небе зажигаются звёзды, значит, это кому-то нужно». Во снах она занималась синтезом психических отклонений и распада личности, изучением возможностей бионегативного человека и поиска его исключительного места в мироздании. Она говорила обычно Барсуку: "Дурак - венец природы. Метафизическое юродство и идиотство - истинная святость. Равенство и братство будет на том свете. Реальное состояние в данной субстанции – сумасшествие. Это хаос, разложение, уродство». А Барсук ей ответил словами Аристотеля: «Толпа достойна умереть прежде, чем она родилась». Они никого не хотят ничему научить и живут в своем обособленном мире.
Что-то течет в душе.
Барсук ощущал, что он параноид, одержимый сверхценными идеями, бредом: ритуальным, реформаторским, любовно - эротическим путешествием за пределы Абсолюта. Фонетические конструкции, как психотропные вещества обрушиваются на мозги жертв, въедаются в подсознание как мантры, погружают в мир тревоги, ужаса и экстатического состояния. Агрессия и депрессия здесь идут в обнимку с эйфорией. Это путь схождения с ума, восхождение к безумию.
Ничего, ничего, искусство не возможно без пляски со смертью! Наша цель – тотальная смерть. Цель такого искусства - богореализация. Ведь что положено Юпитеру, не положено быку! Линька - процесс хлопотный. Добро пожаловать на Олимп! Я ведь Вселенная! Во мне исчезло прошлое, будущее! Да здравствует все то, что живет вообще – в траве, в пещерах, среди камней! Да здравствует мир без меня!
Слава – змея.
Баба идет по лесу и слышит шепот за спиной, - оборачивается, - глядит и видит лешего, что улыбается мирно так себе и глазки отводит в сторону, мол, не я это, не я, живи себе еще - живи… Вечность – это красивая метафора! Ван Гог отрезал себе ухо, написал свой портрет без уха – потом застрелился! Даже Чехов с его пессимизмом верил в то, что через сто лет «жизнь будет прекрасна». У Бунина нет никакой веры. Тоска по ушедшей молодости, по поводу угасания чувственности. Его рассуждения о душе, сливающиеся с бесконечностью или в этом роде – кажутся иногда просто глупыми. Бабе вдруг часто начинает казаться, что он заснул, спит и видит сон. Он до сих пор я думает, что с тех пор не проснулся и эти многие годы, которые прошли с тех пор – все сон, его сон!
Баба лезет на гору. С горы вид восхитительно-прекрасный: множество огней, тёмно-синее зимнее небо, белый снег и огни, огни, огни. Их тьма.
Баба думает о счастье и любви, о своей постоянной перемене, о том озарении, которое неожиданно снисходит. Лес и горы – это его спасение.
Во снах он видит избушку на курьих ножках. Из нее выходит его подруга и говорит:
- Теперь я благодарна, я счастлива, я рада, что поняла, как надо жить, я знаю, чего хочу, я знаю, что могу. Я умею претворять свои желания и мечты в жизнь. От этого осознания меня переполняет счастьем, каждая клеточка моего тела пропитана желанием воевать. В моем разговоре с вами только обрывки моей жизни, моих мыслей, а всего, что во мне есть не высказать, я не знаю, как надо сложить слова, чтобы описать всё то, что происходит во мне, вокруг меня, но никому не понять моей истины, даже я сама, не всё до конца понимаю. Слова лишь замена реальности, какой-то очередной реальности.
А огни в избушке ночами манили Бабу. В том темном доме кромешная тишина, и хочется лететь вслед за совами на облака. Лететь стремительно. Он бы вырвался бы из самого себя. Баба уже почти там, мысленно летит, но что-то, кажется, только законы тяготения могли бы его остановить. Вот и все оборвалось, всего лишь закон притяжения земли, или его несовершенство. Бабе ведомы другие миры, он знает, что есть энергия жизни. Сила - энергия всей Вселенной. Баба летать хочет. Баба беззвучно летит над лесом. Вот оно, это чувство полёта! Каждый раз он летит по ночам над избушкой.
Монастырь в моей душе вечно стоял.
Баба сидел у болота и жевал сахар. «Знаю, что сахар сладок у меня во рту, и так же знаю, что лишь мое Я существует» - думал он. В болоте смеялись кикиморы, ибо схоластику не любили они. Нельзя верить в логику и одновременно в свое Я. Всякую резкость, всякую критику, всякое ехидство, всякую ненависть, на какую был способен Баба, обрушивал на других.
В лесу из камней Баба построил маленькую сторожевую башню. Там он сидел и часами смотрел на звезды, но в звездах он видел лишь отражение самого себя, а потому и молчал.
Новалис как-то говорил такую вещь: «Надо бы гордиться болью, всякая боль есть память о нашем высоком предназначении». Здорово! За восемьдесят лет до Ницше! Большинство людей не хотят плавать до того, как научится плавать. Они не хотят плавать, потому что рождены для суши, они не хотят думать, потому что рождены для того, чтобы жить. А кто думает, тот может утонуть, ибо часто путает сушу с водой. В болотах жили существа, что строили на дне себе дома. В них они рожали детенышей, учили их дышать, бегать по дну, наблюдать за тем, как на берегу сидит леший.
У меня огромная жажда раствориться и отдаться стихии, не нужен мне Логос. Сама идея человечества не тождественна с родом в биологическом и социальном смысле слова, идея эта предполагает духовную мистерию. Русский человек может быть святым, но не может быть честным. Честность – нравственная середина, буржуазная добродетель, она не интересна для русского человека.
Его человеческая природа никогда не может быть рациональной, она всегда имеет иррациональный остаток, - и в нем есть источник жизни. Человек выше всякого дела, он сам и есть дело! Человек – существо тираническое, а в этом и знак принадлежности не только этому, но и иному миру.
Мысль, это конечно, материальный объект, но, допустим, слова, вот мы сейчас беседуем, а я не могу конкретно мысль свою выразить. Она по-своему мучается себе, на полках где-то сидит. И когда-то могу, а когда-то не могу выразить мысль, а вообще, зачем нам это все? Можно готовые вещи, допустим, стихи брать и делать выводы. Это такая беседа посреди леса в час ночной, когда все мыши в норах своих спят, видят сны и утром то же самое начинается – бег по кругу. Беседа-то эта, конечно, во что-то выльется. Но правд много. У каждого своя правда. А истина одна. В принципе, мы хотим быть ближе к истине, по идее. Но, она не всегда хочет быт рядом с нами. Тут уж интуиция будет на службе очень уместна даже.
Тут сакральный характер сознательного движения назад посредством внутреннего уничтожения Космоса и "ухода от времени". Этим, собственно, и занимается эсхатология, в которой, по меннию М. Элиаде, важен не конец мира, а повторение абсолютного начала, что ведет к Космогонии: "Космогонический миф может воспроизводиться по случаю смерти, ибо это та новая ситуация, которую важно правильно воспринять, чтобы сделать ее творческой».
Мы плывем неведомо куда
Что за чертова эта игра
Давай поплывем к луне
Давай залезем в прилив
Отдадимся ждущим мирам
Окутавшим другой берег...
Нет времени решать
Мы вступили в реку
В нашу лунную прогулку...
Давай прокатимся
Вниз к океану
Ближе, теснее
Вниз, вниз, вниз.
Наш нрав - вот кто наш бог!
Он взор устремил на звезды, впитывал в себя жадно свет звезд, а глаза стали такими яркими: они стали светится синим цветом, а до того зеленым светом поливали пространство.
Он судорожно перекатывал свое тело по полянке. Он сделал стойку на голове. Теперь глядел на мир верх ногами.
Одномерный человек пусть копошится в своей клоаке. Пусть разгребают завалы бытовых отходов, пусть ищут себе бабу на ночь и стакан водки под утро.
«Я жажду прикосновения лучика солнца, желаю слышать шелест трав. Пусть поля, леса меня отпоют. Природа меня отпоет! Боязнь быть одиноким - первый шаг к ничтожности!» - говорил он в своих снах всем странникам.
В гуще леса была избушка, где жила та, что мчалась в сны Барсука без всяких принципов. Та, что чудовищно ликовала от экстаза, что накатил на нее яростной силой. Она кувыркалась на траве, а потом упала в костер, и, глядя в пламя костра, она сказала огню: «Пантеизм! Ведь когда снегом заметались каменные башни, расположенные около огромных дубов, тогда-то мы зарывались глубоко под снег, а потом шли под снегом к входу в башни, забирались внутрь этих башен и сидели там, а снаружи везде снег и толща снега закрывает соседние башни. Еще были огромные трубы, там тоже зимой можно было сидеть вполне сносно. А когда льдом покрывалась часть океана, то хотелось пойти в Америку или в Канаду прямо по льду. Лед сковал океан! А на той стороне был виден дремучий лес весь в снегу. Огромные деревья шелестели, ведь ветер был резок и порывист. Знаю, как тяжко уснуть в снегу. Мой внутренний проводник в лабиринт Хаоса вдруг дал знать, что теперь мне предстоит стать королевой в изменчивых дворцах на этом сладком пире во время чумы. В этом призрачном лесу было легко и спокойно. Как все чудесно складывалось. Она вышла за пределы самой себя».
Пояс красоты дала ему Венера.
Барс стал бродить по лесу сам не свой: вокруг него плыли всякие мысли, но вдруг из чащи вышел леший. Он был без спутников, всегда один, он шел легкой походкой прямо к барсу. Черный халат на нем буквально липнет к коже, подчеркивая мощную фигуру. Глаза лешего залиты темным огнем – он в ярости. Барс ощутил, как со стороны болот идут туманы.
Вера есть смерть разума. Заключение рождает заключенных. То, во что ты веришь, загоняет тебя в клетку. Сейчас измерения во времени очень велики, сигнал долго идёт. Если вы говорите, что свободны от чего-то, это просто реакция, которая вызовет лишь другую реакцию, с новым приспособлением и новой формой господства. Будущее прекрасно: Земля очищена от людей. Идет нарастающее торможение времени – скоро его не будет вообще нигде и никогда. Кто контролирует прошлое - контролирует настоящее, но одно из самых обычных проявлений насилия – это гнев. Убийство ради своей страны тоже оправдывается. Существует ли вообще справедливый гнев?
Барс ощущает, что ответственен за весь гнев и насилие в мире. Быть свободным от склонности к насилию. Это важнее, чем секс, пища, положение, ибо эта склонность губит Барса. Осуждение и оправдание надо оставить на свалке истории, где им и место. В этом превращенном в пустыню мире нет любви, потому что первостепенную роль в нем играет удовольствие и желание.
Леший прошел мимо Барса. Он медленно шел к реке. У реки он бросил свой халат на землю и поплыл. Луна сияет. Все залито лунным светом. Он плыл себе куда-то, видимо, ему хотелось плыть на ту сторону.
Я знаю самых бешеных коней…
Барсук видел сон. В том сне она говорила ему трогательным голосом:
- И так, мой принц, я четко ощущаю, что вы банально устарели для меня, да и все ужасно устарело. Гонки по темному морю осознания прошли – остановка. Вот за моим окном и уже осень – время падающих на непокрытую голову тающих звезд. Петушок мой, маркиз, полезай сюда, в мешок, будь смелее, мы тебя помирим с ней.
И будет упрямо парить орел над небом моим, а от льдин, что плывут по небесным далям, я буду ощущать прохладу вечной зимы. Пойми, мой милый Пьеро, что все исчезнет. Все! Моя вера – анархия, я рождена лишь для того, чтобы убивать! Вот и все!
Вечная осень в тумане, что соткан из моих слез, ищет вслепую белые грибы, а за долиной слез находятся ключик от моего ума. И подуют безжалостно все ураганы мне в лицо, и выглянет из темного космоса алое лицо незнакомца, в котором я узнаю вас, мой Августин.
И все дома потонули в чернилах, а черти из домов выбежали вон. «Ну, что, Елизавета Патрикеевна – ведь сегодня на празднике петушка ты не найдешь!» - услышу я твой голос за спиной. Я оглянусь, но тебя, мой барон, там не будет. Ты лишь тень моя. Ничего нового – далекое время, далекое. Бегу я на север без сапог, бегу по снегу, ноги уже красные от такого холода, но что я могу?
И идет бесконечный дождь. Вечная ночь. Тишина охватывает меня своими сильными руками и душит, а я говорю сама себе: «Спрячь шнурок». Бабочки перед свечой, что стоит на моем столе, будут марафонским бегом двигаться вперед – к вечности.
Моя награда лишь в том, что мне дано вечно быть живой, ведь лисичка меня уж не найдет, да и не расскажет, где я тебя спрятала, мой повелитель снов, в городе циклопов ты теперь живешь!
Мой ум в полном смятении, из-за моего ума невозможно заснуть. «Писать и читать – писать и читать!» - кричу я в ужасе в свое открытое окно, но пустота за окном не отвечает. «Циклоиды – спешите, пока есть куда!» - пришел мне ответ вдруг, как оказалось, то был зов из тонких миров.
Люди подобны бутылке. Боги в нас заснули! Голос мой во сне смешного человека звучит. Зависимость от хождения за тридевять земель. Иду туда, не зная куда, ищу то, сам не зная что.
Люди грубы, ужасающе грубы.
Кто–то лежал со мной в кровати, не ты ли, моя милая? Я начал ее будить, но она мигом исчезла, оставив свое одеяло на полу. Я решил, что добрался до ее сути. Вышел из комнаты. Я, правда, совсем не понял: была ли это ночь или был день. Я пошел на кухню, где люди кушали яблоки, а кошки заняли место на полу. Множество кошек. Белые и черные. Рыжие и свежие. Все кошки словно бы облепили кухонный пол. Они смотрели на меня. Меня никто не увидел, ибо я был невидимкой, как оказалось потом.
Я открыл кран с водой, она полилась уверенно, я захотел налить чашку воды, налил, решил выпить, но ощутил странный вкус: тут кто-то что-то заметил, и я вернулся к себе в комнату.
Свобода! Ради нее можно всем пожертвовать! Свобода как некая метафизическая величина, как некий Прометеев огонь, как освобождающая от всех иллюзий стихия, которая валит все на своем пути, что мешает полноценно вглядываться, всматриваться в различные миры. Наша цель - Свобода!
Вот она связь с природой. Вы в искусственном мире находитесь, где у вас нет связи с Космосом, где вам нет доступа к духам природы. Вам, конечно, мучительно больно, осознавать свои прожитые годы в зоопарке.
Мы из Солнца и Ночи сотканы. Мы спустились по рекам и склонам, словно бы змеи и львы. Мы пришли из лесов и полей для того, чтобы опять туда уйти. Навсегда уйти туда! Навечно! Это наш вселенский праздник Любви!
Перекрестки миров между строк
Они ведут нас куда-то на восток
А на север ведет нас метель
Там услышим мы свирель
Вот вход в обитель духов
Ведь наша цель – свобода!
Т услышишь чутким ухом
Как слагается Океану ода
Рухнули города твоего отца
Огонь захватил все дома
Беги скорей со своего крыльца
Услышишь в поле раскат грома
Войди под сень доброго леса!
Облетели цветы, и угасли огни.
Ритуал пропитывает собой все - как игра. Это, своего рода, человеческая скульптура: он придает форму энергии. Барс заинтересован во всем, что касается бунта, беспорядка, хаоса, особенно в деятельности, которая кажется лишенной смысла!
Попробуй сбежать
Попробуй скрыться
Прорвись по ту сторону!
Лишь тому ужас ночи не страшен, кто разучился слышать по ночам смех кролика в шкафу. Это еще ничего, человек будет слышать голос кролика, идущий из глубины его собственной черепной коробки, а потом, чтобы спастись от голоса кролика, он может изменить ход своей жизни, например, вылететь в окошко, пойти по грибы, взяв с собой лукошко.
Барс давно понял, что не стоит заглядывать чересчур глубоко в душу, иначе скоро наткнешься на отстойник, куда стекаются нечистоты. Что будет на той стороне? Он готов об этом вечно философствовать. Если после смерти тела ничего нет, то зачем жить? Кирилов из Барса не выйдет - это уж точно. Вот если душа уйдет в небытие и баста, тогда двери все открыты прямо сейчас! Тогда наши желания, цели не имеют смысла, ведь все исчезнет раз и навсегда. У Барса об этом песня даже есть. Он вновь призывает темных сокрытых кровавых богов. Пусть уничтожат эту цивилизацию!
Мир вообще есть ворожба.
Луна вдруг упала на землю, но эффекта не последовало, и она вторично забралась на лестницу, а этаж был уже девятый: она свалилась спиной вперед. Она упала в корыто с водой, и Баба увидел, как она, скорее всего, живо захлебнулась, ведь корыто было ужасно глубоким.
Баба был на ее кремации, там был аббат, который лукаво говорил о том, что Бог любит всех, всех без исключения. Все что он увидел на кремации: темные кости луны, то были кости ее скелета, лежащие на догорающем костре, а аббат был так отрешен от этой реальности, что палочкой судорожно тревожил тлеющие угольки костра, перебирал угольки, а сам плакал, ибо ему тоже хотелось уйти туда , где нет ничего святого: ни боли, ни страдания, ни радости, ни счастья, а есть лишь Он один везде и всегда. Аббат, как и Баба, смотрел на пустые глазницы черепа ушедшей подруги. Аббат сказал тогда шепотом пареньку: «Вызываю духов, успокаиваюсь, прогоняю мертвых. Еженощно. Искусство есть обман. Фильмы есть коллекции мертвых картинок, которые оплодотворяются искусством. Кинозрители же тихие вампиры. Кино обращается к страху смерти. Современный Восток создает наибольшее количество фильмов. Кино всего лишь форма древней традиции - театра теней. Даже их театр - это всего лишь его имитация. Зародившийся в Индии или Китае, театр теней приравнивался к религиозным ритуалам, связанным с церемониями вокруг кремации мертвых».
Холодок на сердце.
Барсук безгранично расширил сферу интимного. Слишком много в нем целомудрия. Совесть и вкус – это уже так много, что мозги делаются лишними. Барсук скучный и легкомысленный. Он ужасно глуп. Если человек умен и скучен, то он не позволит себе опуститься до легкомысленности, а если умен и легкомыслен, то он не позволит себе быть скучным. Болен душой парень. С тех пор, как себя помнит, он только и делает, что стимулирует душевное здоровье, каждый миг, на это расходует все свои силы (умственные и физические), и какие угодно. Потому Барсук и скучен. Вся ваша жизнь для него лишь пустое место. Барсук к истине идет, он с каждым годом все ближе к ней, а скоро будет на том расстоянии, с которого ее можно удобно рассмотреть. Он смотрит и видит, а потому и скорбен. Скорбь, страх, немота – это его вещи, что он носит в себе всегда. В нем мировая скорбь. Барсук же у нас странник смелый, путешествующий в разные чудесные пространства. Главное, чтобы было ответное прозрение. Путник наш будет прозревать всегда. Ницше говорил об этом так: «Поскольку субъект является художником, он уже свободен от своей индивидуальной воли и становится посредником».
Надо заставить войти метафизику через кожу. Утверждение жизни даже в самых чуждых и жестоких ее проблемах, воля к той жизни, которая жертвует душными своими творениями с радостным ликованием от собственной неисчерпаемости - дионисийское. Мы как актеры в поисках фантома полусформированной тени нашей утерянной действительности.
И писательство и ученость – эгоизм.
Существовали и существуют люди, не нуждающиеся в науке, люди, в которых смотрит сама природа и которые сами в своем видении сделались природою. Это и есть настоящие ясновидцы.
Шеллинг полагал, что грядущее познание будет не научным, а магическим – непосредственным знанием, мистическим созерцанием. Смысл его философии – иллюстрация ничтожества всех конечных противоречий, движение души к интуиции бесконечного, скачок в трансцендентальный мир.
Шеллинговская интуиция имеет художественный оттенок. Добро – красота – идея. Кольридж и Водсворт выразили эту мысль в формуле: «философия – ученица поэзии».
Для Шеллинга искусство – бесконечность бессознательного, бессознательное в действии, высшее познание. В подлинном искусстве все должно быть красотой. Даже зло. Затем идут бодлеровские «Цветы зла».
Гофман боялся выходить ночью на улицу в страхе встретиться с материализовавшимися образами собственной фантазии. Гофман превосходит принципы Станиславского и Мейерхольда, музыкальные опыты Вебера и Шумана, экспрессионизм Кафки, модернизм театра абсурда. А влияние самого Гофмана! Бальзак и Мюссе, Диккенс и Кэрролл, Шагал и Булгаков. Гейне принял Гофмана полностью. Гофман и Э. По кажутся веселыми и безмятежными по сравнению с Достоевским, Бодлером, Джойсом и Кафкой.
Для Гофмана жизнь – фантасмагория, где люди делятся на две категории: счастливых филистеров и мечтателей, энтузиастов, людей не от мира сего. Жизнь вселяет в них ужас. У Гофмана безысходность и фатализм еще не так глубоки, как затем у Кафки или Клейста и Вагнера, но дух уже озадачен.
Гармония, рождающаяся из диссонансов, и хаос, возникающий из воплощения идеала. Мысль разрушает созерцание, и оторванный от груди матери-природы человек постоянно скитается в безумном своем ослеплении.
Тишина лечит душу.
Весной Баба видел странный сон. В том сне он ходил на речку с девушкой купаться. Они разделись и подставили свои тела солнышку. Им было приятно нежиться в его лучах. Перед ними была огромная скала, а берег был глиняным. На берегу были деревья, а там еще шла узкая тропинка, а после нее уже шла гора, заросшая кустарниками и елями. Они страстно наслаждались молодостью. Они были одни в этом весеннем лесу. Они отдались друг другу, отдались без ума. Потом купались в холодной реке, ложились на землю и предавались страсти дальше, они даже не заметили вечера. Баба ощущал лишь то, что время исчезло: пришли в себя лишь тогда, когда подул вечерний ветерок.
Они надели кальсоны и костюмы и целовались, сидя на бережку. Речка смотрела на луну, ей было хорошо от того, что ночь наступила, а потом во сне баба вдруг резко ощутил, что это время прошло. Вроде сон, но словно был он лишь секунду назад. Недавно – давно – все одно, счастье – страдание – одно! Баба видел этот сон и после: он снова ходил по берегу этой речки, он пришел на это место. Он вспомнил все, что было между ними тогда, все моменты близости: по-прежнему здесь журчит вода, только теперь уже осень настала. Сон теперь полон осени. Листья желтые под ногами, деревья черные обнаженные стоят, природа сбросила с себя покров, а их встречи с той девушкой в прошлом остались. Баба в это верует, что все прошло. Нет обратного пути. Он уже видел ту реку во сне, но там девушки уже ни разу не было. Пустой берег. Баба во снах бродит по берегу без цели.
Баба говорил про свой сон Барсу, на что Барс весело, хлопая друга по плечу, ответил:
- Да не парься ты! Все у тебя еще будет! Будет у тебя баба такая, как тебе нужна! Эта, видно, в тебе не нашла то, чего искала, так чего ее вспоминать-то? Отпусти ее на все четыре стороны. Не держи! Она хотела тебя на себе замкнуть. Дабы ты ходил с нею за ручку везде и всегда, чтобы ты был лишь с нею всеми своими мыслями, чтобы ты пахал на нее как лошадь, знаем мы таких баб. Они под тебя подстроятся, под тебя лягут, будут изображать, что разделяют твои взгляды, мировоззрение, что готовы на все ради тебя, а после совокупления, они начинают тянуть одеяло на себя: «Мол, я такая хорошая, я ж тебя люблю, а ты должен лишь мне служить». А у тебя тогда мысли в голове уже такие крутятся: «Черт с ней! Лень что-то новую искать, может быть, тут тоже все будет хорошо рано или поздно что и выйдет. Каждому веку, так или иначе, приходится терпеть своих "enfants terribles", Франсуа Вийонов и Артюров Рембо, бунтарей духа и мысли, одержимых, казалось бы, единственной страстью открыть седьмую дверь». А физиология берет свое, ты готов сексом заниматься ради здоровья, и каждая ночь, проведенная с нею, все сильнее и сильнее привязывает тебя к ней. Ты попадаешь в зависимость от физической близости, и тогда твой разум отключается под воздействием привычки, ведь привычка, брат, сильная вещь, когда ты к ней привык, то считай, что ты попал на крючок. Она тут сразу же берется верховодить тобою. Начинает плакать, если что не так. Начинает жаловаться своим родителям, подругам на тебя: «Он такой не благодарный, он поддонок, чертов эгоист!».
Страх и сострадание – с этими чувствами мужчина стоял до сих пор перед женщиной всегда на пороге трагедии, которая терзает его и чарует. То, что внушает к женщине уважение, а часто и страх, это ее натура, которая «натуральнее» мужской, ее истинно-хищническая, лукавая грация, ее тигровые ногти под перчаткой. Ее наивность в эгоизме, ее неподдающаяся воспитанию дикость, непостижимое, необъятное, неуловимое ее вожделений и добродетелей. Что, несмотря на страх, внушает сострадание к этой опасной и красивой кошке – «женщине» - это то, что она более страдает, легче уязвима, более нуждается в любви и более осуждена на разочарование, чем какое бы то ни было животное. Кошка и обезьянка – вот, что более всего хорошо иллюстрирует женскую природу.
Ночь. Небытие. Могила.
Чудовищный сон снился Барсуку. Какой-то мрачный городишко, где люди по утрам снуют на работу и в школу. Он же бежит с ранцем куда-то, где его будут чему-то учить. Но вот он видит перед собой одноэтажный дом, а потом на окно смотрит, а в окне силуэт голой женщины, что машет ему руками. Она кричит ему: «Беги сюда! Я тебя с оружием своим познакомлю». Она достает ружье и начинает стрелять по людям, что задумчиво бредут по асфальту. Барсук же подходит к двери, нажимает на кнопку звонка, но никто не открывает ему, словно бы дома никого нет. Тогда он подходит к окну, берет камень в палисаднике и выбивает стекло. Дама по-прежнему смотрит пристально на него, а потом томно вздыхает и говорит: «Когда Кали и Шива веселятся, то миры новые рождаются».
Люди шли по дороге, а она стреляла по ним из ружья. Они не замечали ее пуль и потому даже не падали на землю. Лишь стонали. В палисаднике было полно мертвых кошек. Вдруг тьма охватила весь городок. Люди истошно вопили, плакали в домах. Дети царапали от ужаса свое лицо. Барсук же ушел к реке. На берегу сидел на камне и думал о том, что ему нужна винтовка, дабы устроить праздник в этом городке. К нему вдруг подошла та женщина с ружьем. Она по-прежнему была без одежды. Она говорит ему печально: «Дорога ведет нас в лес, где темный дым идет из трубы. Протри мне мятой виски»
О леность мою разбивался всякий наскок.
Мост так безгранично велик. Не виден совсем другой берег. А ведь там должна по идее быть духовная родина Барса, ведь он стал слышать, как плыли под его ногами вагоны, а ведь они мчались сквозь скалы легко, словно бы не из этого измерения были. В тех вагонах люди обсуждали свою охоту, эти вещи до самых глубин стальных колес доходили. Ехала на север электричка, в которой дребезжали стекла и роняли на пол рюмки задумчивые пассажиры, которым хочется бежать от себя без оглядки. Эти разговоры о полянах с кабанами и водке с закуской, о том, что стадо всегда против стада, что мужчина стоит против женщины, что стадо Адама любит лишь врать и убивать. Недавно у них было удачное нападение на зверя. Вывернутые наружу рельсы от взрыва, словно бы подорванные партизанами мосты, избитые шрапнелью стены бункера, с порезанным месяцем средним пальцем боец без папахи, они обещали в день первого месяца весны, что будет победа над смертью, что времени больше не будет, что все люди будут любить друг друга. А все-таки они убили кабана таким количеством свинца, что можно из него вылить целый вагон. Заведомо сложные пословицы летали себе по воздуху вагонов, тускло освещая пространство красным светом крови и боли, ибо человека делают сумасшедшим факты истории. Тоска без всякой причины, одиночество. И вдруг Барс чувствует, будто его тело рассыпалось на мелкие кусочки: стало таким мягким и податливым, лишилось чувствительности. Зато дух его, полностью отделившись от тела, парил в необозримой высоте, ведь он всегда любила лес и горы.
Кофе, сваренный на костре, великолепен. А под темным, депрессивным небом было весьма уютно. А пещера в горах весьма уютна, ведь то есть стоянка в глубине Вечности. Он же сидела на столбе между канатоходцем и шутом и пил с ними кофе, обсуждая мировые проблемы своего ума и духовные вопросы. Собеседники тихо вздыхали и глядели на свои красные башмаки и пытались забыть о своем прошлом, ведь оно их тяготило.
Барсу вдруг пришлось крикнуть им, дабы они не уснули: «Что есть рай? Рай не такой, как вы себе думаете! В вашем иллюзорном раю вас ждут серые, тоскливые будни. Вы покинете свои дома, свои стены и сразу столкнетесь с раем. В полях и лесах вы не будете подражать самому себе, но будете ощущать себя очень несчастным, заброшенным, жалким существом. Рай будет в вашем воображении таким, что вы будете полны и пусты в нем, и это так близко к божественности, что вы сойдете с ума.
Но шут и канатоходец все молчат и молчат. Они совсем забылись сном. Тогда Барсу пришлось вновь крикнуть, еще сильнее и громче:
- Вернемся к нашим баранам! Расскажу о сугробах снежных. По ним скачут зайцы, еще может лисица пробежать, медведь пройтись не спеша. Кристаллики льда отражают лица тех, что осознали, что ум становится пустым и отсюда следует его инерция.
Люди сами создают эту инерцию ума. Их съедает изнутри внимание к своей персоне. Им нравится злить себя для того, чтобы потом можно было легко убить себя. Они нанизывают на цепочку, что висит на шее, звезды, планеты, радуги. Они часто задают вам провокационные вопросы, а потом съедают перед сном ответы для того, чтобы ощутить мост сильнее.
Звезды дают энергию для жизни, особенно вкусны для них серые карлики, они приводят в ужас, граничащий с экстазом человека, который съел их перед сном.
Жизнь – борьба.
Баба видел дивный сон. В том сне один мужик, убогий и серый, решил подражать певице, которая пела песни о смерти рода, и в итоге, стал одеваться во все женское, пошел к доктору для того, чтобы он помог ему сменить пол, тот посоветовал ему ехать в Таиланд, ибо там более дешевые клиники. А тот мужик тот, значит, уже сам и не рад, что захотел прикоснуться к машинам: у него-то с каждым днем эта идея становится все навязчивей, и она миллионы его нервных клеток пожирает, он умирает медленно, он съедает свою руку, отрезает ногу пилой, потом жарит на сковороде. Потом бьет себя плеткой весь год, запивая свою боль соленой водичкой, заедая огурчиком, помидорчиком, приговаривая при этом:
Если мельницу, баню, роскошный дворец
Получает в подарок дурак и подлец,
А достойный идет в кабалу из-за хлеба -
Мне плевать на твою справедливость, творец.
Но вместо крови у него из вен течет машинное масло. Теперь он ведет образ жизни отбойного молотка. Наркотики приводят его к состоянию безумия. Он хочет быть той певицей, что снится ему каждую ночь. Во сне Баба слышит, что ему во сне та певица говорит: «Евреи картавят потому, что младенец Моисей плыл в корзинке по реке и рыбаки накормили его рыбой с костра, а ему обожгло это небо и потому и картавят. Евреи пошли от Моисея и, следовательно, так же имеют картавость. Типа избранность - язык такой дал им Иегова. От Адама и Евы произошли лишь те, кто навязывает всему миру христианство, а сами же изучают Талмуд и Тору. Сорок лет водил Моисей народ божий по пустыне для того, чтобы сделать из них рабов. Обрезание делал им, давал им манну небесную, чтобы они выжили».
Отвращение мое.
Вот видит Барс желтые, серые, красные, белые цветочки. Ощущение такое, что все эти существа взяты с разных планет, может быть, и он тоже инопланетянин? Цвет глаз иной, разная группа крови, психика, мироощущение. Белые ночи или северное сияние, - это все до боли известно. Во снах гигантские города уходят под землю. Русь крестили огнем и мечом! Религия - это средство контроля паучков. Невозможно правильно расставить жизненные приоритеты при отсутствии миропонимания. Если миропонимание исчезло по каким-нибудь причинам, например, после планетарной катастрофы, то восстановить его можно с помощью истории, где разные артефакты выстраиваются в причинно-следственную связь. Много разных теорий есть насчет появления человека, но Барс будет спать, дабы забыть обо всем – всем – всем!
Потом Барс ушел сатаной в дом бога, чтобы о чем–то перед сном поговорит, ибо их жизнь была так насыщена мыслями, что кроме мыслей ничего не было больше у них такого, а Барс знай себе, ведет беседу с деревьями.
Слишком быстротечны дни.
Барсук ощутил, что в его сны стали проникать ветки. То было дерево. Дерево говорило: «Да, много людей я видело – сотни прогуливались здесь. Кто занимался йогой под моими ветками, кто читал книгу, а кто и спал, кричал на своих детей, хвастался своими бриллиантами, прыгал на голове, трещал языком, рыл сам себе могилу. Много людей я видело и много чего могу сказать о них. Они приходят сюда и все равно думают о том же самом, что и в городе. Что за безобразие, а ведь война - отец всех, царь всех. Все течет, все меняется, но их разум слаб. Я пытаюсь докричаться до них, но без толку. Родившись, люди стремятся жить и, тем самым, умереть, лучше же сказать - успокоиться, и оставляют детей, порожденных для смерти. Мышление - великое достоинство, и мудрость в том, чтобы говорить истинное и чтобы, прислушиваясь к природе, поступать с ней сообразно. Конечно, ели бы счастье заключалось в телесных удовольствиях, то мы должны были бы называть счастливыми быков, когда те находят горох для еды.
Любовь есть томление.
Гренки на костре пожарились, Баба ест их и приговаривает, глядя на то, как Барсук висит на суку:
- Школьник, не дописав сочинения, выпрыгнул из окна, а директор школы, идущий по улице, упал и умер. Невидимый ящик окружает человека и все люди, которые подходят близко к нему ударяются о стенку ящика и удивляются дико – им не ясно – откуда тут стенка, а человек - то знает, что он окружен невидимым ящиком и спокойно продолжает идти дальше. Скажем так, тут сюжет о том, как массами манипулируют с помощью невидимых глазу лучей.
- Знаешь, что, - молвил Барсук, - а ведь мне снится такой вот сон почти каждую ночь.
В нем город уходит под воду, так ему и надо! Я стою на вершине холма, вижу, как город медленно уходит под воду. Я погружена под воду, находясь в подполье. Я вижу, как плывут пьяные корабли в океанах крови. Потом я перемещаюсь на Ямато, и оттуда вижу происходящее наводнение. Вода смела все грязное на своем пути, эти клоаки, где машины жарят бесов на костре, все это теперь под водой. Может быть, это заставит кого-то задуматься. Я хочу всех запугать своими снами. Каждый творит свою жизнь своими снами. Это лишь различные стадии одержимости и глубины падения в Ничто. Безумие - оно многоликое! Одиночество одиночеству рознь.
И пусть бесчувственному телу равно повсюду истлевать.
Снится Барсуку тяжкий сон. В сельской гостинице лежит на диване он, вот лежит – не спится. И кажется ему, что на этом диване он спал когда-то с ней. На этом диване они спали вместе, а теперь он один – не привычно как-то получается. Лежал во сне Барсук, и вспоминал, как снимал с нее трусы, а она была сонная уже, потом он трогал ее плоть пальцами, конечно, без толку, ведь она сонная. Внутри ее тела было так тепло. Указательным или средним пальцем погрузиться глубже, а она вздрагивает, говорит сонным голосом: «Ой, не надо, я хочу спать, оставь меня в покое». Она не любила ласки посреди ночи. Она спала, а он во сне не спал. Все осознавал. Барсуку нравилось заниматься с нею сексом посреди ночи: в этом было что-то особенное, то ли от того, что все спят и астральный план очищен от посторонних эманаций, легче с нею становится сливаться на уровне энергетических полей. А вот в этом сне им ночью не спалось, в селе шел дождь, они вышли голые из гостиницы, соседи все спали, и тогда они стали заниматься сексом прямо под дождем, о, как это было здорово, как было весело тогда, это было только начало их встреч во сне. Потом сны стали привычными, исчезла страсть во снах, а без страсти нет огня. Во снах они передавали сексуальную энергию друг другу на уровне нижних чар, и был в этом животный экстаз!
Снится Барсуку, что лежит он один в кровати ночью. До ужаса не привычно без нее засыпать. Она в его сны уже не приходит. Никуда не спешить – это раз. Тело – видимая часть человека – это два. Чары, чары – три. В том сне он шел по берегу реки, он вспоминал, какие у нее были трусики в то время, когда они были вместе в этих веселых снах. Черные вельветовые темные, серые с перышком - они ей были немного малы, потому она их часто поправляла, бежевые с ягодками, темные с кружевным узором посередине. В тех снах она часто являлась в белом халате. Сбрасывала халат на берег, и бегала по скалам. Во сне он нашел то место. Вот оно, то место, где они занимались с нею сексом, да, совсем не изменилось, да чему тут меняться? Горы, река, деревья – они могут долго по меркам человеческой жизни быть неизменными. В том сне была весна, сейчас же зима: пустынно, мрачно, ветки деревьев отражаются в воде. Дно прозрачно – видна тина на дне и куча черных листьев, листья, они лежат тут уже очень давно. Барсук присел у реки, прямо возле места встреч, и начал вспоминать все подробности того дня. Как все изменилось за этот год, ведь сны уже не те, они не видятся во снах больше. Они стали другими, не вместе обоих. Она любила щеголять без одежды, ведь ветер задувает ей туда, а от этого ей приятно так становится, а плюс к тому, она еще может скинуть черное платье и лечь в поле, подставив свое тело солнышку и загорать так. Нижнее белье она не носила. Говорила, что это не красиво, пускай она уж лучше висит, но зато без оков, зато будет легко, зато будет блаженство в теле. Были сны, когда они летом на поле валялись, а кругом были густые травы, они были под ними, их не было видно, а она и говорит ему грустно: «Поля моей скудной земли, вон там преисполнены скорби».
Два ангела сидят у меня на плечах.
Барсук во сне шел к речке с той барышней. Они решили заночевать, но попали под дождь. У них был один спальник. Они на него улеглись и накрыли себя клеенкой, но дождь настолько был сильным, что потоки его ползли по земле, и ребята промокли, так или иначе, но они сняли одежду и зашли в воду. Стали плавать себе в речке ночью. Дождь лили как из ведра, а им было так тепло, потому что они решили предаться страсти прямо в воде. Течение было сильное, они неслись прямо к водопаду. Они за миг упали в огромную бездну, но выплыли на берег счастливые, ведь они любили друг друга.
- Барсук, - грустно сказала дама, - моя лучшая подруга покончила с собой. Закончила институт с красным дипломом, но потом поняла, что не собирается всю жизнь работать каждый день где-то там и тогда она спрыгнула с моста в реку и поток воды ее умчал, вот как дело было, а ты тоже, очевидно, туда же уши навострил, как я погляжу…
Барсуку не стало легче от того, что подружка девушки покончила с собой. Он сидел на земле грустный и о чем–то думал, потом лукаво улыбнулся, а лукаво потому, что теперь в нем проснулась иная ипостась, он стал пробуждаться от оков животного царства, потому–то его речи носили змеиный яд. Ощущал, что теперь его прошлый образ уходит в гараж, растворяется во мгле, а теперь же, подумав немного, он стал тему двигать свою:
- Хотите, я вам расскажу, что такое похоть, так вот, лично у меня это непреодолимое желание совокупления с самокй, и не важно: красива она или нет, не красивых женщин не бывает в тот момент; оно набрасывается порой, но я его отслеживаю и выбрасываю вон. Что самое интересное, то я научился не давать похоти захватывать область воображения, потому и картины потных тел не могут влиять на меня, я тут же выбрасываю их из головы, как только они появились. Женщины. А дело в том, что когда кого-то сильно любишь, то похоти нет, ее просто быть не может, ибо мы любим душу и тело, что душу эту заключает в себя.
Всякий человек достоин лишь жалости.
В одном сне у Барсука была девушка. Там вроде все даже сложилось у них не плохо. Они сидели в зарослях репейника, и он шептал ей:
- О, моя прекрасная незнакомка, ты не из мира этого, тебя на этой земле нет и быть не может, ты из других миров, ты всегда притягиваешь мой взор к себе, нам легко парить над землей, мы в чертогах тонких миров еженощно. Земная женщина не сможет мне помочь, ибо я понял лишь одно: ты существо настолько тонкое, что все земные женщины меркнут перед твоей красотой.
Этот сон снился Барсуку один год. Ровно один год и ни днем больше. После года в его сне стали происходить изменения. Она не пришла на встречу. Барсук бродил по лесу и звал ее. Он говорил сам себе для успокоения: «В любви и войне правил нет, верите ли вы в вечность? Я не верю в завтрашний день, и единственное что длится вечно - это воспоминания и скорбь. Не увидеть, не понять - лозунг предательства. Пророки проповедуют «забудь ты обо всем, ведь все суета, простите, но я не способен на это».
После этого случая, Барсук стал видеть лишь кошмар, что означал лишь то, что он куда-то провалился. Те девушка ушла в ночной лес одна. Без него. Красные ночи начались. Летний вечер не радовал. Язык его горит от вкуса шиповника. Он видит на ветках ее черную юбку. Она ушла в чащу. Где же те красивые сны? Где? Барсук схватил себя за горло от приступа ненависти к ней и к самому себе. Он думал задушить себя. То была боль, которая не проходит так просто. Ему казалось, что она ушла с лешим к болотам. Дешевая иллюзия сна, но ведь и жизнь есть сон. Барсук бродит по снам и ищет ее, ему кажется, что она с лешим у болот общается с кикиморами. На уме у него лишь жгучая ревность, он во снах видит, как она спит под дубом с лешим, ему видится лишь то, что она у лешего одолжила спермы, дабы родить монстра, который уничтожит мир людей. Она во сне даже не говорит с ним. Ушла в свой панцирь, уползла в спираль, стала крабом-отшельником. Барсук ощущает, что жутко наивен, смешон. Только глупцы делают одну и ту же ошибку дважды. Он уже ее не сделает. Теперь же она сидит в дупле огромного дуба и пьет в одиночестве отвар мяты, пустая бутылка в ее руке, взгляд в пустоту. Она даже не пытается разобраться в этом бреду. Барсук знает, что те сны уже не вернуть, что надо теперь жить по-другому, но в ту бесконечную ночь он долго не мог заснуть, ему пришлось встать и закрыть вход в землянку. Ему казалось, что там чьи-то красные глаза мерцают. Он настроился на то, чтобы попасть в ту реальность, где можно было бы узнать что-то от нее, неких новостей. Да, снова был сон, но теперь он встретил ее на опушке, где она парила над землей.
- Мне нечего тебе сказать, - сказала она ему без грусти, - я просто ушла от тебя, ибо мне стало тошно от самой себя. Мы уже не вместе, но я теперь научилась убивать. Я ушла в революционную жизнь. Сжигаю дворцы буржуев под звуки арф, мне ведь лишь смех заменяет пищу, а теперь я в алмазах и шелках купаюсь, ибо мои сны вне твоего контекста рождаются.
Лекарство стоит вообще дороже водки.
Да, мне незачем больше жить, и у меня нет больше любви, чтобы отдать ее сегодня ночью. Ночью, я затоплю город в крови. Я пробью еще одну дырку в своей голове, жизнь не имеет оправдания. Теперь я взвалил себе на спину всю тяжесть мира. Барсук зарылся в норе. Он совсем не ходил никуда. Ему среди леса хорошо.
Я видел будущее, оно такое мрачное. Это то, что я должен сделать, и у меня нет ничего в запасе. Я не говорю о самосохранении, жизнь не имеет оправдания. Сила тяжести сокрушает меня, сила тяжести давит меня. Да, я чувствую что, что-то тянет меня вниз. Насилует меня, между мной и землей всех тех кошмаров, что когда-то стали реальностью. Я думаю, что сила тяжести, сила тяжести, сила тяжести, сила тяжести – это ваша жизнь, не имеющая оправдания, сила тяжести сокрушает меня, сила тяжести давит меня. У меня проблема, проблема с ненавистью, я не буду кому-то в тягость. Тяжесть этой холодной стали в руке, не позволит просить реку забрать меня к себе. Я могу соображать, я построил для себя милую страну, где полно гнева и замок из ярости создал я, я не в силах помочь расспросами, у кого же ключ? Когда я знаю, что проклят, да, это я, но я не намекаю на сострадание. Я привык быть безразличным, на моих запястьях шрамы. Они кажутся словно преступление. Просто в следующий раз лучше пожелайте мне удачи, что если бы я умер тысячью смертей. Вы думаете, что я – сумасшедший, но я не должен раскаиваться. Еще одно мгновение будет бесполезным. Нет никакого сомнения, в том, что самоубийство – это самовыражение. Они говорят, что зверь внутри меня, собирается овладеть тобой, овладеть тобой, обладать. Я не знаю, что со мной происходит. Не знаю. Да, я думаю, что она не способна любить. Да, я знаю о том, что она не способна любить. Все цветы, все цветы, которые я отдал ей. Она сожгла их, сожгла их. А плевать теперь на нее - я понял, что если человек решил заглянуть в Бездну, то, прежде всего ему надо освободить свой взгляд из ловушки женских промежностей и тюрьмы сексуального шаблона. Когда говорят, что иметь половые связи — это вопрос энергии, то, скорее всего, речь идёт не обо всех людях вообще, а только о тех, кто уже потерял человеческую форму. Это фактор контроля, концепция, когда жизнь человека не принадлежит ему. Организованные религии и управляющий истэблишмент рассматривают человеческое население как свое стадо. А стада не могут уйти за пределы стойла и должны уходить только по их жребию. Обдумывание побега не разрешено, как бы стада не начали расширять свои горизонты. Следовательно, там нет побегов. Платите ваши налоги, усердно работайте каждый день, испытывайте уважение и повинуйтесь. Это лейтмотив. Самоубийство раздражает религиозную элиту и истэблишмент потому, что представляет собой побег. И ни по какой другой причине. К нам придут люди, который отказались от веры в бога и приняли идею о том, что жизнь на земле не имеет смысла, ибо мы все умрем, а после нас хоть потоп, ибо мы знаем, что только так можно преодолеть абсурдность бытия. Хорошо было бы, чтобы влюбленные подходили на край скалы, и за ручки держась, прыгали в пропасть.
Они так сильно любили друг друга, что не могли жить друг без друга. А иначе они обречены на медленную смерть, им бы пришлось год за годом все хиреть и чахнуть, а если бы они дожили до старости, то, конечно же, кто-то из них умер бы раньше, а кто бы позже и где же здесь любовь? Любовь – это стремительный взлет. Горение! За секунду всего себя отдать. Взять и прыгнуть с любимым человеком в пропасть - это ж абсурд с точки зрения социума. Душа грустит о небесах. Она требует таких вещей, которые не могут быть подвластны с точки зрения логики. Когда наша совесть щадит нас? Тогда, когда видит, как нам тяжело, ибо мы заключены в нашей судьбе. Но действительно мы никогда не задавались вопросом: «Почему?». Мы беглецы умирающего мира. Мы станем частью конца и начала вечности – мы сможем превзойти человека!
Печатная водка. Проклятая водка.
Барсук был оглушен страстью в тот самый миг, когда отдался ей со всей силой, которая только у него была. Он отдался страсти, и она в тот год вскружила ему голову своей покорностью и тихим нравом, но это она делала, возможно, не осознанно, а может быть, действительно – влюбилась, вот и стала спокойней. Потом, конечно же, все было иначе – кошмар – вот, что было потом, а это страшное зрелище!
Женщина – это необузданная стихия. Кнут бери, коль идешь к женщине. Она своими страстями и мелким умом пытается увести от самопознания парня, сделать его своим псом. Мы семимильными шагами мчимся навстречу рассвету, мы хотим быть вечно в лучах солнечных, плавать в реке из золота и хрусталя. Звезда дала нам все. Она звезда, он тоже звезда.
Барсук уйдет из этого мира, так и не приняв его, постигнув его изнутри и снаружи, вблизи и издали, но, не приняв – уйдет он. Жизнь есть тайна. Загадка. Одного уже вытошнило, и ему хорошо, а другого только еще начинает тошнить. И кому в этом мире есть дело до его сердца?
Артур Шопенгауэр утверждал, что, изучив Иммануила Канта и философские идеи Востока, Упанишады, а также стоиков — Эпиктета, Овидия, Цицерона и других, включая своих современников Гегеля и Фихте, он пришёл к выводу, что история философии не смогла воздать должное категории воли. Отталкиваясь от кантовской идеи о примате практического разума, важнейшим компонентом которой и была свободная, «автономная» воля, Шопенгауэр стал отстаивать превосходство воли над разумом (который, впрочем, критиковался им, как в недостаточной мере автономный от представления). По мнению Шопенгауэра, воля, то есть мотивы, желания, побуждения к действию и устремления человека специфичны, относительно самостоятельны и в значительной степени определяют процесс разумного познания, а, следовательно, и его результат. На место разума и должна быть, по Шопенгауэру, поставлена воля. Но чтобы воля могла «померяться силами» с «всемогущим» разумом, Шопенгауэр, во-первых, представил волю независимой от контроля разума, превратил её в «абсолютно свободное хотение», которое не имеет ни причин, ни оснований. Во-вторых, Шопенгауэр объявил, что человеческая воля родственна «неисповедимым силам» вселенной, неким её «волевым порывам». Итак, воля была превращена в первоначало и абсолют, в онтологический, гносеологический и этический принцип. Делай, что изволишь, да будет то законом. Любовь есть закон, любовь в соответствие с волей. Нет ни у тебя иного права, кроме как поступать согласно своей воле.
Бедные мы птички.
Ты искал цветок, а нашёл лишь только плод. Ты искал родник, а нашёл черное море. Ты искал женщину, а нашёл душу — ты разочарован. Вольному — воля, спасённому — рай. Большинство из вас - это не мы. Наши мысли - это чужие суждения; ваша жизнь - мимикрия; ваши страсти - цитата!
Мы рождаемся для любви. И насколько мы не исполнили любви, мы томимся на свете. И насколько мы не исполнили любви, мы будем наказаны на том свете. Большая душа никогда не бывает одинокой. Как бы судьба ни отнимала от нее друзей, она, в конце концов, всегда их себе создает.
Как раз даль, извечная даль, пролегающая между человеком и человеком, гонит меня в одиночество. Если человек думает, что в историческом движении общества имеют место случайности, то он полный баран.
Ты найдешь себе еще не одну женщину, но найди лучше свою внутреннюю женщину. Можно победить своё желание, уничтожить его, ощути, что все есть пустота. Сколько угодно можно умерщвлять свою плоть, но искушение будет приходить снова и снова. Очисть ум от всех мечтаний и желаний.
Он похож на птиц, которые разбивают окна, чтобы умереть в комнате, где помер только что дед или мальчик. Он кажется себе таким жалким и слабым, а все из-за нее, но он берет себя в руки. Он будет убивать все свои неверные мысли и ложные желания.
Замок ледяной стоит на снежной горе, а из замка вышел Барс, который вмещал в своем разуме все многообразие знаний и ключей к разгадкам всех существующих мировых тайн, которые не один век приковывали внимание лучших умов человеческого рода. Он вышел из дому в ясный погожий день и перед его глазами лежали поля, на которых ничего не росло, потому что никто никогда ничего на них не сажал. Лишь случайные сорняки могли обнаружиться.
Замок возвышался над всеми окрестными землями и представлял собой довольно-таки монументальное строение. В нем были все признаки старины и былого господства, но сейчас это был больше полуразрушенный каменный дом.
Не живи в прошлом. Не живи в нем. Он все принимает как вызов, но не как благословение или проклятие. Он должен осознавать все и всегда. Когда он принимает решение, он должен быть готов к смерти. Если он готов умереть, то не будет никаких ловушек, никаких неприятных сюрпризов и никаких ненужных поступков. Все должно мягко укладываться на свое место, потому что он не ожидает ничего.
Жалости в мире нет.
Баба ушел в транс настолько сильно, что уже не мог остановиться. Его поток мыслей был бурным, как река, так что, он не мог в тот момент молчать, он лишь истерично орал в ночное небо, сжимая в кулаках сырую землю, его всего трясло, как в лихорадке:
- Эхо длинного путешествия
То есть торжественное шествие
Шепчет слова вечные
Поступки творит безупречные
Созерцает пути млечные
Вот у берега реки растет ива
Среди мёртвых заживо красиво
Он живет себе игриво
Абсурдом вскормлен я,
В реке ползет змея
Во дворце преисподней
Без врагов, без друзей.
Ветерок среди пустынь повей
Дабы сумы лишится господней
Плачу я скалами скрытый,
Я зверь, я люблю природу
Вот гроб стоит открытый
В нем лежит вся слава роду
Мой голод не утолен
Желания мои не сбывались
Я в пустыне заземлен
Дабы шумы ветра раздавались
Вселенной я гляжу в глаза
Там маятник горит
Ночные звуки у костра
Змея уж на руке спит
И брошен не буду я,
Хотя моя плоть порвана,
И лошадь моя у ручья
Печать уныния сорвана
Хотя моё сердце кажется
мёртвым и хладным,
все в Бездну уляжется
дабы стать мармеладным
Моя воля переходит границы,
Дух продолжает жить!
Я вижу в реке все ваши лица
Дабы на дне их всех утопить.
Никакого интереса к реализации себя.
Барс был рад, что в ночном лесу сидят пророки. Барс по-товарищески поддержал Барсука:
- Да, продажа себя всегда заканчивается сидением в кресле, накрытые пледом ноги, а очи в облака смотрят. Вот у меня такое стихотворение есть, называется « Путешествие в Себя»…
Ом мани падми хум –
Освободись от тяжких дум
Увидь на небе тысячи лун
Разгадай себя под слоем рун
Уйди от всех существующих гунн
Вне неба, вне ада, вне рая, вне чистилища
Освободи от смерти ум
Зачем тебе богатство?
Оно тебя погубит
Беги ты в свое царство
Там все в тебе пребудет
Баба ответил другу:
Я уйду гулять в леса
Там где птичьи голоса
Там где волки роют норы
Там исчезнут все раздоры
А потом стены Некрополя
Они магический круг очертят
Залезу на вершину тополя
И увижу в небе стаю утят
В пустоте радость и печаль
Мне прошлого ничуть не жаль
Я уйду в леса ради смеха
Ради гроз средь зимы я уйду.
Барс помолчал, а потом вымолвил:
- Город стоит лишь потому, что в нем мой дух живет. Как говорил Козьма Прутков: "Если хочешь быть счастливым - будь им". Люди сильно ассоциируют себя с физическими телами. Можно такую вещь замутить с помощью стакана воды: поснимать все звезды с небес и скушать их, а потом запить водой. Я тут живу тысячу лет, но все равно вечно живу. Я такие вещи стал видеть, что закачаться можно! Все сам вижу. Я прекратил тратить понапрасну энергию. Теперь я не кушаю бабочек, после каждого падения с луны. Это ливни трубят всю ночь, а потом спать ложатся, и так каждый день. Это легко им так лить днями напролет, я бы тоже так мог. Я бы лил бы годами и затопил всю землю. Я и так все знаю, вот рыба лишь своей болтовней сама себя запутывают в сети, а потом кушает червячков.
О чем писать? Все давно написано.
Баба уже простился со всем своим прошлым, что окружало, словно бы лес невидимый, но густой и пушистый такой. Он рожден для любви, а дождь все усиливается, а кругом лишь одно море жизни, а жизнь там такая веселая, что на душе радостно от сего бытия. Конечно, без ощущения боли Баба как-то и не человек, если не будешь ощущать боли, ты просто не поймёшь и чью-то другую боль. Вдруг голос во тьме раздался. Баба лежит в постели и слушает такую вот вещь: «Сущность души есть творчество. Навуходоносор находился в полной зависимости от жреческой корпорации. На это однозначно указывают клинописные письмена того периода. О силе жрецов говорит тот факт, что после неизвестного конфликта со жречеством Навуходоносор впал в странное состояние, известное современной медицине как ликантропия. Он стал ходить на четвереньках, выть по ночам на луну, вести себя как волк. Через семь месяцев Навуходоносор умер». Во сне Баба ушел на Венеру. Они вытащили его из постели так быстро, что он даже и бровью не повел. Повели, как всегда, на свой корабль, что завис над землянкой, а летели легко, ведь летающая тарелка это вам не самолет.
Это была вторая внутренняя планета Солнечной системы с периодом обращения в 224,7 земных суток. Планета получила своё название в честь Венеры, богини любви из римского пантеона.
Там Баба заметил огромное количество разных существ, они парят над скалами, танцуют под звуки небесных труб. Поверхность Венеры носит на себе яркие черты вулканической деятельности, а атмосфера содержит большое количество серы. И там он тоже парит над скалой, а кто-то из пришельцев летает по небу на велосипеде, все их обличия четко обозначены, там еще гигантские пауки ползли по скалам.
Тихие, темные ночи.
Баба понял, что нет никаких знаний. Он сидит у костра, он внимательно слушает дыхание ночного ветра, он смотрит на угольки и начинает рассказывать костру:
- Моя мечта летит над Венерой, а потом у нее с правой ноги слетает черный сапог, она говорит сама себе, что это все игры разума. Я потеряла свой сапог, ой, бог, погоди, давай поищем его, где же мой черный сапог? Ага – вижу его, вон там, лежащим в одной из мутных луж. Хохочет мечта!
Баба шепчет огню, что горит в его груди:
Я люблю вечернее небо. Сужающийся летний вечер.
Тихую тоску собственной прошедшей юности.
И неожиданно вас - мой милый друг.
Мой бледный, цветочный, танцующий друг.
Мир во всем, как и жизнь. Все как бы остановилось. Солнце на лице - примирение в сердце. Его мечта пришла на Венеру по лестнице мраморной, что стояла в его дворе захудалом. Помнит Баба лишь то, что уж шибко дерзко саму себя в далекие миры вел, и я боялся упасть обратно в эту постель на каменном ложе.
Баба ведет диалог с мечтой. Мечта ему говорит:
- Баба – ты мой каприз! О, как я стеснялась тебе в начале, я об этом даже рассказывать боялась своей служанке, но ведь ты мог не поверить бы мне, что я такая светлая душа.
Первый раз, мой сюрприз, ты звал меня гулять рано утром. Во второй раз, когда ты стоял у порога моего дома тебя не пустил мой строгий батюшка, а в третий раз я была у тебя в замке и мы были счастливы вместе.
Я любила танцевать по ночам у костра голая. В лесу танцевала, а внизу бушевало всю ночь Средиземное море, а я все танцевала и танцевала себе вокруг костра, но моя вина в том, что я родилась на этом свете. Я сам есть свой собственный проект. Я забываю о себе. Вот потому-то хочу свое бытие иметь. Ищу свою истину. Свой мир только мне нужен.
Я жаждала, чтобы синяя лестница из мрамора спустилась с Венеры на землю. У меня было точное ощущение, будто бы кто-то вселился в меня в тот момент. Это было так задорно и страшно одновременно!
Я до того, как тебя не видела, все пыталась составить в голове твой портрет, мой милый лис. Ты мне снился много раз в прошлой жизни, мой драгоценный девиз – это плыть навстречу Океану мимо всех островов. Да, нет сомнения – это был ты! Ты уже тогда был вне всего этого мира людей, ты красиво вышел из этого абсурдного мира.
Помню, как ты продвигался шаг за шагом, дружелюбно, без напряжения, без борьбы в мою келью. Я монахиней была ведь. Я стояла на коленях перед распятием и молилась иступлено. Ты мне казался таким мудрым. Я спросила в ту ночь тебя о твоем пути, а ведь мне в ту пору было восемь лет, я спросила тебя о том, сколько же тебе лет, а ты ответил, мой вампир, что ты вечно существуешь.
Помню, как дождливой осенней ночью я лежала в постели одна и ревела на чем свет стоит, мне хотелось видеть твое лицо, но тебя рядом не было, а мне хотелось, ой как хотелось! А когда мне было шестнадцать, я все равно не была счастлива сама с собою. Я глупая девушка, вот в чем мой секрет, мой дивный бегемот.
Я в шестнадцать лет верила, что любовь должна подняться, выйти из оков похоти. Секс - это всего лишь физическая потребность человека, но духовные люди вне пола пребывают. Люди слишком привязаны к вещам.
Я часто видела очарованных смертью странников, я тогда сидела в заброшенном грушевом столетнем саду. Ночью я там была, и они вдруг заходят, поздоровались и пошли в сторону кустов сирени на ночлег.
Мой фюрер, ты взламываешь мои трепетные нежные сны целомудренной девушки, ты уносился от меня прочь, унося мою душу, но как было мне хорошо в тот миг! Молодость мою, унося на крыле своем, ты не прощался, а лишь молчал. Я вообще мало что вижу и мало что понимаю. Ты проникал в мою суть, мой чудотворный орел, в мои сны, ты говорил о том, что быть с людьми – как бремя, а я начала читать твои рассказы во сне, примерно год назад и моя жизнь резко поменялась. Я стала другой! После чтения твоих рассказов во сне, я потеряла всех своих друзей, ибо с ними скучно – они машинально повторяли чужие мысли, а потому я убежала от них, но от себя я не могу убежать!
Чувствую, мой капитан, что с тобой я буду в легкости небытия плавать. Ведь везде обман, куда ни глянь. Все врут, все желают моей смерти. Все хотят уничтожить меня и растоптать!
Я лежала той тяжелой ночью в берлоге у тебя на груди, а звезды мерцали себе, как и тысячу лет назад, а сна не было, и я тогда подумала о том, что твой замок такой мрачный, что ты уже не поедешь на процесс в Америку.
Я легко смоталась в Нью-Йорк и обратно. В огромном театре я пела колыбельную красному петуху, а потом черный монах пришел ко мне на сцену и стал читать мне свои новеллы, а публика заворожено слушала.
Я заводной апельсин в дирижабле скушала, а потом полетела на моем любимом спутнике на охоту, дабы овец поймать себе на обед.
Шутка! На охоте у меня началось дикое сердцебиение, я утопала в глубоких снегах, я умирала в холодном лесу, я в тот момент мечтала плыть по течению лета, я плакалась в жилетку луне, а дьявол шепотом на ухо говорит: «Дама любит алхимию, дама решает умереть в снегах».
Я отгоняла от себя бесов молитвой и постом, я плыла по пене дней, но не ясно было куда. Мимо меня пролетали тошнотворные слова, то были сирены Титана, утопии самых разнообразных миров, а также - элементарные частицы. Потом я с тревогой и тяжестью погрузилась в зримую тьму и совершила ритуальное плавание.
Я была вся в чудесных мирах. Здесь и сейчас. Моя жизнь в сновидении была чудесна, мой сон ведьмы был так красив. Я вспоминаю, чтобы помнить себя на тайном свидании, где я была человеком без лица. Потом пришла Смерть, и Япония продалась с потрохами, а новый товар для меня – это черная эмблема сакуры.
Мне прислали срочный приказ о прекращении работ, тогда-то пришла вечная весна в мою душу. Я из окна своего видела гигантов, бродящих по улицам и игрушки, которые вызвали панику у голого короля. Я сдвинутая сама по себе во времени. Просто могу маскироваться под обычных людей. Что может быть круче смерти и жизни.
Чудовищное другое лицо.
«Мир иллюзорный рушится, ибо он тяжек и смешон. В нем нет смысла никакого. Мир людей так скучен. Те дни мои и эти ведь суть одна. В лесу проживу - в лесу и умру» - думала дама из снов Бабы. Она ходила все время на речку, а за ней лес начинался, а в лесу они впервые и встретились.
- Ты точно не суккуб? – живо поинтересовался парень, - а то, знаешь ли, во снах и такое бывает!
- Хохочу, милый, когда вижу тебя во снах в этом лесу, - улыбалась девушка, - нет, я не суккуб, ну а ты кто? У нас все равно не будет секса, даже и во сне. Я как Мережковский и Бердяев буду вне пола жить.
Она лишь хотела построить там хибарку и жить в лесу, вдали от шума городского. Она сидела у реки и мечтала, как в лесу будет сладко жить. Видела плоты, плывущие печально по реке куда-то вдаль. На середине реки были водовороты, а мальчишки плыли туда: они и пытались переплыть бушующую реку. Они шли своим курсом прямо центру водоворота, а мальчишки пытались догнать плоты, а потом все они исчезли в водовороте, и больше она их никогда не видела.
Она живо поднялась на великую гору и смотрела на то, как и остальные плоты и мальчишки исчезли в самом центре реки. Они что-то искали в этих водоворотах, они погружались туда безвозвратно. Как безмолвны были мальчики, что шли на дно реки. А вот самый большой водоворот кружит около берега. От мальчишек остались лишь следы на воде в виде окружностей. Баба не смотрел на гибель людей. Он во сне летал над лесом.
Что она может сказать вам о своей школьной жизни? Как обычно школьная жизнь очень скучна, но у каждого человека интерес там свой. Ведь у бунтарей есть охота срывать уроки и доводить учителей до истерики, дабы система рухнула, дабы убить в себе государство. Она же любила плавать в реке, огибая все водовороты. Ей и книги уже были не нужны, ведь и сидеть в школе, и слушать учителя было не то. Она говорила Бабе, что в школе у нее работала бабушка директором, проблем особых не было в учебном плане. На экзамен можно было опаздывать на час, и при этом учитель снисходительно говорил:
-Ах, надо же, явилась, барышня, а ты на часы хоть смотришь? Ты совсем не любишь нас. Сучка! Ты думаешь, что мы лишь чернь! – кричала в гневе учительница.
При этом весь класс орал, и дети, забыв о том, что это экзамен, тут сидит комиссия, они от души потешались над этим номером. Было решено диктовать изложение отдельно, и учитель подсаживался за парту и читал ей все заново, а класс получал лишнюю возможность исправить изложение у себя на листочке. Учитель грамотно помог написать изложение, и было не удивительно, что оказалось восемь баллов в результате. Фамилия моя писалась по-украински немного иначе, чем на русском, по мнению учителя украинского языка ,но как говорила я ей, что на самом то деле, моя фамилия не склоняется ни в русском, ни в украинском языках, так что этот конфликт насчет написания фамилии разгорался не первый раз. В конце концов, учитель не выдержал и крикнул ей, что тут же не правильно подписано, нужно букву «а» писать в конце фамилии, а я тогда она ответил, что если ей надо, то пусть и пишет сама, потому что фамилия ее, как уже говорилось - не склоняется. И тут учитель вымолвил страшно так, сквозь зубы:
-В жизни не видела такой отъявленной чудачки. Сучище!
Барышня не осталась в долгу и сказала кротко:
-А вы посмотрите на себя в зеркало, которое находится в коридоре - увидите.
Баба после этого сна не мог прийти в себя до вечера. Перед его глазами плыло лицо учителя, что отражается в зеркале. Лицо мертвого человека.
Вне «своего» - чужое.
И снова безумный сон снился Барсу. Сон такой изматывающий парня, что нервы оптом ни к черту после него целую неделю.
Выносят из подъезда труп в гробу, умер актер немого кино, что жил этажом ниже, а оркестр на скамейках играет похоронный марш. Умер человек, что можно сказать, и как можно помочь тем, кто остался без него – а чего тут, все слезы на глазах. Водку льют в стаканы, а оркестр играет себе свой ритм и нотки тягостные падают в душу. Гадкий мир, грязный мир. Страшный мир. Это ад! Самый настоящий ад. Верю лишь в тень, без света, не нужен мне свет, его нет. А вот дьявол есть, но без бога. Бога нет, как нет и света. Лишь тьма.
В год ему раз пять быть свидетелем подобного сна приходилось. Вот умер сантехник с дальнего двора, оттуда доносились звуки оркестра, товарищи пили водку на столике во дворе, дети играли в песочек и кукол, мамаши пили портвейн. Сейчас такого уже давно не снится. Сейчас во снах Барса, если человек умер, то его тут же увозят и желательно, как можно быстрее, чтобы никто не видел и ничего не знал. О смерти не принято говорить и думать. Ведь собаки не какают, люди не размножаются, всех находят аисты в болотах. Это все потому, что за годом мучительный год идет.
Звезды жалеют ли?
Барсук решил во снах читать Платона. Ведь в сновидении двор такой огромный, словно бы для великанов сделан. Скамейки высотой в дерево. Он лезет на скамью, ужасно тяжело лезть, но вот он на скамье уже сидит. К нему подсаживаются жители подвалов, они говорят о том, что секс - это лишнее. Барсук им говорил, что это удовлетворение своих инстинктов и потребностей, а настоящие отношения могут существовать лишь духовно. Они были возмущены и шли рыдать в глухое раздолье, они не могли понять, что значит любить человека платонически. Они шли себе в подвалы, там им скорбь сбивать легко было. Тут в каждом подъезде свой подвал. В подъезде Барсука был хороший подвал, где он любил размышлять о жизни ночами во снах: там тишина, сырость, паучки на стенках висят, прохладным ветерком веет, там как раз и размышлять.
Барсук осознал, что во сне лезет на крышу. Зачем? Прыгать будет? На крыше сидит ангел в рваной куртке и без штанов, он был самый старший во дворе, он поглощен идеей платонической любви. Он тут и говорит Барсуку: «А что, они общаются, дарят друг другу свое время, живут вместе, ну там целуются, обнимаются, но как таковую, физическую близость. Секс, не признают, а как же тогда дети? А они не нуждаются в детях. Они как ангелы. Они пола не имеют. Они превзошли свой пол!».
Барсук же говорит ангелу беспечно:
- Да, было время, были дни, были мы тогда одни, зажигали мы спичкой вселенские огни, что и говорить, любил я странствовать в чужих организмах – это не метафора! Самое страшное в магии то, что в ней нет ничего магического.
Я задыхаюсь в холоде.
Барс видел сон, в нем он понял, что бог христиан – это алчная скотина, которая только и хочет убивать все живое на планете, ради забавы, вспомним все эти войны – сплошная тошнота от них, от их клича лютого «Яко с нами Бог». Люди есть часть животного мира
В том сне изба имела печь в углу, кровать и стол у окна. Парень трогал губами тело Гофмана, сидя на краю кровати, и думал о том, что комната уплывала куда- то далеко, туда, где нет земли. Ребятишки теперь растворялись в боге. Все мысли были только о боге. Сидят с Гофманом им на диване, а кругом лишь бог, все есть бог, и он сохраняет все. С Гофманом он в лесах все сны свои провел. До того тоскливо было без бога им, вдруг Гофман исчезал, Барс видели лишь лес, но бог уходил из леса, а ум молчал, а потом он снова являлся. Вечность лежала в кармане, Барс чувствовал, как она шевелит там своим гибким телом.
В лесу рубили дрова и брали воду из рек, пекли блины на костре и собирали грибы. Потом Гофмана Барс послал куда подальше, он его выгнал. Во снах жизнь идет своим чередом, каждый день, то что-то уходит и что- то приходит. Тут же, как бывает, влюбился раз, потом другой, потом третий и все - дальше уже не интересно, скучно влюбляться стало. Гофман был еще тот паренек! Барс иным стал.
Только горе открывает нам великое и святое.
В том сне Барс поедал людей. Он сидел в темном кабинет, а к нему шли люди. Он же их поедал глазами, а они были бледными, бледными, но все они, как один говорили ему в безумии своем:
- Привет, Барс! Нам незачем больше жить, убей нас. Хотим туда, где царит безумие. Бездна все-таки любит всматриваться в нас, а что с того? Нам нравится ходить по горам, а мы ведь хотим тоже слушать музыку, где поют о лесах и одинокой жизни. И шаг вот этот никому вслед. Будем жить в лесу вдали от шума городского, ведь времени нет, а мы существуем лишь вечности, а тогда вечность – это лишь мостик между пропастью, где алые дожди стучат о теплые скалы. В лесу метель метет себе, как попало; россыпи белые в полях, а мы все бродим по полям. Нас сугробы не страшат. Спасает лишь любовь к Вечности. Барс, упала луна нам на плечи, а мы в своей норе воем на луну: «У—у-у-у!». Странные дни. Странные и приятные.
В том сне Барс пошел с тощими и бледными людьми в лес, а там он и заблудился, ибо они все у болот исчезли, словно сквозь землю провалились. Вот и весна прошла, лето прошло, снова осень: желтые листья под ногами и сучья дерев над головой. Там тысяча мыслей на ветках сидело. Огнями пылало село Красный Мак, там люди любят табак. Они также любят шутить о том, что смерть стоит за окном. Стоит выйти за крыльцо, так и нет тебя больше на белом свете, но Барса смерть боялась.
Мир вечно тревожен и тем живет.
Барсук же во снах созерцал один лишь бред. В нем была девушка в черном балахоне, что бегала вокруг него все время, он же ей говорил тихо:
- О, булькающая лава, я вижу, что облака плывут в твои лукавые глаза, ты бы на них махнула рукой, а они бы все разлетелись по сторонам, а потом бы ударил гром и покачнулся б небосвод, а потом бы высший разум тебе написал письмо о том, что он умер этой ночью.
- Хо-хо! – отвечала она ему.
В том сне он ощутил себя коммунистом, занимался продразверсткой: у своих же земляков забирал лишнее зерно, ходил с наганом за поясом. Цитировал Ленина и Маркса. Коля Рерих говорил, что Ульянов пишет философские книги. Маяковский был за революцию, Есенин, Брюсов. Мы – комсомольцы, играли в злых дядек, угрожали кулакам наганом, баб пороли плетками - это же коммунизм – это же чистейший экстаз. Такого вообще нет нигде – только в России такое можно было встретить. Рильке приезжал в колхоз, дабы Барсук дал ему знание о том, что есть Русь. Рильке сидел в поле и вздыхал запах мака, говорил нам, что Европа и Америка – это ад, что там каждый сам по себе, люди – атомы, а в России чувствует соборность; в России люди всегда жили лишь для духа, лишь для души, а не для тела, как на Западе, что только в России гениальные писатели, что Россия – это народ – художников, что католичество погубило Запад, что Запад уже давно умер, что там делать нечего больше, только деградировать все дальше и дальше. Рильке восклицал, потирая руки: «Это кладовая без дна! Тут в каждом селе живет свой Толстой и Чехов. Я тут познакомился недавно с одним писателем, он пишет трагедии. Зашел я к нему, он мне давай читать свое новое, а тут у отца его случился приступ - он свалился на пол, я помог ему донести его до дивана». Барсук же ответил: «Ты снишься мне, друг, приятно же до чего мне!».
«Как он любит своего отца, - продолжил Рильке, - тут все во имя дружбы и мира, а на Западе такого я не видел, там бы сын давно уже отравил своего отца или задушил, или бы сдал в богадельню, а на Руси все не так! Тут дух в людях». Вот так радостно вещал, сидя в маковом поле, мечтательный Рильке, а Барсук ощутил, что боязнь перед будущим стала не той, что была.
Паук один, а десять мух у него в паутине.
В селах были лишь свечи, не было ламп еще, ни телевизоров, ни радио, ни интернета. Баба видел этот сон тысячу раз. Дома на печи лежит и перебирает в голове сюжеты разные, конечно, ведь завещание написали на его имя. Рассветы и закаты легко так ему созерцать, мысли тоже, что приходят в его голову. На диване все происходит, лежа на диване, ты не поверишь, но лишь только там приходили в голову дельные вещи Бабе.
Никаких колхозов, заводов и кузниц. Ничего такого не хотелось. Никуда не идти. Некуда идти. Совсем некуда. Надо лишь лежать на диване и ловить разные сюжеты. Можно ведь выловить интересный сюжетец. Во сне почему-то мнилось Бабе, что в Германии жил его дед, он хотел приехать на год в село к внуку. Он там был в горах, видел пещеру, куда спустились два мужа и не вернулись назад. Их ждали три дня, а их все не было, тогда туда залезла группа людей, но пройдя полностью грот, они наткнулись лишь на синий камень и больше ничего. Никто не знает, где пропавшие, но Баба-то явно во сне видел, что их поглотил синий камень, что он укутал их своим сиянием раз и навсегда вырвал и из мира людей. Дед тоже ушел в эту пещеру и не вернулся, но деду туда и дорога, ибо он всегда мучился в земном мире. И ты, приходящий в сон к Бабе, тоже натыкаешься на некий камень, и дальше тебя уже нет. То камень в стене, то под ногами, то внутри тебя. Дальше лишь идут поиск себя, но, как обычно, все это безрезультатно.
Ночью той зловещей и непроглядной в сон Бабы вторгся призрак одного самоубийцы. Про пиво вкуснейшее говорил призрак, что, мол, только в России оно самое-то, но в Германии оно вообще никакое. Потом рассказал про то, что когда человеческое тело было ему доступно, то он бил в мяч сутками, ибо был нападающим. После первой мировой войны собирал из снарядов порох, снаряды он выкапывал на полях сражений. Говорит, что с начала века бродит по земле уже вне тела.
- Вам чайку бы выпить, хотите? – предложил ему Баба.
- Нет, мне надо срочно надо лететь на небо! – кинжалом бил в дверь призрак.
- Хорошо, а я буду лежать на диване, и смотреть в окно на звезды. Ведь это мое любимое занятие, - молвил ему отрешенно Баба, - сон есть сон, так что не тягощусь злом уж более, не мечу бисер перед свиньями, не мочусь в штаны, когда нужда приходит.
Во снах утро особенное. Утром надо было идти по полям. В полях грянул гром, страшный раскат, а потом ливень разыгрался в тот миг. Дорога вся размыта. И вдруг ясно было видно, как машина председателя колхоза врезалась в дерево на полной скорости. Водитель не справился с мокрой дорогой. Они еле выползли из битой машины. Кровь сочилась из виска у них обоих. Они бродили вокруг машины, они смотрели на камни, что скрывали эпохи от них. И крикнул водитель без всякой грусти в теле:
- И не раз мы по ним еще пройдемся и светом вековым напьемся,
что так далек от нас, как час. Мой товарищ, смело в ноги идем с прогрессом!
- Да, надо водочки бы выпить, чего горевать? Луна над миром. Добра всем! – кричал от избытка жизни председатель.
А на другой день Баба видел сон, где их с почестями похоронили, а призрака уже и не было, видимо, он ушел к своим.
Я задыхаюсь в мысли.
Барсук же снова удивился своему сну, в который по счету раз! Вот пора уже домой идти, снова печь манит, там тепло, там знатно, там тихо и спокойно. Там уютно. Все ясно стало ему, счастливо всем вам, ведь вы вне его сна пребываете.
- До свидания, странник, до свидания! – слышен прощальный вздох за калиткой. Словно бы кто-то невидимый идет в сторону леса без всякой судьбы на спине, лишь в ночи дает ему сова свои тайны, дабы он их смог описать и видеть мир совсем иным после этого бальзама.
В лесу на поляне был найден апельсин. Огромный такой он лежал в густой траве. Казалось, что это подарок от духов места. Ноги сами мчали в дорогой лес. В лесу качались на елях те, кого хорошо можно увидеть лишь ночью. Их длинные белокурые волосы на ветру развевались, а личико херувима пытливо смотрело на миры иные. Рожки, а куда же без них-то? Вдруг молвил леший Барсуку:
- Вот недавно сидели мы в болоте с кикиморами, но грянул гром – то был сигнал для нас, мы стали завязывать черные повязки на руке, нам пора было уходить в иные обители.
- Да, уж, мне жаль, что я не с вами тогда был, - грустно ответил ему Барсук, - я вечно витаю в облаках, я бы сбежал из леса, но куда?
Вдруг барсук заревел.
- Не плачь, будешь учиться - все верно, - ответил ему леший, - планировать начал? Молодец! У тебя в землянке, я смотрю, много книг по астрономии. Мне-то в твои года всегда хотелось бежать от всего земного. Космос манит.
- Я же сам бежал в космос! – стонал Барсук, - я чуть не угробил свою жизнь и судьбу. Я хочу того же самого, чем жить с ними, лучше погибнуть на пути к Бездне! Эх, жаль, что теперь свободных ракет нет. Дай мне точку опоры и переверну горы! Астрономия - это и есть точка опоры, как- то ко двору пришлась она мне, сам не заметил того, как мечтал о звездах всю жизнь.
- Я же на болотах вижу все! – вдруг изрек леший, - меня гнали сюда мои мысли.
Барсук признался:
- Скучно в раю! Полет в космос - это путь заблуждений и ошибок. Я готов платить за полет тем, что меня духи выгонят из леса, я стану чужим, я отрекусь от всего, чем дорожат лесные жители. Рад ,что звезды обратили на меня внимание, а то жутко было бы жить дальше мне без их света.
После этого разговора во сне, Барсук уже в другом сне нашел полянку, наломал дров, да развел костер. А все физические объекты будут гореть ярким пламенем. Барсук решил, что будет практиковать самостоятельно выходы в космос.
Любитель своей мечты.
Тот сон для Бабы был тоскливым и неудобным. Во сне он на кресте висел, а кровь капала на черную землю, его тело кровоточило, его ждала она, а перед его ногами сидела и стонала за него, она ему исповедовалась, сказала, что летает на шабаш, что летает к звездам, мол, она одна из нас. Еще бы! Она была проституткой, но ему про практику своих полетов мало что говорила, но насчет того, что любит его, то она только и говорила, только об этом шла речь. Когда Баба висел на кресте, то видел, как улитки ползают по ее тонкому телу. Может она и подумала, исходя из того, что не знает о том, кем он будет в следующих жизнях, что он во снах давал знание об иных мирах страждущим и всем убогим.
Растерянные жители покидают дома, бегут из деревень, бросают свои поля, утверждая, будто их преследуют, будто ими овладевают и распоряжаются, как людским стадом, какие-то невидимые, хотя и осязаемые существа, вроде вампиров, которые пьют их жизнь во время сна. Разве мы видим хотя бы стотысячную часть того, что существует? Заболевание мысли пожирает тело быстрей лихорадки или чахотки. На протяжении веков мы видим, что его предчувствуют, его боятся и его возвещают! Отцов наших вечно томил страх перед Невидимым. Он пришел. Все легенды о феях, о гномах, о неуловимых недобрых существах, бродящих в воздухе, — все эти легенды говорят о нем, о том, кого предчувствует встревоженный и трепещущий от страха человек. Безусловно, одиночество опасно для деятельных умов. Мы должны жить среди людей, которые мыслят и говорят. Долго оставаясь в одиночестве, мы населяем пустоту призраками. Народ — бессмысленное стадо, то дурацки терпеливое, то жестоко бунтующее. Ему говорят: "Веселись". Он веселится. Ему говорят: "Иди, сражайся с соседом". Он идет сражаться. Ему говорят: "Голосуй за императора". Он голосует за императора. В нашем-то мире, где нельзя быть уверенным ни в чем, потому что свет всего лишь иллюзия, потому что звук — такая же иллюзия! Легенды о блуждающих духах, феях, гномах, призраках, я сказал бы даже, миф о боге, ибо наши представления о творце-зиждителе, из какой бы религии они не исходили, — это до последней степени убогие, нелепые, неприемлемые вымыслы, порожденные запуганным человеческим умом. Нет ничего вернее изречения Вольтера: "Бог создал человека по образу своему, но человек воздал ему за это сторицей". Мы ведь так немощны, так безоружны, так невежественны, так ничтожны на этом вращающемся комочке грязи, разжиженном каплей воды!
Я имею право умереть сам.
Барсук ощущал, как его ведет жизнь к звездам, поскольку звезда полярная снится по ночам, много сияний, много комет и созвездий в его снах. Как чудесно! Надо идти в астронавты! Это звездные мысли! В карманах парня камешки с разных планет. Сидит в землянке, взирает на камешки, играется с ними, про Марс читает книги, Юпитер, Хаос. Барсуку хочется туда лететь. Чтобы там в камешки играть, чтобы лучше было видно Землю с того расстояния. Да! Барсук всегда мечтал о полете в иные миры. Тень бродила у болота и пела тихо так: «От голода, холода тут, и там мерли, и мрут миллионы».
Барсуком у болот, огляделся – видит, как она прячется за дерево или за угрюмый камень, она его преследует. Он ловит все время ее взгляд на себе, а ночью, когда глаза закрыты, то он слышит, как она ходит у землянки и напевает себе тихо: «Покойников ждали и ждут, пологие скорбные склоны».
И зачем я хотел все знать.
Во сне Баба видел стриптиз в театре кукольном, там толстая барышня танцевала пьяная у шеста, а господин с тросточкой и моноклем ей бросил на сцену сто гривен, а она не подняла даже денег. Тогда он полез на сцену и вытащил из бумажника еще сотню, потом оттянул ее черные трусы и положит туда банкноту. Для чего-то сфотографировал эту сотню на фоне ее задницы. Оказалось, что он потом выложил на своей страничке в сети эту фотографию, дабы люди видели, какой он меценат.
Днепр, молодой Шевченко, кобзари идут по берегу реки, песни поют.
Баба потом во сне спросил ту девушку, что танцевала стриптиз:
- Оно тебе надо было для быдла себя продавать?
Она легко ответила ему:
- Маркиз, знаете ли, мой друг, есть одна интересная деталь: в тот миг, когда я стала видеть свою тень, в тот миг и пропала связь с этим миром. Это выражалось вот так: возникало состояние непонятное, а именно, звуковые ощущения усиливались, а мысли вообще исчезали – я не могла понять кто я и где. Прострация очень сильная, и я могла ходить по крышам домов, но не понимать, что со мною вообще такое происходит. Это было редко, но я пугалась вначале таких вещей, ибо это было неожиданно. И такое ощущение, будто ты не из этого мира, потому что все чужое – какое- то непонятное. Это вообще полный выход из этой реальности. А тень моя все ходит под окошком, словно бы ей все одно, и напевает елейным голоском: «Там смерть протрубила вдали. В леса, города и деревни!».
Из безвестности приходят наши мысли.
Баба увлекался астрономией по ночам, его занимала также блуждающая за ним по пятам тень, она во всем виновата! Тень часто ходила у входа в нору. Она уныло пела: «Роковая страна, ледяная. Проклятая железной судьбой». Баба смыслит в том, чтобы летать к звездам.
Баба лежит в поле и видит тень, что около него, а он ей показал язык, а она бежит к дороге, где под куст сирени прячется. Вот, а было дело в ночи. Он по астрономии читал книги, писал про звезды стишки. А змея в темном лесу ползала, а все было так, словно то сон не сон. Тень сказала, что из соседней землянки идет призыв на битву. Все звери, живущие в лесу, стали проказничать, и чтобы Баба шел туда, где море звездных краев, в лесной храм шел, ведь его черные волосы были в листьях. Он в дупле грозу переждал.
Ночью снился сон ему, лежал в гробу, но в том сне он бился с самим собой, да, обрел силу земли, ибо лететь пора на север ему. Баба глядит в пропасть, а потом будет идти к людям, чтобы они узнали обо всем этом. Дух уже стал верблюдом, потом львом. Баба есть молния из темной тучи. Он любит того, чья душа переполнена, так что он забывает самого себя, и все вещи содержатся в нем: так становятся все вещи его гибелью.
Баба видит гибель людей настоящего, а вся цивилизация – блеск тысячелетних ценностей на чешуе дракона. Время все изложить на чистоту. Пока не случилось нечто непоправимого. Человек обречен на свободу. Господи, как они дорожат тем, что все думают одно и то же. Какой сегодня добрый вечер. Баба стал
слышать лишь вещание чрева бытия. Орлы к нему каждый день являлись, потому он и весел.
Мост. Бабе не хотелось никакого будущего для себя, но лишь следовать путем звезд. Орел и змея его друзья. Сказку сделать былью. Любовь к телу и земле. С моста четко видел свой звездный путь. Без звезд–то любимых жизнь не мила. Сомнение совсем не грех. Вот царство первых звездных врат. Звезды его заметили, и будут ласково освещать путь.
Учиться мудрости весело. Баба и тело и душа. У звезд он брал силу для того, чтобы прорваться из неуютных нор. Его тело – это война и мир, стадо и пастырь. Не нужно никаких выходов из тела, чтобы очиститься от всего бытового. Слово есть реальность. Так вот, может ли ум быть свободным от слова? Будьте прокляты все те, кто презирают тело и землю. Корова моя – это скорбь.
Вечно мечтает.
В костер из мешка полетели старые фотографии, почетные грамоты, знаки отличий, ремни.
Баба носил черную рубаху. Ему снились сны, в которых он испытывал жажду убивать врагов. Космонавты и певцы - это такие фигуры, на которые толпа должна смотреть снизу вверх, затаив дыхание. Тысячи людей отдают этим счастливчикам своё внимание, и те питаются им, оно делает сочным ощущение их жизни. «Бьюсь за жизнь белой совы, спасаю красоту леса от цивилизации» - говорил Баба врагам природы.
Баба вваливался на завод в маске и с арматурой в руке, бил всех, кто хотел покорить природу. Ох, как славно! Баба качает на руках лису и слушает пение трав. Он выбьет из их голов все барские забавы, пусть узнают, что они тут гости, что они тут временно.
«О, мои ботинки, мои подтяжки, мой любимый дух Германии тридцатых годов!» - вздыхает Баба в землянке.
Помню, как я ушел в горы, там мне надо было идти к ледникам, чтобы встретить девушку, которая сидела в пещере в позе лотоса. Она и была та самая. Но то было во сне. Все сон.
Мы космические странники, а тело - наш скафандр. И мы попали сюда, для какого-то эксперимента, да так оно и есть. Та девушка говорила ему:
- Вся моя жизнь была обжигающим заблуждением, но одно я нашла, одним я владела на деле: дорогой в страну, которой нет. Мы же все тут под одну гребёнку причёсаны. Мы наблюдаем свой внутренний диалог, слышим болтовню, эту же болтовню слышим друг от друга. А вот хочется быть индивидуальным, и не просто индивидуальным, а вообще, чтобы в пику всем. По ту сторону человека и времени.
Звезды горели, как только могли: карлики, большие и маленькие, - звезды ж, как и люди - разные. Желание идеальной жизни. Ты хочешь быть смутным Ничто. Твоя смерть дает тебе жизнь. Мертвецы, пробуждающиеся новорожденные же, как не крути!
Понюхал. Умер. И – могила.
За ветками деревьев кто-то хрустнул, словно бы хребет ломали кому-то, они присмотрелись и увидели чью-то тень, да то была чья-то голова. Друзья подманили лешего пальчиком, тень испытала неловкость, но подошла к сидящим у костра ребятам.
- Батюшки, да это ж наш леший, он такой милый! - радостно воскликнул Баба.
- Да! Это я! Я тут грибочки ночами собираю, вдруг услышал ваш голос, увидал костер! Твоя интуиция не знает границ, Баба! – молвил тихо леший. – Я пришел сюда ради беседы занимательной.
- Что же, садись к костру, будь как дома, наш друг! - сказал весело Барсук.
- Я и так везде - как дома, мне теперь все одно. Нет у тебя, человек, ничего кроме души, – сладко зашептал леший.
- А я когда пьяный, то обычно иду в свиной закут и меж свиней ложусь спать, – улыбнулся барсук и продолжил, - я за то, чтобы воевать, чтобы убивать всех, кто не с нами! Спор сердца с рассудком является печальною страницею человечества, но я презираю человечество. В городах пустая, монотонная жизнь. Только бы привлечь внимание других, пустить пыль в глаза, но за этим ничего не стоит. Толп молчит. У тех, кого я вижу во снах, лиц нет. Лишь молчание наполняет все вокруг своей холодной водой. Мир можно познать, не выходя из комнаты. Самое жуткое – повернуться лицом к страху и закрыть глаза. И тогда мы невольно уступаем место свое кому-то еще, свое сокровенное место невольно уступаем.
идеализм неотрывен от нарциссизма . Масса рабства , идолопоклонства , моды. Молодость больше смотрит, чем слушает, больше чувствует, чем рассуждает. Переживший пору юности, это перешедший через бурную реку. Гоголя на всю жизнь заняла «пошлость пошлого человека».
Вся жизнь есть легкомыслие.
Баба поехал в районный центр за вольтметром. В продовольственном магазине был отдел, где лампочки, гробы, пробки, гвозди разные продавались.
У прилавка скучала продавщица в черной рубашке, с красной свастикой на спине, что была нарисована краской, а на груди висела пентаграмма. Она настойчиво пригласила зайти к себе за прилавок. Она налила парню черный чай в кружку, дала печенье с маслом.
«Кушайте, мой бог, пейте-пейте! Ни в чем себе не отказывайте, вы мой мужчина на всю ночь, да будет пир!» - ласково так заверещала продавщица, а глаза ее горят огнем неземным, руки ее дрожат от волнения, дыхание учащенное, видимо, что она совсем не от мира сего. Сидит себе, пьет чай, ручки потирает, улыбается чему-то таинственно так. Баба поедал печенье медленно, пил свой чай, рассматривал товары на полках. Вдруг заметил статуэтку Кришны на одной из полок. Как только он заметил эту статуэтку, то тут же продавщица говорит ликующим тоном: «А теперь смотри мне в глаза, киса, и только в глаза! Сейчас будет разговор о самом главном на свете. Я подниму русский вопрос на поверхность зеркала с бездны твоего сознания. Вопрос русский, ибо мы русские и с нами Боги! Нам нужно думать о русских в первую очередь. Вот слушай, буду магазин открывать книжный скоро в этой дыре, дабы люди стали духовными после покупки книг, что я буду завозить. Я себе буду книжки заказывать только у издательства «София», ибо там восточная мудрость и эзотерика солидная, а мне лишь надо, чтобы полным-полно всего этого добра было у меня, дабы одухотворить селян. По-моему – это то, что сейчас «ой как надо людям». Я приняла решение, что хочу, чтобы русский народ встал с колен, ведь это моя миссия на земле. Мой господин, ты еще слабо ориентируешься в этих делах, ты есть в данный момент своей жизни лишь куколка. Вырождение нации наступило. Я жажду, чтобы мудрость народов Африки, Индии, Мексики была в головах жителей уральских гор. И пусть они посмеются над тем, что раньше не знали кто такой Дон Хуан! Великое знание будет вливаться в каждый атом, в каждую клеточку и нейрон их мозга. Надо набирать невиданные, колоссальные обороты! Мы родились на Руси. Мы – арийцы. Боги. Мы заморские дети теперь, но почему? Мы не будем на Запад равняться. Каждый сам приходит к пониманию, что для него свое, а что чужое. Многие русские так и не знают своего великого прошлого, они не знают, что был специально скрыт от нас А. Сорокин, и вместо него, нам была красная каббала навязана с помощью стали и крематориев.
Я пытаюсь найти общий язык с людьми, которые приходят за товаром в мой магазин, видишь ли, пока что тут бытовой товар, но скоро будут эзотерические книги! Я им говорю об этом, что скоро весь мир будет у нас в руках, но они крутят пальцем у виска всего лишь. Зло держу на Петра, Романовых, Екатерину. Ленина не люблю. Вот ты в лес пойдешь, но ко мне зайдет очередной покупатель, я ему также налью чайка, дам печенья, улыбочку сделаю на личике своем, а потом, кто его знает, может у него дома проблемы, может ему нужно мое доброе к нему расположение, может он ищет тепла людского. Слушай, а чего такой угрюмый? Еще чаю? Давай, я тебя, ёжик, обниму по-матерински, поглажу твои волосы, сожму руками свои груди. Меня охватывает тоска от того, что я старая тетка, что меня ночью никто уже не трогает. Я очень больна, одинока, измученна вечными вопросами. Секс лишь меня спасет от гибели. Еще чаю? Печенья? Молодой человек, если хотите мне помочь разобраться со всеми моими вечными вопросами, то давайте-ка, будьте так добры, будем копить энергию: бег по утрам будет нам весьма уместен. Когда у меня энергии будет много, то я смогу взять все мысли и чувства, которые бродят во мне в кулак, а потом устроить революцию! Террор! Уничтожим чужеродные элементы! Ведь все мое внимание и сила будет направлена на вас одного, милый человек.
Баба допивает чай и смотрит на ее красное лицо, хочет уйти. Она тут же падает на колени перед ним, охватывает его ноги, и дрожащими от нежности руками, в слезах глаза ее, он сейчас будет пылать истерично всеми святыми чувствами, весьма капризно произнесет: «Я бедная, нищая женщина, что я могу сказать – увлечения чужими учениями меня добило. Ненависть к современному миру. Дай ночь огня! Я и есть русский народ. Тебе чихать на него с высокого потолка? Только на Руси восток и запад слит воедино. Русь – это перекресток всех мыслимых и немыслимых миров. Это космический полустанок – это великое поле битв всех существ, со всех вселенных. Русский дух – это вам не фунт изюма! Давайте вместе свяжемся с демонами, будет нам еще хуже и хуже от связи той, а потом мы уедем на восток и многих там погубим людей, ведь мы любим дьявола. Они же там такие наивные, эти восточные люди: арабы, индусы. Они поверят всему, что будет идти из наших уст, они не хотят ничего знать про то, что Русь имеет очень мощное знание, которое разбивает в щепки все чужое – наносное. Я им всем дам свой адрес и скажу, что пусть приезжают ко мне домой в полночь, ведь у нас будет очень бурная философская ночь! Одного прошу у бога, чтобы ты, интересный молодой человек, остался со мной на ночь. Ведь ты зашел сегодня ко мне в магазин лишь для этого! Признайся себе в этом, негодник! Чтобы этой ночью я не рыдала в подушку от тоски и безысходности в одиночестве. Останься!
Расправь душевные морщины!
Во сне Барсук ворочался. Ему казалось, что все не то в его снах. Что там ужас. Мрак. Во сне он слышал, как чей-то голос шептал ему: «Да, моя целостность нарушается. Вообще, целостность личности не дается от рождения, а формируется в среде. Когда отношения со средой складываются благополучно, то есть субъект принимает среду, а она – его, то формируется нормальная, непротиворечивая, цельная личность. Когда на человека сходит поток благодати с небес, то возникает расщепление, диссоциация личности. А затем по мере развития святости, может произойти и распад личности. Основа психоза – деперсонализация и дереализация. Деперсонализация – это когда человек теряет свою персону. Ему кажется, что это уже не он, а кто-то другой. Дереализация – это потеря понимания реальности. Человек перестает фильтровать информацию, она накапливается в переизбытке и как бы взрывает его изнутри. Помните «Здесь человек сгорел» Фета или «Чтобы по бледным заревам искусства, узнали жизни гибельной пожар» Блока?
Будь верен в дружбе и будь верен в любви.
Во сне Баба с протянутой рукой шел по селам и городам, бил витрины, сжигал храмы, ведь на него обрушилась благодать, она как горная река была мощна и холодна, о, как было прохладно ему от того, если б вы только знали. Гоголь есть Александр Македонский, а Щедрин его конюх.
Баба ненавидит людей. Баба уже пропитался благодатным Хаосом первозданного мироустройства вселенной. Баба умер, ему стало так хорошо, что когда он умирал, то испытал огромный удар молнией. Баба убил скуку, своей рукой задушил он ее, он стал зрителем своей жизни. Хаос сделал его больным душой. Баба сжег свое тело в костре. Помните « История всякой человеческой жизни есть история поражения» Сартра? Самоубийство при ясном осознании до конца, есть высшая метафизическая революция, преображающая человека физически. Абсурд – форма бунта против бога. Он не может сказать как Соня из « Дяди Вани» Чехова: «Будем терпеливо сносить испытания, а когда настанет наш час, мы покорно умрем и там, за гробом, мы скажем, что мы страдали, мы плакали, и Бог сжалится над нами, и мы увидим жизнь светлую и прекрасную …Я верую, верю…».
Баба бродит во снах по тем местам, где жил, по тем городам, улицам, домам. Душит во снах людей, которых ненавидел, ведь природа, великая слепая мать, несправедлива, жестока и вероломна. Дьявол появляется всем умирающим за несколько минут до смерти. В руке у него метла, на голове котел, и он издает ужасные крики.
В последние минуты жизни
Во сне Барсук слышал, как ему шептали птицы:
- Не иди вовне, иди внутрь Себя: внутри человек обитает истина!
Барсук и пошел внутрь Себя, да так сильно пошел, что обратной дороги и не нашел, да и черт с ней-то, с этой обратной дорогой.
Барсук во сне наблюдать разбойников, которые распинают Христа. Потом он просыпался и рисовал кишки и кровь на листочках, он мог в землянке неделями сидеть над одним только рисунком. Парень смаковал страдание Христа и с любовью относился к разбойникам. Происходит как бы некое накопление абсурдных флюидов, и общество не может обеспечить свое собственное выживание. Это глубокое нарушение инстинкта выживания общества. Общество, отторгающее свою историю и, соответственно, своих предков, свой род и народ, не имеющее героев и общепризнанных авторитетов, общество, которое считает, что в его истории не было ничего хорошего, что его история позорна, такое общество находится в состоянии хаоса. Разбойники во снах верили во всех богов одновременно и сразу, а потому достигли благодати, а потому и померли телом.
Душа есть страсть.
Во снах Барсука все деревья золотые, там растения и животные тоже золотые, фиолетовые и разных цветов. «Мы древние души! У нас было тысячелетие воплощений» - кричали ему травы. Барсук наступил на ежа, а еж завопил: «Галактическая федерация света! Есть истинный свет и ложный свет, пройдем через ложный свет, чтобы обрести истинный свет. Это ж экзамен для нас. То есть, мы играли, но не заигрывались? Идите за теми, кто предложит ложный свет, мне нужен лишь опыт, может быть, пойду за грибами». Барсук бросил ежа в траву, а сам пошел в сторону реки, а в реке рыба сказала ему, выглядывая из воды: «Авалон, Шамбала – это пятая мерность на Земле. Мы находимся в третьей мерности. Все есть сущность: галактика, дерево, камешек – это сознание, которое проявляет себя. Мы бросаем в землю груз, мы пылаем без смысла, а уйдем все туда. Мы сами создаем свои вселенные. Пятое измерение – это небеса. В восьмом измерении мы чистая энергия. Абсурд люби, ибо Кафка стала былью. Зато мы напоследок пожили в свое удовольствие. Погибать, так с музыкой!»
Барсук ощутил, что в разных местах присутствует одновременно. Он во снах общался с сущностями, которые на этой земле уже тысячи лет живут.
«Полюби ты эту галактику, ведь мы галактики на физическом плане. Миллиарды галактик. В области психики мы видим сходную картину. Мы короли мира. Подлинные хозяева мира» - слышал он тихий голос во сне. У каждого есть из нас свой мир сновидений. Это семя, зерно, можете называть его чудесным путешествием в неизвестное. Войны Ориона были отображены в «Звездных войнах». Войны Ориона – это полное попрание свободы, потом это было на Земле. Озирис пришел сюда двенадцать тысяч лет назад в обличье Ра, и построил пирамиды Египта для того, чтобы заякорить мужскую энергию на земном плане, отсюда все эти войны. Причина – подавить женский аспект. История так состряпана, чтобы унизить женский аспект. Догадались почему? Пирамиды заякорили мужскую энергию на земном плане, чтобы подавить женскую энергию. Преображение происходит стадиями, не сразу!
Линяет, линяет человек.
Барс наблюдал за каплями росы, как они заискрились на восходящем солнышке, а птички зачирикали песенки на все голоса, ибо молодые боги выбирают лишь Вечность. Для них лишь есть вечная молодость, вечная весна, вечная Любовь.
Баба и Барсук шли вслед за Барсом. Они шли по полям босиком и вдыхали запах росы. Барсук пел:
- Планета есть звезда, и никто не сможет этому помешать. Ночью мы совершаем много работы. Ночью мы совершаем столько работы. Мы все герои.
Барс говорил:
- Кто помнит, кто не помнит о том. Мы все родом не отсюда. Четвертая плотность – это плотность ума. Нужно понимать истинную сущность вещей на всех уровнях реальности. Мы носим в себе коды вселенной. Мы уже не homo sapiens, а им всем надо выйти за пределы этого вида. Животное сознание им не надо. Надо с природой действовать. Земля –homo c греческого, а sapiens – сгнивший, а надо чтобы мы не давали кушать свою энергию паразитам. Цивилизация как бы говорит словами Великого Инквизитора – «Мы дадим вам хлеб, но заберем вашу свободу».
Баба же спросил:
- Как строили пирамиды?
Барс ответил:
- Подходишь к камню, что лежит на земле, и говоришь: «Хочешь быть частью этого целого?». Он говорит: «Хочу». Проецируете энергию, меняете сознания камня. То состояние бытия могло бы дать нам силу для того, чтобы камнями управлять, они же летали по воздуху, мысль могла управлять ими легко и просто не то, что сейчас.
Барсук же сказал:
- Мои сны всякие бывают. Я там не иллюзия. Там даже луна стала другой. Мы все лунатики, поведенные. Без луны у нас не было б жизни. Космический модулятор на луне стоит, об этом в мультике «Багс Бани» говорилось еще.
Свинство почти всегда торжествует.
Барсук видел сон. В том сне был мост, по которому шла барышня в белом саване. Она улыбалась сама себе зачем-то. Она просто дышала и смотрела на свои ноги, что были без ботинок. Барсук уже тогда во сне влюбился в нее, ему казалось, что он должен начать с ней роман. На мосту было безлюдно, но ей все время мерещились тени, что бегали над водой босиком. Она бросила в реку свои ботинки, чтобы тени не страдали, не болели, а одели бы ее ботинки, и пошли себе на бережок. Она без спутников. Радовался Барсук. Одна! Совсем одна! С чего бы начать разговор? Барсук решил, что надо узнать у нее о том, что было на луне восемь тысяч лет назад. Он был от нее на расстоянии метров двадцати. Она вдруг ему телепатически послала сигнал. Барсук понял, что была за информация важная дана ему, ведь он посланец небесный, радикальный субъект, так сказать.
«Мужчинам тяжко эмоциональную связь с женщиной установить. Я сама на уровне детского сада в этом понимании. Мужчины, уважайте женский аспект. Мы ощущаем то, что вам и не снилось. Луна – это база наших детей. Паразиты назвали Марию Магдалину проституткой, они оболгали женское начало специально, чтобы унизить женщин на Земле. Энергия Христа - это энергетическое равновесие. У каждого из нас есть божественный двойник. Жена как сестра – это божественный союз. Гармоничный баланс. Полиамория – свободная любовь, полигамия, так сказать, – это преграда для преображения, безупречного баланса. Общество разрушилось, экосистема распалась, распад растет. Мать Земля сдерживает многие процессы. Если конец света застал вас за посадкой дерева, то не уходите с огорода, берите каждый момент, который дается, вы для этого здесь, радуйтесь! Страх, невежество – это действие того, что мы сами создаем свой ад. София – это небесная мать. Природа – это божественная воля. Зло и негативность должна раствориться в великом Ничто. Найдем божественную мать и отца внутри себя. Нести любовь и свет туда, где царит забвение. Когда мы активируем двенадцать нитей ДНК, мы интегрируемся со всей вселенной с огромной энергией. У нас раньше был полный набор, все двенадцать архетипов, каждая нить содержит по архетипу. Сейчас ускорение времени, один час короче стал, чем раньше. Фактор ускорения, ибо мы выходим из линейного времени, линейное время ускоряется. Земля ускоряет вращение вокруг солнца параллельно скорости вращения вокруг своей оси. Чувство тоски и ужаса уже много лет, как стали обычным моим душевным состоянием, но сейчас мне легче становится, потому что врата открываются. Мое сознание приведет меня к этим вратам, в этом я уверена. Во мне начали развиваться религиозная экзальтация, болезненная раздражительность и вспыльчивость, но теперь мне легче. Все скоро будут Христами, христоподобное состояние вездесущности. О, как убийственно мы любим! Мое душевное состояние было ужасно. Я изнывала день за днем все больше и больше в мрачной бездонной пропасти. Смысл моей жизни был утрачен и для меня ничего более не существовало. Теперь же все стало иначе. Путь домой лежит во мне. Синхронизация мысли, вот что есть чистый поток бытия со своей половиной, полное слияние – единство. Вокруг меня столько самозванцев крутятся».
Барсук понял, что пора идти в горы, дабы там обдумать новость, но перед этим он подбежал к ней и выхватил ее красный платок, что был на голове ее связан, а она смеялась и качала головой. Барсук в ужасе бежал сельскими дорогами к горам, чтобы там утолить свою печаль. Он понимал, что это все сон, но все равно ему хотелось пойти к ручью, напиться воды, а потом снять одежду и нырнуть в озеро, дабы ощутить прохладу воды, ему уже не было страшно жить, ведь в его руке был ее красный платок. Он выпил воды у ручья, искупался в озере. В озере плавали листья дуба, он заметил их прожилки, их темноту, но все его радовало, даже тот факт, что ночевать он будет в пещерах, что ютились у одной скалы. В пещерах он нашел дрова для костра, ему был нужен огонь, чтобы при свете огня любоваться платком, ведь ночь наступает, скоро тьма поглотит пространство.
Он разжег костер, но вдруг ощутил, как ветер сильный поднялся, он стал задувать в пещеру, огонь стал гаснуть, а платок, что лежал на его рубашке вдруг подскочил и вылетел в темное пространство. Заплакал тогда Барсук. Все кончено, ничего уже не вернешь, в темноте такой он платок уже никогда не найдет, тем более, что чаща тут приличная, а с этого холма он уже не знает куда идти, может быть, снова на мост, дабы узнать ее имя? Он понимает, что жить не может без нее, что только с ней он будет радостным и веселым.
Она же мрачная стоит на мосту и видит парня, что идет к ней не спеша, то, конечно же, был Барсук, она узнала его по походке: он все время шел зигзагами. Он уже рядом стоит, а он и говорит: «Товарищ мой, пойми, что мне надо чувствовать, что кто-то думает обо мне всегда, повсюду. Когда я засыпаю, когда просыпаюсь, мне надо знать, что меня где-то любят, мечтают обо мне, желают меня. Без этого я была бы несчастна, так несчастна! О, до того несчастная, что только плакала бы все время!»
Душа озябла.
Когда она умирала, то он слышал, сидя в свое пещере, ее нежный голос: «Барсук, выходи быстрее, скоро будет снегопад, беги к людям!». Барсук ощутил, что скоро скала рухнет. Он вылез из пещеры и пошел в лес, а тут горы и треснула на две части. Пещеры уже нет. Барсук понял, что девушка из его снов ушла в вечность. Барсук шептал слова деревьям: «О, благородный стоик! Человек – многообразное, изолгавшееся, неестественное, непроницаемое животное, опасное другим зверям не столько силой своей, сколько хитростью и разумностью». Почему снегопада не было? Не важно, ведь главное, что он на свободе до сих пор. Во снах он слышал, как отец ему кричал изо всех сил:
- Ты бы работал на них всю жизнь, а они сидели бы дома с твоими детьми и разводили бы всякую живность: кошек, собак, кого угодно, но это беда, ибо ты им нужен всего лишь, как средство обеспечить себе уютное гнездышко, ты им не нужен по-настоящему. Ведь зов инстинктов скрыт бетонными стенами от посторонних глаз, а за каждой стеной, за каждой стеной снежинок рой. Во всех домах кипит чайник.
- Батюшка, не рви мне душу, - ответил ему Барсук, - это сон, но не порть мне хотя бы его. Ведь и так тошно жить! Дай хоть снами порадоваться.
- Сынок, жизненный мираж отразился в витражах собора, что стоял на высоком холме, - молвил отец, словно ему все было нипочем, - солнышко светит на землю, как мило оно умеет светить. Улыбаюсь солнышку. Я сегодня был в том лесу, где был ты. Я там следил за тобой, мой сынок, а потом залез на сосну и смотрел на звезды, слушал хор звезд, и скажу честно, что мне очень приятно плыть по течению вечности.
Плыву. Плыву.Плыву. Плыву…
Об их головы бились летучие мыши. Барсук летел в своих снах над миром. Он был пылающей молнией, карал своими ударами города и площади. «Это ж штык богов!» - сказал во сне ему Барс, ведь над миром земным вавилонская башня ревела и падала медленно на пустые улицы города, где жить уже было нельзя, ведь повсюду пахло нефтью. Во сне с Барсом они сидели на вершине горы, они пили воду из родника, а вавилонская башня рассыпалась, как труха на их глазах. «От судьбы не уйдешь» - спокойно произнес Барс. В клетках башни истошно мяукали коты, пытались, кричали птичьими голосами слуги господ. «Чтобы эта башня сгорела!» - пожелал Барсук. И тут башня вся в огне. Кто-то невидимый подпалил все этажи. «И в чем смысл жизни рабов? Других рабов обслуживать? Кроме того, мозг, подсаженный в искусственное тело, рано или поздно умрет» - констатировал факт пожара Барс. Стоны слышались из камер башни. Крики доносились: «Пропавшая биомасса будет стремиться продлить свою никчемную жизнь, отдавая в заклад свою душу, которая останется привязанной к пересаженному мозгу».
Вот он священный хаос. Первобытный Хаос, который день лишь прикрывает, а когда наступает ночь, тогда–то можно увидеть под покровом ночи божественный Хаос. Сон видел Барсук злой и благодатный. Во сне том в избушке его подруга одиноко жила. Выходила из нее на поляну. Ложилась на землю, вставала на колени, а потом пела «Космос нас зовет». В той песни говорилось про то, что птица черная летит над пустыней, в небе парит солнце, солнце сжигало города, а в городах от страха смерти солдаты насиловали женщин, пили водку и орали о том, что им на совесть наплевать, что солнце всех накажет. Солдаты, чмокая губами, играли в машинки, сидя в песочнице, они шептались о том, что цивилизация людоедов переламывает хребты всем, кому только можно их переломить. Такая вот смешная песенка. Барсук предложил ей обсудить мысли о будущем. Но они чуть не упали в лестничный проем, когда она вела его в свои миры, где ее домик находился на самой высокой башне в далекой звездной системе. От этих ее мыслей он не мог уснуть. Он думал о ней во снах. Вот так сильно думал, что голова кружится даже и во сне. Он теперь едва мог подниматься по этим огромным ступеням. Они вырастали на глазах, они становились все больше и больше, он не мог их перешагнуть, он увидел перед собой стен, а с боку – пропасть, куда он чуть было не нырнул от ужаса. Но она вовремя задержал его силой мысли. «Не время еще, не время!» - промолвил он сам себе, а звезды улыбались и держали в руках динозавриков и ящерок. Они поднимались все выше и выше, они уже были почти у самой двери, как вдруг, Барсук заметил, стоя на балконе, заметил, что горит планета земля.
- Смотрите, пламя пожирает землю! – орал он, глядя на пламя, что пожирало все, что было, но Океан пламя не трогало.
Во сне ему довелось смотреть, как горит планета.
Мало солнышка.
Во сне Барсук все время ощущал, что женский голос ему рассказывал свою историю. Кто она? Вы сами сейчас всю узнаете.
Глядя на пламя, она стала глубже понимать себя, тут ее пронзило воспоминание, она внезапно вспомнила, как смотрела из окна своей башни на то, как отец ставил машину в гараж. Он был дико пьян, ему стало тошно жить, хотелось повеситься. Он сдавал назад и врезался в гараж соседей, там была хорошая вмятина, потом он с горем пополам завел ее в гараж и зашел в коридор. Он стоял там и о чем-то думал, когда она к нему подошла и спросила: «Что с тобой, пап?». Он вместо ответа ударил ее рукой в голову. Да, она сказала об этом только что Барсуку. Вдруг во сне Барсук видит, как город горит, а она вещает ему про то, как отец приезжал с хоккейного матча. Он после матча всегда напивается, особенно он любил водить домой актрис. Они напивались и читали друг другу стихи. Как-то один из людей без прошлого привел свою дочь, бабушку, проститутку и слона, а она же говорила ему, что хочет сражаться с ним, чтобы ясно понять, кто же сильней. Отец строго смотрит на нее, отвел за руку ее в спальню и ударил бутылкой коньяка по спине. Она сильно закричала. Потом отец сказал громко, очень громко, чтобы все в коридоре слышали его суровый голос:
- Что опьяняет сильнее вина? Лошади, женщины, власть и война! Время разбрасывать камни, и время их собирать. У меня долги, я убью его, я убью своего кредитора, а потом убью себя, а что еще остается, ведь жизнь абсурдна, в ней смысла не надо искать. Великие умы бились над этим вопросом, но ничего толком не поняли в нем. Я читаю «Возвращенную молодость» Зощенко по ночам и желаю совершить самоубийство, чтобы вернуть себе молодость.
Во мне было мало железа.
Барсу снился сон. В том сне ему лет двенадцать. Он приводил подруг своих в пещеру, а они только и болтали, что о всякой чепухе. Она шла к озеру купаться, он шел следом и смотрел на ее рыжие волосы и огромный зад. Она улыбалась ему и говорила, что он красивый мальчик, она звала его к себе, дабы в озере мечтать о великом прошлом русского народа.
Они лежали на бережку, а солнце пылало во всю, а она гладила его волосы и говорила, чтобы он обнял ее. Она стала целовать его торс, говорила, что влюблена в него, что ей нравится путь в никуда. От людей ей плохо. Теперь же он ощущал ее мягкие поглаживания, самое смешное в том сне, что солнышко светило им в глаза без злого умысла, просто ради самого освещения, чтобы было все видно: вон там косогор, пастух пасет отару овец, а там кошка спит на бревне, а вот лодочник плывет и жует булку.
Они легли на траву и смотрели на то, как жуки ползают по листикам щавеля, как муравьи строят свой хрупкий замок из песчинок, в котором будет жить землемер, что вот-вот появится однажды на пороге сельского трактира и скажет: «Кругом одна лишь Бездна!».
«Какое счастье, что у меня есть ты! Как же я рада!» - говорила тихим голосом она Барсу на ушко.
Да, она ему нравилась, кончено, а иначе и быть не могло, она была такая ласковая, мне только она и грезилась ночами, он не мог спать, не думая о ней, лишь она одна его манила.
А вот не менее дурной сон, когда Барс у болота мечтает о фее, что имела худенькое личико, темные вьющиеся волосы, она их зачесывала назад обычно, высокая, в черных туфлях на каблуках, она смотрела всегда так пронзительно. Барс упал на пол и хотел взять ее, но не вышло, ибо она улетела на небеса к богу, тогда Барс ушел в лес, где слышал о некой шаманке, что живет в норе одной. Та шаманка любит рисовать себя в обнаженном виде. Такие вот у нее мечты. Барс украл из ее норы те рисунки, показал их Бабе, а Баба истошно завопил, глядя на очертания шаманки: «Я люблю вас, прошу и вас любить меня!». Потом ставил свою подпись у ее рук.
- А что бы было, если бы я учился у нее? – спросил он Барса. - В горы, сады, на речку я буду с ней ходить, за ручку держась, как малыш.
Барс ответил:
- Ты бы еще в прятки, казаков-разбойников, кино через дорогу, камешки, пробки, светофор, шахматы с ней поиграл бы!
- Да, я бы сидел на скамейке и говорил шаманке о женщинах, о машине времени, о людской безумной славе, - прошептал Баба, - мы ушли в область познания Себя, как и она.
Таким образом, Баба узнал шаманку, благодаря сну Барса. Теперь они целыми днями проводили время в горах, там строили шалаш, собирали дровишки для костра, набирали воду из ручья, пели песни, которые сочиняли прямо на ходу, любовались небом, землей, огнем, водой, всем, чем только можно любоваться.
Во снах он спрашивал Барса:
- Равнодушна ли она ко мне? Может быть и так, да только, город еще более равнодушен к нам, чем она, там можно, если голодный, нарвать чего-нибудь себе, можешь быть все время под влиянием стихий, а в городе темнота одна, ни дать ни взять, пустыня каменных холмов.
«Слова ещё ничего не значат: нужно знать, из каких стремлений возникают слова» - таков был ответ Барса.
Счастье в покое.
Барс сильно ушел в себя, так сильно, что понял, что любовь - это два одиночества, которые приветствуют друг друга, соприкасаются и защищают друг друга. Когда, ненавидя друг друга, двое в койку одну отправляются спать: одиночество льется рекой — не унять. Каждому из них следует охранять свое одиночество. Когда-нибудь надо осознать, что даже между самыми близкими людьми существует бесконечность, и прекрасная жизнь двоих может продолжаться, если они сумеют в любви сохранить дистанцию между собой, которая дает каждому возможность видеть мир другого человека во всей его необъятной полноте.
Мы сами выдумываем себе жизнь от того, что нам ужасно скучно жить, пожалуй, лишь эта скука гонит: одних на эшафот, а других в брак. Какая страшная игра, но надо честно признаться самому себе, что хорошо там, где нас нет.
Барс имел во снах свидание с ней, но она ушла в неизвестность. Мы близоруки, мы фантазируем себе образ человека, наделяем его качествами, которых у него не было, боготворим его в порыве страсти, а потом, приглядевшись, теряем всякий к нему интерес.
«Дорогая, любимая, навеки» - говорит ей Барс, но ее уже нет в его сновидениях праведных, все кончено. Его слова, словно гром с небес, а ветер уносит их туда, где они найдут свое место, туда, где юноша будет их говорить своей возлюбленной, а она будет млеть от счастья, она будет им восхищаться, но тем юношей снова будет Барс, ибо с любимой он слился внутри себя.
Не до цветочков.
Барс сидел в своей норе и думал о том, что они ведь дружелюбны к стихиям. Мы рождены для того, чтобы увидеть мир в одной песчинке и Космос весь - в лесной травинке! Вместить в ладони бесконечность и в миге мимолетном вечность! Ибо то, что видим мы — видимость только одна. Далеко от поверхности моря до дна. Полагай несущественным явное в мире, ибо тайная сущность вещей — не видна. Ему сказал во сне некий дух:
- Я же был в одном воплощении христианином истинным и опасным! Я был служителем в церкви. Был аббатом одного монастыря. Когда-то я даже сжег свою жену за то, что она гадала на картах и носила с собой в карманах ядовитые грибы. Моя жизнь была во власти церкви. Моя жена носила туфли на каблуках, при ходьбе они цокают, как копыта сатаны, я люблю ходить босиком, как странствовал Господь наш Иисус Христос!
Боги, к несчастью, не могут, как мы, совершить самоубийство.
Барс во сне наблюдал за тем, как падает из окна девушка, ибо снова ее манит мир иной. То была та самая барышня, что хотела глотнуть цианида. Барс, таким образом, стал ее спасителем. Они держались за руки и надували воздушные шары на берегу моря. Она уже не мечтает о суициде.
Девушка и юноша, да, тем юношей был когда-то Барс, был такой же лютый малый, ибо ласкал лишь волны океана без всякой мысли в голове.
Они жили в пустыне. Забавлялись невиннейшими поцелуями, являющимися всего лишь побочным эффектом любви ко всему миру. Помыслы их настолько непорочны, что они пили вино во славу Бахуса без всякой ненависти к природе.
Она говорит ему, допивая бутылку вина:
- Барс, мой талисман ты теперь, пойми, что главное - это не изменять самому Себе. Они - это как я, но в разных телах. То, что нас сближает - это любовь к Пану.
- Мой сон теперь не страшен для меня, - молвил Барс в ответ, - я был бродягой. Люди обязаны быть выше себя самих. Иначе они просто плодящаяся биомасса. Сырьё для регенерации механизмов системы. Духовному совершенствованию человек предпочитает утверждение на поприще мнимых ценностей и бездумное размножение. Жизнь - это мостов наведенье над потоком, что все унесет, а суицид — это высшая форма самокритики. Будь собой.
Она же ответила, поглаживая свой живот ракушкой, в которой жили обитатели моря.
- Когда ум спокоен — тогда человек понимает. Ключ к пониманию — это внимание без слов, без имен. Наблюдай и будь простой. Там, где есть внимание без реагирующей мысли,— есть и реальность! Такого познания нельзя искать, оно приходит без приглашения. Человек, которому удалось прийти к такому познанию, - входит в новый мир. В этом состоянии человек свободен от обусловленных привычек восприятия и узнавания, не позволяющих принимать себя так, как есть. Быть в этом состоянии, значит любить. Там, где еще есть эго, любви нет. Это состояние приводит к одиночеству за пределами одиночества, в котором в уме не остается никаких движений и есть лишь чистое переживание, внимание без каких-либо побуждающих причин. Человек освобождается от зависти, честолюбия, желания власти, приобретая любовь и сострадание. Живя в вечном настоящем, человек прекращает накапливать впечатления и опыт; прошлое умирает для него с каждым новым мгновением. При таком безусловном осознании человек приобретает способность быть простым. Можно быть далеко, очень далеко от мира хаоса и страдания; жить в нем, но не затрагиваться им. Мой ум не связан ни с прошлым, ни с будущим, и, тем не менее, способен жить ясно и разумно».
На берегу они сели в позу лотоса. Закрыли глаза. Полдня сидели так, погружались в себя, ас моря дул легкий бриз, он нес осенние тучи прямо к горам, где был их шалаш.
В том сне Барс вышел на балкон башни, стал рассматривать, как в селе, что находилось в долине, на позолоченном куполе церкви, отражается заходящее солнце, паутинки в лесу на деревьях трепещут под натиском прохладного ветра. Осень была во всей своей красе. Ударил гром, дождь закапал, парень заплакал от радости, что вдруг охватила его, ведь это созерцания вливало в него силы для того, чтобы он описал все, что чувствует в этот миг.
Она же открыла глаза, обняла его, сказала, чтобы он приходил ночью на кладбище в ее сон для медитаций.
Вся земля – великая могила.
Заунывная хандра и беспричинное неуправляемое веселье, лень, героизм, проистекающий чаще всего из-за отсутствия внутренней дисциплины – это все во снах Барс часто испытывал.
В его снах та дама являлась к нему с лицом трагической мученицы, то сумасбродной неуправляемой румяной хохотушкой.
Барс ощутил, что в нем нет Логоса, потому им всегда овладевала стихия. Необходимо в корне пресечь эту вредоносную плакатную пропаганду.
Мы ничего не будем больше выбирать, мы просто возьмём всё сразу.
Библейский монотеизм как чуждый неарийский компонент духовной жизни должен быть стёрт из памяти европейцев.
Нордический человек не нуждается в откровениях, лежащих где-то вне его самого. Если мы вознамерились выдавливать из себя раба, то нужно быть последовательным и начитать с раба божия.
Вундт и Павлов выступили с идеей о том, что разум человеку не обязателен. Человек — это машина, действующая по принципу "стимул-реакция" и подлежащая социализации.
Язычество не знает страха смерти. Эпикур говорил, что страх смерти совершенно лишён смысла, ибо по условиям жизни всегда существует что-то одно: или смерть, или человек.
Те, кого любят боги, рано умирают.
Во сне Баба сладко пел: «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой, с фашистской силой темною, с проклятою ордой!». Он шел по улице днем и напевал себе ее во весь голос, а тут бабка идет с метлой и давай бить парня, потом бабка его связывает веревкой, говорит, что песня уж больно идет в разрез с наступившим временем. Бабка его к себе домой несет, взяла под мышку и говорит парню о том, что отберет у него его «шишку».
- Не может быть! – в ужасе кричит Баба, - это лишь сон, тебя не существует, мерзкая бабка!
- Ты бы, дядя, что-то пел современное, что нужно обществу, а не старье сороковых годов, это уже не надо, понимаешь – не надо! – визжала бабка. - Не актуально, так сказать. Нечего теперь тень на плетень наводить - нечего, прошло время подвигов и славы, теперь надо что-то веселое петь, чтобы под это хотелось и витрину бить, и машину сжечь!
- Ты дворник что ли?
- Да, я микробы с улиц выметаю.
- Нормальный ход!
- Вполне.
- Баба Клава, что ли из третьего подъезда?
- Да, милок, я! Жаба я, не более того, ведь мы любим малышей.
Бабка несла Бабу на свою дачу. На даче она кинула парня в подвал, туда к нему в камеру зашел мертвая мышь, пристально посмотрела на него и тихо пищать стала:
- Говоришь, что всегда пел ее с друзьями, а что других песен нет у вас в репертуаре? Чем она вам так приелась-то? Оказалось, дядя, что своей песней ты сильно мешал жителям соседних домов, да - громко ты пел, вот именно, нарушал спокойствие граждан, вот и подошли к тебе уборщицы, ты еще пытался им что-то втолковать – без толку! Я говорю без толку с полным сознанием того, что им нельзя ничего объяснить, у них нет мозгов, чтобы понять тебя. Твоя сегодняшняя история как раз о том, как люди проводят время, когда им нечего делать по жизни. Одни бухают, проносят знамена и портреты вождей или иконы, а все для того, чтобы птичек подманивать. День за днем проходит жизнь людей в одинаковых настройках на получение удовольствий, а потом кнутом по спине! Я люблю пить пиво. Я - алкоголик.
- Мышь, ты такая огромная! – веселился Баба. – В тебе двести килограмм весу.
- Бывает, что пью пять недель подряд и не собираюсь бросать. У меня есть друзья – моряки. Они как с рейса придут – так и по месяцам не просыхают. Я им как надежная скала: моя оборонная велика, я им щит. Я не знаю, для чего существую. Один раз пришел туда, где индюки танцевали, а потом они же завязали драку с охранниками и убежали, а охранники подумали, что я с ними за компанию был, и понеслось. Подбежали два сапога. Прыснули опять же мне калинкой в лицо, а потом разузнали в чём дело и отпустили, я был слишком пьян тогда, чтобы молиться. Она уборщица с твоего двора, она ужасное существо! Я даже потерял свое удостоверение следователя, когда мы терлись с нею в туалете. Я тогда был сильно пьян! Можешь ли ты понять это, дядя? Моя плоть живая, мои руки - как они движутся, как они лихорадочно стягивали с нее трусы, а потом было разочарование, ибо у меня не встал, слишком много водки не бывает. Мои пальцы ловкие и гибкие, словно демоны. Мои волосы - как они спутаны. Мое лицо - впалые щеки. Мой огненный язык – меч. Мой рот выбрасывает слова-искры. Я реален. Я человек. Но я не обычный человек – я могу дать тебе сто лет одиночества в колонии строго режима за эту песню, но сегодня я добрый: «Пошел вон и чтобы больше никогда мне на глаза не попадался!».
Баба же плюнул на мышь и выбежал из подвала. Он схватил бабку за тощую руку, и ловко убил ее, ножом в сердце пару раз и сказочке конец.
Великая привычка накрылась медным тазом.
Барс в одном своем сне жил в горах целый месяц. Пять лет назад он встретил во сне оленя, но теперь он стал бойким малым, у него теперь четыре коня в сарае живут, а он еще в гости и Бабу пригласил и дам ему свой наган, дабы тот пулял в тех, кто не желает летать.
Шикарное время. Зима. Во снах Барса одна лишь зима. Баба говорит ему:
- Те, кто жаждут горных вершин, кто ощущает в себе нордический дух, должен собираться в горы, на утесы, дабы глядеть на мир сверху вниз.
Ответил ему Барс спокойно:
- Ведь человек измельчал, никто уж не станет жить в горах. Западный образ жизни поработил современного человека, но может быть, найдутся желающие, ощутить дух гор, чтобы понять свою жажду к вечности, ощутить, что дух способен парить над объективным миром вещей. Природа, как источник исцеления, дабы человек там все свои ложные гуманистические маски сбросил и понял, что один на один с Вселенной.
- Да, верно, - молвил Баба, - он попросту никто и ничто, ведь тогда-то жажда ко всему экзистенциальному проявится в нем, а вместе с нею, и сила противостоять современному миру. Таким образом, дом или база в горах есть некий оазис. Пойми, Барс, что в моем сне она, дама, что пыталась любить меня, услышала, что в зале поселится жилец и стала биться головой о стол и кричать: «Ненавижу всех, ненавижу!». В ее столике лежала бутылка водки. Она залпом выпил полбутылки из горла, но легче не стало. Она уже не кричала ничего, а лишь ходила по своей комнате и думала. В ее мыслях плыли образ великана, который придет и даст ей новую шубу лисью и пару красных туфелек, а все для того, чтобы пойти на бал в двенадцать ночи. Она улыбалась этой мечте, а потом решила, что надо идти в город и искать великана. Она сняла с вешалки пальто и одела его на голое тело и быстро выбежала из дому. С тех пор ее никто не видел. В мои сны она уже не приходила. Спилась, видимо.
Человек живет, как сор.
Барс тут говорил Барсуку свой сон.
- Я стою на балконе одного старинного замка, в котором жарят мясо медведей и гости пьют вино, болтают о погоде, о родах принцессы, о причудах короля, о платьях дамочек из дома терпимости. Весь двор вышел на улицу, дабы подумать о высшем смысле бытия, а я вот ясно вижу в тумане тень, что мчится над крышами домов, а мне так хочется исчертить ее плоть своим острым клинком.
Я вижу вдали села, в которых живут крестьяне, пашущие землю и зачинающие детей. А дальше взор направлю, вот, идут смутные очертания других поселений, словно бы, они на краю материка. Они словно тени во мгле, но хохот служанок за спиной, я вздрагиваю, они балуют на диване, пока господа уехали на охоту, дабы подстрелить на ужин дичь.
А отец все мчит на полной скорости по побережью Греции, ему бы убить всех нас, вот бы хохотал, пролетит поворот, но удачно, не падает в пропасть! Все боятся ездить с ним, они считают, что он разобьет себя вместе с ними, не хочется им умирать, но хохот в голове его раздается, он же ощущает пыль веков под колесами, пробует на вкус сладость ночного покрова Изиды. Он же мчит на полной скорости и не обращает внимания на пассажиров, что испытывают чувство страха, ведь в этой заброшенной вселенной лишь страх и интуиция есть гиды, дабы не угореть в очередном кошмаре, что лишает нас силы, что выжирает нас изнутри, словно раковая опухоль.
Вот ресторан «Черные воды» у самого берега моря, где сидят толстые тети на стульях, процеживают свои годы в стакане вина. А отец бьет их кнутом по спинам, одежда их лопается, словно мыльный пузырь, а мясо с костей сползает, словно рыба решила обнажиться. Отец заказывает нам всем еду, мы благодарим отца, а он мне тихо говорит, что я лишь только все усложняю своими мыслями о Бездне, что надо меньше думать, а больше чувствовать. Мне нечего возразить. Он как всегда прав, но я беру бутыль вина и бью даму в сером сарафане, что сидит у окна. Из ее головы разбитой вылетают вороны, а кровь липкая, словно клей, но красная.
Я резко вскакиваю с места и бегу в сторону гор. Я карабкаюсь по отвесным скалам. Мое тело просит напряжения. Мыслей никаких в голове нет. Я обезумел словно, но тело само карабкается по уступам острым и тревожным. Ищу я себе верной погибели, словно бы уже хочу быть с Бездной. И вот, я на самом пике стою и вижу, как весь берег исчез из виду, а только лишь море и только море. Больше ничего нет. Я не вижу ничего кроме моря.
Я сажусь на край скалы и понимаю, что пришла пора летать. Я отталкиваюсь от земли, махаю руками и падаю вниз, кажется, что расшибусь, но до земли я не долетаю. Он проносится мимо меня, еще и еще раз, а потом он хватает меня за руку, и я вижу, что он парит над землею просто без всяких крыльев, просто потому, что ему так хочется. Он говорит, что на столике еще не допитое вино стоит, что надо посидеть у моря, допить вино. Насладиться морским прибоем и поменьше думать, ведь я мыслю, следовательно, я не существую. Мой отец никогда не скажет лишнего слова, он всегда знает, что мне сказать в ту или иную ситуацию. Спасибо тебе, отец! Мой отец закрывает глаза на мои глупые шалости, он знает, что то, что мир загадочен, так это ж и прекрасно, что никто не сможет ничего понять здесь, что даже и пытаться не стоит, всех книг не перечитать!