И достиг я Предела. Верящим взглядом окинул землю, о которой слыли легенды, и думали многие, что это миф и не более. Прошедший пир, где поданы мне были по очереди чаши с болью, тоской, безнадёгой и отчаянием, и сейчас я готов был испить последний нектар.
Нектар Забвения.
Здесь, под моим ногами, кончалась известная всем земля. Перламутровые волны нежно накатывали на песок. В пелене впереди скрывалось то недостижимое место, обещающее усладу для души. Спасение для разума. Немногие достигали этого пляжа, и тем более той мифической земли. Останки былого Эдема, где все грехи будут сняты. Я плакал, и счастье переполняло меня. Теперь всё могу оставить я в прошлом.
Лодочник давно наблюдал за мной. Безмолвно ожидая, когда приближусь к лодке и попрошу помощи. Он последний стражник на дороге Судьбы. Может даже это и есть сама Судьба, скрытая под личиной; высокая фигура, обмотанная в плащ. Я же теперь не боялся и не спешил. Последний шаг всегда успею совершить. Я стоял на берегу, отсчитывая воспоминания, которыми предстояло расплатиться за переправу. Лёгкий бриз успокаивал душу и ласкал кожу нежными прикосновениями.
Наконец, я подошёл к лодке и кивком ответил на не заданный вопрос. Лодочник сделал пригласительный жест рукой, и крепче сжал весло, готовый отчаливать. Я вступил на лодку, дно которой неуверенно колыхалось на волнах. Он наклонился ко мне, рукой едва коснувшись груди, где стучало измученное сердце, и едва тёплыми губами поцеловал в лоб, взяв плату. Последняя часть моего похода в безвременье началась.
Лодочник оттолкнулся веслом от берега, и море с радостью приняло нас. Я сидел на лавке, наблюдая за неспешными, но преисполненными силой движениями сильных рук. Могущество скрывалось в фигуре, а глаза - под нависшим капюшоном. Молчание было нашим третьим попутчиком. Слова, произнесённые и сокрытые, ушли на оплату путешествия. Я больше не нуждался в беседе. Лишь кинул последний взгляд на жёлтую полоску, удаляющуюся в прошлое.
Море было безмятежно и сонно, как старая уставшая женщина, сготовившая обед на тысячу персон. Я нежно погладил её. Деревянные снасти скрипели свою сонную песню. Лодочник, не ведая усталости, мастерски орудовал веслом. Я, было подумал, сколько людей прежде доставлял он на берег забвения, но быстро потерял к этому интерес. Мне становилось неважно, кто они, кто лодочник. И кто, в конце концов, я сам. С каждой милей безмятежность моря овладевала мной. Я ощущал великую радость, ожидавшую меня впереди. Как я сел на лодку, плывущую к райским кущам, так и мои мысли дружно разместились на плоту, плывущему в противоположную сторону. Они измучили меня так сильно, что я не испытывал сожаления о предстоящей утрате. Молча уходили они в туман неизвестности, беззвучно скуля и растворяясь без моей поддержки. Я сидел, изображая статую Будды, застыл камнем. Через воронку уходили все те мысли и желания, терзавшие всю жизнь моё существо. Песчинками в песочных часах падали вниз одна за другой. Когда-то каждая из них была для меня миром, великой вселенной. Время, извиваясь в ритуальном танце, охватывало меня, пронизывало насквозь, отнимало наследие эмоций и переживаний. Я же сконцентрировав взгляд на фигуре с веслом, превратился в тень, существующую извне.
Сквозь столетия проносясь, коснулась моего плеча рука лодочника. Я услышал зов, и всплыл из бездны подсознания, наполненной теперь лишь первородным Хаосом. Лодка носом упёрлась в пустынный берег. Ветер настырно дул в спину, подталкивая, заставляя сделать шаг. Я поднялся, и ощутил, насколько воздушным стало тело. Того и гляди, полетит. Лодочник, дождавшись, пока сойду на берег, развернул лодку. И оставил меня наедине. Так и не проронив ни слова.
Однако мне было неважно, потому что избавился от груза жизненного опыта. Я был чист и прозрачен. Я не знал, откуда я и где нахожусь; что происходит и куда держать путь. Кем я был – неизвестно: кто я теперь – забыто.
Ничто не имело значения, ибо прибыл я в райские кущи.