Слова заголовка позаимствованы из нового романа Нины Воронель «Секрет Сабины Шпильрайн», окончание которого опубликовано в этом журнальном выпуске. Для не читавших обзоры двух предыдущих номеров повторим: в центре повествования – реально существовавшее лицо: Сабина Николаевна (Шейва Нафтульевна) Шпильрайн, или Шпильрейн (1885 – 1942, родилась и погибла в Ростове-на-Дону ). Как сказано в одной из её биографий, она – «русский психоаналитик еврейского происхождения».
Ещё сравнительно недавно об этой незаурядной женщине-учёном было известно мало, да и сейчас в её жизнеописании полно «белых пятен». После окончания с золотой медалью гимназии девушка была привезёна в 1904 году богатыми родителями в психиатрическую клинику Цюриха (Швейцария) и в течение года лечилась от истерии у доктора Карла Густава Юнга, которому вскоре предстояло стать мировой знаменитостью, последователем, а потом и оппонентом тогда уже прославленного Зигмунда Фрейда. Её нынешний биограф, недавно скончавшийся российский учёный В.Овчаренко, не скрывает от читателя, что в процессе лечения больной Юнг «умудрился получить и сверхплановый результат – пациентка влюбилась в своего женатого врача, который был старше её на 10 лет и имел детей».
Ещё одним «побочным результатом» их общения стало то, что девушка поступила на медицинский факультет Цюрихского университета, специализировавшись «по психотерапии, психоанализу и педологии». Окончив университет, познакомилась в Вене с самим основоположником психоанализа З. Фрейдом. И была принята в руководимое им Венское психоаналитическое общество. В эти и последующие годы Сабина Шпильрайн осуществила ряд глубоких исследований в области психиатрии и психоанализа – одну из её работ, «Деструкция как причина становления», высоко оценил Фрейд, использовав и развив её идеи..
Впоследствии Сабина Шпильрайн вышла замуж за врача из России Павла (Файвеля) Наумовича (Нотовича) Шефтеля и в 1923 г. по приглашению Льва Троцкого, курировавшего развитие психоанализа в СССР, уехала в Москву, где приступила к интенсивной научной работе как сотрудник государственного психоаналитического института. Но уже вскоре, с 1924 года, в СССР начались гонения на психоанализ как «буржуазный» метод лечения. Она вынуждена была вернуться в родной Ростов, где жили ещё её отец и младший брат.. И с этого времени по момент её расстрела с двумя дочерьми в составе всех оставшихся в оккупации десятков тысяч евреев города (август 1942) жизнь Сабины Николаевны остаётся мало изученной… Известно лишь, что она работала какое-то время детским врачом, что в 1926 году родила второго ребёнка, а также, что, как и по множеству семей, сталинский каток прошёлся безжалостно и жестоко по семье Шпильрайн: все трое её братьев – в расстрельных списках 1937 – 1938 годов. . Почему эта участь обошла стороной Сабину, много лет жившую за рубежом – в Швейцарии, Австрии, Германии, приглашённую в Россию Троцким? Думается, «славные органы» тут недобдели…
Избрав жизнь и судьбу Сабины Шпильрайн объектом художественного исследования, Нина Воронель взяла на себя задачу сложную и деликатную. Предстояло воссоздать картину её страстного юношеского романа с К.Г.Юнгом, загадочную роль в очень непростых и даже отчасти враждебных взаимоотношениях между ним и его учителем и в прошлом кумиром Зигмундом Фрейдом, а особенно – образ жизни деятельной в прошлом учёной в зловещий ростовский период финала её биографии. Множество документов, относящихся к зарубежному периоду жизни Сабины, найдены в 70-е и последующие годы в Швейцарии, и часть опубликована. Но как протекала жизнь Сабины в Ростове после её возвращения, - известно крайне мало. В этих условиях писательнице не оставалось иного выхода, как включить в работу свой недюжинный, уже известный по другим её сочинениям, аппарат воображения, домысла, интуиции. Недаром же в подзаголовке к роману читаем: «Вольная реконструкция».
Дозволенная степень вольности в подобных случаях нигде и никем не прописана. Насколько образ Емельки Пугачёва в «Капитанской дочке» Пушкина совпадает с реальными чертами «мужицкого царя» России ХVIII века? И разве не «оклеветал» тот же русский гений композитора Сальери, приписав ему убийство Моцарта? А более свежий пример: «Молодая Гвардия» А.Фадеева: взявшись описывать реальных лиц под их действительными именами или прозрачными псевдонимами, - разве не допустил промахов автор в оценке некоторых персонажей?
Полагаю, в подобных случаях выигрыш художественный – безмерно значительнее проигрыша в фактографии. Образ завистника в маленькой трагедии Пушкина убедителен вопреки жизненному факту! Этими резонами хотел бы защитить писательницу от возможных буквалистических упрёков в её адрес. Например, в биографии её героини мы читаем, что муж её умер «от разрыва сердца» в 1937-м. Но по «прихоти» автора романа, в нём П. Шефтель вешается на крюку от проданной старой люстры. И, право, этот вымысел предстаёт более достоверным, чем сама действительность!
Безусловной удачей представляется создание писательницей «из головы» никогда не существовавших персонажей: «соседки» Сабины в ростовской квартире Валентины Палей-Столяровой-Гинзбург, удочерённой ею племянницы – Сталины Столяровой и ещё целого ряда персонажей, предстающих перед читателем не менее достоверными, чем действительно жившая на свете центральная героиня.
Эти люди в романе живут, страшатся опасностей, преодолевают тяготы, радуются удачам, любят и ненавидят, «как живые». Учение Фрейда и Юнга имеет широко известные выходы в литературу, в социальную жизнь, неотрывно от таких понятий, как «коллективное бессознательное», «либидо», «сексуальность». В этом контексте вполне естественными предстают довольно частые в романе любовные и эротические сцены, написанные, как говорится, «на грани фола». Сама Сабина Шпильрайн, живя в СССР, подвергала критике «отрицательное отношение к сексуальности» в тамошней и тогдашней педагогике, приведшее, как мы знаем, впоследствии к утверждению, что в СССР «секса нет». С тех пор много воды утекло, но ханжеское отношение к «скользкой теме» нередко и теперь – по крайней мере, среди русскоязычных читателей, да и авторов.
Роман, во многом обращённый пусть и в недавнее прошлое, вместе с тем имеет и актуальное звучание. В нём подробно описана массовая казнь евреев Ростова в овраге Змиевской балки. На этом месте была установлена мемориальная надпись, кратко раскрывающая расисткий акт геноцида. И вот теперь мы узнаём из сообщений истинных, а не квасных патриотов России, что эта стела уничтожена, записи об уничтожении евреев - нет… «Холокоста – не было!», провозглашают Ахмадинеджад и другие заклятые друзья Израиля и евреев!
Окончание романа заняло в обозреваемом номере журнала более половины его площади. Полагаю, не случайно большая часть остальных материалов так или иначе дополняет наши представления о биографиях и научных взглядах З.Фрейда и К.Г.Юнга: отрывки из книги бывшего посла Израиля в Эквадоре Бенно Вейзера Варона (в русском переводе с английского Э.Горловой), описывающие, в частности, жизнь и быт Вены - научной резиденции З.Фрейда; филологическая статья И.Беленькой «Архетипичность ветхозаветных сюжетов», в которой проблемы сходства и совпадения мифологических образов народов, находящихся даже в разных концах планеты, освещаются с точки зрения учения К. Г. Юнга о «коллективном бессознательном»; наконец, статья историка Михаила Сидорова «Мифы старые и новые» тоже напоминает о теории мифотворчества, исходящей из фрейдистско-юнговских взглядов. В статье рассматриваются правдивые и лжиые суждения об Израиле и его исторической судьбе.
Анонимно выступающий «неизвестный автор» рассказывает о случае, когда советский еврей-«отказник», написав диссертацию для некоего чина из КГБ, получил «гонорар» в виде…беспрепятственного и комфортного переселения с семьёй в Израиль! Мих. Юдсон в отклике «Котлован наизнанку» отрецензировал вышедший в московском издательстве «Зебра Е» роман Владимира Вестера «Отель разбитых сердец».