Половину жизни я дружен с Андреем. Со студенческой скамьи. У нас действительно в амфитеатрах триста первой и триста двадцатой аудитории были деревянные скамьи. У нынешних студентов, вероятно, там офисные китайские кресла...
Мы учились на филфаке. Андрей, я бы сказал, династийный профессор. Утонченный и искушенный ум вместе с честностью, открытостью и предельной искренностью. И я — безграмотный и небритый. Всем говорю, что филфак окончил случайно. До сих пор пишу с ошибками и не знаю элементарных вещей.
Андрей всю свою стипендию оставлял в книжном магазине. Мне стипендии не доставалось за успеваемость, а если доставалась, денежные знаки немедленно обменивались на табак и пиво. Мне до сих пор кажется, что любовь Андре к книге трепетней и проникновенней, чем его страсть к прекрасному полу. Нет-нет... не в том смысле, что с женщинами у Андрея плохо. С женщинами всё гуд. Просто его соитие с буквой пламенней, чем с самой любимой на свете девушкой.
Я всегда книг боялся. У моих родителей в моей комнате была неплохая библиотека. Стена четыре на три была заставлена книжками от пола до потолка. Я просыпался и смотрел на эту стену с отчаянием. Это была многомиллионная армия варваров. Прочесть хоть десяток страниц, повергнуть десяток солдат этой бесконечной неисчислимой армии мне казалось бессмысленно, так как всех этих оккупантов мне не одолеть за всю мою жизнь. Руки опускались. Лежал, смотрел на эту стену мировой литературы и ел себя изнутри за свою обломовскую праздность и лень. Зачем воевать с этим вселенским разумом, если я один, а страниц миллионы. Силы не равны, и пытаться не стоит.
Если бы не Андрей, я бы никогда не узнал, что можно влюбиться во французских символистов или русских футуристов, что можно трезво под зеленой лампой вечером беседовать о вечном с большими дядьками в старых переплётах.
Эта разница — страх и любовь к книгам — никогда не была препятствием в нашем с Андреем общении. Про женщин и про музыку, про компьютеры и про хулиганство, про время и про творчество мы всегда могли говорить непринужденно, весело и с удовольствием. Вероятно, Андрею иногда приходилось снисходить до меня, опускаться на корточки, чтобы питекантроп с бутылкой пива понял его аргументы или отсылку к явлению в мировом искусстве.
Библиофил и библиофоб — так шутливо мы прозвали наш тандем на факультете.
И сегодня мне пришла в голову одна фраза, которая могла бы попытаться оправдать мою нелюбовь к книгам. Дешёвая отмазка или нерушимый аргумент. Базис теории или алиби лентяя.
Я не читаю книг, потому что не хочу лезть в конец задачника и узнать правильный ответ, я хочу решить задачу сам, рискуя решить ее неверно.