рассказ
Перед глазами Кати Соловьёвой постоянно витал Золотой Петушок. К двухсотлетию
Пушкина на городскую выставку требовалась экспозиция от её кружка. Директорша
уже намекала: не поздоровится Соловьёвой, если она не перестанет слишком агрессивно
интересоваться зарплатой за ноябрь прошлого года и творчески деградировать. Поэтому
Катя расшибалась вдребезги.
На днях к ней в кабинет, привлечённый, очевидно, блеском парчи, заскочил школьный
секс -символ, завуч Исмоден Гаврилыч, схватил недошитого Петушка:
- Классный Петушок! А где у него яйца?
- Петухи яиц не несут! – хмуро буркнула замотанная Катя.
- Да нет! У него должны быть собственные!
- Исмоден Гаврилыч, вы – пошляк!
- Йес, йес! – просиял польщённый Исмоден.
Персонажи сказки мерещились Кате даже на автобусной остановке возле
психдиспансера, куда она только что сплавила (по великому блату!) родного папу. Почти
три года после смерти мамы Катин родитель страдает непроходимой депрессией:
отрастил окладистую бороду, не покидает квартиру, не моется и ежедневно рыдает.
Собираясь в больницу, папа чуть не конфисковал у дочери последние, многоразово
штопанные гетры – в палате холодно. Катя еле убедила его, что размер не подойдёт.
Мало того, в разгар сборов явился папин приятель, балалаечник, с неподъёмной сумкой,
набитой деликатесами и элитными сортами водки. Этот товарищ всегда носит с собой
припасы: коварные соседи облучают его самого и пищу рентгеновскими лучами.
Гостя Катя спровадила, папу благополучно довела до автобуса. Правда, при
транспортировке папа рвал на лысине волосы, бил себя в грудь и всенародно каялся в
былых прегрешениях перед мамой, но это уже милые, привычные мелочи. В нервном
отделении его мигом утешили.
Осталась нелёгкая задача – добраться домой. Автобуса долго не было, и Катя
столковалась с немолодой женщиной приятного вида пойти к вокзалу пешком. Вдвоём не
так жутко в пустынном районе, целиком предоставленном вольным психам, цыганам
и наркоманам. Женщина категорически заявила:
- Я всё здесь знаю! Нам надо держать курс на красную кирпичную трубу. А вы
из какого отделения?
- Я отвозила папу,- объяснила Катя, безуспешно высматривая на горизонте трубу.
- А я тоже просто так, к другу приезжала. У меня здесь верный друг – психиатр
Чугуненко. Он мне выписывает лекарства. Как я напсихуюсь, так сразу – к нему. А
давайте с вами под ручку пойдём, чтобы не спотыкаться! Я привыкла ходить под ручку.
- С кем это вы привыкли так ходить?
- С мужем! – кокетливо заулыбалась попутчица, - Я на нём повисну, а он меня
поддерживает. А вы разве не ходите с мужем под ручку?
Катя помрачнела:
- Мой муж бежит далеко впереди и при этом материт меня, что я гнилая и дохлая,
задыхаюсь и за ним не успеваю.
- Надо же! Какой грубый!– ужаснулась собеседница,- А вы знаете, мой супруг до сих
пор дарит мне охапки тюльпанов и называет меня своим шаловливым котёночком, хи-хи!
- Меня кличут колодой и убожищем, - вздохнула Катерина,- А вчера мой муженёк
под действием бодяги соседа с лестницы спустил, так сосед меня подкараулил в
подъезде и моей же сумкой отдубасил по макушке. Всё ещё ухо болит, и бродячие коты
таскают по двору мои баранки.
- А где вы работаете? – полюбопытствовала попутчица.
- В школе.
- Какая прелесть! Я тоже, тоже работала в школе! Просто обожаю детей! А вы?
- Не – на – ви - жу!
- Да что вы?!
- Нельзя же безнаказанно рожать все плоды постельных упражнений! Ходит ко мне
на кружок первоклассник Ярослав. Своей волчьей пастью он это благородное имя
выговаривает как «ящик». Дети его прозвали Скунсом за вонючесть. Он тесёмок от папки
завязать не в состоянии, а вместо иголки упорно шьёт булавкой – у неё ушко больше.
И таких недоделанных – прорва!
- А свои детки есть у вас? Мне вот бог их не дал!
- Почаще благодарите бога за милосердие! С моим сыном не соскучишься: либо в
проруби искупается, либо сидит на краю крыши, либо на костре посреди кухни варит
гудрон.
Слева показалась рощица, заваленная рыхлыми почерневшими сугробами. Притихшая
на время спутница оживлённо защебетала:
- О, в этом леске мы гуляли намедни! Я юношу здесь повстречала! Представьте
– влюбился! Прийти обещал! Хи-хи!
Прожитый полтинник у женщины был на лбу отпечатан крупным шрифтом. Катя
молча поёжилась. Крыть нечем: разве что Исмоден Гаврилыч неравнодушен, да и тот не
заходит дальше рукопожатий и расплывчатых намеков.
Из-за угла вывернула импозантная дама в модной шляпке. Катя обрадовалась: будет
у кого спросить дорогу. Но встречная внезапно опустилась на четвереньки и визгливо
залаяла, бойко отбрасывая каблуками грязный снег.
- Вон туда! - понимающе кивнула Катина попутчица.
В ужасе удирая от этих двоих, Катя совершенно нечаянно наткнулась на многолюдную
остановку, дождалась автобуса, но тяжёлое, мутное чувство глодало её изнутри, не давало
покоя. Когда Катерина вышла у вокзала, тревога рассеялась. Мартовское солнышко
сладко пригревало, беззаботно порхали перелётные облака, волнующе пели гнездящиеся
вороны…
- Женщина, а у вас шнурок развязался! – раздался сзади знакомый игривый оклик.
Катя оглянулась. Попутчица и дама в шляпке весело подмигивали и протягивали ей
руки.
-А ведь они правы, чёрт возьми! –сообразила Катя Соловьёва, приветливо помахала им
снятым с ноги сапогом и закукарекала. 2000