Лев Николаевич сидел в трениках и майке на мансарде в гостях у старого школьного друга врача и в чем-то художника Травкина Бориса Федоровича. Они пили горькую, жаловались на болотную сырость, тоскливый туман и редкое Солнышко. Но главной темой их беседы, был новый роман Льва Николаевича Худякова, который он наконец-то написал и удалил:
– Борька, пилюльно-акварельная душа. Я понимаю, ведь уже не дурак, хотя я знаю, что ты думаешь иначе. Большинство читателей, конечно же, как всегда, ничего не поймёт. Поймут немногие – те, кому это жизненно необходимо. Ну вот, например, если какой-нибудь врач, не ты, конечно, ты у нас специалист по женским лукавствам, плутоватостям и маневрам. Так вот, найдёт такой дохтор способ лечения спинальной мышечной атрофии и попытается объяснить этот способ окружающим людям, то подавляющее большинство его даже слушать не станет – потому что им это не нужно, нет жизненной необходимости. Но зато те, у кого есть такая необходимость, будут слушать предельно внимательно, будут ловить, запоминать и пытаться понять каждое его слово – не так ли? Вот и ответь на вопрос кому, когда и что говорить – тем, у кого есть необходимость услышать говоримые слова.
Друзья налили себе по стопочке и Лев Николаевич продолжил:
– Вот, Галилей, хороший мужик, был учёным, в своих выводах и высказываниях он опирался на результаты опытов и наблюдений, причём не только собственных, но и его предшественников, в частности, Коперника и Тихо Браге. Но подавляющему большинству людей это всё «по барабану» – людей не интересует реальное положение вещей, людей интересует удобство. А удобнее жить на плоской земле, чем на шарообразной, потому что с плоской точно никуда не свалишься, а с шарообразной – запросто. Удобнее находиться в центре мироздания, ощущать себя венцом творения, предметом пристального внимания и заботы высших сил, чем осознавать себя никому не нужным обитателем одной из миллиардов пылинок, затерянных в бесконечном пространстве Вселенной. Удобнее бездумно подчиняться начальству, прислушиваться к мнению критиков. Вот заметь, Борь, что сейчас критиков жуть как много, а чем они живут? Чем они питаются? Они нами, Борька, нами питаются! Помнишь, как твою диссертацию завалили?! Обвинили в плагиате, а ты просто забыл поставить ссылки, ах, Борька, ты так и в школе делал…
– Да? А я уже и не помню. Я же тебе уже говорил, как я отношусь к так называемому «авторскому праву» – как к смешной и нелепой попытке присвоить себе в собственность те или иные мысли. Да куда легче присвоить себе перелётных птиц или воздух над своими владениями! Мысли, они просто есть – свободно летают в своём пространстве, ниоткуда не появляются, никуда не исчезают, хотя иногда и приходят в головы людям. Такой вот «закон сохранения мыслей», но всякий, кто провозгласит себя его первооткрывателем, тем самым опровергнет его! Однако же, некоторые мысли я ни разу и нигде не встречал ни записанными, ни высказанными, ни выраженными каким-либо иным образом.
Мысль про закон сохранения авторского права зависла в воздухе и Борька внезапно заявил:
– А вот как Ленку из 10-го бе, ты подло от меня увел, вот это помню хорошо, хотя и правильно сделал, такая стерва оказалось, ты же от нее сбежал из Питера в этот странный и непонятный город, где заболел унынием и тоской. Так, что ты там про критиков и Мироздание во Вселенной? – Борька подложил к себе в тарелку два аппетитных огурчика и дымящуюся вареную картофелину.
А Льва Николаевича несло:
– Сейчас для того, чтобы быть осознанным человеком, самому надо планировать свою жизнь и брать на себя ответственность за каждый свой поступок. Безусловно, удобнее пассивно ожидать чудес, чем творить чудеса самому. Вот этого всего и не учёл Галилей, явно не силён он был в психологии и демагогии. И поэтому ему никто не поверил. А вот Ленину поверили, потому что он был очень талантливым психологом и болтуном. Но все его таланты оказались бы не востребованы, если бы ему не помогли. Вот заметь, зло оно всегда солидарно, а добро разобщено. Почему? Не можешь ответить. Я тоже не знаю и никто не знает. В спокойные времена такие бездари беспомощны, как парусники во время штиля, а вот во времена перемен раскрываются во всей красе. Когда народ сильнее обычного становится недоволен существующим положением вещей, тогда у него возникает жизненная необходимость что-то менять и куда-то двигаться. Но движение это само по себе выходит хаотичным, нецеленаправленным, это «броуновское движение» или, короче, «брожение». А вот придать этому движению направление, цель и смысл - в этом и состоит талант демагога.
Борька чему-то мысленно обрадовался и торжественно произнес:
– За броуновское движение! За брожение! За мир во все мире! Чистое небо над головой! За твой новый удаленный роман! И за то, чтобы мой замдиректора по хозяйственной части, стал директором по уборке ватерклозетов!
Перед внутренним взором Льва Николаевича пронеслись события, которые произошли в Сетке несколько лет назад. Эти события и натолкнули его на написание нового романа, в котором он хотел отразить всю «ярмарку пороков душ человеческих», но у него это не получалось. Поэтому Лев Николаевич периодически сбегал в Петербург к своему другу, чтобы сменить удушающую обстановку города С. и поразмышлять, что происходит с его произведениями-творениями. И продолжил:
– Демагог-болтун обращается к толпе, а толпа не воспринимает длинных, витиеватых, научно обоснованных речей: толпе нужны короткие, эффектные, легко запоминающиеся фразы, лучше грубоватые и пошлые, а ещё лучше лозунги, содержащие прямые призывы к действию, совсем замечательно, если они повторяются день ото дня. Вся реклама, кстати, также построена, именно, на этом: на нежелании людей думать самостоятельно и решать самостоятельно. «Думайте сами, решайте сами» - это не для большинства. Для большинства удобнее, когда «не надо думать, с нами тот, кто всё за нас решит». Ладно, хватит об этом, а то я тоже уже, кажется, перехожу на короткие эффектные фразы, заимствованные у классиков...
Лев Николаевич перевернул бутылку, потряс ее в воздухе, выдавливая последние капли на бутерброд с сыром:
– Впрочем, почему бы и не позаимствовать? Можно ведь и не бездумно заимствовать, а обдуманно, творчески. Вот, например, кто-то из древних мудрецов сказал, что в одну и ту же воду нельзя войти дважды. Я бы продолжил эту фразу и сказал бы так: «Невозможно дважды войти в одну и ту же воду, но можно сколько угодно раз наступать на одни и те же грабли». Это опять-таки к вопросу о повторении, которое далеко не всегда мать учения. А стремление присваивать вообще характерно для людей, в том числе, присваивать мысли. И не только из-за тщеславия и желания казаться значительнее: в наше время гораздо сильнее прямой материальный интерес.
Друзья обнялись и затянули «Чому я не сокил, чому не лэтаю», Солнышко отбрасывало радостные блики на лицах друзей, им было хорошо и немного грустно.