Сегодня я решила на диету сесть,
А может мне всю ночь не есть.
Я судорожно начинаю думать:
«С чего же лучше мне начать,
Чтоб заднюю скорость не дать».
У меня родился гениальный план.
Я выпила святой воды стакан.
Молитву тихо прошептала,
Чтобы чревоугодие не пристало.
На какое - то время мне помогло,
Но потом это состояние отошло.
А дальше что… прикрыв глаза,
Я встала на весы и стрелка вправо пополза.
Бесстыжая! Я твердила ей,
Ты хоть меня немного пожалей.
Опять тоска на сердце и в груди.
Ты можешь влево хоть немного отойти…
Тут классики должны бы мне помочь,
Но кто из них придёт ко мне на помощь в ночь.
Я судорожно вспоминаю имена,
Кто может быть авторитетом для меня.
Уж полночь хочется мне (простите) жрать,
А если Фаину Раневскую к себе позвать.
Хриплый голос её мне шепчет: « Валяй…
Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй».
Она, что издеваться пришла надо мной.
Я слабая дамочка, так не надо с больной.
На ум не приходит совсем ничего
И голоса внутреннего не слышно моего.
И уже кричит Фаины голос хриплый,
Хочешь дам тебе совет отличный:
«Ты свою одежду быстренько снимай!
Голой перед зеркалом вставай!
Да ещё забыла тебе главное сказать:
В это время ты должна всё время (простите) жрать».
Я взяла тогда себе батон большой,
Намазала его маслом и красной икрой.
От начавшегося праздника живота, я млела
И голая, в зеркало на себя смотрела.
И тут до меня стало доходить,
Фаина решила надо мной подшутить.
Передо мной стояла упитанная хрюшка.
Она раздувалась, как на сковородке плюшка.
И глядя в зеркало, я начинаю выть,
А Фаина говорит: « Нужно рот тебе закрыть».
Смотря на этот ужас в ночи,
Меня серьёзно начинает трясти.
Из зеркала смотрит толстуха на меня,
Похоже из кордебалета Отьевой она.
Я наверно уже тронулась умом,
Возможно, в психушку отвезут вечерком.
Дыхание моё участилось
И сердце бешено забилось.
Мне надо антидепрессант принять
И своему внутреннему голосу внять.
Ведь утро вечера мудренее,
А для меня это сейчас важнее.
Лучше утром интернет включу
От эксперта моды (Э. Хромченко)совет получу:
«Надо восхищаться собой любой:
Корпулентной и худой».
И пусть я останусь такой,
В меру пышной и заводной.
Буду картинами Рубенса любоваться.
Питер умел пышными формами восхищаться.
Уж он бы мою фактуру оценил
И возможно в натурщицы пригласил.
И сказала бы тогда Фаине я:
Посмотри, на полотне фигура-то моя».
Утром с трудом ото сна я проснулась,
Солнцу весеннему улыбнулась.
Смыла в ванной весь кошмар ночной.
И поняла, что обожаю себя такой.