Давно нужно было рассказать Аркаше всю правду, еще, когда он вернулся из армии. В конце концов - это мой долг перед товарищем!
- Ты разве не помнишь, каким он был в 19 лет: мы едва смогли оторвать его от компании друзей и уговорить продолжить образование. Теперь он и институт окончил, и в аспирантуру поступил! А его дружки бывшие почти все - стиляги! Болтаются без дела и профессии!
- С чего ты взяла, что он, знай правду, поступил бы как-то иначе в жизни?
- Я и сейчас ужасно боюсь, что он изменится, особенно в отношении нас, перестанет называть нас мамой и папой.
Игорь Матвеевич Рогов, офицер-отставник, участник Великой Отечественной войны, молча обнял свою супругу, Светлану Тимофеевну. Оба пенсионера находились на даче и сейчас, оторвавшись от огородных грядок на передышку, сидели под кроной раскидистой яблони на лавочке.
На следующий день они ждали приезда сына, которому исполнялось 25 лет, чтобы вместе отметить его «четвертак».
В их семье была еще старшая дочь, Раиса. Она вышла замуж за офицера и давно уже проживала с мужем и детьми в Харькове (по месту службы супруга). К своим «старикам», по понятным причинам, приезжала редко.
А вот Аркадий женат не был. Пожилые люди очень привязались к парню, хотели, конечно, чтобы он нашел «свою половину», и, одновременно, боялись его потерять.
- Знаешь, я и сам боюсь, - признался мужчина, - да только выбора у нас с тобой нет! Он уже совсем взрослый мужчина - 25 лет! На войне в его возрасте полками командовали!
Светлана Тимофеевна только вздохнула в ответ.
***
Фельдмаршал фон Бок, командующий группой армий «Центр», лично, с невероятной энергией обреченного - победить или погибнуть, гнал выдыхающиеся войска вперед. Он знал, что фюрер не простит, если тот не оправдает доверия.
Нанеся поражение отчаянно сопротивлявшемуся Западному фронту советских войск в Белоруссии, под Смоленском и Брянском, в жестоких боях под Калугой, он так и не смог завершить его полного уничтожения. И теперь они вновь противостояли друг другу, смертельно измотанные, не имея стратегических резервов, в разворачивающихся сражениях на истринско-клинском и наро-фоминском направлениях.
Изначально в плане операции Вермахта под кодовым наименованием «Тайфун» главными направлениями основных усилий при наступлении на Москву были избраны: волокаламско-клинское и тульско-каширское. Однако когда разведка все чаще стала доносить о переброске советских войск из-под Наро-Фоминска на северное крыло Западного фронта, где наметился успех танкового наступления, фельдмаршал всерьез задумался об ударе на центральном участке обороны советских войск, где развернулась для обороны 33-я армия генерал-лейтенанта Ефремова.
Войска армии были сильно ослаблены из-за переброски в помощь дерущимся под Крюковом, Дмитровом и Яхромой самых лучших своих подразделений.
По поводу создавшейся к середине ноября 41-го ситуации под Москвой начальник сухопутных войск Вермахта генерал-полковник Франц Гальдер писал: «…противник находится в еще более худшем положении, чем мы». Фашистский генерал имел в виду, прежде всего, отсутствие у советского командования свежих резервов.
В штабе группы армий «Центр» знали о том, что Западный фронт под командованием генерала Г.К. Жукова «латает дыры» своими же силами, а пополнение его происходит в основном за счет гражданского нестроевого населения окрестных сел и деревень.
Фашистскому командованию было также известно и то, что у бойцов Красной армии элементарно не хватает оружия, тем более танков и авиации. Единственным преимуществом «красных» немцы считали наличие у них зимних вещей, о которых не слишком позаботились в свое время бредившие блицкригом руководители рейха.
Постоянно импровизируя и стараясь не потерять стратегическую инициативу, фон Бок и его штаб разработали замысел «параллельного удара» по 33-й и 5-й советским армиям в районах Звенигорода и Наро-Фоминска, который, в случае удачного стечения обстоятельств, мог оказаться решающим при наступлении на Москву.
***
Младший сержант запаса Рогов был призван в действующую армию в августе 41-го. После переформирования попал в стрелковый батальон пополнения, влившегося в состав 222-й дивизии 33-й армии, сражавшейся на ближних подступах к Москве.
В дивизии не хватало винтовок. При численном составе соединения в 3392 человек, их имелось менее 2000 единиц. Автоматов не было совсем. Перед боем, в который ходили «парами» (один боец с винтовкой, а другой за ним с гранатой), Рогову выдали две осколочные гранаты Ф-1.
В первом же отчаянном столкновении с противником, вылившимся в рукопашную, Игорь столкнулся лицом к лицу с немцем, который, направив на него автомат, нажал на курок. Но оружие дало осечку.
Не помня себя от стресса, Рогов с силой швырнул в немца гранату, забыв при этом выдернуть чеку. Впрочем, если бы он сделал это, то, несомненно, убил бы многих сражавшихся вокруг, как фашистов, так и своих. И непременно погиб и сам.
Граната угодила немцу прямо в лицо. Тот вскрикнул от боли и выронил автомат. Тут к ним неожиданно подскочил командир стрелкового взвода младший лейтенант Ефимов, появившийся ниоткуда, и расстрелял немца в упор из пистолета.
Не сбавляя темпа атаки, офицер, в следующий момент, снова скрылся в едких дымах догоравшей техники.
Дрожащими руками Рогов схватил автомат. Разыскивать гранату времени не было: продолжался бой. Да и не было в этом особой необходимости, ведь теперь он был вооружен! В следующий момент сержант, не раздумывая, рванулся за своим командиром, «поливая» из автомата пехоту противника.
Бой продолжался до самого вечера, то затихая, то разгораясь с новой силой. В окружении находились все: и свои, и немцы. Не было ни тыла, ни флангов. Одна лишь ожесточенная драка.
Наконец, неимоверным усилием уцелевших в бою командиров (среди которых был и Ефимов), удалось собрать часть разрозненных групп в подобие организованного подразделения. После недолгого совещания и ориентирования на местности, решили прорываться к своим под покровом ночной темноты.
Бежали страшно, молча и кучно, стараясь не ввязываться в серьезную драку, лишь подавляя мелкие группы врага, пытавшегося закрыть выход из кольца. Только однажды, случайно выскочив в расположение гаубичной артиллерии противника, в отчаянной схватке, уничтожили почти весь персонал, застав его врасплох, и подорвали орудия. Брать их с собой не было возможности.
К утру 23 августа, немало поплутав в лесах и болотах, группа вышла в расположение 1-й мотострелковой дивизии под командованием полковника А.И. Лизюкова.
За героические действия по обороне и освобождению города Наро-Фоминска дивизия станет гвардейской. Но это произойдет потом, в горниле упорных и кровопролитных боев, в огне которых будет добыта воинская слава и навсегда похоронен план Вермахта по овладению Москвой, с заносчивым названием «Тайфун».
***
С того памятного боя Игорь Рогов и Леонид Ефимов стали неразлучны. В часы редкого затишья бойцы рассказали друг другу недолгие истории своей жизни - ведь оба, по сути, были еще мальчишками.
Леонид признался, что перед самой войной поступил на учебу на подмосковные курсы «Выстрел», а когда напали фашисты, то их призвали немедленно, наскоро присвоив «мамлеев» (младших лейтенантов). Он также сказал, что в поселке Быково у него осталась жена и что она ждет ребенка.
В ответ Игорь рассказал о себе и своей семье. Он был на несколько лет старше своего нового товарища, спасшего его жизнь в бою. У него была уже четырехлетняя дочка, и его семья проживала в Москве.
Теперь в каждом сражении, друзья, не договариваясь, страховали друг друга, прикрывая огнем.
***
Молодой аспирант Московского авиационного института Аркадий Рогов выехал со студентами старших курсов в экспедицию в район Наро-Фоминска, где во второй раз в своей жизни принял участие в работе поискового отряда «Вымпел».
В результате первой поездки на Истру отряд поднял из земли и подготовил к торжественному перезахоронению останки более пятидесяти безвестных воинов, вернув их имена родным и стране.
Сейчас же отряд планировал поисковые работы по калужско-киевскому направлению, вдоль реки Нары.
Рогов знал, что с осени 41-го в этих местах проходила линия обороны Москвы. Сюда был нацелен танковый клин группы фашистских армий фон Бока, потерпевшего здесь сокрушительное поражение.
Для Аркадия был очень важен именно этот район - ведь здесь воевал его отец, с которым он должен увидеться завтра на даче во время празднования своего первого, по-настоящему мужского юбилея.
Ему не терпелось сделать своему «старику» что-нибудь приятное, может быть, даже волнующе-приятное, по итогам своего участия в экспедиции. Молодой человек был горд за отца, получившего в этих местах боевое ранение, а затем вернувшегося в строй и дошагавшего до самой Вислы!
Сейчас молодой человек трудился над братским захоронением, осторожно срывая слой лежалого грунта.
- Смотрите, Аркадий Игоревич, - обратился к нему один из работавших рядом студентов, - опять немецкое кольцо! А внутри сделана какая-то надпись.
- Это дата регистрации его брака в костеле, - пояснил подошедший к работавшим парням начальник экспедиции, опытный специалист-поисковик. По этой надписи можно установить фамилию и имя погибшего немца, если, конечно, сохранился тот костел и документы в нем не сгорели во время бомбардировок.
- Что ж получается, здесь похоронены вместе наши бойцы и немцы? - спросил поисковика Аркадий.
- Скорее всего, это санитарное захоронение. Представьте себе, что здесь творилось весной 42-го, когда началось таяние снегов!
Наступила пауза, во время которой каждый представил себе картину грандиозного побоища и его ужасающих результатов.
- А что делать с кольцом? - задал вопрос студент.
- Брось его обратно в яму, - посоветовал Аркадий.
Было грустно от неумолимой правды жизни и смерти. Молодой человек поглядел на останки воинов, поднятые из могильной ямы и выложенные на расстеленный рядом брезент.
Среди костяка было найдено несколько медальонов, хорошо сохранившихся за четверть века в земле, и боевые награды бойцов, что подтверждало предположение начальника поисковой экспедиции о характере захоронения. Но - в одном из медальонов оказалась махорка, в других закрученные трубочкой незаполненные листочки бумаги, а прочие и вовсе были пустыми.
- Как жаль, что бойцов не удастся опознать, и они так и останутся безвестными, - думал Аркадий.
Кто-то из поисковиков рассказал ему однажды, что среди солдат считалось дурной приметой заполнение опросника в медальоне, который на военном сленге называли «смертником». Заполнять их обычно требовали командиры, на которых возлагался контроль над личным составом. Но бойцы прилагали немало усилий, чтобы избежать этой работы.
Иногда на листочках писали чернилами, которые угасали с течением времени. И все же у таких посланий через года все еще оставалась перспектива: экспертиза могла установить следы пера.
- Аркадий Игоревич, пойдемте скорее, - подбежал к нашему знакомому студент, работавший на соседнем участке.
- Что случилось, Иван? - поинтересовался молодой человек, назвав своего студента по имени.
- Раскопали засыпанную землей траншею и в ней незахороненные останки наших воинов, о чем свидетельствуют найденные награды и пока что один, правда, пустой медальон. Работы только начались!
- А почему решили, что они незахороненные?
- Останки лежат близко к поверхности. В траншею попал артиллерийский снаряд - прямое попадание, и их, разметав в стороны, просто накрыло землей. Так говорит… - и парень назвал имя руководителя экспедиции.
***
1 декабря 41-го фашисты предприняли последнюю, отчаянную попытку прорваться к Москве. Танковый клин 4-й полевой армии фельдмаршала фон Клюге вклинился в оборону 33-й армии и, смяв на ходу выдвигавшийся из второго эшелона 479-й стрелковый полк, рванулся в сторону Аку- лова-Кубинки, намереваясь оседлать Минское шоссе.
Командующий 33-й армией генерал-лейтенант Ефремов успел по линии связи сообщить своему соседу с фланга, командующему 5-й армией Говорову, о прорыве немецких танков, и тот встретил их на заблаговременно занятых позициях у Акулова.
Потеряв 20 танков и до батальона пехоты, немцы перегруппировали свои боевые порядки и устремились в направлении Рассудово-Алабино. Трое суток части и подразделения 33-й и 5-й армий вели ожесточенные бои с прорвавшимся противником, вводя в бой последние свои резервы.
Был момент, когда казалось, что еще немного и немцы перехватят Киевское шоссе, но выручили танкисты 5-й танковой бригады, под командованием полковника Сафира, которому удалось разбить и отбросить немцев на исходные рубежи, восстановив фронт.
Все эти события происходили на глазах у командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова, который «напряженно следил за развитием событий, хладнокровно решая, куда направить те немногочисленные резервы, которые имел» (С.Е. Михеенков, «Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала Ефремова 1941-1942 гг.»)
При этом штаб командующего находился в Перхушкове, т. е. всего лишь в 18 километрах от места сражений!
В ночь с 3 на 4 декабря фон Клюге отдал срочный приказ об отходе.
Двумя неделями позже фюрер, разуверившийся в своих генералах, отстранит фельдмаршала фон Бока, свалив на него все промахи и ошибки Вермахта в блицкриге.
В боях по ликвидации прорвавшегося противника сержант Рогов будет ранен осколком мины в голень и отправлен в тыловой госпиталь, а младший лейтенант Ефимов бесследно исчезнет в огне начавшегося 17 декабря 1941 года победоносного наступления 33-й армии на спешно отступающего врага. Исчезнет, пропав без вести.
***
Останки обнаружили в разных местах по всей длине разрушенной траншеи. Грунт удаляли небольшими фрагментами, стараясь не повредить археологические источники: документы, элементы снаряжения, личные вещи убитых и проч.
В результате усилий, среди костяка откапали несколько трехлинеек, два автомата ППШ и даже противотанковое ружье. Работали осторожно, с миноискателями, чтобы не допустить возможного подрыва невзорвавшихся боеприпасов, на которые натыкались повсюду и которые тут же вывозили саперы.
Все находки выкладывали на плащ-палатки, разложенные на бруствере траншеи.
Продолжая работать совком и просеивая грунт, Аркадий разглядел в куске глины маленький пластмассовый пенал. Да, без сомнения, это был медальон павшего бойца.
Очистив его от грязи и протерев насухо ветошью, молодой человек, сильно волнуясь, повернул крышечку медальона по резьбе против часовой стрелки. Контейнер открылся без особого усилия, и Аркадий вынул из него два маленьких, свернутых трубочкой узких листочка.
Лоб молодого человека покрыла испарина, когда он развернул первый же листочек, аккуратно заполненный графитовым карандашом. Надпись была настолько четкой, что казалось, ее сделали совсем недавно, а не целых 25 лет назад!
- Ефимов Леонид Аркадьевич, год рождения -1919, воинское звание - младший лейтенант, - прочитал Аркадий, беззвучно шевеля губами. Далее шли данные о месте рождения и проживания семьи и т. д. Все было - абсолютно читаемо!
- Вы что-то нашли, Аркадий Игоревич? - подскочил к своему преподавателю Иван.
Тот, молча, не в силах говорить от возбуждения, протянул парню послание из прошлого.
***
- Ну, привет! Наконец-то ты приехал! - приветствовала Аркадия Светлана Тимофеевна. - Мы уж тебя совсем заждались! Поздравляем с днем рождения!
За ее спиной маячил муж. Его лицо было сосредоточенным.
- Привет, ма! Спасибо! - чмокнул ее в щеку молодой человек. Затем он повернулся к Игорю Матвеевичу:
- Па, я хочу тебе кое-что показать! - Аркадий сорвал с плеча полупустой рюкзак и начал шарить, в нем, что-то разыскивая. - Я нашел это в тех местах, где ты воевал! Мне его нужно вернуть в понедельник.
В следующий момент молодой человек высунул руку, что-то сжимая в кулаке.
- Подожди, Аркаша, подожди. Присядь. Мы с мамой должны сообщить тебе кое-что очень важное.
- Может быть, не сейчас? - умоляюще спросила у мужа Светлана Тимофеевна. - Все-таки день рождения!
- Нет, Света, время пришло. Аркадий, ты уже взрослый и должен знать правду: ты нам не родной! Ты сын моего боевого товарища, командира стрелкового взвода младшего лейтенанта Леонида Ефимова. Он погиб, я уверен, смертью героя, при наступлении на врага, в декабре 41-го. Мы дружили. Он спас меня однажды в бою. И потом еще было много боевых эпизодов...
Наступила тяжелая пауза. Молодой человек сидел, молча, немного покачиваясь из стороны в сторону. Он опустил глаза, его ресницы слегка подергивались, а лицо заметно побледнело.
Светлана Тимофеевна, молча, глядела на сына, и по ее щекам текли жгучие слезы.
- Когда я вышел из госпиталя и узнал, что твой отец пропал без вести, то сразу поехал к его родне в поселок Быково. А там мне сказали, что его жена... ну, то есть, твоя мама, умерла при родах, - Игорь Матвеевич поднял глаза на Аркадия.
Его сердце ныло и болело, но он, как истинный боец, понимая, что, возможно, теряет сейчас родного ему человека, продолжал исповедоваться перед парнем. Он делал это ради светлой памяти своего боевого товарища и друга и больше не мог держать в себе этой тайны:
- Других родственников из твоей семьи найти не удалось. Мы со Светланой Тимофеевной забрали тебя из дома малютки и... - ветеран не договорил, впервые при сыне назвав его мать по имени и отчеству, как чужого человека.
- Почему же Вы раньше не рассказали мне об этом? - тихо спросил молодой человек и поднял глаза. Они глядели на пожилых людей с незнакомым дотоле блеском. Нет, в них не было гнева или осуждения. А только глубокая скорбь и печаль.
- Мы очень боялись и боимся потерять тебя и ждали, когда ты станешь совсем взрослым, чтобы понять нас… - вступила в разговор плачущая Светлана Тимофеевна.
- Понимаешь, твой отец все еще считается пропавшим без вести, а к этому относятся.
- Уже не считается! - перебил Игоря Матвеевича Аркадий и разжал дрожащую ладонь, на которой лежал медальон недавно вернувшегося с войны отца. Его отца.
Москва, март, 2011 год.