Емельяновна.
(рассказ)
Женщина пенсионного возроста в сиреневой вязанной кофточке в очередной раз выбежала на крыльцо послушать, не гудит ли поблизости трактор, на котором мужики должны привезти навоз в огород. Весенний ласковый ветер зашевелил крашенные в рыжий цвет волосы, как-то неловко бросил их на красивый лоб, а затем медленно, словно парихмахер, уложил в нужное место. Румянец на щеках с маленькими ямочками убегал к самым краям маленьких губ, словно хотел обнять и поцеловать их.
Второй год как Зинаида Емельяновна вышла на пенсию, оставив однокомнатную квартиру в городе своей дочери, безвыездно проживала в селе.
"Нет. Послышалось", - подумала Емельяновна и, взяв грабли, побежала в огород.
"Хорошо б, привезли поскорее, - беспокойно думалось женщине, - разбросала бы часов-то до четырех, а там, смотришь, Залетов и вспахал бы вечером, - подумала она про молодого тракториста, который год назад приобрел в колхозе старенький трактор.
Мысли, перегоняя одна другую, как льдины в половодье, плыли, уносимые бурной водой.
"Если сама не управлюсь, можно и мужиков попросить. Когда ж пахать-то? Земля изнежилась, ждать больше нечего. Вон дочь в прошлые выходные из города привезла какую-то антилед или женьшень в полторашке. Настоящий спирт, говорит, только под другим названием. Разбавь пополам с водой и все. Господи, да это ж сколько его будет?" - сделав задумчивое лицо, как у школьника, подсчитывала Емельяновна. Даже румянец со щек переместился повыше. Карие, с маленькими светлинками возле зрачков, глаза расширились, сделав лицо женщины еще более привлекательным." Да это ж шесть бутылок!Да они мне не только навоз разбросают, а и дом по бревнышкам раскатят. Чу! Едут. Нет. Где-то далеко тарахтит".
Ветер ласкал женщину, гладил красивое лицо, старался забраться в прорез кофточки, пробежаться по груди, спине, по всему телу.
Где-то на Нижнем порядке тарахтел трактор, гул то приближался, то вновь убегал к "бамовским" домам.
Соседке Варваре вчера привезли тачку навоза в огород, но свалили прямо в одну кучу.
"Варвара-то всегда во всем успевает, - подумала про соседку Емельяновна. -Дочь-то вон как ломовая лошадь у нее."
Варвара Новожилова жила с дочкой одна: мужа похоронила шесть лет тому назад - опился недорогим заграничным спиртом "Рояль" - не выдержало сердечко.
"Да за что Бога гневить, - как бы устыдилась Емельяновна. В прошлый год одних разносолов всяких закатала сколь банок? И сама , и дочь с внучкой целую зиму питались, да продавала. Картошки сколь сдала!Подвал-то и до сей поры забит овощами. Грех гневить Бога." - повторила женщина и перекрестилась.
Трактор подъехал не с той стороны, откуда она его поджидала.
-Емельяновна, куда сваливать? - не вынимая изо рта папироску, спросил неожиданно подошедший, Михаил Пучков, мужик небольшого росточка.
Резиновые сапоги на нем, завернутые немного в голенищах, были в навозе. Небритое лицо с начинающими седеть волосами походило на резиновый мяч, маленькие глаза и такой же нос куда-то прятались внутрь, а опухоль от всяких там антиледов и женьшеней, наоборот, лезла наружу.
-Михаил, а нельзя бы как-то по маленьким кучкам? - просяще смотрела на него Емельяновна.
-Маленькие-то кучки, сама понимаешь, от голодухи несусветной получаются.
Мужик, погоняв из угла в угол во рту папироску, небрежно сплюнул ее в сторону. Через зеленую засаленную куртку почесал грязной рукой грудь, словно решал глобальную проблему.
-Оно, конечно, и по маленьким можн-о-о. Но-о-о, - он причмокнул губами.
-Да я добавлю, Миша, добавлю вам к этой стоимости, - забегая наперед, заюлила перед Михаилом Емельяновна. Глаза ее заискрились, румянец опять уже лез целовать ей губы, лицо все засияло.
-Ну это само собой разумеется, - как о чем-то уже решенном заговорил сорока семилетний Михаил. Он выглядел старше Зинаиды. Глазки откуда-то выпрыгнули на поверхность небритого мяча, еще больше покраснели.
-Хоть спирта налью вам, хоть деньгами. Ведь, представь, Миша, одной по всему огороду поноси его навильниками попробуй, - старалась разжалобить женщина Пучкова.
-Ведь здоровый миужик и то ноги протянет, а где уж мне, пенсионерке.
Добавка окрылила мужика: теперь и рот с желтыми зубами стал заметней на лице.
-Да ты у нас не пенсионерка, а пионерка. - улыбаясь Пучков обнял женщину за талию, хотел притянуть к себе поближе. От него воняло перегаром, папироской и еще чем-то затхлым. Еще мгновенье, и женщину затошнило бы.
-Ну что, Миша, на чем мы с тобой сойдемся? - оттолкнув от себя Пучкова, спросила Емельяновна.
Он опять стал приближаться к ней.
-Емельяновна, а ты вроде бы не знаешь, на чем мужик с бабой сходятся? - Пучков развел руками, присел на корточки, выкатив на Зинаиду глаза, - на постели, - и хлопнув в ладоши то ли в шутку, то ли всерьез шепотом проговорил: - На постели, милка моя!
И опять ему как-то удалось обхватить ее за талию, он сильно притянул женщину к себе, прижался животом
к бедрам, тяжело дыша перегаром прямо в лицо.
Зинаиде сделалось дурно. Она, собрав все силы, грубо оттолкнула Пучкова от себя. Тот пошатнулся , но на ногах устоял.
-Да что ты пристал, бессовестный? Свихнулись вы, что ль, от этих антиледов?
Она вспыхнула, лицо немного передернулось, стало злобным.
-Ты что ж думаешь, если я без мужика, так и залезать в душу можно как хочу? Так что ли?
-В душу-то зачем? В постель, в постель, Емельяновна, - смеясь стоял на своем Пучков.
И тут вдруг Зинаида Емельяновна нежно поправила волосы, выпрямилась, весело улыбнулась, глядя в глаза мужику.
-Окурок ты недокуренный. Да если б мне и захотелось впустить тебя, ведь от тебя из избы убежишь. - она громко рассмеялась, взявшись за куртку потянула его к себе, а затем резко оттолкнула. Тот шатаясь из стороны в сторону опять устоял на ногах.
-Ты погляди на себя, на кого ты похож-то?
-А на кого? - Пучков враз как-то переменился, сник.
-Сказала бы я тебе, да язык не поварачивается. Вы уж на баб-то скоро и глазами зыркать не будете.
-А чем же? - не понимая закуривая папироску, спросил Пучков.
-Бутылка вам всего дороже, вот что. - подавая деньги за навоз, усмехнувшись ответила ему Зинаида.
Пучков неуклюже втянул резиновый мяч в плечи.
-Емельяновна, ты это, давай показывай, куда. Может, что и получиться порассыпать. Да ты не обижайся, не со зла это я.
-Не надо мне рассыпать, высыпай в кучу и все тут, - с ноткой притворства приказала она Пучкову.
-Счас, счас, постараюсь, Емельяновна, - уже Пучков юлил перед Зинаидой.
Разбросав навоз, раскрасневшаяся, в одном платье, промокшем от пота, Емельяновна устало опустилась на скамейку в палисаде. Глаза ее были закрыты. Весенний ветерок лохматил рыжие волосы, ласкал открытые, уже немного загоревшие руки, заползал под мокрое платье и лелеял, лелеял немолодое, но красивое тело женщины. А та, поддавшись его ласке, истомно млела, проваливаясь в непонятную невесомость, где было так хорошо и чисто.