Кузиманза Д Д
Дневник молодого специалиста (роман-фантосмагория, часть 1)
-----------
Аннотация:
"Но я не бизнес-царевич", - пожимает плечами главный герой. - "Возможно. А как насчёт прекрасного витязя?" – возражает ему коллега.
В зависимости от настроения читателя, эту повесть можно читать: как фентези, как фантастику или как загадочную, но реальную историю. В каждом из трёх случаев все "ружья на стене" будут объяснены в соответсвующей манере.
Текстом аннотации считайте абзацы до первого примечания.
------------
ЧАСТЬ 1
НЕ БИЗНЕС-ЦАРЕВИЧ
ГЛАВА 1
Я РЕШАЮ ПОПРОБОВАТЬ
Понедельник.
Не самый трудный день недели. Вот в субботу было неприятно.
Позавчера мне исполнилось двадцать пять лет, и на день рождения отец отобрал у меня "мерседес", заблокировал счёт в банке и сказал, что хватит сидеть у него на шее, пора идти работать. Он всё уже устроил, мне осталось показать себя. Смотрел на меня с недоверием. А дядя даже не притворялся. Буркнул:
- Слишком всё запущено. Столько лет в глуши.
Я промолчал. За те два месяца, за которые отец хотел, чтобы я "вьехал в бизнес и потянул хотя бы кое-что", я научился помалкивать в подобных случаях. Перестал словами доказывать, что я не дурак, а человек со своими убеждениями и характером. Что не я сел ему на шею, а он сам вдруг вспомнил обо мне спустя много лет и вытащил из, по его мнению, глуши, чтобы по-царски обласкать.
Но я не бизнес-царевич. Я равнодушно отношусь к комфорту. Я не люблю хамить. Мне не доставляет удовольствия, когда окружающие дрожат передо мной. И зачем с выпученными глазами и пеной на оскаленных клыках оттеснять конкурентов от ломтей грантового пирога, если живых и неживых денег столько, что хоть намазывай на хлеб?
Через неделю после приезда из Лешачей, когда я немного освоился, то поиграл на бирже и аккуратно перевёл заработанное на подставной счёт. Но тратить на такие делишки полжизни, а вторую половину – прожигать на выпедрёжных тусовках, чирикая на обязательном жаргоне? Даже метров сто проезжать на машине, чтоб не подумали, что у тебя она всего одна и сломалась? Благодарю покорно.
Но всё решил выезд на охоту в прошлую среду, уверен. Когда мы оказались на месте, и я понял, как будет проходить процесс, то по-английски, то есть, не сообщив об этом никому, отправился назад, в город.
Во-первых, знаю я этих горе-охотников.
Был со мной случай.
И разве только этот один…
Как-то я отправился на прогулку километров за восемьдесят от Лешачей. Да, туда можно было проехать на фургоне Дядьки и взять с собой печку и складной стол со стулом и удобную постель и много вкусных продуктов в холодильнике. Но путешественник-ходок всегда обходится самым малым, спит на земле и ест с колена. Ему хватает спального мешка и плащ-палатки на случай, если пойдет дождь. Я шёл напрямик, по тропкам, которые давно заросли, потому что нам с Дядькой было не под силу протаптывать их все. Тут в округе километров на сто даже на дорогах по колено заросли, сквозь асфальт вылезли молодые сосенки.
Так как я шагал не по бывшим шоссе, то заброшенные деревни и посёлки торфоразработчиков видел издалека. И можно было легко обманывать себя, что вон в тех домах сейчас смотрят телевизор, там, за зеленью старых фруктовых деревьев, копаются в огородах, а тихо, потому что коровы и козы пасутся где-то в овраге.
Я отправился сюда по бездорожью (а приходилось спать на земле в морозную погоду), чтобы сидеть в засаде, подкарауливая крупную дичь. Мы с Дядькой держали кур и кроликов. Но я стал охотиться рано, в возрасте, когда еле мог держать и носить ружье, и не собирался менять свои привычки.
Я всё-таки свернул к окраине Трясовцов и сорвал несколько яблок.
Человек, который идёт не прячась, и наполовину не напугает дичь так, как крадущийся по лесу. Она при виде первого подумает, что тот просто шагает по своим делам, а вот второго определённо испугается, как выслеживающего её хищника. Это я к тому, что идти тихо не удавалось - под ногами было много сухих листьев и мелких веточек. Вот и шёл не таясь, ища глазами место для засады. Меня всегда удивляло, как люди могут смотреть на дикую красоту безразлично. Кому могут не нравиться эти пейзажи? Я знал бывших жителей деревень, впадающих в депрессию посреди городского комфорта из-за того, что вокруг мало настоящей, непритворной растительности. После прожитых в этом краю лет меня раздражают роскошно-зелёные ландшафты в пригородной зоне отдыха или вип-посёлках. Наши места называют дичью и глухоманью, но там есть свободное пространство всем и каждому, даже только что проросшему жёлудю.
По опыту мне было известно, что лучше тихо сидеть, а не носиться по лесу, как охваченные азартом охотники, которые воображают, что дивным чудом выгонят на себя убегающую от них дичь. Пройдя от Трясовцов километра три, я нашёл место для скрадка на холме. Оттуда открывался вид на обширный безлесный склон, и там был сухой пень, ведь ничто так не портит настроения во время ожидания, как отсыревший зад.
Так вот, сел я на тот сухой пень, устроился поудобнее, осмотрелся и стал есть яблоки. Зрелище, как всегда в этих местах, было великолепное: поверх верхушек деревьев я мог хорошо рассмотреть овраги, уходившие к западу и востоку, они постепенно сливались там с пустыней, оставленной торфоразработками. Граница здешних благодатных земель скрывалась далеко за горизонтом.
Да, так вот… Что в меня стреляли, я понял до того, как услышал позади себя эхо выстрела. В следующий момент пришлось рухнуть на землю, прямо на ружьё. Боли не почувствовал, хотя, кажется, стало труднее дышать. Нет, не ранен – лёгкая контузия. Я был в ярости и напуган. Хотел крикнуть, но прикусил язык: ещё неизвестно, с кем это я хочу общаться. Только что-то бессвязно пробурчал, не ругань, ругаюсь редко. И тут же ещё одна пуля тяжело ударила в пень, на котором я только что сидел, отколов щепки на выходе.
Ага, вот он где. Тогда и я выстрелил, намного выше его головы. Ответом было:
- Ой, какой-то идиот стреляет!
- А ты чего? – поинтересовался я.
- Видишь лося? Не спугни? – прохрипел он с восторгом.
Я чуть не стукнул себя по лбу от досады.
Когда полгода назад прибивал рога на дерево, это казалось мне забавной шуткой. Но Дядька тогда ворчал, что за неразумное действие всегда приходится платить.
- Подойди к рогам и разуй глаза, - сказал я горе-охотничку. – А если ещё раз пальнёшь…
Он посмотрел на мой дробовик. Поглядел на дерево с рогами. Обошёл со всех сторон, явно испытывая желание изрешетить их.
И потопал в направлении мегаполиса.
Но то было в наших заповедных местах.
А на папенькиной охоте?
Во-первых, случай с рогами был не первый и не последний, знаю я этих горе-охотников.
Во-вторых, не хотелось получить в кутерьме настоящую и точную пулю пулю. Ради чего? У меня ещё столько дорог, тревог и радостей впереди. Одной дружбы и любви предвидится сколько!
Поэтому я даже обрадовался папенькиному выговору, ни на какую новую работу идти не собирался, решил плюнуть на всё и вернуться в Лешачи. И позвонил Дядьке, чтоб предупредить.
- Не торопись, - сказал он, несказанно удивив меня. – Посмотри на решение отца с другой точки зрения. Он ведь отпускает тебя, как говорится, на вольные хлеба, перестаёт тебя контролировать.
Легко ему советовать из Лешачей. Я-то уже хлебнул здешней реальности по немогу.
- Попробуй дойти до восьмой горизонтали, - пошутил он, но очень серьёзным тоном. - Попробуй. Попытка – не пытка.
----------------
Имеется в виду шахматное правило: пешка, достигшая восьмой горизонтали, превращается в любую фигуру по желанию игрока.
----------------
Уговорил. И хотя мои сто семьдесят пять плюс шестьдесят пять – не самые худшие габариты, я шёл показываться пешкой с замиранием сердца и прорываясь сквозь февральскую метель. А к метели в городской толпе я никак не привыкну.
Да, так о чём это я…
"Попробуй" – это Дядькино любимое слово. Но означает – "действуй". Поэтому сразу же после разговора с ним я начал вести дневник. Зачем? А чтоб подробно отчитаться о том, как я "пробовал". Со временем мелочи забываются, события в памяти переставляются, да ещё и попробуйте заставить кого-то себя слушать, если рассказ тянется часами. А тетрадка всё стерпит, и её легко шлёпнуть на стол перед Дядькой.
Но вот странность: только я попытался записывать факты, сразу же на бумагу полезли какие-то мысли, воспоминания, вздор всякий. Или не вздор?
Первое воспоминание – транспорт в городе. "Маршрутка" называется. Очень интересно и познавательно: такая будка на колёсах… ну, двум сенбернарам будет тесно, а для кроликов – в самый раз, только душно. Все то ли дремлют от кислородного голодания, то ли в полуобмороке от мастерства водителя-камикадзе.
Нет, не все, на "месте мертвеца" (рядом с водителем, где есть возможность дышать, и это уже сегодняшнее воспоминание) сидит и хлопает ресницами красивая девушка – любуюсь ею в зеркальце. Вид у пассажирки очень задумчивый: то ли вспомнила, что левый глаз не накрашен, а румянец не персиковый, то ли соображает, подходит день для свидания или нет. Откуда мне так хорошо мысли девичьи известны? Дело в том, что они, девицы-красавицы то есть, охотно со мной ими делятся. Внешность у меня к этому располагающая.
И вот думает девушка рядом с водителем свои запутанные думы, но вдруг на лице её вспыхивает румянец самый что ни на есть природный, ресницы замирают, как локаторы, а вишнёвые губки громко произносят:
- Остановите у люка, пожалуйста.
Водитель вертит головой. Маршрутка пролетает в паре сантиметров от бетонного столба и её, как надлоб самоходку, останавливает сугроб. Пассажиры с вялым интересом открывают глаза. Один я в изумлении. Инструктировали меня, что требовать полагается так называемые остановки, но чтобы у люков тормозить…
Водитель сипит нехорошие слова, потом спрашивает:
- Какой-такой люк?
Девушка задумчиво оборачивается на дорогу.
- Ну, в прошлый раз где-то здесь был. Зелёненький.
Остановка "Зелёненький люк".
Нормально.
А вот на новом рабочем месте меня как-будто и не ждали. Начальник отдела почесал авторучкой лоб, но всё же фальшиво улыбнулся:
- О вас получены самые прекрасные рекомендации.
Потом распорядился показать мне комнату и выдать набор канцелярских принадлежностей (коробка скрепок и клей), а также кресло. Стол получу завтра.
Самые прекрасные рекомендации. Я содрогнулся: что обо мне наговорил отец? Лучше бы этот нервный толстяк (я о начальнике отдела) не рассматривал меня, а рассказал о моих обязанностях. Или он пытался сравнить свои впечатления с тем образом, который ему нарисовал мой папенька? Так ведь между портретом и оригиналом – иной раз – отличий не счесть.
Тот же папенька: милый, приятный, с манерами старомодного учителя. Ага-ага, держи карман шире.
Когда во время очередной настройки реальности папа в школьных мастерских ухватил фортуну за шкирку и стал доить её в месяц по 1000 процентов (800-900 - всяким отнимателям, а остальные - на дачу, лодку и мамины серёжки), он вдруг понял, что жизнь конкретно становится интересной. Потом были мастерские уже не школьные. Потом… потом было много всякого, но наступил момент, когда остального начало с лихвой хватать на виллы, яхты и "Мадам Клико", но жизнь сделалась неинтересной. И то хапанул, и это купил, что-то ещё подарили - но нет желания распаковывать.
Слышал папаша, что бывают у людей коллекционные увлечения: борзые щенки, иномарки с конвертов, локоны кинозвёзд. Или хобби всякие: вышивать крестиком, танцевать с плетёными пони у пояса, а то - залезть на Монблан и пулять в туристов лавинами.
Но тяга к собирательству и мохноногим лошадкам у папы начисто отсутствовала, никак не мог понять: кой чёрт тратить время на разную ерунду?
-------------
В английском языке словом "хобби" назывались пони.
-------------
Верные подчинённые заметили его скрытые сомнения и решили шефу пристрастие просто-напросто выдумать, чтоб не рычал, но их усердие заметил. Опять же пиар, близость к массам, доверие вкладчиков.
Думали-думали, какое бы – ух-х-х! – такое изобрести?
Эврика! Экстремальные виды спорта. Модно. И на слуху, то есть телеканалы постоянно крутят шоу, а это верная реклама.
Но чем конкретно потрясать зрителя?
Канализации и прочие метро с номерами тут же отбросили: неаппетитно. Это сопляки из многоэтажек в восторге от бега трусцой по говну в полной выкладке, а солидные господа косоротятся, их сроду соседи не заливали, разве что обстреливали.
Команды с лазерными прицелами тоже забраковали. Нельзя навевать мысли-ассоциации на крупных акционеров?
Много чего перебрали.
Целый час заседали.
Не могут придумать, хоть головой об стену. А шеф, то есть папа, может забеспокоиться: что за сходка, а я не знаю? Плюнули, стали звонить водителям, к входу машины подавать. И когда все эти совокупные лошадиные силы зашумели, кого-то осенило. Экстремальное вождение!
Присутствующие искренне зааплодировали. Самое оно! Эффектно, зрелищно, а если что случиться – место директора вакантно. И накатали они в местную газету статью о том, как папаша натягивает старый комбинезон, садится за руль верного ЗИЛ-а и шпарит по автодрому в тусклых лучах фонарей. Расписали так, что даже ему эта чушь понравилась.
Только вот он решил соответствовать.
Занял у дачного сторожа комбинезон, выбрал по каталогу навороченную тачку какого-то давнего генсека и несколько дней приезжал на ней в офис. Но скоро опять стал ездить с водителем на обычном лимузине – власти буквально умолили, потому что народ перестал выходить на улицы и несколько предприятих остановились, даже вода в кране. Однако мнение общественности папаша оправдал и даже процент на кредиты поднял.
Но меня, судя по скрепкам и клею, скромнее пропиарили.
Домой я ехал на трамвае. Водитель высадила всех – я, говорит, в парк, в парк - но у меня не было настроения брести в толпе.
- Слушай, шеф, подвези, - сказал я.
Она посмотрела на меня с раздражением (это у всех здесь постоянное и привычное настроение), но вдруг улыбнулась, мне часто улыбаются:
- Там рельсы есть?
- Да.
- Замётано.
Простуда была предотвращена. Нет, я не хлюпик, в Лешачах по оврагам и лесу вышагивал. Но в толпе… тяжело с непривычки.
Деньги трамвайщица не взяла, тогда я вытащил из кармана "ивашку". С детства люблю из соломки "ивашек" и "марьюшек" плести.
- Какая прелесть! – закричала она, городские обожают деревенские поделки. - В сервант поставлю.
Очень жаль, но рельсы не подходили к дому ближе, чем на триста метров. Я пошёл дворами, между гаражей. Шёл и думал: милая девушка, но с сервантом.
- Есть закурить?
- Не курю, - ответил я, не глядя.
И тут же почувствовал, что это было ошибкой: удар пришёлся по затылку. На мгновение потемнело в глазах, я опустился на колени. Как бы с запозданием голову пронзила боль. Попытался встать, но меня ударили ногой, и я повалился на выщербленный асфальт. Они не были профессионалами, эти стервецы. Но такие "любители" обычно знают множество подлых приёмов: нажать коленом на лобок, пнуть в крупную кость, захватить руку в ключ. Самое страшное - кипящие в них слепая ненависть и жажда убийства.
Самое верное было позвать волка. Но вспомнил: я не в Лешачах, ему четверть часа пути. Ладно, выпутаюсь сам.
Я не стал церемониться и миндальничать, а подскочил и двинул одного плечом, а второму заехал кулаком в висок. Первый отлетел, ударившись о стену гаража.
У второго рефлексы действовали безотказно, и он почти успел среагировать: развернулся корпусом ко мне, а рука его потянулась за пазуху. И всё же реакция его, тренированная на городских, запоздала: он упал оглушённый.
Это не Лешачи. Его приятель убежал, а я поспешил домой.
Есть очень хотелось.
После ужина вышел на балкон. Хорошо после фирмы и многолюдных улиц увидеть берёзовые рощи и заросли рябин!
Вдруг смотрю, по карнизу крадётся кот. Зима, но иная птичка и теперь вьёт гнездо.
- А ну, брысь! – посоветовал я коту.
Он даже не повёл ухом.
Но на соседнем балконе раздалось истошное: "Раньше вернулся!" и кто-то в одном бельишке и рукавицах понёсся к соседнему дому по кабелю.
Но внизу у подъезда гулко ухнуло: хрупкая старушка в пуховике и с пачкой объявлений, свалив мусорный контейнер и две скамейки, чтобы затруднить преследование, ускакала вдаль.
Но с крыши резанула автоматная очередь и грянул вопль: "Гадом буду, не ссучусь!" (судя по лексике, криминальный парниша насмотрелся кабельных сериалов). Вверх по тросам заскользила группа захвата – тоже насмотрелись. Достаточно было закрыть двери на чердак, и через три часа он посинел бы и сдался как миленький - городской.
Кот прошёл по карнизу, и ему открыли форточку.
- Нагулялся, озорник.
У меня потеплело на сердце. Он вернулся домой. А я?
Мне тошно было на престижной окраине в папином "домишке" с трёхметровым забором и камерами слежения. Но в этой "маленькой" квартирке в центре, как мне кажется, обитаю если и не с взводом охранников, то сразу со всеми соседями.
Не привык я к этому.
Не привык до сих пор к городу.
Соскучился я по Дядьке. Не по дяде, пёс его возьми, а по Дядьке.
Зову его Дядька, с большой буквы, потому что всех настоящих своих дядей я знал плохо, а этот постоянно отсвечивал рядом. Постоянно с метлой и садовыми ножницами. Был немолодой и лысый, носил смешные тоненькие усики и очки с толстыми стёклами, которые уменьшали его глаза до размеров маленькой светлой монетки. Папаша целыми днями как знать где делал деньги, мама – тоже целыми днями – их тратила то ли за границей, то ли за вселенной. А меня отвозили на дачу к Дядьке. На выходные. На неделю. На месяц. Надолго.
- Я - няня Арина, как у Пушкина, - ворчал он. – Или, скорее, как дядька в "Капитанской дочке".
А я очень завидовал дочери капитана. Не потому что он привозил ей заморские подарки из плавания. У неё был такой замечательный дядя! Когда Дядька узнал о моих печалях, то дал прочитать повесть. Вот так номер, мой Дядька был в сто раз лучше дядьки у Пушкина.
Этот старик – в мои четыре года, конечно, он казался стариком! - с бесконечным и непрекращающимся любопытством к происходящему вокруг, энергичнее, чем я в свои четыре года и так далее, с безграничным вкусом к жизни и ощущающий её острее, чем я и любой мальчишка.
Дядькина дача только называлась дачей, так как была расположена не в небольшой деревне Лешачи, а на отшибе. Но уже в первый мой приезд я понял, что в деревне просто напросто никто не живёт. И не потому, что "Ванечка в поле нашёл пулемёт", как я узнал от настоящей няни, которую вовремя выгнали. Деревня умерла ещё до моего появления, избы и сараи стояли тихо уже тогда, когда я и не знал, что буду бродить по высохшим болотам и оврагам, набивая карманы ржавыми гильзами: я делал из них солдатиков. Молодые жители Лешачей уехали, старые умерли.
Безлюдные были места. После того, как в ста километрах от Лешачей на одной речке построили плотину, а у второй - изменили русло, здесь исчезли почти все ручьи и родники, а болота высохли настолько, что стали проходимыми. Старинные слани километрами показались.
Но кроме них всё было обычным, а кому интересны километры рыжих ёлок и вереска? Ни ягод, на грибов, ни дичи, ни электричества. На самом деле всё было, только не напоказ.
Когда я впервые приехал в Лешачи, то увидел маленький жилой домик из дикого камня, ветряную мельницу, старый грузовичок-пикап, какие-то сельскохозяйственные агрегаты и пару жалкого вида надворных построек. Несколько чахлых деревьев пытались защитить от солнца дом, но двор оставался голым и вытоптанным. В этом смысле Дядька был настоящим партизаном и всегда отделял сад-огород-скотный двор от жилья. Всё это было, но за неприветливого вида холмами и оврагом, заросшим колючими зарослями.
Сначала я приезжал раз в месяц и по округе ходил только с Дядькой. Днём мы ухаживали за грядками, старым садом и курами-кроликами, а вечером возращались домой, и он рассказывал мне перед сном сказки.
Если я бунтовал и не хотел спать, то сначала он грозил, что выпотрошит моих синих мишек и зелёных зайчишек, выпустит им кишки, то есть набивку и электронную начинку: "Это монстры какие-то, а не игрушки!" Но я не верил в его жестокость. Если бы такое сказал кто-то другой, я испугался бы до смерти со всей наивностью четырёх лет. Но Дядька?! Я только смеялся и говорил, что когда он заснёт, то пошлю мишку, чтобы напугал Дядьку встроенной песенкой.
Тогда Дядька начинал строить бункер из конструктора и обещал, что посадит туда всех моих монстров и роботов, только никак не может найти крепкую решётку. Это, конечно, не помогало и только увеличивало моё любопытство. Дядька, давясь от смеха, кричал на монстров: "Бу-бу-бу!", а потом мы вместе спасали их в последний момент на вертолёте. К нам присоединялись домовой из старого воротника и коряга-леший (как же без него).
Наконец я уставал, укладывался в кроватку, и тогда Дядька рассказывал мне сказку. Своих детей и внуков, как я потом узнал, у него не было, поэтому сказки звучали очень странно:
- Послушай, малый, однажды мамочка дала Крошечке-Хаврошечке корзинку, а в корзинке были хрустальные туфли для принца.
- А почему хрустальные? Он разобъёт их. Как я вазу.
- Где ты нашёл у меня хрустальную вазу? – удивлялся Дядька.
- В городе, на подоконнике у Сашки.
- В городе не считается. И потом он же принц. Разобьёт – купит ещё две пары.
- Как папа Сашки? Его папа – принц?
Сашке я тогда искренне завидовал: у него был велосипед, компьютер и своя собственная комната, а мне приходилось играть в углу за шкафом.
- Не знаю, - отвечал Дядька. – Слушай дальше. Говорит ей мама: "Возьми корзинку и топай к бабушке принца. Она только что звонила и грозилась, что сама за ними придёт. А ты знаешь, что если бабушка придёт, то по шее получим все".
- Бабушка злая? – ужасался я. Хотя и знал, что бабушки и прочие родственники есть не только у меня, но по малолетству всё проецировал на своих.
- Ты поживи с её век, - отвечал Дядька, - да ещё с невестками. Она не злая, а раздражительная. Слушай дальше… И ещё мама сказала дочке: "Бойся волка и ни за что не сходи с тропинки. Волк знает, что у тебя в корзинке, и захочет это забрать. Он умеет превращаться и в Конька-Горбунка, и в Жар-птицу, и в царевну".
- А зачем волку туфли? – спрашивал я. – Чтобы ножки не мёрзли?
- Да, чтобы не мёрзли, - соглашался Дядька. – Но пока волк шёл по лесу, то нашёл золотую лампу, только очень грязную. Начал он её в речке мыть, а тут выплывает золотая рыбка и говорит: "Махнём не глядя: ты мне лампу, я тебе дворец". И сменялись. Ну, и понимаешь, на кой после этого волку какие-то туфли? И Марьюшка вышла замуж за принца.
- А Крошечка-Хаврошечка где?
- А шут её знает? Заблудилась.
Я начинал плакать, Дядька гладил меня по голове и говорил:
- Не расстраивайся, малый, такова жизнь. А девчонку нашли и дали кулёк конфет. Правда-правда!
И я засыпал.
Так никогда и не узнал подробно, что же случилось с Крошечкой-Хаврошечкой, потому что на следующий раз в лес пошли уже Василиса в сапогах и Кот в красной шапке.
Вот такой Дядька.
Под стать Дядьке и Лешачи.
И все прочие окрестности такие же.
Здесь же, в городе, природы раз, два и обчёлся, да ещё она очень предсказуемая. Или создаваемая. Или совершенно безумная.
О безумной я не придумал, в маршрутке рассказывали…
Жила-была себе районная больница.
Вокруг неё раскинулась окраина города с типичным экологическим набором: крошево из обломков бетона, холмы битого кирпича. Там произрастал только бурьян в рост человека, переплетённый какой-то укоренившейся колючей проволокой. Через забор (благо, он упал ещё много лет назад) курсировали местные коровы и козы, а на кривой веранде больные в шортах и миниюбках резались в карты на шприцы и перчатки.
И вдруг по телевизору объявляют, что некое начальство прибыло в их славный город у моря и желает посетить их славное лечебно-восстановительное заведение. Главврачу чуть не пришлось искусственное дыхание делать.
Но завхоз давно привык встречать девятые и даже десятые валы не морщась.
---------------
Считается, что при шторме девятая волна (девятый вал) самая опасная.
---------------
Он тут же кинулся в бухгалтерию, а самых языкатых и пробивных санитарок отправил "на дело". Через пару часов лежащий забор форсировал грузовик, гружённый горшечными цветами и парой коренастых мужичков с отбойными молотками. Мужички начали выбивать в бесплодном грунте ямки, а персонал – закапывать горшки. Плющами-лианами увили веранду и больничные стены. Подключили даже ходячих больных, стимулируя их медицинским спиртом из мензурок. Лежачих же рассредоточили по периметру больничного двора, вооружив швабрами и щётками для отпугивания травоядной живности.
Через час больница превратилась в настолько образцово-показательную, что многие посетители долго искали её и возмущались: "Опять забрали здание под бордель!"
Но… поступило сообщение, что начальство задержалось на осмотре швейной фабрики (понимай, на банкете упилось до белых слоников) и приедет завтра.
Но не оставлять же болезных охранников на ночь? Тем более, что швабра хороша от четвероногих, а от двуногих лучше что-нибудь более травматическое. Поэтому "райские кущи" выкопали и поснимали со стен, а утром повторили "озеленение", но уже без отбойных молотков.
Увы! Некоторые растения не вынесли соприкосновения с жестокой реальностью и банально увяли, да ещё, как назло, самые высокие. Что делать, денег на счету осталось только на зарплату, а это – святое.
Но завхоз и тут не растерялся: отрядил несколько человек с лопатами в ближайшую рощицу. Через час вокруг больницы выстроились юные берёзки. Сажали их буквально в последнюю минуту и силами всех желающих выпить в округе, так как получили звонок, что начальство в пути и вот-вот десантируется.
Последнему слову в сообщении не придали значения, а зря! Начальство и впрямь прибыло аки десантники: на вертолёте.
Но когда винтокрылая машина зависла над площадкой перед входом (единственным просветом в буйной растительности), бедные берёзки, не устояв под бурным вихрем от вертолётных лопастей, начали срываться с места и взлетать над землёй.
Начальство разинуло рот.
Многое оно повидало в поездках по стране. И листики на деревьях, покрашенные ядовитой краской, и дороги, которые укладывали за триста метров перед головной машиной кортежа, и отличников-пятиклассников, только что побритых и загримированных… Но чтобы вот так, целая роща взлетала навстречу? Перебор, перебор.
И пора на боковую.
Даже не думал, что дневник – такая увлекательная штука.
Спокойной ночи.
До вторника.
Это – до завтра.
Вторник.
Сегодня произошло чудо: почистили улицы. Прохожих стало меньше, и на работу я прогулялся пешком.
До десяти устал сидеть в кресле и досматривать сны, начал осматривать комнату. Оценил отсутствие стола. Благодаря этому удалось мне заметить на полу три скрепки и два карандаша. Дополнение к канцелярским принадлежностям.
Уже знаю, где прячутся две маленькие мышки. Большие умницы: увидев мой бутерброд, вставали на задние лапки и танцевали. Завтра принесу им килограмм сыра, потому что варенье малышкам не очень нравится. Невольно вспомнился рассказ Дядьки о его дяде и тёте и их собаке.
Дело в том, что умница и красавица сеттер Лесси не желала реагировать на звонок в дверь и обеспечивать хозяевам безопасность. На входящих в квартиру она лаяла, а на звонок – нет. Решили они любимицу обучить. Где-то вычитали, что животных учат с помощью ласки и лакомств. Только… а кто его знает, что для собаки – лакомство? У них она ела всё подряд и от пуза. Но происходить тренировки должны были в Масленицу.
Обучать решили с помощью блинов.
Хотя дядя весил, как два мешка картошки, а тётя была гибкая, словно берёзка, участвовали в тренировке одинаково.
Дядя становился на четвереньки возле входной двери. Тётя выходила на лестницу и звонила в дверь. Дядя свирепо лаял и получал от тёти блин. Жевал его и причмокивал. А Лесси смотрела на них с удивлением.
Когда блины были съедены, тренеры поменялись ролями. Тётя – изысканная, изящная - опускалась в прихожей на четыре конечности и крутила задом, как бы виляя хвостом. Дядя выходил на лестницу и звонил в дверь. Тётя звонко лаяла и получала от дяди ложку икры, трёхлитровую банку которой прислали им недавно с оказией родственники. Лесси смотрела на них с изумлением.
И так несколько серий.
Когда тренеры охрипли и обожрались, а собака стала смотреть на них, как на кретинов, дядя сказал:
- Бесполезно. Отбой.
И они поплелись в гостиную.
Лесси тут же кинулась в кухню, приволокла мозговую кость из своей миски и с выжидающим видом уселась перед ними.
Собака требовала продолжения шоу.
Что поделаешь – собака.
Но мы с мышками понимали друг друга с полуслова. Правда, в конце дня их спугнул инспектор по охране труда и технике безопасности, который научил меня правильно мыть руки. Я решил воспользоваться случаем и подержать в руках - моя мечта с детства! - огнетушитель. Но инспектор сказал, что аппарат заперт на складе, а ключ он хранит дома, так безопасней для предприятия. Жаль…
Затем пришёл начальник отдела и дал мне первую самостоятельную работу: сделать пять кофе и три чая. Его секретарша задерживается в фитнесс-зале.
Ага, думаю: сейчас покажу свою квалификацию, раз вы хотите её проверить. Но охватили меня сомнения: а может, шесть кофе и два чая? С памятью у меня плохо в таких сверхответственных случаях. Но отсутствие памяти, как говорил Дядька, легко компенсируется способностями и логикой. Как способный и логически мыслящий работник я решил приготовить все возможные комбинации кофе и чая.
Оказалось, что нужны для этого семьдесят две чашки, а мне выдали только восемь. Остановился на оптимальном варианте: четыре кофе и четыре чая. Провозился до конца работы и ушёл домой, оставив поднос у начальника под дверью.
Долго не усну, буду переживать, не остынут ли напитки.
А может, из-за другого, хе?
Домой пришлось добираться на грузовике. Нет, погода была замечательная. Валил густой снег. Маршрутки были забиты так, что в окна иногда торчали не головы, а противоположные части тела. Трамваи стояли из-за какого-то обрыва – неужто часть пути провалилась под землю?
Я-то радовался погоде, я отправился пешком, напрямик, срезая углы, через дворы. И в одном из дворов меня окликнул какой-то снежный "павиан". Почему оскорбляю обезьяну сравнением? А у павианов нрав драчливый. Нет, в Лешачах павианов нет, но я люблю смотреть фильмы и передачи о животных. Этот был человеком, поэтому решил меня избить себе в подарок на Новый год. Роста "павиан" был невысокого, но словно вылеплен из мускулов. Голова квадратная, свитер едва не лопался на вздутых бицепсах. Он понёсся на меня, как асфальтовый каток. Или снежная чистилка, которая как раз застряла на соседней улице, и лучше бы он ей помог.
Я отскочил в сторону и выхватил из-под куртки дубину. Вернее, представил, как её выхватываю. Но параллельно я успел и трезво оценить соотношение сил, поэтому сообразил, что этот тип сметёт меня вместе с дубиной, даже если бы она и существовала. Такого ударами не напугаешь, только еще больше разозлишь. Противник слишком решителен и проворен, чтобы удалось удержать его на расстоянии, если дело дойдет до рукопашной, то, считай, конец. У меня против этой обезьяны шансов никаких.
Метнувшись к выходу со двора, я мигом очутился не на улице. В другом дворе.
Тут уж я отбросил геройство и бросился бегом, за спиной гулко топотал преследователь.
В грузовик меня вряд ли пустили бы, но я не просился, а забрался сам. Мыслил я логически: именно этот грузовик с этим водителем я часто видел возле соседнего с домом супермаркета, так что многое было за то, что и сегодня он поедет туда. Упал в кузов и на... снег!
Ясно. Муниципалитет после яростных митингов горожан, заваливших снежными баррикадами все входы в мэрию, тут же извернулся и (как всегда в таких случаях) призвал к снежному извозу мелкий бизнес. Ладно, хоть я не покорители Скотт и Седов, но до бортика рукой подать. Выглянул: далеко позади "павиан" вертел головой, не в силах понять, куда я делся.
Я был не одинок в своей сообразительности: на пятом перекрёстке через бортик перевалила хрупкая фигурка. Кажется, она ни от кого не спасалась, потому что меня не испугалась.
- У в-вас не найдется огонька?
Сигарета мелко дрожала в её посиневших губах. У моей попутчицы имелась уважительная причина, чтобы синеть: коротенькая курточка, узкие брючки и кроссовки вряд ли защищали её от ветра и снега. Из-под короткой стрижки стопсигналами горели ушки и с гусиной кожей гармонировали неважно. Придерживаясь за снег одной рукой, я протянул ей зажигалку. Вместо того, чтобы взять её, девушка нагнулась вперед, приблизив ко мне хорошенькую мордашку с зажатой в зубах сигаретой.
Она прикурила, а я подумал: какая же она миленькая и компактная. Её хотелось сунуть за пазуху, как котёнка, и унести домой, на кухню, к тёплому молочку.
Но мне пришлось спрыгнуть на следующем светофоре. Я помахал ей. Она тоже махнула рукой в вышитой руковичке, придерживая у ворота белую шубку.
Снежная царевна.
В снегопад и не такое увидишь!
ГЛАВА 2
РАЗДОЛБАИ ЗА РАБОТОЙ
Среда.
Жаль, что он прекратился. Снегопад, я имею в виду.
И опять я шёл на работу не как все, пешком.
А когда мы с мышками ели пирожные на завтрак, за сейф заглянул начальник. Брюки и туфли у него были в стильных коричневых пятнах. Судя по его лицу температура кофе (или чая) была в самый раз, но он его слишком быстро выпил. Посмотрел на нас с мышками и хотел что-то сказать (похвалить меня?), но только махнул рукой. Вероятно, обжёг язык и поэтому не мог внятно говорить. Или, как моя мама, боится мышей.
Немного рассердила меня эта дискриминация наших братьев меньших, я решил повесить на стене плакат "Люби и береги природу!" Пока же на всякий случай до конца дня не выпускал мышей из сейфа. Они уже сделали себе гнездо из каких-то бумаг с водяными знаками. С нетерпением жду прибавления их семейства.
Со скуки я стал рассматривать календарь и тут же стукнул себя по лбу: ах, растяпа беспамятный! Немедленно позвонил моему маленькому брату:
- Что бы ты хотел получить на день рождения?
- Шкатулку с чёртиком, - сразу же ответил он.
Да, для мальчишки такая шкатулка - вещь. А вот девочкам лучше дарить шкатулку с ангелом. И пусть устраивают бои добра со злом, тренируются с детства.
Хотя бывают тренировки…
Когда я учился я на заочном, то изредка приходилось из Лешачей приезжать сюда на занятия или экзамены. Иногда и просто так Дядька меня выгонял, когда лишние деньги у нас заводились: "Что ты в глуши со мной, старым пнём сидишь? Поезжай, развлекись".
Так вот, шёл как-то мимо детского сада, на территории детишки галдят, в песочке играют, на качельке качаются. А двое мальчугашек лет четырёх-пяти бегают друг за другом с крутыми автоматами. Игрушечными, ясное дело. Автоматы издают стреляющий звук, дула светятся разноцветными огоньками.
Увидели меня мальцы, перестали стрелять - и к забору. Стоят, смотрят. Потом один из них поднимает автомат и говорит приятелю:
- Давай пацана завалим?
Я даже невольно оглянулся, но по свою сторону забора был в одиночестве, обо мне речь. Забавные ребятишки, только ноги как-то сами ускорили шаг: очень серьёзно говорил крохотный киллер.
А вообще-то нападение – дело тонкое.
Был у нас в семье такой случай, когда родители ещё жили, как обычные граждане, то есть знали, сколько стоит проезд в троллейбусе.
Мне было лет семь, и подарил мне приятель Сашка маску монстра. Синяя рожа, с кровавыми зубами и свёрнутым носом – мечта идиота.
Я на радостях побежал показывать её папе. Ему понравилось ещё больше, чем мне, потому что в его детстве таких чудесных вещей не было. Померил он маску, порычал на меня – очень убедительно. Эх, не то… Нужно срочно кого-то напугать. Кого? Я в курсе, на улице уже темно, и никому ничего не будет видно.
Тут с кухни донёсся ритмичный стук. Мама на ужин мясо отбивала. Вот она – жертва!
Папа натянул маску, прокрался в кухню и с рёвом прыгнул к маме.
Попытался прыгнуть…
Она сбила его, как муху, – ещё в полёте. Врезала молоточком для мяса меж глаз. Только ноги мелькнули, когда он летел под мойку.
След от молоточка у него до сих пор "во лбу горит".
Так что хороший подарок – это память.
Учителю, например.
Но лучше именно подарок, а не прикол.
Вообще, Дядька – преподаватель толковый. Мне отец рассказывал, что в бытность Дядьки военруком на его занятия приходили одетые строго и без экзотики. Потому как на пирсинговые блямбы он очень просто мог навесить пудовый замок, а ключ спрятать в карман. Как он приучал мальчишек к стрижке, рассказывать можно только в курилке и то в отсутствие малолеток… Но при этом его уважали.
Только ребятня есть ребятня, особенно, когда его ещё не знали. И решили ученики слегка подшутить над новым военруком. Пришли два заводилы пораньше в школу, открыли гвоздиком замок (благо военный кабинет был в отдельном коридорчике) и намазали стул преподавателя хорошим клеем. И опять закрыли.
Ну, собрался народ под дверью, ждут военрука, заранее хихикают. Он пришёл, запустил их в класс, они возле столов стали.
- Здравствуйте, товарищи!
- Здравжелтрищполковник!
- Вольно, прошу садиться.
Все сели – и он, и ученики. И все уже почти открыто ржут. Но ученики ещё и удивляются: военрука на смех раскрутить трудно, а тут прямо голливудская улыбка у него. И говорит он, добродушно так, ласково:
- Что за смех на занятиях? Встать!
И сам встаёт. Невозмутимо так. Он отдельно, а стул – тоже отдельно, на месте. Зато мальчишкам встать оказалось трудновато, потому что они не на стульях сидели, а на двухместных скамейках. В общем, почти целый класс сиамских близнецов, соединённых посредством мебели. Техномонстры, хе! Только у троих скамейка на полу осталась, у тех, кто с девчатами сидел. Девчат Дядька пожалел.
Четверг.
В четверг часам к трём выяснилось, что я сижу в комнате не только с мышками. Пришли три женщины и хмурый Никодимыч, напоминающий стройностью и угловатыми движениями башенный кран. Все, оказывается, выходили на обед. Очень милые люди, женщину, похожую на одну из сотрудниц, я неделю назад видел в каком-то ночном клубе (может, это она там и была на обеде).
Предложили мне сесть в углу за сейфом, чтобы никто о меня не спотыкался и не бил дверью по лбу. Стола мне ещё не выдали. Хотя за сейфом он бы и не поместился.
Так что в четверг в комнате было людно. Полдня сотрудники обсуждали что-то скучное, а я смотрел в окно. Мы обитали на пятнадцатом этаже, но вокруг стояли здания ещё выше, так что ничего особенного вдали не увидел: стены, окна. И вдруг часа в два – ух ты! – замечаю на уровне подоконника, но за окном человека.
Нет, понятно: есть такие люди, которые на высоте моют-красят-клеят. Только этот был какой-то нетрадиционный работник. Я указал на него сотрудникам, они отмахнулись. Но мне было ужасно интересно, что этот тип там делает? А спросить его я не мог: подойти к окну мешали столы. Я так и сказал.
- Мойщик, - буркнул Никодимыч, глядя на меня свысока, что было ему легко по причине роста. – Как раз оттепель, вот и моет окна и стены.
- А почему ломом?
- Каким ломом? – проявил он лёгкий интерес.
- Железным. И вообще, как он воздухе удерживается?
Тут на человека за окном стали смотреть и сотрудницы. Они тоже ни подъёмной люльки, ни каната не заметили. А человек под нашими взглядами смутился, крепче прижал к себе лом и отвернулся.
- Батюшки, да как же он это делает? – Никодимыч разулся и в вязаных носках залез на стол, прошлёпал по бумагам и оргтехнике к окну. – Ч-чёрт, да кто ж металлопластиковую раму такими гвоздями приколотил?
- Чтоб использовали кондиционер, - ответила одна из сотрудниц.
- А если, Леночка, мы будем гореть?
- Ах, не знаю, но гвозди ради кондиционера.
- Незнакомый какой-то парень. Может, пришелец? – сказала вторая сотрудница.
- Может и он, Аллочка, может. А дурацкие пятидюймовые гвозди мешают контакту.
- Ай! - вскрикнула третья сотрудница. - С потолка течёт.
- Откуда там течь, Софочка? – удивился Никодимыч. – Над нами даже чердака нет.
- Сам же сказал – оттепель, - Софочка заметалась по комнате, в которой, действительно, начался дождик. – Между прочим, оттепель была и две недели назад тоже, а с потолка не капало.
Я призадумался:
- Раз никогда не капало и пришельца с ломом никогда не было, то эти события взаимосвязаны. А вообще-то, надо проверить крышу.
- Оно тебе больше всех надо? Леночка, позвони завхозу… то есть, чевой-то там менеджеру, что у нас потоп.
- Я всё-таки проверю.
Никодимыч хмыкал, но обулся и проводил меня к лестничной клетке.
До сих пор я поднимался на свой этаж лифтом, но на крышу он, естественно, не шёл. Туда вели металлические ступеньки, а на двери висел большой и красивый замок. Никодимыч сказал, что ключ в кабинете инспектора по ОТ и ТБ, а я подумал: не факт, что в кабинете, наверное, тоже домой забрал.
Но взялся за гуж… Выяснил я, где найти инспектора, и решительно зашагал к лифту, потому что спускаться нужно было аж на третий этаж.
- Ладно, - буркнул мне в спину Никодимыч, - вернёшься – позовёшь меня.
В лифте я протянул руку к кнопкам, двери закрылись с лёгким скрежетом, а я вдруг понял, что не дал выйти человеку в странной одежде. Ну, то есть, если бы мы были на другом этаже, я подумал бы, что он тоже едет вниз, только наш этаж был последний.
- Простите, сейчас открою, - сказал я.
А он молчал, поглядывая то на меня, то на закрывающиеся двери лифта. Мне показалось, что он хочет что-то сказать, более того, предупредить, дать возможность… убежать? Но я уже автоматически нажал кнопку номер пятнадцать, чтобы выпустить его. Лифт вздохнул, словно усталое животное, и сдвинулся с места.
- Простите, я остолбенел от изумления, - сказал человек скрипучим голосом. – Простите, я не хотел.
- А куда мы едем? – тоже изумился я. – Мне нужно на третий, но я хотел вас выпустить. Я ведь нажал номер пятнадцать?
- Пятнадцать, - согласился он.
- Тогда почему мы едем?
- Так уж происходит.
- Вы лифтёр?
- Нет, но я втянул вас в неприятности, - сказал он и безмолвно засмеялся.
Я никогда не видел такого смеха: человек хихикал, но ничегоне было слышно.
- Вы не лифтёр?
Он вдруг посерьёзнел.
- Вас сбил с толку мой форменный пиджак. Да, он форменный, только ношу его вынужденно, и я не лифтёр.
Он достал из внутреннего кармана две сигары:
- Угощайтесь, молодой человек.
- Ага, то есть нет, я не курю, - сказал я и посмотрел на указатель, неторопливо бродящий между десятым и тринадцатым этажами. – А что происходит? Он неисправен?
Молчание.
Я нажал кнопку аварийной остановки, потом вызов диспетчера. Человек в форменном пиджаке закурил и прислонился спиной к стене лифта.
- В чём дело? – спросил я уже сердито. – Я хочу выйти!
Он посмотрел на меня поверх сигары: невысокий, худощавый, спокойный.
- Очень жаль, но отсюда нельзя выйти. Я, к сожалению, ничем помочь не могу.
Сначала я подумал, что это корпоративная шутка. Ну, то есть такой себе розыгрыш новичков. Проверка на обидчивость и сообразительность. Я начал нажимать по очереди все кнопки с номерами, но жуткий дрейф лифта перемещался на другие диапазоны этажей – и ничего больше. Кабина бродила медленно, бесконечно, бесцельно. Мой попутчик смотрел на меня с интересом и уважением. Быть может, ожидал крика, грохотания кулаками и ногами в двери. Я ничего этого делать не стал. Только спросил:
- Ну, хорошо, сдаюсь. Так в чём соль шутки?
- Никаких шуток, - ответил он. – Вы хорошо держитесь в этой ситуации. Но я не знаю, как его остановить. Хотите сигару?
Я отрицательно покачал головой. Решил подождать. Не может быть, чтобы странное поведение лифта никого не заинтересовало! Хотя… С тревожным чувством вспомнил почти полное равнодушие моих сотрудников к появлению парящего за окном человека с ломом. И слова Никодимыча: "Оно тебе надо?" Кто-нибудь, конечно, позвонит завхозу или кто там отвечает за лифты. И когда-нибудь до нас дойдёт очередь. Но когда?
- Не курите, пожалуйста, будет душно, - попросил я.
Мой попутчик покачал головой.
- Тут хорошая вентиляция, - сказал, не вынимая сигары изо рта. – Разве вам докучает дым?
Действительно, воздух был свеж и слегка попахивал озоном. Может, где-то замыкание? Меня осенило, и я спросил то, что должно было заинтересовать меня сразу:
- А вы давно здесь?
- Уже… - он задумался. – Уже пять лет. Когда вошёл в кабину, было мне сорок два года. Простите ещё раз, я должен был попытаться вытолкнуть вас из лифта. Но за эти пять лет двери ни разу не открылись на этажах. Растерялся, клянусь!
Хотя я никогда не видел сумасшедших, но он не казался мне маньяком. Наоборот, достал из кармана водительские права и подал мне.
- Когда мой пиджак износился, я переложил всё в этот. – Он сокрушённо посмотрел на грязноватые манжеты бежевой рубашки и спрятал их, мелькнули запястья, чуть светлее тыльной стороны ладоней. - Вы хорошо держитесь. Я сначала вел себя очень позорно. Кричал, плакал, стыдно вспомнить.
- Дело в том, что я не один, - объяснил ему. – Вдвоём не так страшно. Могу вам задавать вопросы. Например, что вы ели всё это время? И где, простите, экскременты?
Он посмотрел на меня с восторгом. Это было очень приятно. Последние два месяца я не видел ни от кого знаков уважения, но это была ерунда, потому что до приезда в город ко мне относились вполне уважительно. Но восторга я до сих пор ни у кого не вызывал.
- Клянусь, вы неординарный молодой человек, - сказал он. – Скажу прямо, я был неточен в своих ответах. Отсюда можно выйти, да, можно, но только на чердак.
- Мне сказали, что чердака нет… - Я запнулся и перебил себя: – Хорошо-хорошо, пусть на чердак, но давайте отсюда выйдем!
- Нет ничего проще.
Он вздохнул и нажал единственную неподписанную кнопку, которую поэтому я и не нажимал. Лифт, словно вырванный из дремоты бесцельного дрейфа, на мгновение замер, а затем очень решительно направился вверх. Через несколько секунд он остановился и скрипуче открыл двери.
- Вот, - таким же скрипучим голосом сказал человек с сигарой. – Это единственный этаж, на котором можно выйти. Прошу за мной!
После света кабины я сначала ничего не видел. Точнее, различил только небольшие окна где-то там, на высоте нескольких метров. Они давали немного света, и глаза стали привыкать. Потом я услышал потрескивание досок под ногами. Потом увидел облачка пыли, которые поднимались из щелей между ними, когда мы шли. Вокруг было пусто. Огромное пустое помещение. Ни ящиков, ни мусора, ни труб, в конце концов. Только в одном месте что-то белело.
- Да-да, - кивнул человек с сигарой, старательно потушил сигару и спрятал её в карман. – Да, это мой дом.
Ещё два десятка шагов, и я понял, что мне не чудится: перед нами был шатёр из красных плюшевых скатертей с бахромой. Его подпирали две связанные ручки от каких-то щёток или грабель. В качестве распорок выступали какие-то железки, на них крепились простыни, а сверху эти самые скатерти. Внутри шатра стояли три пластмассовых упаковочных ящика и небольшой письменный стол с пятью фонариками на нём. На полу громоздились стопки штор и скатертей. Шатёр окружали упаковки туалетной бумаги, консервные банки и бутылки разного вида. А ещё - газеты и журналы.
- У вас неплохие запасы, - сказал я.
- Да, это всё из грузового подъёмника, вон там, в нише. Подъёмник управляется дистанционно. Иногда он попадает сюда. Но это совсем не весело.
- Разве я смеюсь? Я морщусь: разболелась голова.
- У меня есть лекарства. Сейчас что-нибудь найдём. Вот, глотайте. Воду выбирайте сами.
- Но если грузы не попадают по назначению, должен же кто-то их искать?
- Я много раз писал записки, но… Понимаете, молодой человек, ведь чердака-то нет.
Я огляделся:
- Как это – нет? А где мы?
- Не знаю. Я писал: "Заберите меня с чердака". Я писал: "В пассажирском лифте нажмите неподписанную кнопку". Никто мне не ответил и никто не появился.
Он развёл руками и тоже взял бутылку с водой. Но моё сознание категорически и бесповоротно отказывалось верить тому, что я видел и слышал. Изо всех сил я ущипнул себя за руку. И тут же услышал его смех. Теперь он хихикал обычным образом. Потом вдруг ткнул меня кулаком в рёбра.
- Вам кажется, что вы спите?
От неожиданности и боли я охнул.
- Думаю, гипотеза о кошмаре уже не актуальна? – спросил он, предусмотрительно отступая. – Простите, но я хотел продемонстрировать вам…
- Да-а, - кивнул я. – Не актуальна. Послушайте, а окна? Стоп, как же я не сообразил? Телефон!
Он с сочувствием следил, как я набирал номера.
- Понимаете, чердака нет, значит, он вне зоны обслуживания.
- Но вот же он!
- От философских споров меня увольте.
Я потёр ладонями лицо:
- Ладно, так как насчёт окон?
Он покачал головой, достал недокуренную сигарету и с наслаждением понюхал её.
- Предпоследняя, - объяснил мне. – А окна? До них метров пять-шесть.
- У вас столько железок, можно вбить…
- Стены бетонные. Другое дело, что я забираю из подъёмника абсолютно всё. Думаю накопить побольше и скрепить-связать.
Я смерил взглядом расстояние до оконных переплётов:
- За пять лет вы накопили не слишком много предметов. Так можно ждать до смерти. У вас, случайно, нет крюка или чего-нибудь похожего на него?
- Зачем?
- Привяжем его к верёвке.
- Вы добросите?
- Если на стол поставить ящики, и вы будете их придерживать.
Я замолчал. Он смотрел вопросительно и повторил:
- Придерживать?
- Подождите, я придумал! Ведь есть подъёмник!
- Не советую, - мрачно предупредил он.
- Почему?
- Не опускается. С человеком – нет. Послушайте, я устал и проголодался. Давайте прервём на время наш симпозиум? – Он повернулся и пошёл к шатру.
Я тоже проголодался, но не так-то легко было смириться с чердаком, даже на время. Догнав своего товарища по несчастью, я опять предложил:
- А если разобрать в лифте пол и спуститься по канатам?
- Там нет канатов.
- Ну, что-то же есть? Что-то же двигает кабину?
Человек с сигарой покачал головой:
- Там пустота. Мне мысль с лифтом сразу же пришла в голову.
- Но вы пробовали спускаться? Если нет верёвок, можно связать все тряпки.
- У меня есть верёвки. Но под лифтом ничего нет. Я спускал фонарик, но там пусто. Понимаете, нет ни шахты, ни канатов или чего-то ещё – сплошная пустота без конца и края. Увы, мы узники. Если хотите, то проверяйте сами.
Я так и подскочил:
- Узники? А стены? Обстучать стены.
Он пожал плечами:
- Я уже пробовал. Они все звучат одинаково: это внешние стены. Успокойтесь, отдохните, утро вечера мудреней. Сейчас мы поужинаем. – Снял пиджак и рубашку и аккуратно положил на один из ящиков. Вместо майки носил что-то вроде тельняшки. - Кстати, к туалету выводит вон та линия на полу. Не желаете? Нет? Тогда откроем пару банок паштета и пачку крекеров. Напитки - по вкусу. Если угодно, можете потом лечь на любую стопку барахла и спать. Да, совсем забыл. Если ночью вы захотите выйти из шатра, то включайте фонарик. Иначе рискуете долго блуждать по чердаку.
Мы поели, а потом я всё-таки захотел изучить лифт, стены и всё прочее. Кто бы мог подумать, что внутри стандартного и скучного на вид здания фирмы скрываются такие загадки?!
(ЕСЛИ ВЫ ЧИТАЕТЕ ЭТУ ПОВЕСТЬ НЕ НА СТРАНИЦАХ АВТОРА НА СЕРВЕРЕ ПРОЗА.РУ http://WWW.proza.ru/AVTOR/KUZIMA ИЛИ
В ЖУРНАЛЕ "САМИЗДАТ" HTTP://SAMLIB.RU/K/KUZIMANZA_D_D/
ТО ЧИТАЕТЕ ПИРАТСКУЮ КОПИЮ – НЕ ЖАЛУЙТЕСЬ :))
- Уже ночь, - сказал человек с сигарой. – Видите, на чердаке стало темно. Будете бродить и звать меня, а я устал и хочу спать. Отложите ваши исследования на завтра.
Он лёг на стопку скатертей и скоро захрапел. Странный человек, не поинтересовался моим именем и сам не представился, хотя я тоже заперт здесь и, возможно, навсегда. Ладно, это странно, но объяснимо: волнение, изумление, встреча впервые за пять лет с человеком в жутком лифте. Впервые за пять лет?
Тут я невольно почесал затылок.
Обычно меня трудно сбить с толку. Суеверия – это не для меня. Я запросто хожу под лестницами, не убегаю, если вижу чёрную кошку, не верю в привидения и домовых. И если сейчас и на этом чердаке мне стало знобко - другого слова не подберёшь - то не от чердака и лифта. Возможно, я не прав, думалось мне. Если ошибусь – буду долго и слёзно извиняться.
Так я и сделал. Нет, не стал плакать и извиняться, что вы, зачем? Просто кинулся к лифту и нажал кнопку пятнадцатого этажа. Лифт впустил меня и сдвинулся с места. На один этаж вниз. Двери открылись, я вышел из кабины. Вот и всё приключение.
Было уже пять часов десять минут, и сотрудники фирмы, как я знал по опыту предыдущих дней, ушли десять минут назад. Заперта была и наша комната. Я вызвал такси – телефон работал, как часы – и по лестнице спустился вниз. Вахтёр и охранник лениво беседовали.
- Кстати, мне кто-то сказал, что чердак тоже протекает, - небрежно сказал я, проходя мимо.
Конечно, они не удивились тому, что чердак существует! Вахтёр фыркнул:
- И там крышу раздолбали!
Я сделал большие глаза.
- Работнички! – объяснил он. – Снег слежался, так они давай его долбить ломами. По всей крыше дырок наделали! Завтра позвоню, пусть смотрят.
Я вспомнил "пришельца" с ломом. Ну, этот-то не притворялся, ждал, пока его свои подтянут наверх на прозрачном тросе, как летучего персонажа в театре.
Интересно, найдут "хозяина шалаша" или он будет преспокойно обитать там и дальше? Здорово он там устроился и хорошо запудрил мне мозги, сыграл убедительно. Представляю, как был рад, когда я сказал, что чердака в здании нет. Ему не нужно было убеждать меня, что мы оказались в каком-то фантастическом внепространстве, нужно было только поддерживать моё заблуждение. Как же я не сообразил, что над одной частью верхнего этажа чердак есть, а над другой – его нет? Телефон? Такие сбои бывают, возможно, на чердаке сигнал как-то гасится. Получилась настоящая мистика – комар носа не подточит! Просто и незатейливо.
А ведь прокололся чердачный жилец на мелочи. Внутри кабины лифта ярко горел светильник, этот человек убеждал меня, что пять лет просидел на полутёмном чердаке или "дрейфовал" в лифте. Но когда демонстративно прятал грязноватые манжеты рубашки, невольно показал мне более светлые запястья. Конечно, на лице, шее и тыльной стороне ладоней загар у него был не тропический, но я заметил его даже при свете фонарика, когда он остался в тельняшке.
А если бы я ошибся, и это была бы всего только пятилетняя грязь? Но я ведь собирался долго и слёзно извиняться.
Не пришлось.
ГЛАВА 3
ПИРАМИДАЛЬНО, ЭКСТРЕМАЛЬНО
В пятницу целый день все оживлённо обсуждали происки конкурентов: крышу раздолбали, на чердаке тайный штаб устроили. Мне стало жалко раздолбаев-чистильщиков. И хозяина шатра тоже, хотя он сам виноват: видел же, что я удрал, так что мог и замаскировать своё обиталище.
Меня Никодимыч, Аллочка, Софочка и Леночка ни о чём не спросили, наверное, подумали, что я уходил на обед.
А после работы на меня опять напали. Это уже стало рутиной.
Дядька говорит, что давно прошли времена, когда преступник не лез на рожон, а пойманный покорно подчинялся полицейским. Теперь бандиты так привычно хватаются за оружие, что люди совсем не удивляются, читая в газетах о перестрелках.
Я же опять прогуливался пешком через дворы, теперь уже другие. Но "павиан", как будто телепат, вышел точно на меня! Я ускорился, чтобы сохранить дистанцию между собой и ним, чтобы не позволить ему ударить сзади. Вдруг его громокипящие шаги стихли – остановился? Нет, и не подумал, был в нескольких шагах (на цыпочках бежал, что ли?) и кинулся, чтобы настичь.
Может быть, ему показалось, что успеет подмять меня?
В опасной близости от лица мелькнул кулак, за ним второй. Но я успел уклониться в сторону. И ударил.
Автоматически.
Подчинился рефлексам, какие выработались за годы жизни в Лешачах.
Двинул рукой, как только подставилась цель. Правой рукой.
Вложил в кулак всю тяжесть своего тела. Шестьдесят пять килограммов плюс толчок отставленной назад ноги плюс разворот бедра, усиливший удар.
"Павиан", по-моему, даже не успел ничего понять. Пришлось звонить в "скорую" с его телефона и спешно убегать.
Странно. Очень странно.
* * *
/В дневник вклеены исписанные бумажные салфетки/
Проводил её. До начала работы ещё два часа. Домой ехать смысла нет. Сижу на вокзале.
Пью какао.
Вспоминаю.
Утром в субботу отправился в магазин, промочил ноги в этих хлипких городских ботиночках (деньги на исходе, а такси "кусается"), но принёс подарок для маленького братишки. На всякий случай открыл его и заглянул в шкатулку, в морду с раскрытой пастью и бешенными глазюками - мало ли какой брак, а ребёнку слёзы. И спрятал шкатулку в шкаф.
Сделал дело – гуляй смело, решил позвонить моей девушке. Мы живём в разных городах, поэтому видимся редко. На мой вопрос, где Инна, её мама-поэтесса меланхолически вздохнула:
- Инночка три дня как выехала к тебе. А телефончик её не отвечает, я думала, она его отключила.
Ничего ж себе родительница: дочка уехала, три дня ни слуху, ни духу, а она, как говорят, и в ус не дует! Досочинялась…
Я предложил, чтобы она позвонила всем родственникам и знакомым, вдруг Инночка у кого-то из них задержалась.
Прошло несколько часов. Я звонил маме Инны, она с трудом вспоминала из-за чего и обещала начать поиски. Так раз десять.
Я уже собирался сам беспокоить милицию и больницы, но в дверь позвонили. На пороге стояла Инна с новой причёской, почему-то брюнетка, в руках держала большую коробку шоколада.
- Знаю, тебе понравится.
Я удивился, потому что никак не ожидал такого внимания. Но радостно обнял Инну и тут же стал звонить маме-поэтессе:
- Приехала, только что вошла!
Мама меланхолически пробурчала что-то рифмованное.
Через несколько минут мы уже пили чай с шоколадом, а Инна объясняла мне, что при пересадке опоздала на поезд и пришлось ждать следующего.
Три дня?
Она расхохоталась.
У неё прекрасные зубы. Зубы, которые без труда расправятся с любым бифштексом и могут нежно кусать тебя за ухо. Мне захотелось и мясо заказать, и ухо подставить.
А в воскресенье я проснулся от дикого хохота. Только через несколько минут сообразил, что это хохочет чёртик из шкатулки. Он хохотал всё то время, пока я одевался и выходил из спальни. Правда, это был не он. Это Инна стояла посреди комнаты, держа в руках открытую шкатулку, и громко смеялась. От смеха по её щекам потекли слёзы, крупные чёрные слёзы, настоящие чёрные слёзы, а не какая-то там тушь для ресниц! Я ошалело смотрел на неё.
- Что случилось, котик? - спросила она.
- Инна… Инна… Инна?! Кто ты?! - у меня темнело в глазах, а во рту пересохло. Тут были не выдумки чердачника, тут всё оказалось настоящим.
- Что с тобой, котик? Не сходи с ума.
- Кто ты? - я вытер ладонью её щеку и поднёс к её глазам. - Как это понимать?
Инна рассмеялась опять, её смех перешёл в шипение и отозвался эхом во всех комнатах.
- Кто ты? Кто ты? Кто ты?? - закричал я, как безумный, но Инна жестом заткнула мне рот:
- Там, откуда я происхожу, называют меня по-разному.
- Называют? - прошептал я.
Инна рассмеялась:
- Но ведь ничего не изменилось. Как была у тебя девушка, так и осталась. Думаешь, только у тебя такая проблема? Если останешься милым со мной, то ничего плохого не случится. Люби меня! Люби, кем бы я ни была! Узнал ты мою тайну случайно. Если бы не моя невнимательность, так и прожил бы всю жизнь, не ведая ничего. Успокойся, мы такие же, как Инна. Знаем, что ты любишь и чего не любишь, знаем всё.
Она страстно улыбнулась:
- Я тебе объясню, что такое настоящая любовь, — продолжала торопливым, неистовым тоном. - Это слепая преданность, покорность, когда веришь, не задавая вопросов, наперекор себе и всему свету, когда всю душу отдаешь мучителю. Мне, например!
А сама достала небольшую рулеточку и начала измерять комнату. Потом взяла с подоконника каталог мебели.
- Да-да-да, как раз тут поместится. Зачем этот помойный шифоньер, когда есть встроенные шкафы. И балкон не оборудован.
Я мысленно обиделся за шифоньер. Он был из выдержанного красного дерева и хорошей работы. Купил его из-за этого и потому, что в Лешачах был такой же. Но я промолчал. Такие, как Инна, не любят длинных объяснений. Поэтому я стал ей подыгрывать:
- Такие же, как Инна?!
- Успокойся! Я - это и есть она, только на другом уровне.
- Но ты сказала "знаем всё"! Как это? Значит, вас много?
- Нас много, но почему и как, объяснить не могу. Лучше всего будет, если успокоишься. Иначе начнёшь бояться всех, кто тебя окружает. И не будешь уверен, выехав из своего города, вернёшься ли именно в него. Обычная тупая уверенность - единственная вещь, которая может тебя спасти. Оставь размышления мудрецам.
Вот как? А я, между прочим, уверен, что любое чудо обязательно должно быть объяснено, если конечно объяснение не грозит разбить какую-то мечту. Тогда уж ничего не поделаешь, за мечты платят очень дорого.
А размышления мудрецов? Я хотел сказать, что у меня есть образование и диплом, но промолчал. Иногда приходится вести себя, как собаке: всё понимаю, но не говорю.
Мда-а, собаки…
Все в детстве просят у родителей собаку.
Я не исключение. И мои родители не исключение: отказывали и упирались изо всех сил. "Кто с ней будет гулять? Кто кормить?"
Но однажды встретил я в сквере взрослого сеттера. Ухоженный, добрый, все команды выполняет, лапку подаёт. Ну, думаю, от такой собаки даже мои родители не откажутся. И перед друзьями похвастаю. Что ещё ребёнку в семь лет нужно?
Я все конфеты, что в портфеле были, сеттеру скормил, бегаем по скверу, играем.
Тут как раз мама с работы идёт. От пса и она была в восторге, а я, чтобы продемонстрировать ум красавца, подал команды "лежать" и "апорт". Полный успех!
- Ладно, - сказала мама, - пошли домой.
Сеттер так и подпрыгнул.
И эта рыжая неблагодарная скотина с места в галоп кинулась бежать. Видимо, домой к себе.
Вот и собака, вот и похвастался.
Когда вырос, уже не тянуло держать животных. Но приключений с ними было предостаточно. Помню, у одного Дядькиного знакомого был сеттер, да-да, тоже сеттер, но ничуть не породистый, а совсем дворняжистый такой сеттер. А у сеттера – обалденный документ. Вернее, не у сеттера, а… Но всё по порядку, история же сего документа такая.
Уезжал тот Маркел Симонович из одной из республик, срочно "освободившейся" в страну мирового значения. Типа – перевалочный пункт не скажу чего.
Симонычу "скатертью дорога" говорили, а сеттера, как ценное и породистое животное, имеющее народнохозяйственное значение, из страны не выпускали. Хотя невооружённым глазом было видно, что от сеттера-мамы у него только рыжие морда и половина передней лапы. А остальные лапы и прочие части тела – серые, бурые и жёлтые с разной степенью мохнатости.
Тем не менее волокита была – кошмар! Даже в министерстве сельского хозяйства Маркел Симонович побывал. В общем, как у знаменитого Аркадия Райкина в сценке: "через товаровед, через директор, через министр" добыл он кучу справок и разрешений на вывоз любимца.
И вот аэропорт, а вот вам – ветеринарный контроль. Ну, ветеринар – не кабинетное начальство, сразу понял, что "народнохозяйственное значение" этот собачий ублюдок имеет только для своего хозяина. Но в справках и разрешениях везде чётко и ясно проставлено "сеттер", а как он, ветеринар, может вписать такую лажу в ветеринарное заключение? Это позже до Симоныча дошло, а тогда самолёт вот-вот улетит, всё на нервах.
Короче, когда ему выдали бумагу с подписью и печатью, он галопом кинулся на посадку, ему ещё пса нужно было устроить в багажном отделении, чтобы бедняга не замёрз и, чего доброго, не загавкал. Ведь в небе экипаж может любую животину убить, если посчитает её опасной для полёта и самолёта. Симоныч даже место специально выбрал для себя в хвосте, но пёс так напугался, что даже не скулил.
Прилетел самолёт в нужный аэропорт, Симоныч получил из багажа свого любимца и ведёт на ветеринарный контроль. Берут у него бумагу, вертят в руках, переговариваются удивлённо. Он опять нервничает:
- Там всё на месте. Там и подпись, и печать.
Молодой ветеринар пожимает плечами:
- Подпись и печать видим, но где сеттеровидное пси?
- Вот он, - по инерции ответил Симоныч, но потом от растерянности даже стал заикаться: – Какое-какое-какое пси-пси-пси?
Тут вмешивается коллега ветеринара, мужик постарше и не такой службист:
- А почему нет? Типичное пси. Обрати внимание на морду и хвост – явно сеттеровидное и настоящее пси.
Хорошо, что второй не понял юмора – мало ли каких пород навыводили? Короче говоря, "пси" пропустили. Но документ Симоныч сразу изучил, так сказать, не отходя далеко и на всякий пожарный. Документ как документ, но стояло там чёрным по белому:
"…Следует сеттеровидное пси, с ним - один человек…" Подпись, печать.
Официальный документ да ещё и международный, из коего явствует, что сеттеровидное пси по статусу равно человеку и может провозить с собой других людей. И голосовать. На дорогах, понятное дело.
Не успел Маркел Симоныч паре-тройке друзей показать сей уникальный папирус, как его телефон раскалился от желающих приобрести таких же пси. Когда он отшучивался, то не верили, считали, что цену набивает!
Пришлось ему найти для своего пси похожую психу и разводить щенков. Прогуляйтесь как-нибудь по центру, вы обязательно хоть одно пси увидите, экстерьер выдерживается чётко, за этим Маркел Симоныч следит строго.
------
Экстерьер – внешний вид животного.
------
Да, собаки и люди – тема вечная.
Та же Римма…
Изредка мне приходилось из Лешаков приезжать на занятия или экзамены. В тот день, помню, сдал что-то письменное и хотел уже возвращаться в Лешаки, но мой приятель попал в больницу и уговорил меня остаться ещё на неделю из-за его собаки.
Цветущая весна, газоны, фонарные столбы. Я на прогулке с псом. Она! Она на прогулке с псом. Сразу же общие интересы на общих территориях. Что может быть банальнее, чем улыбка из-под моей небрежно растрёпанной, не изъеденной шампунями чёлки? Так она сказала. Обмен взглядами в стиле романтической комедии. Так она сказала. И к тому же она была пирамидально прекрасна. Экстремально стройна. Как раз тогда на букинистическом развале я раскопал стихотворный сборник каких-то нью-рококошников, а потому изъяснялся в их стиле. Что может быть более вероятностного, чем её движение головой. Поток блестящих волос вместо того, чтобы закрыть лицо, льётся на плечи. Что может быть более релятивистского? А я смотрел на это целых три минуты. Потом, правда, мне позвонили.
Романтическая комедия. Нью-барокко. Только пёс не мой: абсолютно не имею задатков кинолога. А если уж совершенно серьёзно, то собак не люблю (кошек тоже, но не в этом дело). Охотно прогнал бы и того маленького гавкушу у меня на поводке, если бы не был псом моего приятеля - ходячего несчастьячка Валентина. Человека, который из привязанности к своему обожаемому пекинесу отказывает себе в личной жизни. А привязанность - это вещь святая, какие-то из них (простите меня искренне!) мы должны признавать.
Но таксочка Риммы - точнее, тоже не её таксочка, у неё тоже нет любви к этим гавкающим - прилизанная, как пинчер, ещё хуже моего пекинеса, вернее, пекинеса Валентина.
Я мог бы заполнять дневник словесными играми, такая произошла комедия ошибок, потому что она не знала, что пёс не мой, а Валентинов, а я не знал, что такса тоже чужая. Мог бы сочинять сценки, в которых она не знает, или я думаю, что она не знает, а она догадывается - но это было бы экстремально нудно. Или я изучал бы справочники для любителей такс или прочёсывал интернет-страницы таксознавцев и таксолюбов, чтобы стать ей ближе. Или иронизировал бы над бездушными двуногими, которые не понимают душевной чуткости четвероногих и не в состоянии сравняться с собачьей привязанностью. Или монологизировал бы о привычках мелкого гавкуши, выдавливая из памяти крошки услышанных одним ухом трогательных историй Валентина о его гениальном Капо.
Но мне этого делать не пришлось. Мне повезло. После трёх минут взглядов, как в романтической комедии, улыбок из-под моей небрежно растрёпанной, не изъеденной шампунями чёлки, переливания потока её волос на плечи и обмена несколькими существенными фразами, страшная тайна наша открылась. Я уже не должен был выдавать себя за пекинесолюба, а она - обожательницу маминой таксы.
И она так наивно улыбалась, заставляя сомневаться в невинном и даже наивном выражении её глаз. Эти глазки как-то не соответствовали циничному изгибу губ.
Два дня спустя мы посетили в больнице Валентина, который лечил там сломанную на прогулке с Капо руку. В общем-то, он мог бы идти домой, не такая уж тяжёлая травма, но у него была медицинская страховка, а для медиков нет ничего симпатичнее таких пациентов. Я сидел в палате Валентина и смотрел, как он машет загипсованной рукой в окно своему любимцу, которого еле удерживала на поводке - вместе с таксой - Римма. И я бормотал, какая Римма пирамидально фантастическая, на ухо Валентину, хотя он был загипнотизирован видом своего барбоса, полностью отключён от восприятия других звуков, кроме визгливого лая, а слёзы текли у него по щекам. Поэтому вздохов "Моя Риммочка" не услышал, жаль, может быть, остудил бы мои порывы и страсти.
А через неделю мы уже ехали к ней домой. Её мама как раз вернулась с какого-то курорта, где пила противную воду, а теперь хотела побыстрее заполучить своего коротконогого ужастика. Я был безумно рад, что теперь мне не придётся краснеть из-под растрёпанной чёлки, ловя упорный, немигающий взгляд её-не её пса, который упёрся сопровождать нас повсюду, даже в ванную, как будто мы могли от него смыться через канализационные трубы.
Мать Риммы совершенно не выглядела обычной бухгалтершей: видимо я поддался убогим стереотипам, представляя её в приталенном жакетике и узкой юбке ниже колен. Поприветствовала нас в растянутом свитере с вырезом до пояса и широких белых штанах, запачканных синей краской. Появилась с балкона после долгих призывов Риммы: "Мама, а вот и мы!"
Прилизанный такс кинулся, как ненормальный, чтобы её радостно облаять, а она снимала медицинские перчатки, которые срослись с её ладонями, улыбалась, как смущённая монашка, и объясняла, что как раз красила решётки балкона. Она не любит бездеятельности и не знала, когда прибудем.
Опоздали мы, конечно, экстремально, потому что ночевали на совместной территории… и всё такое прочее.
Ничего до сих пор не сказал о Риммином фатере? Спокойствие! Никакой это не туз в рукаве. Просто сейчас он отсутствует, где-то в командировке, а потому за кулисами.
Зато бухгалтерша в широких штанах вела себя не как будущая тёща. Бросила небрежно, чтобы Ритуся угостила чем-нибудь коллегу, и опять исчезла на балконе. Меня это задело. Совершенно не было у меня желания терять статус свободного человека, но всё-таки я чувствовал себя кем-то более важным, чем некий "коллега", и подсознательно ожидал радостного восхищения при виде возможного кандидата в зятья. Правда, потом я вспомнил, что не сказал Римме, кто мой папа – а зачем? С ней и с её родительницей я больше говорил о картинах, которые уже написал и написать собирался.
Это было время, когда в Лешачах меня почти не видели: я добывал уток или зайца и вёз Римме. Через четыре месяца она сообщила, что ждёт потомка. Я-то этого не хотел, но произошло не без моего участия. Сообщила очень сердито, сказала, что я то ли оглох, то ли онемел, что я вообще художник и ненормальный! А я прикидывал шансы потомка против потомки и очень разозлился. Страшно не люблю, когда мне кто-то диктует, что должен делать; хотя одновременно был я готов ради Риммочки прыгнуть в самую холодную воду на дне самой глубокой пропасти. Я понимаю, что это производит впечатление пирамидальной чепухи, но это так.
Не без влияния было и воспоминание о равнодушии бухгалтерши и её разговоров о коллеге. Отнеслась ко мне, как к первому попавшемуся парню с улицы. Это ко мне-то! Я ожидал какого-то серьёзного замешательства по поводу сообщения, но бухгалтерша спросила только, будем ли мы с Риммой покупать костюм и платье. Римма спокойно объяснила, что такой потребности нет, по крайней мере, у неё.
Потрясло меня это, как двойное землетрясение. Раз: потому что Римма сказала: "По крайней мере, у меня". Словно я во всём этом совершенно не учитывался. Два: потому что родители её… "Мои родители совсем простые. Мама бухгалтер, отец электрик. Вечерами одна читает, свернувшись в кресле, а второй прикован к компьютеру". Так мне рассказывала Римма, может, чего не уловил, а может, для неё это всё действительно было обычным. Я-то думал, они обалдеют, раскричатся, потянут меня жениться. А они так себе спокойненько: костюм? платье? Обидно, понимаешь.
Несмотря на "онемел и оглох", которыми меня угостила Римма, я всё ещё чувствовал себя, как в романтической комедии, потому что в жизни, мне кажется, электрик обычно мало интересуется биржей ценных бумаг и не проделывает через Интернет транзакции. А бухгалтерша не читает запоем философов, тем более, римских.
Обошлись со мной, словно я какая-то кукла. Ведь уже почти начал их любить, фатера - заочно. А он при знакомстве только спросил, сколько будущему папочке лет, и что-то буркнул потом себе под нос, вроде "не юноша". И потом с ехидным смешком добавил, не на шее ли "будущий папочка" у своей мамочки, как бывает с художниками? "Будущий папочка!" Как будто меня самого по себе нет? Что я им, племенной бычок? Чувствовал себя ветошью, которой чистили оружие целого взвода.
Итак, после высказываний Римминого фатера было ясно, что с прозой жизни я не в ладах, потому решил последовательно изображать человека не просто искусства, а интересующегося только мрачной стороной жизни. После тоста за здоровье потомка я завёл речь о Чоране. Был уверен, что все они онемеют, а я произнесу две-три фразы Валентина, от которого я вообще узнал об этом самом Чоране.
Ничего подобного. Бухгалтерша проявила нездоровый интерес и спросила, почему именно Чоран, разве не интереснее взгляды и моральная чуткость Бертрана Рассела? И что мешает мне провести сравнительный анализ Чорана и молодого Грасса? Я чуть не заорал на неё, хотя сам себе устроил этот прикол. Но мне понравилась мысль парня, в смысле, Чорана, что "всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать". В общем, дал бухгалтерше-философу выговориться, а сам жалел, что пекинес Валентина не подох до того дня, как он сломал руку. И мысленно пообещал себе, что с самим Валентином за Чорана рассчитаюсь отдельно.
На очередную сессию я приехал уже безо всяких романтических восторгов, а тут явился Валентин со своим бобиком узнать о моих делах на любовном фронте. Увидев, как я смешиваю краски, сказал сочувственно:
- Ты до сих пор без Фотошопа? И вообще, выражаться нужно вербально, то есть словами, написанием слов. Такое творчество приносит облегчение и есть ответом тому, кто не может вынести стыда.
- Что ты несёшь, крыша поехала?
- Это не я, это Чоран.
- Если ещё раз процитируешь Чорана, то ты и Капо полетите с балкона.
- Будущий папа и муж не должен быть агрессивным. Ещё попросишь, чтобы я пришёл с пёсиком к детёнку.
С тех пор я терпеливо ел обеды бухгалтерши из дичи, избегал литературных обсуждений, пил не лучшее пойло с фатером Риммы. Но всё было впереди.
В один из наших приездов бухгалтерша спросила Римму, не смогут ли её симпатичные знакомые помочь мне найти приложение моих художественных талантов. Римма фыркнула и ответила, что, во-первых, у неё много симпатичных знакомых, и она не знает, о ком речь, во-вторых, им не нужны странные типы-неврастеники с полными сумками непотрошённых уток, не говоря уже о неободранных зайцах, а в-третьих, сама меня наймёт носить её сумки с фото и кинокамерами и, на полставки, телохранителем. Да, я забыл написать, что Римма - придворный оператор в какой-то локальной кабельной телесети, поэтому бегает по городу, высунув язык и регистрируя всякие культурные мероприятия вроде фестиваля пива или сноса дворца 17-го века.
Слова моей любимой о странных типах-неврастениках я намотал на недавно отращенный ус, но пока не верил, что и меня может к ним причислить. Однако тут она тряхнула головой, поток блестящих волос вместо того, чтобы закрыть лицо, упал ей на плечи. Была пирамидально прекрасна! Только таксы не было рядом. И тут проза жизни опять отобрала у меня радость существования.
- Ах, да! - хлопнула Римма себя по лбу. – Я устроила тебе роль в фильме. Не обещаю суперблокбастер, но твои габариты как раз подошли! Ну как? Хочешь заработать?
Бухгалтерша посмотрела на меня со страхом в глазах, а потом неожиданно жалобно сказала:
- Риммуся, ты хочешь отдать отца твоего будущего ангелочка в лапы того подозрительного типа? Того, который вчера тут крутился?
- А ты ещё говорила о моих симпатичных знакомых!
- Да, но…
- Ну, - нажимала на меня Римма, - будешь жёстким любовником?
- Прикольно. Это был бы новый жизненный опыт, - процедил я. Шестым чувством ощущал коварство, но не мог понять соль шутки. Ради Риммы был готов залезть на небоскрёб, с другой стороны, проклинал приливы страсти, которые привели к нынешней пирамидально-экстремальной ситуации.
- Ну-у-у? Ты согласен? Только смотри не простудись на съёмках.
- Простужусь? Почему?
- Потому что это фантастика! Страсть в космосе при абсолютном нуле! - услышал я крик бухгалтерши. - Я никогда не соглашусь, чтобы отец ангелочка демонстрировал неприкрытые кожные покровы перед публикой!
Странно было найти в ней союзницу. Как мало я знаю этих людей.
- Но мама, не нужно так переживать! Нет никакого будущего потомка. Я думала, что на этого олуха невозможно рассчитывать, поэтому хотела его проверить. А кино… Если он понравится, то его кожные покровы могут понадобиться не только в космосе.
Тут загремел весёлый бас, и в комнату, захлёбываясь пивом и волнением, ворвался Риммочкин фатер.
- Это ты? - проскрипел он, тяжко отдуваясь и глядя на меня бараньими глазами. - Это ты его младший сын?!
Я молча взял сумку и покинул их дом, пока женщины не обрели дар речи и не начали расспрашивать, сколько денег и недвижимости у моего папаши.
Но я не подозревал, что Римма пойдёт ради меня на связь с силами мрака.
Настолько забила мне баки, что я твёрдо уверился: её зовут Инна и у неё мама-поэтесса. Да, вот ещё: кому это я звонил? Оказалось – никому. Не было такого исходящего звонка.
Но она же отзывалась на Инна! И кто тогда был с таксой?
В конце концов в голове у меня всё смешалось, и я уже толком не соображал, ищу телефон, собаку или девушку.
Я напрягся и вспомнил, что Римма – блондинка ростом чуть ниже меня и намного толще. С чего я взял, что Инна – это Римма? А Римма куда подевалась?
Или они совместились в тупой уверенности?
Вот нечистая сила! Это вам не блокбастер в космосе.
ГЛАВА 4
САМОПИСКА, ДЕДАЛ И ПСИХЕЯ
Не успел я глазом моргнуть, как оказалось, что работаю уже вторую неделю.
Новый понедельник оказался многотрудным.
Всё началось с утренней поездки на работу. Автобусы и трамваи были забиты до крыши, поэтому я решил потренироваться: полезное умение. Но я как-то смог втиснуться. Вернее, почти смог, потому что крепкие руки оторвали меня от дверей и так отшвырнули, что я в буквальном смысле слова чуть не сел в лужу. Хорошо ещё, что в ледяную, а не грязевую. Я сразу подумал о "павиане", но это был желающий уехать: на моё место в дверь втискивался шкафоподобный бугай.
Я стал ругаться и скандалить? Зачем? Быстро подскочил к двери, рывком стянул с ноги бугая утеплённый ботинок. В этот момент сообщили: "Осторожно, двери закрываются! Следующая…", а я аккуратно поставил ботинок под крышу остановки и поспешил к другому автобусу.
За спиной услышал дружные апплодисменты.
Так что тон дню был задан. И поехало, закрутилось…
Я думал, что сев в поезд, Инна (Римма или кто там они есть?) скрылась в голубой дали. Но у сейфа, точнее, на его дверце, меня ожидало жестокое разочарование. Увидела "разочарование" Леночка:
- Это ваша девушка? Ничего особенного, но что-то в ней есть.
Её кто-то позвал, и она не заметила, как свирепо посмотрела ей вслед и оскалилась Инна с фотки.
Вот нечистая сила!
Я долго сравнивал фотографии Риммы и Инны, пока не решил, что если они и нечистые силы, то разные.
Так что теперь я под присмотром одной из них даже здесь. А чего свирепеть? Сама повисла на дверце. Но сотрудницы теперь улыбаются мне издалека, боятся подходить, а живости снимка почему-то не удивляются.
Кстати, понял, для чего нужна пластмассовая карточка, которую мне вручили в отделе кадров. Оказывается, её нужно вставить в прорезь под часами на проходной, когда приходишь на работу и уходишь. Зачем же тогда толстая книга и авторучка на столе вахтёра? Спросил Никодимыча. Тот сказал, чтобы я не волновался и вписывал нужное вручную, как и раньше, а прорезь – это фикция для начальства, потому что лишней должности программиста в фирме нет.
Я поблагодарил, ушёл за сейф, и мы с мышками долго пытались понять, как конвертировать то, что написано пером и не вырубишь топором, в нелепую и недолговечную электронную запись. Потом я не выдержал и послал сообщение бывшему однокурснику Пете, который в электронике съел столько собак, закусывая их кошками, что можно было бы открыть целый киоск хот-догов. Он сразу же откликнулся и долго объяснял мне, почему ему нужен ноутбук и, по возможности, не бюджетный. Вот не знал, что в комплекте с пропуском полагается ноутбук! Мне его, как и стол, пока ещё не выдали, пришлось огорчить Петю.
Потом подошла ко мне Аллочка (вторая из трёх сотрудниц при Никодимыче и мне) и сказала, что кто-то должен меня просветить. Когда я спросил – чем просветить, она хихикнула и сказала, что, как новенького, меня нужно обмыть. Мы с мышками непонимающе переглянулись. Алла тоже посмотрела в сейф, кажется, хотела завизжать, но взяла себя в руки и сказала, чтобы я поставил сотрудникам выпивку и закуску, так принято, и мне же будет лучше работать. После этого она вышла из комнаты и завизжала. Никогда не пойму женскую психологию.
Позвонил телохранителю дяди и продиктовал, что нужно купить. Он начал было отнекиваться, но я строго спросил его, где он будет искать работу, когда папаша отдаст концы, отчаливая на яхте в южные моря, а дядя будет пассажиром? Всегда говорите с людьми конкретно и на уровне их понятий, это не так сбивает их с толку. А если серьёзно, то меня неприятно поразило безразличие папаши и дядино "слишком всё запущено". Кто, спрашивается, устроил меня в эту фирму, как не они?
В общем, я не стеснялся в покупках за дядин счёт, ноутбук отправили Пете, Лукулловы выпивка и закуска были принесены, меня обмыли и захвалили. Попутно выяснилось, что Никодимыч совершенно не умеет пить ром. После первой же бутылки мне пришлось положить его (не ром, а Никодимыча) за сейф. И вовремя, потому что пришёл начальник отдела, подозрительно пошмыгал носом и дал нам задание приготовить все бумаги. Когда он ушёл, я впервые узнал, что мы занимаемся отчётностью фирмы.
Мне досталась организационная схема предприятия, чистое рисование, так что я мог без помех слушать разговоры сотрудниц. Жаль, что не изучал медицину и не мог пополнить свой опыт из-за обилия терминов. Никогда бы не подумал, что наша фирма как-то связана с планированием рождаемости и личной жизнью начальника.
По пути домой меня никто не трогал, даже скучно стало. Неужели у Тёмного Властелина так мало подручных?
Вечером позвонил Петя, голос у него был, как у злющего добермана. Оказывается, принесли ему ноутбук, он его, сглатывая слюну от восторга, опробовал, а потом решил принять душ, потому что перед сном в их квартире очередь во все подсобные помещения. Пошёл в душ, а ноут оставил на коврике возле дивана, что меня не удивляет, потому что в общежитии он ботинки держал на подоконнике. В это время в комнату зашла его полненькая тёща (весом с Дядькиного дядю, хозяина Лесси) и с энтузиазмом решила опробовать "новые напольные весы". Те самые, на коврике.
- Не расстраивайся, - сказал я, - в магазинах очень много ноутбуков.
Дядин телохранитель только вздыхал.
Но Пете и его тёще было далеко до моих сотрудников.
Во вторник мы с Леночкой зашли в комнату первые, и она взвизгнула:
- Медведь за сейфом!
Я тоже испугался: мои мышки! опять происки сил зла?
Но тяжёлое шевеление повторилось, раздались глухой рёв зевка и потягивание. Ну и дела, мы забыли Никодимыча за сейфом. Как только он там поместился? Сложился, как телескоп или солнечная батарея? К счастью, он беспробудно проспал всю ночь и часть утра. Выполз к нам только когда все собрались, и мы потихоньку открыли последнюю бутылку рома.
Под конец дня пришёл Лёха, охранник на стоянке. Спрашивал, кто будет заказывать мясо, потому что сегодня вечером они будут резать свинью, а мясо… Тут Никодимыч позеленел, простонал: "Не нужно о еде" и выскочил из комнаты. Три сотрудницы наперебой делали заказы, я же с грустью смотрел на плакат "Люби и береги природу!" и думал, что, судя по потребностям наших сотрудниц, Лёшина свинья габаритами со слона. А ведь женщина должна думать не только о семье, но и о фигуре.
Сразу после ухода Лёхи зашёл к нам сам директор и пообещал ротацию кадров. Говорил что-то об уменьшении стоимости работ, но это явно не о нас, так как у нас мало кто работает, разве что мышки, но они не в штате.
Кто знал, что гроза недалече? Уж во всяком случае не наш непосредственный начальник.
Наступила среда.
Мы прежде всего проверили, не лежит ли за сейфом Никодимыч. Там никого не было, кроме мышей, но мои сотрудницы (после помывки в понедельник уже имею право так говорить вслух) даже не обратили на них внимания, потому что в комнату ворвался начальник отдела:
- К нам едет ревизор!
Я был на этом спектакле - влом было учить монолог по книге, проще было записать и потом прокрутить в классе. Но оказалось, что ревизор едет не к городничему, а к нам. А отчёт наш, по словам опять же начальника отдела, не стоил бумаги, на которой был написан. Что касается организационной схемы - развернул её перед нами, - откуда у меня, совсем новичка, такое редкостное знание персонала фирмы?
Мы взглянули на схему и поняли, что ночь с понедельника на вторник Никодимыч не всю спал непробудно. Недрогнувшей рукой рядом с каждым подразделением или рабочим местом он начертал их характеристики словами, которые не часто услышишь даже от образованного мужчины. Мы же услышали от начальника, что покрывать наши недоработки перед ревизором он не будет, и мы должны готовиться к худшему.
Кое-как я поубирал следы Никодимыча со схемы, но Леночка, Аллочка и Софочка всё равно ахали и охали над своими бумагами.
После обеда позвонил Никодимыч и сообщил, что он болен, скорее всего, смертельно, поэтому до понедельника его не будет.
- Жалкий дезертир! – воскликнули сотрудницы. – Ах, если бы ревизор оказался взяточником!
Так что в четверг от волнения я пришёл раньше всех. Кстати, опробовал на вахте усовершенствованный Петей пропуск-самописку. Потом поздравил мышек с рождением шести розовых крошек: единственный луч света в сгущающемся над нашей комнатой мраке. Инна с фотографии сверлила меня взглядом.
- Что ты смотришь? - уныло спросил я. - Можешь радоваться! Сегодня мы - и я в том числе - будем иметь бледный вид и холодные ноги, как говорил кто-то при не таких же, но досадных обстоятельствах. А что делать? Изловить ревизора и связать по рукам и ногам, конечно, выход, но, во-первых, это преступление, во-вторых, пришлют следущего.
Инна злорадно подмигнула мне.
В расстроенных чувствах я стал бродить по этажам: движение меня всегда успокаивает, но не мог же я метаться по комнате, как зверь в клетке. Ревизор – не взяточник. То есть? Это значит, что он должен что-то взять, и тогда всё будет хорошо? Что же он должен взять? Что вообще можно взять в нашей обшарпанной комнате? Разве что мышек, но с ними я как-то сроднился.
И тут вспомнил я чердак и припасы моего горе-похитителя. Он сказал, что собрал их, забирая из грузового подъёмника. Но ведь обманывал меня о лифте и подъёмнике, значит, обманывал и о вещах. Скорее всего, они лежали на чердаке, как на складе. Очень полезные предметы, очень. Их всякий согласится взять.
И я поехал на чердак.
Там было безлюдно и тихо, шатёр из скатертей и щёток разобрали, но стопки и груды остальные вещей остались. Но какая может оказаться полезной? Стол? Туалетная бумага? Консервы? Чушь! Нет, чушь тоже не годится.
Столько всего здесь собрано, так неужели нет такой вещи, которая укротила бы ревизора? Что из всего этого может ему понравиться настолько, чтобы протянуть к нему руки? Только вот зачем ему что-то брать здесь, а не в нашей комнате? Ерунду спрашиваю.
Я покачал головой. Правильно построенный вопрос – половина решения, половина пути к цели. А какая цель у нашего коллектива, состоящего из старожилов Никодимыча, Леночки, Аллочки, Софочки и меня-новичка? Насколько я понял из стонов начальника – сдать ревизору отчёт и организационную схему.
- Что может нам помочь их сдать? – спросил я.
И в моих руках оказалась вышитая скатерть. Не плюшевая, а из какой-то приятной светлой ткани. Я даже не удивился. Принёс её в нашу комнату и принялся рассматривать. Так меня и застали сотрудницы.
- Ты бы лучше перерисовал схему, - сказала Леночка. – Нет, я думаю, ничего уже не поможет.
Целое утро мы были, словно на иголках. Я, как новичок, из-за неизвестности и из-за организационной схемы волновался больше всех, но старался не подавать виду, чтобы ободрять Леночку, Аллочку и Софочку. Поэтому, когда ревизор появился, мы ему в каком-то смысле даже обрадовались, а я решительно - какого лешего, в конце концов! - расстелил перед ним на столе скатерть. Он строго посмотрел на меня, открыл рот - и захлопнул его со стуком. Зато я и три при мне сотрудницы только огромным усилием воли не дали каждой из наших нижних челюстей стукнуться об пол. Честное слово, мы так раззявили рты, что в каждый влетела бы средних размеров куропатка.
На скатерти, как на сказочной самобранке, были разложены все ведомости, отчёты, схемы и прочие бумаженции, какие только мог потребовать от нас этот свирепый тип.
Настоящая скатерть-самописка!
Не подвела, родимая.
Зато в пятницу дело о стоимости работ выяснилось. Ротации подвергся сам начальник отдела. А директор фирмы лично поблагодарил меня. Так что в комнате возникли некоторые перемещения. Позади сейфа теперь сидит Никодимыч и следит за мышиным рационом. Сказал, что не знал, какой я настоящий мужчина. А когда мы устроили было обед в узком кругу, то Никодимычу не удалось даже пригубить, так как пришлось несколько раз мыть тарелки и заново накрывать на стол, потому что приходили к нам из других отделов и тоже хотели с нами праздновать, но, к сожалению, скатерть-самописка специализируется только по бумагам. Да, кажется, меня окончательно приняли в коллектив фирмы!
Проявляют удивительное доверие.
Когда он (коллектив) начал разбредаться по домам, Никодимыч попросил меня зайти с ним на стоянку, где он оставил машину, посмотреть, можно ли выехать и ехать. Не зряшные опасения: погодка уже два дня – самое оно для "поездить". Мы сразу поняли, что будет трудно. Сначала за рулём сидел Никодимыч, потом я. Никак: пробуксовываем, скользим. Никодимыч выполз из машины и заявил, что подтолкнёт. Уже веселее.
Но тут, откуда ни возьмись, появился Лёха, сфокусировал взгляд на наших усилиях и проскрипел: "Помогу". Становится к машине. И тоже толкает. Но с другой стороны.
Несколько секунд я смотрел на этих работничков – как они изо всех сил толкают машину навстречу друг другу. Потом обрёл дар речи и сказал:
- В одну сторону толкать надо, в одну.
Чело Лёхи и полулысина Никодимыча помрачнели, покрылись морщинами раздумий. Потом они уверенно кивнули. И начали так же добросовестно машину на себя тянуть.
Добирался я домой автобусом и без неприятных встреч.
А назавтра – выходной.
Без ревизоров.
Наконец-то!
И я решил зайти в знакомый ещё по запущеной жизни паб.
Как обычно в субботние вечера он был шумным и людным. И как обычно - встречи с Инной (Риммой?) не в счёт - сидя в уголке за пальмой, я попивал своё пиво (с удовольствием сидел бы за пустым столиком, но здесь такого оригинальничания не поймут), наблюдая за посетителями. Некоторые были новыми, хотя совсем неплохо вписались в эту толпу, других узнавал. Ещё некоторых вообще трудно было представить в подобном месте. Сразу бросалось в глаза, что оказались тут совершенно случайно, а потом попросту забыли, где выход.
Неподалеку от меня и пальмы сидел мужчина лет тридцати, который в такой же степени казался здесь своим, как и не своим, и кого я никак не мог классифицировать. Не был грустным, но не был и весёлым, мрачным или замкнувшимся в себе, скорее производил впечатление человека, которому какие-то мысли так долго не давали покоя, что, пробуя скрыться от них, оказался в этой шумной толпе и с недоверием обнаружил, что так и не смог от них избавиться. Во всяком случае, что бы это ни было, смогло оно придать ему выражение сосредоточенного удивления, словно пробовал объяснить себе что-то, чего объяснить невозможно. Ну, не знаю, как ещё сказать понятнее.
Заинтересовал меня. Я, не церемонясь, взял свою кружку и подошёл к нему.
- Вы позволите?
Он посмотрел на меня, кивнул. Потом мы сидели в молчании, он прихлёбывал пиво, я грел ладонями кружку.
Когда рассчитываешь на какую-то историю, нужно быть терпеливым, а я чувствовал, что у него что-то в запасе есть. Что-то, что рано или поздно пробьётся на поверхность, и тогда он начнёт говорить. Я не давил на него. Было у меня время. В эти выходные времени у меня было навалом.
Но ему, как видно, сидеть здесь надоело, попросту встал и ушёл.
Воскресные вечера провожу иначе, чем субботние. Но в этот раз я был заинтригован. А раз так, то всё побоку, и вечером опять был в пабе. Тот человек уже сидел там, только в другом месте. И заметил, как я вошёл. Вряд ли он ждал меня, но когда я сел за его столик и поздоровался, он кивнул, словно знакомому.
- Работаю на аэродроме, - сказал сходу. - Один парень отремонтировал самолёт, такой старый биплан. Облетал его и привёз дочку. Хотел ей сделать сюрприз. У неё был день рождения. Только пёс не дал себя привязать. Пёс? Ну, её пёсик, такой маленький и дворняжистый. Сорвался с привязи и прыгал вокруг самолёта. Парень не мог вырулить, ну и забрал пса с собой. А через малое время что-то там случилось наверху, двигатель забарахлил или ещё какая неприятность, во всяком случае, стали они падать. Попали в штопор. Вы не знаете, но это каюк. И неизвестно как, но девочку с псом выбросило из самолёта. Ну, парень каким-то чудом овладел ситуацией, двигатель опять заработал. Он сумел довести самолёт до аэродрома и приземлился почти удачно. Мрачный и не в себе. Что стало с девочкой и псом, было сразу неизвестно. То есть понятно, что могло случиться, но никаких сообщений не было. А ведь должны были куда-то упасть. Искали их, этот пилот тоже. Наконец нашли.
Я невольно поёжился.
- Такие вещи случаются, - продолжал он. - Бывает. Но странно, что нашли их за полсотни километров от места, где это всё произошло. Авария то есть. До сих пор не могу понять.
Он замолчал и потёр рукой лоб. Потом стал подниматься со стула, но я вскочил быстрее:
- Ещё по кружке, а?
Он неуверенно кивнул. Я кинулся к стойке. Бармен подал мне пиво и тихо спросил:
- Рассказал вам историю о самолёте, правда?
Я кивнул. Бармен вздохнул:
- Это он был пилотом. Со своей дочкой и псом. Не может с этим согласиться.
- Бедный человек, - сказал я сочувственно.
- Да, бедный, - согласился бармен. - Жена бросила его сразу же после того случая. Ушла и дочку забрала, а он так их любит.
- Дочку? - удивился я. - Разве она не погибла?
Бармен посмотрел на меня изумлённо:
- А разве он не сказал вам? Нашли их. За полсотни километров от места падения. Девочка сидела посреди какого-то луга и плела венок из цветов, пёс лежал рядом. А вокруг никого. Нет домов, деревьев, озёр, стогов сена, свидетелей, нет никаких следов.
- Невозможно, - выдохнул я. Но тут же подумал о нашем крае. Надо будет спросить Дядьку.
- Это не всё, - добавил бармен, наклоняясь ко мне. - Когда её нашли, она сказала, что в голову бы ей не пришло, что этот пёс может летать.
- И отец поверил?
- А вы?
Я пожал плечами.
- А мне-то что, - сказал бармен. - Я бы там вообще ни о чём не спрашивал. Спаслась, да? И хватит этого. Вы ведь тоже не верите.
- Не знаю, - ответил я. Не мог же я сказать, что просто мало подробностей. Там, у нас, знаю от кого чего ждать: кто на ветвях сидит, а кто на помеле летит.
- Он вам рассказал, правда?
Я обернулся. Пилот стоял рядом.
- Разве это секрет?
Он пожал плечами и позвал вполголоса:
- Дедал, к ноге.
Из-под его стола выбрался небольшой пёс, потянулся, зевнул и резво побежал за своим хозяином.
От неожиданности он еле успел спрятать крылья.
Вот такими выходными меня порадовал город.
Снег таял.
Газоны зеленели.
Улыбки сияли.
Наступила третья рабочая неделя, понедельник.
По дороге в фирму, от нечего делать я окончательно решил классифицировать своих девушек. Вдруг сообразил, что Римма, возможно, пропала.
И тут же хотел позвонил её маме-поэтессе. То есть бухгалтерше. Но в справочнике не оказалось её номера.
Это меня так потрясло, что я остановился на переходе и не мог сдвинуться с места, пока какие-то старичок и старушка не оттащили меня на тротуар вместе со своими мешками. Я сел на оттаявшую скамейку и начал вспоминать, как ничему не удивился, когда разговаривал с той мамой, что отвечала мне как поэтесса, хотя она и мама-бухгалтерша Риммы похожи голосами, как мастиф и пекинес. Ничего и не придумав, я чуть не опоздал на работу.
Сотрудники опять были на обеде, и я решил не выделяться. Но аппетита не было, зато как раз был автобус до города, куда я столько раз ездил к Римме. Эх, лучше бы я не ехал: не нашёл не только Римму с мамой и фатером, но даже улицу, где они жили. В справочной мне сообщили, что такая улица не существует, а семья отсутствует.
Всю обратную дорогу я повторял: "Вот нечистая сила!" и смотрел кино из рыцарских времён с попаданцем-менеджером.
Во вторник, как и главный герой вчерашнего фильма, я решил сделать головокружительную карьеру. Для начала взялся изучать устав нашей организации и должностные инструкции: директора, начальника отдела, специалиста, товароведа, стажёра. До сих пор ритм работы казался мне очень простым:
карточка пропуска
лифт
чайник
кофе
газеты
туалет
разговоры сотрудниц и бурчание Никодимыча
стакан холодной воды при взгляде на Инну
второй стакан холодной воды
катание на лифте
обед
монолог Никодимыча о плохом
стакан фруктового чая – угощение Аллочки
лифт
туалет
карточка пропуска
А тут я узнал, что должен делать, и был очень удивлён, даже испуган. Кажется, отец переборщил с моим трудоустройством, а Дядька – с оптимизмом. Если это вольные хлеба…
"Деморфологизация, метание фейерболов, искривление пространства, петляние во времени", - читал я, шевеля губами. И это всё о моей должности?
Решил побродить по этажам нашей фирмы и немного успокоиться от утренних потрясений. Потом вспомнил о рыцаре и решительно вошёл в лифт. Впервые с моего пленения на чердаке.
В кабине увидел очень красивую девушку, которая ехала на этаж ниже. Когда выходила, я хотел галантно уступить ей дорогу, но как-то запутался и выпал у меня из кармана пирожок с капустой, который я купил утром, но из-за переживаний забыл съесть. Не умею быть галантным, но обычно меня это мало волнует.
Показалось мне, что я увидел в её глазах сочувствие? Это хорошо, потому что именно так легче всего овладеть сердцем женщины.
Когда я вернулся в комнату, глаза Инны горели, как у тигрицы в старом ночничке Дядьки.
На следующее утро неумолимо наступила среда, и я снова встретил мою красавицу. Решил не смотреть ей в лицо. Это было трудно, ведь мы стояли носом к носу в переполненном лифте. Но мне удалось разглядывать красивые пуговицы на её блузке и не поднимать глаз. Когда выходил из лифта, все почему-то уставились на меня. Впрочем, после ротации начальника и званого обеда в нашей комнате меня должны знать хорошо.
Из-за таких впечатлений я всю ночь я сжимал в руке ладонь моей красавицы и читал ей старинные оды. Утром оказалось, что это не её ладонь, а ножка настольной лампы, но всё равно было приятно.
Целый четверг не мог ни о чём думать и старался не подходить к сейфу, не смотреть на Инну. Поездил немного лифтом и - наконец-то! - красавица появилась! А у меня в голове ни одной подходящей фразы на местном птичьем языке. Только слова какой-то оды.
Ну, была не была.
- Вы - моя психея! - сказал я как можно более пылко и хотел поцеловать край её платья, как в кино. Но на ней были джинсы, пришлось целовать штанину. Моя психея вскрикнула и брызнула мне дезодорантом прямо в глаза. Неужели это намёк с её стороны? Неужели у нас роман?!
-----------
Психею не путать с психой пси. Психея – в переносном смысле - юная и красивая девушка.
-----------
Ф-фух, но как же Римма и Инна? Что-то в моей жизни появляется слишком много…
А, кстати! Вот и пятница, конец рабочей недели, но начало дня.
Сегодня утром оказалось, что дезодорант - не намёк с её, то есть с психеи стороны, а моё к ней грубое домогательство. Сейчас народ прямолинейный. Если вы скажете девушкам, что Изольда не могла жить без своего Тристана, то они начнут искать модное средство "Тристан". И найдут. И применят. И скажут спасибо. А некоторые найдут и средство "Изольда". И применят.
Все встречавшиеся мне сотрудники фирмы смотрели на меня с завистью, сотрудницы строили глазки, а Никодимыч пробурчал: "Орёл!" Все пятнадцать этажей фирмы плюс чердак знали, что я сделал в лифте, только я не мог ни от кого добиться – что же именно?
Из-за новых переживаний решил пойти развеяться по коридорам и встретил директора, который похвалил мой вкус. Но сказал, что если я ещё раз прикоснусь к джинсам его дочки и назову её психой, он развеет мои клочки по закоулочкам. Почему я впервые заметил, что зрачки у него такие же вертикальные, как у Инны? Потому, что прочитал должностные инструкции?
----
(ПОПЕРЁК СТРАНИЦЫ КОРЯВЫМИ БУКВАМИ)
ХОЧУ В ЛЕШАЧИ!
----
Воскресное утро не грело.
К полудню так расхрабрился, что вышел на прогулку. Где-то горько плакали детишки. Я огляделся. Они стояли возле дерева, задрав головы. С дерева жалобно мяукал котёнок.
Я подошёл. Метров до пяти высоты ветки на стволе отсутствовали полностью. Да, где-то аборигены бегом взбираются на пальмы, но я вырос всё же не на тропических островах.
Огляделся. Не знаю, что я бы придумал, но мимо пожилой мужчина нёс стремянку. Я кинулся к нему и объяснил ситуацию. Так как стремянка была в упаковке, то я аргументировал так: "Как раз испытаете при свидетелях".
С помощью стремянки я добрался до нижних веток, а дальше полез сам. А это писклявое несчастьечко начало с испугу подниматься всё выше и выше, еле его настиг. И понял вдруг, что при спуске мне потребуются обе руки и обе ноги.
К восхищению ребятишек, я сделал то, что сделала бы любая кошка-мама: спустил котёнка, держа его зубами за шкирку.
Настроение у меня поднялось, так что я неосторожно пошёл гулять "в толпу".
Мужчина, идущий впереди меня, вдруг резко свернул вправо – к переходу. Я, конечно, успел среагировать, но ему показалось, что нет – тут мало кто сумеет, да и раздражённые все. Похлопал он себя по карманам, и стало понятно, что проверяет, на месте ли телефон и бумажник. А я ведь даже на три шага к нему не приблизился. Но вижу, смотрит исподлобья.
- Извините, - сказал я.
Мне никогда не было трудно извиняться. А он вдруг завёлся:
- Да-а-а? Ты с левой полосы вправо нырнул, нет, чтобы назад глянуть!
И начал сверлить меня взглядом, словно боксёр-тяжеловес перед боем. А я что? Я стою и миролюбиво смотрю на него.
И тогда он вдруг рассмеялся.
- Ты прав, - сказал, хотя я продолжал молчать, - извини, я ведь даже правый поворотник забыл включить.
Пожали друг другу руки и пошли каждый своей дорогой. Только он уже в нормальном настроении.
Он не был посланцем сил зла.
Посланцы его куда-то подевались.
Новые планы придумывают?
Зато нежданно-негадано приблизился конец рабочего месяца, уже понедельник четвёртой недели.
В полдень сотрудница Софочка сказала, что я или влюблён, или гриппую, потому что белый, как стенка, и смотрю стеклянными глазами. Странно, стенки у нас в розовеньких обоях с золотистыми крапинками, и когда я посмотрел в зеркало, то нашёл, что да, похоже на них. Только веснушки мои не такие блестящие, а вот волосы – да.
А что глаза блестят… Ещё бы! В коридоре я опять встретил её!! Я старался не смотреть на неё, на неё. Чтобы не быть развеянным на клочки. И тут вспомнилась мне реклама жвачки, которую вчера видел по телеку. Симпатичный клерк элегантно сталкивается с незнакомкой, ловко выбивая у неё папку с бумагами. Всё разлетается. Клерк кидается помогать, потом они стукаются головами, и он дует незнакомке в лицо запахом мяты. Таким образом, высекается искра любви и раздувается пламя страсти.
Я задумался о процессе высекания и не заметил, как неуклюже сшиб мою психею с ног. Всё, что она несла, разлетелось и раскатилось по коридору. Некоторые вещи даже попытались убежать, мы стали дружно их ловить. Совместный труд сближает людей, по крайней мере, моя красавица сказала:
- Ну, и болван же ты! - из чего я понял, что мы теперь на "ты", а потому ответил:
- Да, я такой, дорогая.
Когда вернулся в нашу комнату, то украдкой посмотрел на фотографию Инны, но… вместо неё на сейфе остался только обугленный прямоугольник краски.
Ладно. "Нам ли быть в печали?" - как пел Дядькин дед на дне рождения Дядьки.
Кстати, мой братишка от шкатулки с чёртиком был в восторге. Потом вдруг спросил меня:
- Танк ведь железный?
- Железный.
- Он весь закрыт, как дом?
- Да, танкисты залезают через люки и закрывают их.
- А дикие звери могут в танк залезть?
- Ну-у-у… если люки закрыты, то не могут.
Тогда он очень удивился:
- А Дядька говорил, что на войне все боялись тигров и пантер.
------
"Тигры" и "пантеры" – немецкие самоходные орудия
------
А вы говорите – фотка сгорела.
ГЛАВА 5
МЫ ПЕРЕСЕКАЕМ ГРАНИЦУ
Утро вторника совсем не предвещало испытаний, выпавших на нашу долю!
Хотя в дверях комнаты я столкнулся с директором и сразу же приготовился к обороне, помня его угрозу и вчерашнюю встречу с его дочкой. Но он неожиданно ласково сказал, что Никодимыч, механик Кирюша, я и Марина немедленно едем в командировку в один из филиалов, чтобы оказать необходимую поддержку.
Вот не знал, что у нашей фирмы есть филиалы. И такие слабосильные, что нас четверых вполне хватит, чтобы поставить один из них на ноги.
Никодимыч был не в восторге. Сказал, что последняя командировка у него выдалась шибко нервной и малополезной для общего здоровья организма. Но, пошептавшись с Кирюшей, быстро передумал и начал что-то бормотать о "растрясти жирок" и "аппетите на свежем воздухе".
Тем временем появилась Марина, и оказалось, что это она!! Отсюда следовало, что нам дали лучшую в фирме машину – внедорожник. Это меня не насторожило, а зря. Дали отличные тормозки, как назвал Никодимыч какие-то большие пакеты. Я не совсем понял, что мы и как будем ими тормозить. Но Марина со смехом сказала, что я "дурашка", а тормозки для командировки, это пища. Неужели там, куда мы едем, нет приличных ресторанов или хоть какой-нибудь дичи?
Тут опять появился директор и, сияя, как начищенная пряжка, сообщил, что Марина поехать не сможет. Его дочь надула губки, но даже теперь она была великолепна!
- Поедет наша новая сотрудница из рекламного отдела, - продолжал говорить директор, а я уже увидел, кто показался из-за его спины, и моё сердце смылось в левую пятку и затаилось. Сотрудницей была Инна.
Я так и спросил:
- Это ты?
- Знакомы, - директор одобрительно кивнул, а Инна показала зубки.
Вот так.
С уходом Марины для меня потускнели все краски мира. Но я сказал себе: "Иван, не увлекайся. За ней бы половина города увязалось, и ты ничего о ней не знаешь, кроме того, как она выглядит и говорит". Но нужно ли знать больше? Ладно, нам ли быть в печали. И вообще, что может быть лучше быстрой езды?
Несчастный.
Через тринадцать часов сидения за рулём то меня, то Кирюши, я был сыт ездой по горло и спросил, далеко ли до филиала. Никодимыч бодро ответил, что ещё сто с хвостом километров асфальта. Асфальтом он называл эти жуткие дороги, от которых у меня начали болеть даже те части тела, о коих я и не подозревал. Хорошо ещё, что заметно потеплело, на деревьях зеленели листочки, на обочинах желтели цветочки. Если бы не асфальт, у меня в душе началась бы весна.
Я как раз ругал очередные несколько выбоин, когда дорога – и машина по ней – свернула в деревню, и прямо по курсу показалось огромное стадо зелёных гусей. Затормозить я не успел от удивления и сбил одного.
Остальные гуси куда-то делись, потому что нас окружила толпа местных жителей – в засаде они сидели, что ли? – и стала галдеть какую-то несусветную чушь:
- Ах, черти!
- Бесы проклятые!
- Последнего гуся задавили!
- Детей без праздничного блюда оставили!
- Управы на них нет!
Можно было подумать, что это был единственный гусь на планете.
Я со вздохом полез было в карман за бумажником, но Кирюша шлёпнул меня по руке, выкатился из машины и нырнул под колёса. Вытащив оттуда за шею тушку жирного (под восемь кило) и зелёного красавца, он лихо крутанул ею над головой и рявкнул:
- Чей гусь перебил мне рессору?
Основная масса голосов стихла, только бабки ещё сердито роптали.
Кирюша с размаху шваркнул гусем о землю:
- В последний раз спрашиваю!! Чей гусь перебил мне рессору??
Наступило гробовое молчание толпы, только оставшиеся в в живых "праздничные блюда" шумели за людскими спинами.
- Ладно, - зловеще произнёс Кирюша, обводя вздрогнувший народ взглядом Кощея Бессмертного, у которого пытались украсть с дуба хрустальный сундук, - ладно. Экспертиза покажет!
И кинул гуся в прицеп.
- Люблю гусиную шейку, - облизнулся Никодимыч.
- Никаких шеек, ему три дня отлежаться нужно, - компетентно ответил Кирюша.
На окраине проголосовала какая-то бабуся. Кирюша смилостивился и пригласил её к нам с Никодимычем на заднее сидение. Когда мы вырвались на необжитой простор, я спросил бабушку:
- Что это у вас за оригинальные гуси? Какая порода такая зелёная?
- И-и, милый, - усмехнулась она, - гуси самые обычные. Вчера утром, чтобы они на речке не смешивались с гусями из соседней деревни, Свирелька-гусопас пометил их на спинах зелёной краской. Вечером такие пришли. Два дня уже крашеные. Хорошая краска!
Высадили мы её у соседней деревни, проехали ещё немного, Кирюша сказал:
- Свернём к мотелю и там переночуем.
Я спросил, где мотель? На берегу во-он того заросшего камышами пруда, ответили мне. Так что будем спать почти на лоне природы, тем более, что тепло было уже почти по-летнему. Я сказал, что природа - это хорошо, но комары…
- Тут делают шашлыки без дураков, - сообщил Никодимыч.
Я сказал, что рад за интеллект здешних поваров, но комары… у меня на них аллергия. И на дым тоже.
На самом деле у меня была "аллергия" на мотели. Разве нельзя остановится просто у дороги? Но тут я вспомнил, что я не в Лешачах, и вокруг могут бродить посланцы сил зла. Я-то отобьюсь, а остальные? Для них силами зла будут даже ночная прохлада, сырость и насморк. Так что стены не помешают.
Тем временем мы оказались на стоянке мотеля, вышел охранник и обрадовал меня, что проблем нет. Во-первых, сегодня в шашлычной было мало посетителей, поэтому её закрыли три часа назад. Во-вторых, мы можем вместо вселения в стационарный домик взять домик-прицеп и без проблем отвезти его в любое нужное место. Прицеп удобный, просторный, с рукомойником, туалетом и аккумуляторными батареями. Пока я удивлялся, что здесь так доверчиво и без проблем раздают комфортабельные прицепы, охранник указал на старенькую крошку-таратайку и сообщил, что джип останется в гараже мотеля, а он без проблем отбуксирует нас в отличное сухое место за пару сотен метров отсюда. Там любят проводить пикники, есть очаг и мангал, и мы без проблем чудесно отдохнём.
Сплошное – "ноу проблем".
Действительно, когда мы перевалили через заросший высоким кустарником холм и въехали в редкий лесок, то все – кроме меня, но я свои чувства пока не выказывал - признали: прекрасно. Прицеп поставили на небольшой полянке, где действительно были и каменный очаг, и мангал под небольшим навесом - не худшее место отдыха для кого-то, кто безвылазно сидит в шумном и задымленном городе. Тихо, свежий лесной воздух, главное - полное отсутствие комаров и сырости. Охранник попрощался и ушёл к конторе.
Я с душевным трепетом приготовился: вот-вот разожгут нелюбимый мною, городской костёр. Но мои спутники не стали возиться с шашлыками, а распаковали тормозки. Мы устроились за столом, вкопанным в землю на краю поляны, и хорошо перекусили. А потом погуляли в окрестностях полянки: размялись после целого день тряски в машине. Причём я старался, чтобы между мной и Инной всё время кто-то был.
Когда стемнело, под ногами горожан появились невидимые ямки и кочки, они вдруг начали спотыкаться. Такая прогулка им быстро надоела, и большинством голосов мы перед сном решили немного развлечься покером.
Последним в прицеп зашёл Кирюша.
- Закрыть двери на крючок? - спросил он.
- Нет, - отмахнулся Никодимыч, тасуя карты. - Снаружи нет ручки, только дырка от ключа, и никто не откроет.
Я промолчал. Посмотрим. В любом случае, крючок – это смешно.
Мы уселись за столик под лампой и стали играть на спички. Никодимыч сразу сказал, что деньги (как и женщины) вносят разлад в любую компанию, могут поссорить самых лучших друзей. А друзья важнее бумажника, особенно, если бумажник худощавый.
В первой партии мне не повезло, зато Никодимыч взял все спички. При второй раздаче я начал радоваться картам и взял несколько спичек. И тогда наш прицеп затрясся.
Все переглянулись, и всем, как потом выяснилось, пришло в голову одно и то же: земля просела под колесом или колёсами. Мы почти одновременно пожали плечами и продолжили игру. Несколько минут всё было спокойно, но потом прицеп опять тряхнуло. Да так сильно, что карты упали со столика, а Никодимыч привстал:
- Оползень?
Я уже догадывался, что мои подозрения оправдались, но решил пока с объяснениями не вылазить. Как говорил старый друг Дядьки Антоний Ромишев: паника – худшее, что может произойти.
- Оползень? Не думаю, полянка ровная, - ответил Кирюша, поглядывая в окошко. - Это кто-то раскачивает нас.
- Медведь?! Медведь-шатун?! - пробормотала Инна.
- Ерунда, - усмехнулся Кирюша. - Тут нет медведей. Наверное, какой-то олень или другая зверушка.
Я подумал, что Кирюша никогда не видел некоторых оленей, если называет их зверушками, но промолчал.
- Может, и олень, - согласился Никодимыч, поднимая карты. – Олень почесался о стенку.
Но не успел он перетасовать колоду, как прицеп закачался так, что на мгновение погасла лампа. Инна ахнула.
- Это перестаёт мне нравиться, - буркнул Никодимыч.
- Я выйду и посмотрю, - поднялся Кирюша.
Я хотел сказать ему, что это не зверь, но он бы спросил, откуда я знаю, а потом не поверил бы. Да и опасности пока особой не было. Он выглянул наружу, крикнул несколько раз, чтобы испугать "оленя" и вернулся к нам, но дверь на этот раз запер на засов.
- Ну что? - поинтересовался Никодимыч. - Видел его?
- Нет. Вернее, что-то шевелилось в кустах, но я не понял, что это было. А на улице хоть глаз выколи, месяц за облаками.
- Но оно ушло? - спросила Инна таким тоном, что мне стало весело: неужели она испугалась? Так ведь типичная ведьма: океан гонора, но труслива до медвежьей болезни.
- Да… кажется, - рассеяно сказал Кирюша.
Никодимыч снова перетасовал карты, и тут же прицеп затрясся.
- Эй, противник азартных игр! - сердито крикнул Кирюша в сторону окна.
В ответ сильно проскрежетало по двери. Мы невольно вскочили, глядя друг на друга и не зная, кто это может быть и что делать. Точнее, я понимал, что это люди, но, конечно, не знал, что им нужно. Людей, особенно, городских, как эти, за дверью, можно определить по запаху. Странно, что ни Кирилл, ни Никодимыч не обоняли запах, по меньшей мере, двух мужских лосьонов. Или сотрудники притворялись, как и я?
Тем временем царапанье повторилось, дольше и неприятнее.
- Это он рогами? - лукаво спросил я.
- Когтями. Это медведь, - еле слышно отозвалась Инна.
Она явно трусила и потеряла весь свой колдовской вид.
- Невозможно, чтоб медведь, - упирался Кирюша. - Здесь нет медведей!
Я понял, что запах чужих лосьонов перебивается его собственным и подкинул ему мысль:
- Медведь рычал бы.
- А зачем ему зря рычать? Он пришёл с гор, – упрямилась Инна.
- Можно подумать, что горные медведи молчат. Между прочим, до гор двести километров.
- Вот он и проголодался, пока шёл. Это что-то сильное и с когтями. Это… вот! Это снежный человек! Бигфут! И трясёт нас, как коробку с леденцами!
Наш "гость" ещё раз царапнул дверь и затих.
- Ушёл? - спросила Инна.
Никто не успел ответить. Мощная лапа ударила в стену под окном за моей спиной. К счастью, стекло пока выдержало. Я медленно повернул голову к окну и присмотрелся, но ничего не увидел.
- Выбьет нам окно, - пискнула Инна.
- Не бойтесь, - отозвался Кирюша, - это двойной плексиглас.
Но мне показалось, что говорит он, лишь бы успокоить.
Прицеп трясся ещё несколько раз, и каждый раз всё сильнее. Мы сидели в молчании. Вечер был испорчен.
- Может быть, ляжем спать? - предложил я, чтобы не молчать.
Все посмотрели на меня квадратными глазами.
- Ты свихнулся? – спросил Кирюша.
- А ч-что ещё делать? – заикаясь, поддержал меня Никодимыч. – На м-море люди спят и во время к-качки.
- Вы что? - пробормотала Инна. - Я не засну, пока этот йети бегает вокруг и ломится сюда и раскачивает нас. Я не маленький ребёнок, чтобы меня укачивали, как в люльке, - засмеялась она почти истерически.
Отчаянно трусила, а мне было смешно.
----------
Бигфут, снежный человек, йети – названия обезьяны или примитивного человека, якобы таинственно появляющихся в очень диких или очень населённых местах и доставляющих людям неприятности, если, конечно, те не догадаются пригласить оригинального мохнатика на фотосессию.
----------
- Но что мы можем сделать? – спросил я.
- Подождём, пока оно уйдёт, - слишком уверенно ответил Кирюша не слишком уверенным голосом.
Тем временем Инна стала выбираться из-за стола. Мы удивлённо посмотрели на неё, она пожала плечами:
- Мне нужно в туалет.
Я же говорил: медвежья болезнь.
Туалет был крохотным помещением за дверцей сразу справа от стола. Инна вошла туда, и сразу же произошло несколько событий: мощный удар по прицепу, её крик, темнота. Затем она пулей вылетела из туалета, наткнулась на стол, упала на него и заплакала. В этот момент я даже пожалел её.
В любом случае, хотелось посмотреть на повреждения корпуса. Я шагнул в туалет и при свете мобилки увидел в металлической стене с несколькими слоями утеплителя три большие дыры, в каждую из них вошли бы два пальца. Никодимыч, заглянувший через моё плечо, оттащил меня назад и тут же запер дверь:
- Это уже не шутки. Он не поранил тебя, Инночка?
- Нет, но я там уронила телефон, - всхлипнула Инна, размазывая по щекам чёрные слёзы.
Вот ещё манера даже в сортир ходить со средством связи, как будто за время дефекации произойдёт Армагеддон. Ну и произойдёт, так чем поможет трубка? Передашь знакомым и друзьям пук-пук-привет?
Тем временем Инна опомнилась и торопливо вытерла щёки платком.
- Оно грохнуло в стену и пробило её, - сказал Никодимыч Кирюше.
- Пробило стену? - Кирюша потянулся к ручке двери туалета.
- Лучше не входи туда, - предупредил Никодимыч. – Повреждения чепуховые. Но вдруг ты зайдёшь, и оно пробьёт стену до конца? Деревянную дверь вышибет мгновенно.
Мы в который раз переглянулись.
- Отличное место! - сердито сказала Инна. - Этот охранник - маньяк.
- Наверное, он не знает, - я сделал вид, что утешаю, хотя от души наслаждался её страхом. Наверное, это не совсем по-мужски, но не люблю чересчур лживых колдуний и никогда не был подкаблучником.
- Не знает?! – завизжала она. - Такое чудовище бродит в двухстах метрах от мотеля, гремит прицепом, а он не знает? Нужно позвонить ему!
- Телефон, - растерянно произнёс Никодимыч. - Я оставил в машине, на заднем сидении.
- И я, - буркнул Кирюша. - В бардачке.
- А у меня с собой, - похвалился я.
Кирюша выхватил трубку у меня из рук и ругнулся. Затем отважно улыбнулся:
- Батарейка разряжена. Что мы за ослы?
Честное слово, я уважал его всё больше и больше.
- Зарядим от аккумулятора.
- Ты видишь, что свет не горит?
Мы пошарили в поисках розетки, нашли одну рядом с лампой, но напряжения не было. Однако и "оно" больше не трогало прицеп. Было тихо, мы слышали собственное дыхание.
- И что теперь? - спросил Кирюша. - Может, я пойду к мотелю?
- Как? А этот зверь? – забеспокоился Никодимыч.
- Лучше подгони к прицепу таратайку, - сказал я.
- В ней все не поместимся. А зверя не слышно. Побегу по дороге.
- А оно за тобой. Ну, делай, как знаешь.
Мы были слишком растеряны, чтобы рассуждать разумно. Можно было попробовать достать мобилку Инны. Даже если она разбита, можно было использовать её батарейку. Но всем казалось опасным открыть туалет. И в то же время никто не удержал Кирилла. Подождав подольше и решив, что "оно" ушло, он открыл дверь и выскочил наружу. Никодимыч быстро задвинул за ним засов и упал на сидение, держась за сердце. Оставалось только ждать.
Некоторое время ничего не происходило. Потом мы услышали отдалённые крики Кирюши. Затем зловещую тишину. И вдруг - стук в дверь. Пока позади меня охали Никодимыч и Инна, я убедился, что стучит не "оно", а он, и втащил его внутрь. А дверь запер. Мои руки и свитер оказались в крови. У Кирилла был разбит нос, кровь залила ему грудь рубашки. Одежда в дырах, одна брючина разорвана снизу доверху.
- Ничего, ничего, - приговаривал Никодимыч, перевязывая его полотенцем, пока Инна безуспешно искала аптечку. – Всё хорошо.
- Что случилось? - не выдержал я.
- Не знаю, что оно такое, - хриплым голосом буркнул Кирилл. - Огромное, а ноги человечьи, а руки… лапы медведя.
Словно в ответ на его слова прицеп закачался.
- Сколько ты прошёл?
- Метров пятьдесят.
- А хоть бы и дошёл до мотеля, - у Инны стучали зубы. – Тот охранник, наверное, заперся на десять замков!
- Слышите? - Никодимыч поднял палец. - Ох, оно полезло наверх!
Да, слышно было, как существо ходит по крыше, так и гудела от его шагов. Мне казалось, что потолок прогибается. Теперь это уже были не люди. Может быть, в подмогу они притащили медведя? Хотя звериного запаха я не чуял, скорее какой-то технический вроде машинного масла. К счастью, я сообразил, что в крыше есть крохотные вентиляционные окошки-люки. Мы совсем о них забыли! Кинулся к первому и захлопнул люк. У второго "оно" опередило меня, оторвало крышечку люка, но мощная лапа в отверстие не прошла. Тогда попыталось просунуть длинную, мохнатую, как бы волчью морду. Чёрный нос двигался, нюхая воздух.
Инна завизжала, так что я заткнул уши, сорвала с ноги туфлю, вскочила на скамью и ударила по морде каблуком. Завывая, "оно" спрыгнуло с прицепа и, судя по звукам, отбежало.
- Не зли его, - простонал Никодимыч, - оно всех нас поубивает. Швырнуло Кирилла на десять метров!
Инна опять заплакала, а Никодимыч тихо ругался, временами бормоча что-то странное:
- Его прислали конкуренты. Что делать? Что делать?
- Конкуренты? Не может быть, - Кирилл тоже запаниковал.
И тут меня осенило:
- Его никто не присылал. Точнее, если и прислал, то оно просто нашло остатки нашего ужина, а теперь унюхало колбасу и рыбу в прицепе, хочет добраться до остальной еды. Выбросим всё наружу!
Так мы и сделали. Я мысленно порадовался, что гусь остался в нашей машине возле мотеля. Существо почмокало, почавкало, а потом незаметно испарилось, как в сказке. Но только через полчаса я решился пробраться к мотелевской таратайке, хоть и стояла она буквально в трёх метрах от прицепа. К счастью, еды в ней не было, и она осталась цела.
Через четверть часа мы на самой высокой скорости удалялись от "отличного места" в сторону мотеля. А я начал гадать, что же за конкуренты у нашей фирмы и каким зооцирком они владеют? Теперь нападения на меня в городе разъяснились.
Я так и сказал Кирюше и Никодимычу, но они возразили, что на чужой территории конкуренты не озорничают, а вот на спорной… Так-так, значит, "павиан" и кампания появились по другой причине?
Никодимыч пожал плечами:
- Свои проблемы ты должен знать сам.
Но я их не знал!
Короче говоря, мы удрали из мотеля на всех парах под недоумённые вопросы охранника, который клялся, что не спал, но ничего не слышал. Я на его месте говорил бы то же самое: кому охота портить репутацию заведения? А мы… Даже если нас пугнул измазанный автолом мишка из цирка-шапито, проверять эту гипотезу никому не хотелось.
Удивительно, какую скорость и водительское умение придаёт подобное приключение. Через час мы добрались до городка и гостиницы. Городка, как такового, я не видел. Не потому что было темно, а потому что он уходил в противоположные стороны от дороги и, одновременно, главной улицы длиной метров в сто. На ней гостиница, напротив - кабак, два магазина, почта. И всё.
Мы не собирались осматривать достопримечательности, а бросили в номерах сумки и отправились через дорогу в кабак, лечить травмированную нервную систему.
Кабак - ну, зачем так грубо? - ресторан при дороге был с претензией, но судя по всему, недорогой, а потому охотно посещаемый. Над входом неоновая надпись красными буквами "Чёрный Кот", а ниже обшарпанная табличка "Пьяный окунь", что немного сбивало с толку непосвящённых вроде меня.
Ладно.
Мы вошли и глазами упёрлись в бар. Большой, дубовый. Как и бармен Соня. Так значилось на табличке над его головой. Позже я узнал, что Соня - уменьшительное от Самсон.
Ресторан был очень даже неплох, со своим причудливым стилем. Несколько столиков с мягкими стульями. Тёмные стены, на них тусклые картины. Вычурные подсвечники, которые смотрелись здесь, как ожерелье королевы на амбале. Запах каких-то пряностей и хорошего табака. Уютно и приятно.
К пиву нам подали поджаренный хлеб и какие-то местные овощи, от которых начался пожар в горле и пришлось заказать ещё пива. Когда пламя слегка угасло, мы вытерли слёзы и обратили внимание на соседей. Точнее, наше внимание привлекла красив… (вместо окончания обугленная дырка, как я не заклеивал её и не пытался дописать слово) девушка с пышными формами, обтянутыми синим блестящим платьем. Она подошла к соседнему столику, на который задумчиво облокотился лысеющий пожилой мужчина в свитере с рисунком в рыжие обезьяны.
- Я написала стихотворение, - сказала девушка задумчивому в обезьянах. - Оцените, профессор.
- Если поцелуешь, Муся! - оживился тот.
- Вы всё такой же, - рассмеялась она. - Ловелас! Казанова!
- Ну-ну, покажи мне его, детка, - мечтательно ответил профессор, разглядывая её с видом посетителя выставки, так что непонятно было, что имеет в виду. Муся, как фокусник, вытащила из рукава помятую бумажку и начала читать:
Если во мне расцвет,
Рядом любимых нет.
Если тоска и грусть,
Я от любви тащусь.
- Ну, что? Что? - спросила Муся, нервно оглаживая себя.
- Это enjambement, детка, - сказал профессор.
- Что? - сделала круглые глаза пышная детка.
- Несогласованность между ритмикой и стилистикой.
- И? Красиво?
- Очень красиво, - согласился профессор, продолжая разглядывать покрой её платья.
- Там, дальше, другой стих, мистический, - сообщила Муся.
- А? Посмотрим:
Когда мы с демона содрали перья,
Могильная плита откинулась,
И кровь лилась потоком, задымившись.
- Ну?
- Образ впечатляет.
- А ещё…
- Валяй.
Муся откашлялась и продекламировала наизусть:
Я вся горю, как на костре,
И вот за это всё и любишь ты меня.
Все черти, дьяволы и орки все
Готовы обнимать колени мне в теченье дня!
Никодимыч поперхнулся пивом и сделал вид, что рассматривает картину на ближайшей стене.
- Какие страсти, малышка! – воскликнул профессор.
Муся довольно улыбнулась:
- А теперь "мировая скорбь", как вы просили.
Она глубоко вздохнула и с подвываниями затянула:
Любовь пылает страстью, а печаль
Меня во гроб сведёт и разума лишит,
Но я возьму свой меч, схвачу свой щит
И кинусь с башни.
Умереть не жаль!
- Браво! – зааплодировал профессор. - Пойди, возьми себе чего-нибудь, и пообщаемся прозой.
Муся подошла к бару:
- Джин мит тоник, битте.
- Чиво-о? - протянул Соня. - Мятный джин или тоник с мятой мятой?
- Джин с тоником. Я учу немецкий.
- Плохое произношение, - укорил бармен. – Я не знаю языка и то ничего не понял.
- Ну и что? - возразила Муся и заглянула в стакан. - Я скоро отсюда выберусь, битте шён.
- Каким чудом?
- У меня предчувствие. Познакомлюсь с мин херц. С принцем.
- С каким принцем?
- С сыном нефтяного короля, эрудированным, интеллигентным, симпатичным, романтичным, стоящим.
- Сколько? - спросил Соня.
- Что "сколько"?
- Сколько он должен стоить, чтобы тебе понравиться?
- Н-ну-у… - задумалась Муся, но тут с порога послышался бодрый голос:
- Ты обо мне, любовь моя? - и к стойке, энергично двигая плечами и убивая парфюмом наповал, подошёл невысокий тип лет тридцати в продуманно потрёпанной одежде, так что из заморских дыр дерзко выглядывало грешное тело.
- Го-оша, - отозвалась Муся, глядя на него сквозь стакан. - У тебя один и тот же эпитафий.
- Эпитет, - буркнул профессор, но его проигнорировали.
- Всем шампанского, - жизнерадостно заявил Гоша, доставая из кармана рулончик пёстрой бумаги и отрывая от него несколько прямоугольничков.
- Местная валюта, видал? - шепнул Никодимыч мне на ухо.
- Разве мы пересекли границу?
- Да, когда вошли сюда. Невидимую границу. Это пространство неопределённости. Тут свои порядки и нужно их придерживаться, - вот что сказал мне Никодимыч.
ГЛАВА 6
ПЯТИСОТАЯ КОРЧМА
После шампанского веселье повернуло из интеллектуального русла в сторону простых радостей. Профессор куда-то подевался, а Муся рассказывала про нефтяного принца теперь уже Гоше.
- Хех! - сказал Никодимыч. - Неплохо здесь. Но не то. Кирюша, а ты под зелёной свиньёй был? Я слышал, что девчонки там, как пирожки из печки!
- Ну, ты и дурачина, - Кирилл (после его храброго, хотя и глупого поведения возле мотеля мне и в голову не приходило называть его "Кирюша" даже мысленно) поморщился и открытой ладонью шлёпнул Никодимыча по голове, не слишком сильно, но достаточно, чтобы сбить с того широкополую фиолетовую шляпу с фазаньим пером. - За столиком с дамой и в заведении Сони о других не говорят. А тем более о "Зелёной Свинье".
Только тут до меня дошло, что "Под Зелёной Свиньёй" - это что-то вроде клуба по интересам. Ну, и ещё я заметил, что наша внешность почему-то претерпела странные изменения. Мы не только были одеты в средневековые одежды, но и причёсаны соответственно.
Никодимыч щеголял в уже упомянутой шляпе, бархатном костюме, одна половина которого была тёмно-синяя, а другая - светло-красная, и мягких красных сапогах с длинными, подвязанными к щиколоткам носами, но без каблуков; и ещё у него выросла роскошная каштановая борода. На Кирилле оказался полосатый, серо-голубой берет с серебряной пряжкой, костюм был из чего-то ало-атласного с серебристыми кружевами, а на ногах полосатые бело-чёрные носки и башмаки с опушкой и чёрными пряжками; бравые усы густы и подкручены, как у мушкетёров.
У обоих локоны завивались чуть ли не до лопаток, отчего были подвязаны широкими вышитыми лентами.
Но причёска Инны побила рекорд: на голове её красовалась пара рогов вроде коровьих, но сделанных из какого-то серебристого металла. Вокруг рогов были намотаны её волосы, пёстрые ленты и какие-то разноцветные бусы. С причёски до пола спускалась полупрозрачная голубоватая вуаль, а платье Инны (не знаю, как назвать этот цвет - жемчужный?) плотно обтягивало её грудь и руки, но к низу расширялось складками, в которых её ноги совершенно скрылись, так что я не знал, как она обута.
Я же - насколько мог себя разглядеть - был причёсан так же, как Никодимыч и Кирилл (но почему-то с непокрытой головой) и в костюме из чего-то полосато-шёлкового с серебряной вышивкой, а на ногах короткие красные сапоги с каблуками и шпорами. Ух! Рядом со мной на скамье лежали позолоченный шлем и меч в чехле из красной кожи. Но я ведь не умею фехтовать… или как это – рубить мечом? И, знаете, одно дело видеть такие штуки в кино или читать об этом, а другое - когда это с тобой случилось.
Пока я осматривался и задумывался, Никодимыч сделал вид, что смущён и поднял шляпу.
- Прошу прощения у дамы, - сказал он, раскланиваясь перед Инной вроде того же мушкетёра. Но она не казалась расстроенной или возмущённой, а даже тихонько захихикала. Наверное, отлично знала, что это за "Под Зелёной Свиньёй", и её это не смущало. Но я-то ничего не понимал, так и сказал. А потом спросил о наших нарядах.
- Ну, видишь ли, - протянул задумчиво Никодимыч, лихо напяливая шляпу набекрень, - у них тут из каждой корчмы ведут дороги в разные приятные и неприятные места. А от Самсона - даже в два места.
- Ага, вот почему два названия у входа, - сообразил я.
- Вот-вот, именно так. Ну, а там одетым нужно быть соответственно тамошним обычаям.
- Но мы же только…
- Не только! - перебил меня Кирилл. - Вот ещё! Забава только началась!
- Да, "Старый Кабан". В последний раз были там с шайкой Злого Карла, - Никодимыч закруглил неловкую ситуацию и с мечтательным видом начал странный рассказ. - Это на запад от Гамберга, четверть дня верхом. Заходим, понимаешь, запахи жаркого, шум, говор, смех, господа рыцари в кости режутся: ну, шикарный климат.
- Поехали туда, - загорелся Кирилл.
- Э! - вмешался я. - Верхом?
- Нет, мы же сразу туда.
- Это как? - недоверчиво спросил я. - В шайку?
- Увидишь.
- И я с вами! - запищала Муся.
Кирилл с Никодимычем подхватили меня под руки и потащили к узенькой, незаметной двери в глубине помещения. Не успел я и возразить, как мы оказались в полутёмной, освещённой огнём камина и парой странных светильников, похожих на лампу Алладина, большой комнате. В "Старом Кабане".
Климат был такой, как описал его Никодимыч: запахи жареного мяса, какие-то стуки-грюки, шум голосов, смех. Под окном господа рыцари сидят, в кости играют. С другой стороны какие-то типы в роскошных лохмотьях - ну, там, в рваной рубашке с золотыми пуговицами или драных штанах с серебряными бубенчиками - но тоже весёлые. А рядом с нами Муся уже в явно средневековом платье, похожем покроем на Инныно. Но без коровьих рогов на голове, зато с волосами, закрученными вокруг ушей, как рога бараньи, и в высокой красной шляпе конусом. Читает приятному обществу свои стихи. Общество смотрит на неё, как бараны на ворота. Тут же оборванцы попроще с хитрыми глазами и вороватыми руками.
Я не успел рассмотреть ничего больше, потому что Кирилл быстренько прогнал оборванцев ударами плашмя мечом, сбросил со стола то, что там было, и потребовал у кого-то кувшин жжёнки, уху и свиной окорок. Пока пухлая официантка - или служанка? - нам всё это собрала и притащила, в корчму зашёл седой человек, и все вокруг зашумели: "Старый бард! Старый бард!"
Господа рыцари тут же пригласили барда за свой стол, поставили ему пива и спросили, что нового слышно? Но оборванцы, которых Кирилл только что прогнал, вернулись с подкреплением и начали затевать драку. Им не повезло: появился разъярённый и здоровенный хозяин с огромным вертелом в руках, на котором оставался ещё один барашек, рыцари тоже подскочили, сердито крича, что невозможно спокойно поговорить о новостях. И через некоторое время старый бард уже мог рассказывать, промачивая горло пивом.
- Флориан, ректор нашего Королевского университета, был в Гамберге и видел тамошнего красного дракона. И двух единорогов.
Сначала я решил, что бард говорит о ещё каких-то корчмах, потом - что это прозвища людей, но когда все стали обсуждать драконьи и единорожьи масти и достоинства, у меня открылся рот, а ложку я поднёс почему-то ко лбу.
- Ты ешь, ешь! - толкнул меня ногой под столом Никодимыч. - Уха знаменитая, а окорок во рту тает.
Тут я понял, что один сижу, раззявив рот, а мои спутники наминают ужин за обе щеки. И если я не поспешу, то о знаменитой ухе ничего не узнаю, а окорок растает в чужих ртах.
- У Сони, между прочим, музыка играет. И танцевать можно, - вдруг надула губы Муся, оставив своих слушателей хлопать глазами в попытках понять её строфы.
- Не грусти, барышня! В "Золотом Скакуне" всё это есть и тебя достойно, - сообщил Никодимыч, шельмовски улыбаясь.
- Так пойдёмте туда. Это будет уже десятая моя корчма!
- Десятая? - снисходительно переспросил Никодимыч. - Пошли!
Тут все с энтузиазмом вскочили и опять потащили меня, так что я еле успел прихватить блюдо с окороком. В полумраке не видел, каким путём, но мы тут же оказались на пороге "Золотого Скакуна". Громадный, как медведь, вышибала осмотрел нас, сморщил заросшую, изрытую шрамами физиономию и буркнул что-то невразумительное; но когда увидел на своей ладони монету, неуклюже поклонился чуть ли не до земляного пола, покрытого соломой.
В этой корчме было тоже шумно и приятно, но куда более дымно, хотя и светло. Дымили светильники? Я не сразу привык, немного покашлял, а за это время какая-то тень провела нашу компанию к круглому столу и буркнула мне: "Со своей закуской? Нехорошо!" Никодимыч подмигнул тени, она ответила ему сдержанной улыбкой. Потом принесла кувшины с отличным вином, миску какой-то каши и жареного гуся. Вино исчезло, как вода в пустыне, а вот к еде никто, кроме меня, не притронулся.
Я доел окорок и принялся за гуся, рассматривая нашу компанию, которая в "Золотом Скакуне" выглядела уже немного по-другому: длинные локоны у мужчин исчезли вместе с бородой и усами, штаны и рукава напоминали тыквы, а на головах наших дам были не рога, а вполне милые кудряшки, только почему-то припудренные сиреневой и серебристой пудрой. Да ещё эти высокие каблуки у всех. Вот без каблуков я бы отлично обошёлся!
- Смотрите, там под стеной сам Робин из Козьей пущи, - кивнул Кирилл в сторону соседнего стола.
- Ах! Ох! - отозвались Инна и Муся.
- А кто это? - тихо спросил я.
- Это известный и всеми любимый рыцарь-эльф! - воскликнула разгорячённая Муся. Но увидев, что объект их воздыханий, заинтригованный криком, обратил на них внимание и насторожил острые уши, одна из которых была украшена серьгой, девушки скромно опустили глаза и покраснели.
Рыцарь-эльф казался среднего роста, худощавый, но сильный, с крепкими руками и ногами. Я сроду не видел эльфов, а тем более – рыцарей, поэтому изучал его подробно. Волосы всеобщего любимца были так черны, что казались средневековым гиацинтовым париком. Вокруг светло-голубых глаз его расходились лучики морщинок, наверняка он часто смеётся.
- Ха, говорил я, что сюда стоило прийти? - Никодимыч расплылся в широкой ухмылке. - Тут бывают такие знаменитости! А хоть бы и в том углу, смотрите. Знаете кто это? Это Топор, местный палач. А вон там, тот вот, в золотом вышитом кафтане - главный конюший герцога Башнебрамского.
- А там Мартелла, моя тётка, - прошептала Муся, пригнулась и спряталась за Кирилла.
Величественная Мартелла с причудливым сооружением из веток и перьев на голове проплыла мимо нашего стола, как каравелла мимо лодочки, и скрылась за дверями. Муся громко вздохнула:
- Чтоб её гамбергский дракон сожрал! Если бы увидела меня… Дома думают, что я хожу учиться вышивке. Я и хожу… иногда. Но если бы она увидела меня, то об этом полгорода бы услышало!
- А если узнает? - ухмыльнулся Никодимыч, наливая всем в рюмки из бутылки, которую опять принесла тень.
Но Муся не успела ответить, потому что появились четыре парня со странными музыкальными инструментами в руках и начали наигрывать что-то заунывное и громкое. Все вокруг тут же захлопали и затопали, а Никодимыч схватил за руку Мусю и потащил танцевать. Инна сжала мою ладонь:
- Наконец-то! Пошли!
- А как под это танцевать?
- Смотри на других.
Ну, понятно, под такую музыку можно было только прогуливаться взад и вперёд, держась за руки и уступая или не уступая дорогу другим парам и раскланиваясь при этом. Но я был только рад: на высоких каблуках чувствовал себя жутко неуверенно.
Коротышка-музыкант крикнул:
- Перемена! - и прежде чем я успел спросить, почему перемена, ведь здесь не школа танцев, как остроухий рыцарь-эльф схватил Инну за руку и вывел на середину зала. Инна и не думала протестовать, когда он обнял её рукой за талию. И они пошли в танце, тихо разговаривая, а я вздохнул с неменьшим облегчением, чем недавно Муся, и потихоньку вышел из корчмы.
Ночной воздух показался мне великолепным, хотя чем-то пованивало. Навозом? Наверное, ведь тут принято ездить верхом. И вообще… Я понемногу проветривался и приходил в себя, в голове стали появляться здравые мысли. Куда это мы попали? С тех пор, как я работаю в этой фирме со мной происходят чудеса, хотя я всегда думал, что они возможны только в Лешачах. Но последние дни - это что-то невероятное.
Мои рассуждения перебила шумная компания, вырвавшаяся из корчмы: Никодимыч, Кирилл, Муся плюс рыцарь-эльф, ворковавший с Инной.
- Ещё не поздно, - говорил Никодимыч, похлопывая себя по штанам-тыквам, - ночь только начинается. Куда? Ближе всего до "Хромого бродяги".
- Я не в восторге от "Бродяги" и взаимно, - сообщил Кирилл. - Немного дальше "Сломанный меч".
- Там сейчас ремонт, - возразил Никодимыч. - Лучше в "Медвежий угол".
- В "Медвежьем углу" сегодня VIP-party, - сказала Муся.
- "Жирная сирена", - вдруг предложил рыцарь-эльф, оторвавшись от воркования с Инной.
- Точно! - сказали хором Никодимыч, Кирилл и Муся.
- Где жирная? - машинально спросил я.
Никодимыч ткнул пальцем в тьму, которую пытался побороть жалкий свет лунного серпика, и я понял, что это название очередного нашего приюта.
- Порт, доки, опасные места, - засомневался Кирилл.
- Раз живём! - решительно сказала Муся.
- Я был там только днём, - всё ещё с сомнением говорил Кирилл. - Хотя это место весёлое, но там попадаются очень… такие… знаете…
- Гулять - так гулять! - сказал Никодимыч и двинулся вперёд, во тьму. - Страшно, чёрт побери, это да, но только если одному, а так - страшно интересно. За мной!
Но я категорически отказался тащиться в корчму пешком: не привык разгуливать на каблуках. Инна фыркнула, что-то буркнула, и жуткая обувь превратилась в прекрасные удобные башмаки с большими бантами. И мы пустились в путь-дорогу.
Смелый призыв, как оказалось, при своей реализации потребовал чертовской силы духа. Пока добрались мы до "Жирной сирены", не раз душа уходила в пятки. Даже Инна пугалась и хватала меня за руку.
Первые полчаса всё было хорошо. Но, перейдя какой-то мост, мы выскочили прямо на двух тварей, которые рычали и обгладывали что-то во тьме. Я не знаю, что они лопали, да и не старался увидеть.
- Кто это?
- Гули, - ответил Кирилл.
- Что?
- Ты что, книжки не читал, сказки?
- Сказки мне рассказывали, - смутился я, - но как-то я это по-другому представлял, когда мне говорили:
Гули мои, гули!
Люли мои, люли!
- Кажется, ты родился маленьким Конаном, а потом – перерос, - непонятно усмехнулся Никодимыч.
К счастью, милые создания не преследовали нас, а продолжали свой ужин.
За мостом начались резко и странно пахнущие переулки, то и дело раздавались жуткие звуки. Таинственные, горящие зелёным, красным и жёлтым глаза появлялись и исчезали, словно кошмарные светофоры. Что-то шипело, кто-то рычал. Было от чего вздрагивать. А тут ещё вспомнилось приключение в прицепе.
Затем послышались звуки более подозрительные и жуткие, чем до этого, и Никодимыч сказал:
- Драка!
- Между разбойничьими гильдиями, - дополнил рыцарь-эльф.
- И с магией, - запищала Муся.
Оказывается, мы чуть не влипли в самый центр сражения. Бандиты не особенно шумели, но, кажется, сражались не на жизнь, а на смерть. Судя по звукам, в ход шли не только кулаки, но и мечи или что-то подобное. А странные слова, изредка доносившиеся из тьмы, наверняка были магическими заклинаниями.
"Деморфологизация, метание фейерболов, искривление пространства, петляние во времени", - вспомнил я умения, которые должен был иметь, поступая в фирму.
Ну, папаша, и устроил ты меня, спасибо!
Мы торопливо обошли разбойничью свару боковыми улочками, а дальше путь был получше. Не прошло получаса со встречи с гулями, как мы оказались в порту.
Поразительно! Ночь была набита звёздами и шумом, шум заглушал все прочие звуки (стрекот сверчков и пение соловьёв, например). В жизни бы не подумал, что ночью может быть так оживлённо и шумно. Да, мне приходилось развлекаться по ночам, но то было как будто совершенно в другом измерении. Здесь же забавы и питьё не ограничивались помещениями ночных заведений. Вокруг бродило полным-полно людей, жарко пылали огни костров, вовсю торговали с каких-то столиков, лавочек и даже просто с рук. На скамейках устроились карточные игроки, множество забияк то и дело задевали кого-то, там и тут начинались и стихали скандалы и драки, на которые кроме их участников никто не обращал внимания. Часто целые группы людей начинали танцевать и громко петь. А в двух подворотнях на радость зевакам показывали страшилищ с такими же глазами, какие недавно сверкали на нас из темноты.
Что ж, нужно было собраться с духом и пройти через это, даже не имея особых умений!
Тем более, что мои соратники выглядели весёлыми и очень даже развлекающимися. Никодимыч продирался сквозь толпу, как ледокол, ведущий караван, и поглядывал вокруг с настоящей эйфорией. Купил и передал по нашей цепочке большую бутылку, как он сказал, эльфийской наливки с названием, которое я не смог бы повторить даже под пытками, и адским действием: от одного глоточка земля поплыла у меня под ногами. А Инна и рыцарь-эльф пили и только похваливали… Вот нечистая сила!
На каждом шагу поджидали странности. Какая-то девушка в светлом платье и венке вдруг кинулась мне на шею и расцеловала в обе щеки. Я почувствовал, что краснею, но Муся сердито взвизгнула, выкрикнула невразумительные слова, и мне в руки из-за пазухи любительницы поцелуев прилетел… мой бумажник. Ловкость рук или магия? Или то и другое? Или магия против ловкости рук?
А в одном месте Никодимыч принялся отплясывать под жуткую дудку уродливого страшилы непонятный танец, и мы не сразу сообразили, что происходит. Только когда он заорал: "Остановите меня!" - мы поняли: дело неладно. Рыцарь-эльф подошёл к дудочнику, издал какой-то странный крик - и на месте дудочника осталась только одна, с него ростом, дудка, которая продолжала наигрывать мелодию. Но ни на кого эта музыка уже не действовала, а у меня даже не было сил удивляться.
- О! - вдруг сказала Муся. - Моя тётка. Обалдеть, отлично развлекается?! - Она явно не верила своим глазам: такая почтенная особа оказалась здесь.
Хотя многие вокруг выглядели не какими-то плейбоями и плейбабами, а вполне приличными людьми. Словно на карнавале надели моряцкие рубашки, куртки, штаны и шапки, некоторые держали в зубах дешёвые трубки с вонючим крепким табаком. Неужели они не смогут веселиться, если не спрячутся под масками и чужой одеждой, пока не примут чужие роли? Какой смысл морщиться от непривычного дыма, если ты даже не умеешь перебраться с причала на лодку?
- Княгиня Алябастер, - сообщила Муся. - А вон и капитан Овер Киль. Но тётка… Обалдеть!
- Чародейки Дель и Фина, - объяснял рыцарь-эльф. - И гномы из Старогорья.
Я заулыбался при виде чародеек, но гномы опять выбили меня из колеи. Уж очень они были настоящие, не какие-нибудь лилипуты. И как, чёрт побери, изменяют нашу одежду? И кто изменяет? Где мы? Это диснейленд, луна-парк? А гули и обитатели кабачков и таверн, и разбойники, и огнеглазые чудища, и монстр из мотеля – переодетые артисты или управляемые куклы? Не похоже что-то.
Истории с Риммой, Инной и шкатулкой, а также чердак, самописка уже казалась мне детской игрой. Если это развлечения, то что за работа ожидает нас в филиале?!
"Выбрось на время из головы, - пытался убедить я себя, - лучше посмотри на девушек".
Над толпой там и тут возвышались мисс Наш-Городишко или Континент или Вселенная (судя по надписям золотыми буквами на лентах через плечо). Определить их можно было, во-первых, по росту. Во-вторых, окружность осиной талии каждой мисс приводила в опасливое изумление, а на лицах навеки застыла деловитая улыбка стопроцентного ангела. Что не мешало некоторым из них танцевать, извиваясь, как истинные колдуньи, всеми своими сантиметрами и граммами.
Зато их партнёров явно отливали из чугуна, такие они были негнущиеся и тяжеловесные.
В этот момент я заметил, что ко мне кто-то обращается. Да-да, заметил, а не услышал, в окружающем гаме мало кто слышал даже себя самого. Кто-то наступил мне на ногу, я опустил глаза и увидел его квадратную голову, напоминающую кувалду. Этот тип был мне по плечо, хотя я не великан, но смотрел на меня, словно я был мухой, упавшей в его суп. Через пару секунд я понял, что пренебрежение вызывает не моё поведение, а потёртые брюки и свитер, которые я одел в дорогу. Мои коллеги перед посещением "Чёрного кота" переоделись, но я-то судил по его внешнему виду, пошёл туда в дорожной одежде. И теперь она вдруг проявилась из-под маскарадного, притворного наряда, словно в ответ на мои язвительные мысли в адрес ряженых.
Пытаясь по шевелению рта кувалдоголового понять, что он говорит, я услышал:
- Что вы здесь делаете, эй, вы? – повторил он уже, наверное, в десятый раз.
- Развлекаюсь, - проорал я в ответ, стараясь не замечать его хамства. - Прекрасный вечер, да?
- Как вы смогли сюда проникнуть?
- Мимо гулей, затем через мост и разбойничью драку. А почему это вас интересует? – старался я выражаться полюбезней.
Уголки его губ опустились.
- Я - Жупел, - рявкнул он.
- Очень приятно. Рад познакомиться. А я - Иван.
По лицу Жупела начали расползаться красные пятна.
- Вы слишком широко раскрываете свою пасть, парень, но забыли для этого попросить у кого-нибудь не драные штаны.
Он преувеличивал: дырка была только одна и свежая, на колене, что по сравнению с нарядом знаменитого Гоши могло считаться элегантностью. А кувалдоголовый наглец тоже не блистал оригинальностью: носил какой-то просторный балахон из пёстрой ткани. Не хватало только клоунского колпака. Я невольно сжал кулаки, потом передумал и опять любезно проорал:
- Послушайте, Жупел, если у вас имеются претензии ко мне, излагайте их вежливо.
Но он не унимался, тогда я не выдержал:
- А не то я вобью их вам назад в горло. И для этого мне не придётся одевать косоворотку из соболей.
Он смерил меня кровожадным взглядом и облил литром презрения.
- Парень, - сказал я, - ты явно был молочным братом козлёнка, и твоя семья ошиблась, когда забирала тебя от кормилицы.
Он замолчал, до крови закусил губы, но вроде бы решил не испытывать судьбу и отчалил во тьму. Я настороженно проводил его взглядом. То, что он внешне отступил, ещё ничего не значит. Каждый из таких вот парней начинён взрывной и злобной силой, уверен в собственной непобедимости. Что же это за люди? Откуда у них берётся злобность, что придает им такую уверенность в себе? Какая-никакая техника, опытность? Почему каждый из них считает себя лучшим и не допускает мысли, что может столкнуться с противником, который если и не злее, то техничнее? Вдруг из ниоткуда появляется боец ещё более умелый, стремительный и упрямый. Оказывается в современной жизни сохранились такие мастера смерти, и, возможно, они передают свое умение и злобность другим.
Но сейчас схватка не состоялась, борец за красоту рядов развлекающихся действительно ушёл. Вместо него ко мне пришвартовалась одна из мисс, и теперь уже я смотрел на неё снизу вверх. На широкой розовой ленте наискось через грудь и составлявшей почти весь её наряд, я различил полустёртые золотые буквы. Яснее всего проступали две: "КА". То ли это была мисс 255-го тиви-канала, то ли мисс Галактика. И ещё не известно, какое звание важнее и прибыльнее. В отличие от кувалдоголового она улыбалась.
- Вы это нарочно или вам никто не говорил, как следует одеваться?
- Я не знал, что мои лохмотья так живописны, но попытаюсь внедрить в здешнее общество новый стиль.
- Угостимся! – крикнула она и так подалась вперёд, ко мне, что чуть было не уронила свой серебристый наряд в мой наполненный до краёв бокал.
Я только сейчас сообразил, что передо мной такая красотка, которая смотрелась бы замечательно даже в лохмотьях. То, что я принял за мерцающую кожу серебристого цвета, оказалось мерцающим одеянием. Оно окутывало мисс КА, начинаясь от самой шеи, закрывало руки, обнимало грудь, стекало по талии и бедрам. Она казалась ноу-хау, будущим этапом эволюции. Я попытался сфокусировать на ней взгляд. Увы! он лихорадочно скользил по фигуре, каждый милиметр которой заслуживал самого пристального изучения. Если бы такая глазная тренировка улучшала зрение, я к зрелым годам обрёл бы зоркость Соколиного Глаза.
Когда я нахожусь рядом с девушкой, обладающей такими качествами, то глупею не просто пирамидально, а так, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Вот и нынче, вместо того, чтобы спросить: "Как делишки, детишки, налоги?", я вспомнил Мусины стихотворные достижения и затянул:
Если во мне расцвет,
Рядом любимых нет.
Если тоска и грусть,
Я от любви тащусь.
Могу поспорить, что мисс была поражена. Вряд ли в своей многотрудной жизни она слышала что-то подобное. Она так захлопала ресницами, что часть из них отвалилась.
А я продолжал, благо на память не жалуюсь:
Когда мы с демона содрали перья,
Могильная плита откинулась,
И кровь лилась потоком, задымившись.
И зловеще добавил:
- Каков образ, а?
Мисс так зашлёпала губами, что помада размазалась вокруг пухлых, как у окуня, губ. Да и с её щёк кое-что осыпалось. Я понял, что мозги у мисс КА развиты куда хуже, чем тело.
А меня, как говорится, несло. Но следующее четверостишие пришлось подкорректировать: нехорошо возле такой женщины нагло хвалить себя:
Я весь горю, как на костре,
И вот за это всё и любишь ты меня.
Все черти, дьяволы и орки все
Готовы обнимать колени вам в теченье дня!
Комплимент незамысловатый, но всё равно заставил её щеки порозоветь. С мисс КА нет необходимости быть оригинальным. На возвышенные поэмы ей начхать, а вот от тупых серенад она так и млеет.
Пока она придумывала ответ, а я – ответ на её ответ, послышался непонятный и нарастающий шум. Но мне хотелось окончательно закрепить успех:
Любовь пылает страстью, а печаль
Меня во гроб сведёт и разума лишит,
Но я возьму свой меч, схвачу свой щит
И кинусь с башни.
Умереть не жаль!
Последние две строчки я почти орал, потому что непонятный шум нарастал. Я начал опасаться, что слишком поддал жару, и мисс КА от Мусиных виршей закипает, как котёл парового отопления. Но вокруг была толпа, деваться мне было некуда, оставалось только следить за процессом.
Масса впечатлений. Сначала - тихий свист, набирающий силу, чуть позже - смесь из свиста, гула и скрежета, которая становился все громче и громче, пока не загрохотало: бабах-бах-бах-бах-бабах! И так далее. Впечатляюще получилось.
В небо стартовали стаи здоровенных ракет, которые вполне
сгодились бы для уничтожения этого порта, упади они не на воду.
- Что это было? Конец света? – спросил я вежливо, но моя собеседница исчезла: вправду взлетела, как шутиха, пока я пялился на ракеты? Или обиделась на минутное невнимание? Все эти мисс такие заносчивые.
- Фейерверк, - ответил мне Никодимыч вместо неё. - Красиво.
Я кивнул:
- Не то слово.
- Ты молод, - усмехнулся он. - Жизнь для тебя - настоящий фейерверк, а искры сыплются прямо в волосы.
- Ну и что?
- Научись осторожности, иначе петарды начнут взрываться у тебя в руках.
Я ничего из его слов не понял, но кивнул на всякий случай и поспешил за нашими спутниками: они как раз насмотрелись на маскарад, танцы и ракеты и потащили меня к заведению, из-за которого мы, в общем-то, и отправились в этот порт.
Совершенно отупевший от шума, накладных женских чар и толпы я не заметил "Жирную сирену", хотя ткнулся носом в её пышную грудь… точнее, в её изображение на стене этого заведения. Искомый дом был с виду на редкость самобытен. Четыре стены и крыша, настоящий каменный кубик. Всё, больше никаких излишеств и рекламных усилий. Только труба служила украшением. Зато ландшафт приволен: территория вокруг освещается десятью мертвенно-яркими прожекторами, каждая травинка и букашка видна. Это тем более приятно, что вокруг растут и размножаются самые невероятные сорняки, которые я только видел в жизни. И безмолвие даже не могильное, а как будто уже за жизнью и смертью.
За спиной Никодимыч хмыкнул и сообщил:
- Ну, ребята, сейчас мы выпьем за мою пятисотую корчму.
- Пятисотую? - с завистью воскликнула Муся. - А я-то хвалилась… Ну, вы и коллекционер!
ГЛАВА 7
НОЧЬ В ГОСТИНИЦЕ
"Жирная сирена" оказалась мне не по силам.
Местный лимонад приятно холодил горло, согревал желудок, расходился по жилочкам и кружил голову. Я расплылся в креслице, как довольная медуза. Веки слипались, и разомкнуть их, чтобы увидеть окружающее, становилось всё тяжелее и тяжелее.
Закуски претендовали на экзотику. Среди живописных бутербродиков разместились такие деликатесы, как салат из улиток, сушёная тыква с перцем, засахаренные лапки не знаю кого, кусочки бамбука в синеватом соусе, плоды кактусов. К моему великому разочарованию на кухне как раз закончилась саранча, сваренная в меду. Может, насекомые вымирают или их выедают?
Я стал клевать носом и запросился в гостиницу. Муся вызвалась меня проводить: ей пора было домой, доказывать, что она была на курсах вышивания или где-то там ещё. Я с тревогой представлял себе обратный путь, но всё оказалось очень просто: мы вошли в какое-то портовое кафе, вышли в накрахмаленном ресторане, там нырнули в тёмную кладовку и вышли в следующем заведении… Через семь переходов, после рыбного ресторанчика "Пьяный окунь", перед нами открылся интерьер "Чёрного кота". Не знаю, как Муся объясняет своё возвращение с уроков вышивания среди глухой ночи. Но меня это не касалось, я поблагодарил её, перешёл улицу-дорогу и вернулся в гостиницу.
Как раз выходил из лифта на нашем этаже, когда увидел в коридоре человека в ушанке и на велосипеде. Я думал, что уже разучился удивляться, но сейчас это умение вернулось.
Сначала, ошалевшему от причудливой местной жизни, мне показалось, что ошибся этажом и попал в какой-нибудь тренажёрный зал. Но передо мной был не тренажёр, а обычный двухколёсный велосипед с звонком и лампочкой. Велосипедист крутил педали изо всех сил, как будто ставил мировой рекорд. Промчался мимо, почти задев локтём кончик моего носа. Я не верил глазам, а он ударился о стену в конце коридора… нет, не ударился, исчез в ней.
Я протёр глаза и пару минут стоял в пустом коридоре, глядя на стену в нескольких метрах от меня: обычную, крашеную стену кремового цвета. Не знал, что делать и куда идти, не знал даже, куда девать руки, и затолкал кулаки под мышки.
Что-то чудится из-за эльфийских, разбойничьих и прочих угощений?
Галлюцинация? Странный мираж?
Ладно, спокойно, шёл в свой номер – ну и иди.
Стараясь игнорировать стену, я принялся искать нужное числа на дверях, но невольно опять обернулся и вздрогнул: увидел, что кремовое пространство усеяно множеством фотографий. Каждая размером с тетрадный лист, каждая в деревянной рамочке. Фотографии улыбающихся людей. Пейзажи, старинные и не очень здания. Букеты цветов.
Я машинально прижал ладонь ко лбу. Бред? Грипп, два года не болел им и вот здесь, в командировке, подцепил? Здешняя болезнь из-за магии, среди которой мы бродили весь вечер?
Номер всё же нашёлся, в нём я на всякий случай поискал аптечку, но нашёл только две бутылки минеральной воды. Потом сидел в кресле, цедил водичку и убеждал себя, что велосипедист - не галлюцинация, но ничего страшного в этом нет… если сравнивать с существом возле мотеля или страшилищами во время путешествия по местным увеселительным заведениям. Но не выдержал и вышел из номера – вовремя чтобы увидеть, как велосипедист в ушанке скрывается теперь уже в противоположной стене коридора.
На всякий случай я зажмурился, а когда открыл глаза, то передо мной гордо, будто павлин, вышагивала молодая блондинка в коротком сером жакете, белой мини-юбке и блестящих туфлях на высоченных каблуках. Она смачно жевала резинку: её рот открывался и закрывался, как пасть дракона. Драконы тоже пыхают изо рта огнём!
Проходя мимо, блондинка посмотрела на меня в упор и широко улыбнулась. Было впечатление, что мне улыбается газовая горелка. Я так растерялся, что спросил:
- Простите, вы не заметили мужчину на велосипеде?
- Какого мужчину? - спросила она и улыбнулась ещё шире.
- В ушанке. Только что проехал здесь. На велосипеде.
Блондинка захихикала, окончательно потеряв важный вид:
- Нет, хи-хи. Не видела, хи-хи.
- Странно, - пробормотал я с непонятным самому себе упрямством и отпил пару глотков минералки. - Он проехал несколько секунд назад.
- Несколько секунд назад вы заговорили со мной, - ответила она, подмигивая мне. Была неописуемо, пирамидально красива. Впечатление не портили даже сиреневые глаза и пламя изо рта. Всё же я не поддался пламенному кокетству и упрямо повторил:
- Но я видел велосипедиста в ушанке!
- Вам показалось.
- Но я видел его так же ясно, как и вас. Или вы мне тоже кажетесь?
Меж бровей её на мгновение появилась морщинка. Потом блондинка эффектно пожала плечами и ответила:
- Если вас это устраивает, то, пожалуйста, я вам кажусь.
Рассмеялась уже без церемоний и двинулась дальше по коридору. Я проводил её взглядом до лифта и в лифт - оно того стоило, честное слово. В памяти вдруг всплыли слышанные или читаные слова: "Пламенный поцелуй обжигал…" Да, ответишь на страсть такой вот сиренеглазой и останется от тебя кучка пепла.
Вокруг меня и так в последнее время толпится слишком много кокетливых особ. С Инной, например, одна надежда на чары рыцаря-эльфа, но нельзя же перекладывать свои проблемы на чужие плечи? Поэтому я загасил минералкой огонь в крови, уговорил себя выбросить очаровательную "горелку" из головы и лечь спать. Пора отдыхать, иначе я мог бы и не возвращаться, а шататься дальше с нашей компанией.
Приняв это разумное решение и повернувшись к двери, я хотел войти в номер, но тут кто-то попытался вырвать у меня бутылку. Новая галлюцинация?
Я увернулся, человек толкнул меня, и мы упали на пол. Тут уж я выпустил бутылку, решив, что она не стоит синяков и тумаков. Нападавший - лысый и низенький толстяк в светлом костюме - даже не вставая, выпил всю воду, её и оставалось глотка два, не больше. Это не был мой знакомец "павиан", но здесь была, возможно, территория конкурентов. Я, словно ошпаренный, вскочил на ноги, забежал в номер и выбросил в коридор непочатую бутылку.
Толстяк схватил её, как ящерица хватает муху!
Фильм ужасов. Один из тех фильмов, от которых потом дрожишь целый час. Чувство ужаса возникает из-за контраста между страхом и обыденным видом того, что вызывает страх. Страх превращается в ужас, если его причина совсем не выглядит страшной. Вполне нормально испугаться разъярённого громилу. Но если тебя трясёт от вида забавного толстячка, то это уже не страх, а саспенс. Мое почтение, господин Хичкок, жуть жутчайшая!
Привалившись спиной к двери номера изнутри, я подумал, что толстяка мучают огнедышащие блондинки, и бедняга до сих пор тушит внутренний пожар. Или, как наша компашка, он полночи шлялся по кабакам, и его мучает банальный похмельный синдром.
Сказав нехорошие слова, я запер дверь. Но тут же почувствовал, что зря отдал вторую бутылку. Мне так захотелось пить, как будто я во всех заведениях ел одни пряные селёдки. Выглянул из номера. Никого. Даже велосипедиста нет. Спущусь вниз? Вряд ли ресторан работает, но я видел в холле автоматы, какой-то из них продаёт напитки.
Ресторан не работал, зато был открыт полутёмный и почти пустой бар. Я сел у стойки и заказал минеральную воду. Бармен поморщился, но открыл бутылку и дал стакан. А на соседний табурет тяжело плюхнулся ещё один толстяк.
- Позволь угостить тебя пивом, приятель, - предложил он.
Я даже не взглянул на него.
- Нет, спасибо.
И хотел уйти. Вдруг он протянул руку и защёлкнул пальцы на моем предплечье. Защёлкнул - самое точное слово. Ощущение было такое, будто моя рука угодила в тиски.
Какой там толстяк! Мог быть родным братом моего знакомца "павиана", только квадратная физиономия казалась добродушной. Постойте, постойте… Я чуть не хлопнул себя по лбу: наглый тип в балахоне – да-да, тот, что придирался в порту к моей одежде! - был никем иным, как "павианом". Меня сбили с толку его балахон, который скрадывал мускулистую тушу, и притворное отступление, возможно, лишь манёвр с непонятными целями.
А этот дружок что задумал?
"Павианий братец" сидел вполоборота ко мне и, хотя крепко сжимал мою руку, выглядел сонным.
- Отпусти, - стараясь говорить спокойно, потребовал я.
Он и глазом не повел, как будто спал на самом деле.
Я находился в очень неудобном положении, из-за его мёртвой хватки почти съехал с табурета и подался вперед. На стойке бара передо мной стояла моя бутылка, я ухватил её свободной рукой, намереваясь врезать
кретину по зубам. Но он отпустил меня. На мгновение руку пронзила резкая боль, потом она заныла.
Поставив бутылку на место, я встал лицом к "павианьему братцу".
- Извини, приятель, - сказал он. - Не знал, что ты такой нервный.
Он выпятил широкую грудь над не совсем стройной талией и победоносно усмехнулся.
- Теперь знаешь, - холодно ответил я.
- Ладно, не пыли. Я угощу тебя пивом.
- Не хочу. И держи свои грабли от меня подальше.
- Да ладно, хотел поболтать с тобой.
Наглый и упрямый, как "павиан".
Но "братец" превзошёл моего прежнего знакомца из проходных дворов. Его сонные взгляды изучали меня с головы до ног, казались опаснее, чем самые злобные. Если бы они могли пронзать, я был бы весь утыкан их стрелами, как известный святой. Его напряженная неподвижность напоминала самолет перед взлётом, когда уже запущен мотор, но разбег ещё не начался. Ну и не нужно. Поэтому я тоже попытался говорить хладнокровно и внушительно:
- Хочешь говорить - давай ближе к делу, а не цапай меня – я не баба.
- Если ты настаиваешь, поговорим. В общем, кончай вынюхивать и выпытывать здесь. Вали назад в свой город, а оттуда в свой Лешняк!
Понял?
- Лешачи, - поправил его я.
Он как будто проснулся и словно только сейчас заметил бармена, протиравшего стакан.
- Исчезни, - сказал ему мрачно.
Бармен нахмурил брови:
- Ещё чего! Я должен следить за баром.
"Павианий братец" встал, протянул через стойку могучую лапу и схватил бармена левой рукой за грудки:
- Исчезни.
Бармен только что был солидным мужиком, но теперь мне показалось, что это проколотый воздушный шарик. "Павианий братец" отпустил его, бедняга коснулся ногами пола, и, не говоря ни слова, ушёл в дальний угол.
- Так на чем мы остановились, приятель? – спросил меня "павианий братец".
- Ты меня пугал.
- Ах, да-да-да. Как я сказал, забудь о делах. В твоём Лешняке и воздух свежее, и вообще, - он повертел своими граблями.
- Лешачи, - опять поправил я его.
- Пойдёшь мне навстречу, не останусь в долгу. А если нет... Не представляешь даже, что будет.
- Вот и не трать времени даром.
- Можешь вляпаться в неприятности, приятель. Мне будет неприятно, если тебе разобьют черепушку.
- А с чего это ты так разволновался? – спросил я. – Я на мозоль тебе наступил?
- Не знаешь, да? Ну, и не надо. Просто уезжай в свой Лешатник и
проживёшь до ста лет.
- Лешачи, - снова поправил я его.
- Ага, Лешачи, - кивнул он, повернулся и вышел.
Я успел увидеть, как его подобрала небольшая тёмная машина. Сидел за рулём "павиан" или кто другой – не заметил. Если бы не его слова о Лешачах, то можно было думать, что меня с кем-то спутали. Кому я тут, где никогда не бывал, мог перейти дорогу?
- Что это за фигура? – спросил я бармена.
Он пожал плечами:
- Мне известно, что он исчез человека.
Странное применение знакомого мне глагода, но сейчас было не до грамматических изысков.
- Да, он не похож на особо щепетильного, но что это значит - исчез человека?
- Стукнул кулаком по воздуху возле его головы, а тот навсегда пропал.
Я понял, почему бармен не стал связываться с "братцем".
В номере я снял свитер и рассмотрел синяк на предплечье. Нет, зря не стукнул этого исчезателя, даже рискуя пропасть. Раздумывая над местными особенностями драк, я расстегнул ремень… и в изумлении уставился на него: возле пряжки, там, где ремень толще всего, из него торчало что-то вроде тупого конца шипа.
Я вытащил ремень и рассмотрел шип вблизи. Странно. В голове замелькали обрывки читанного и слышанного о ниндзя и разных тропических аборигенах. Но в последнее время я не видел ни одного такого аборигена. Может, это шальной шип от разбойничьей разборки во время наших хождений по заведениям? Или действительно один из взглядов "павианьего братца"?
Нет, разгадка проще, только не приходит в голову от усталости.
Я лёг в постель и твёрдо решил не покидать номер до утра, спать, а ремень показать коллегам. В этой уютной комнате чувствовал себя, как в башне замка, полностью отгороженным от остального мира, как если бы вокруг были замковые стены и ров с глубокой водой и акулами в ней.
Но ещё не рассвело, а меня уже разбудил истерический плач.
Пару-тройку мгновений я смотрел на светящиеся часы возле кровати и никак не мог понять, во сне что-то слышал или наяву. Часы показывали половину третьего. Потом отчаянные всхлипы повторились.
Да, плач был женский, доносился из коридора, звучал неприятно, я вообще не люблю, когда женщины рыдают в голос. Но вполне возможно, что она испугалась велосипедиста или жаждущего толстяка или огнедышащей блондинки. Я зажёг лампу, натянул штаны и осторожно выглянул из номера.
По коридору мимо меня двигался длинный махровый халат в крупные розы, под ним шагали маленькие, розовые шлёпанцы.
- Простите, это вы плакали? - невнятно сказал я, потому что именно это собирался спросить у плачущей до того, как разинул от изумления рот.
- Я, - всхлипнул халат, а один из шлёпанцев сильно топнул по полу.
Мой рот открылся еще шире, но я тут же взял себя в руки, было интересно, из-за чего может так отчаянно рыдать махровый халат.
- Что-то случилось?
- Я забыла, что сегодня среда, - ответ был унылым до икоты.
- А что в этом плохого?
- У меня свидание! - прорыдал голос.
- Ну и что?
- Я совсем забыла, что среда. А по средам я не видна! Вам понравилось бы, если бы на свидание явилась не девушка, а одежда и обувь?!
Судя по изгибам халата и крохотным тапочкам, она вполне могла произвести впечатление и в среду, будучи невидимой. Но ей этого было мало. Знал я таких девушек. Одна как-то расплакалась тоже, а в ответ на мои испуганные вопросы вдруг призналась, что спешила и забыла накрасить свежим лаком ногти. Невероятные существа, упрямые до невозможности.
- Э-э-э… - я не знал, чем помочь невидимке, но через минуту мне кое-что пришло в голову. - А вы позвоните и скажите, что у вас разболелся зуб, и вы идёте к врачу. За голливудской улыбкой. Какое тут свидание?
- О! - халат и шлёпанцы подпрыгнули. - Здорово придумано! Вот спасибо, вы умница! - И невидимка вприпрыжку и весело напевая удалилась в один из номеров.
Я улыбнулся и улыбался во сне до самого пробуждения: приятно, когда тебя благодарят и хвалят даже невидимые существа.
Утром ввалились коллеги, пропахшие запахами водорослей, экзотических пряностей и другими местными ароматами. Вот беда! я не смог предъявить им ремень с шипом, потому что он исчез. А без шипа мой рассказ вполне мог сойти за сон или пьяные бредни, тем более, что все трое соображали туго. Поэтому я промолчал о своих приключениях, мы сели в машину и двинулись дальше.
Так как ночью я спал, то меня усадили рулить, а Никодимыч, Инна и Кирилл дрыхли на заднем сидении, как говорится, без задних ног. Рядом со мной старательно пристёгнутый ремнём безопасности спал наш спутник в экскурсии по местной ночной жизни - рыцарь-эльф в поношенном спортивном костюме и кроссовках, изысканно посвистывая носом. Ему оказалось с нами по пути. Жаль, я надеялся, что он, прихватит с собой Инну.
Дорога была несложная, машин на трассе почти не было, я то и дело сверялся с картой и ехал так удачно, что через пару часов мог разбудить спящих, когда припарковался на стоянке перед филиалом нашей фирмы.
(Позднейшая приписка по краю листа)
Мог разбудить. Но пожалел бедняг. Пусть поспят ещё немного. Если бы я знал, что из-за этого произойдёт в дальнейшем!
Но всё по порядку…
ГЛАВА 8
ПРИНЦИП ГОРШОЧКА
Утром коллеги не дали мне нормально позавтракать, поэтому я выбрался из машины и огляделся в поисках какой-нибудь еды. Мне повезло: мимо целеустремлённо промчался плотный, можно сказать, толстый тип лет тридцати, а за ним другой примерно такого же возраста, но худой и тонкий.
- Сколько ты проглатываешь, - возмущался тонкий, - просто невероятно!
- Там сегодня пирожки с ливером и с клубникой, - ответил толстый. - Знаю, что ты наслаждался бы диетическими отрубями. Но сам ответь: разве жизнь мага не должна быть сытой и сладкой?
Меня привлекли слова о пирожках и странная профессия этих бегунов, я поспешил за ними. Но возле киоска с горячими пирожками толстый и тонкий обменялись только обыденными фразами, набрали полные руки пирожков и ушли. Я тоже купил, с клубникой, и решил для разминки прогуляться по скверику вокруг здания филиала. Доедал второй пирожок, одновременно вдыхая не менее приятный запах цветущего кустарника, как вдруг услышал голоса только что виденных магов.
- Зубришь? - спросил толстый маг. – Зануда!
- Интересная история, - ответил его тонкий приятель. - Некий Эгберт сначала исчез среди друидов, потом через тысячу лет возник в королевском замке где-то в Йорке, устроил там скандал, а погиб ещё через… Что ты ржёшь?
Он был неточен: по-моему, толстый не ржал, а квакал, как десяток лягушек-переростков. Мне стало ещё более интересно, и я подошёл поближе. Увидел открытое окно с занавесками, можно было подобраться так, чтобы незаметно заглянуть в комнату.
Тонкий сидел возле окна в кресле, заложив пальцем страницу толстой старинной книги, перед ним на подоконнике лежали пирожки в пакетике и стояла банка с водой. Толстый ковырял в зубах острием зловещего чёрного стилета, пожирая глазами пирожки коллеги, на столе перед ним лежала странная палочка, наверное, волшебная, и несколько непонятных, скорее всего магических, вещичек из серебра.
- Если тот Эгберт смылся от друидов, то вряд кто-то смог бы его убить. Мы-то знаем какие крутые ребята эти друиды! – сказал он и облизнулся. По-моему, он думал не о друидах, а о пирожках.
- Я тоже так считаю, - ответил тонкий. - И мы можем его поискать. Спросить демона, да?
Толстый уронил стилет и поперхнулся воздухом. Ясно было, что пирожки вылетели у него из головы.
- Не можем! Не имеем права!
- Через неделю получим дипломы - вот и будут права, - возразил тонкий.
Толстый прокашлялся и покачал головой:
- Только через неделю. Одна подготовка займёт четыре дня. И у меня нет главного. Самого важного.
- Ума?
- Нет, остряк-затейник, не ума. Какой-нибудь вещи этого Альберта…
- Эгберта!
- Ну, пусть себе…
- Что значит – пусть? Попробуй толлько перепутать его с каким-то Альбертом. Вещь, говоришь? В музее есть его перстень.
- Но это же реликвия! - толстый выпучил глаза. - Из-за кощунства нас вобьют в землю!
- А кто узнает?
- Откуда ты знаешь, что не узнают?
- Оттуда, что я изучал фолианты, пока ты исследовал киоски с пирожками.
- Надо же… - толстый оглядел комнату. Как оказалось, в поисках воды, потому что подскочил к подоконнику, схватил банку, провозгласил: "За защиту и успешные поиски!" и залпом выпил всё. Тонкий хмыкнул и сообщил:
- Тут Мартын держал своих улиток.
- То-то отдаёт рыбой, и песок скрипит на зубах. Ну, ничего. Птички тоже иногда клюют песок. Им он не вредит, правда?
- Тебе не повредит и гравий, - тонкий отложил книгу и достал из кармана небольшую коробочку.
- Зачем тебе пудреница? - заинтересовался толстый. - Поправляешь макияж перед свиданием?
- А по шее? Ладно, двоечник, это суперски магомедийный коммуникатор.
- Ох, с твоими причудами я совсем забыл поговорить с братишкой.
Тонкий братец всматривался в зеркальце магомедийного коммуникатора, бормоча непонятные слова. Я насторожился: опять заклинания? Поверхность зеркальца затуманилась, потом появилось какое-то лицо… а тонкий так загорланил, что я попятился в кусты.
- Ванька! Эй, Ванька!
Но оказалось, что кричит он не мне:
- Привет, Ванька! А? Что? Тьфу, ни гремлина ж не слышно! То есть ни демона… А? Доброе утро, говорю!
- Чего ты орёшь? - заквакал толстый.
- Ванька, - не обращая на него внимания, горланил тонкий, - ты чего такой красный?
- Я загораю, - ответил юношеский голос.
- Где? Ты должен сидеть в хижине и сторожить яблоки.
- Я сторожу. Вместе с Тиной.
- Какая может быть тина у нас в саду? Там же нет пруда!
- Тина - это я, - прочирикал девчоночий голос, и в зеркальце появилась веснушчатая мордашка с курносым носиком. - Здрасьте!
Толстый опять заквакал, а тонкий покраснел:
- О сжальтесь, грем… демоны! Надеюсь, вы не ели эти яблоки? Они ещё зелёные!
- Нет, мы ели попкорн, - насмешливо ответил Ванька. - И перестань переживать, у нас другие интересы, мы готовимся к фейербольному матчу. А кто там квакает возле тебя? Тот обжора?
- Эй! - вскинулся толстый. - Я очень обидчив!
- А я нет.
- Ладно, поговорим потом, сторожи сад и чтоб без глупостей, - прервал обоих тонкий и выключил коммуникатор. - Заткнись и слушай, - обернулся он к приятелю. - Вот снимок этого перстня. Он лежит в музее фирмы в застеклённой витрине, но его оберегают сильные чары. И каждый, кто к нему приблизится с нехорошими намерениями… ну, скажем, у этого существа появятся проблемы. Но если тот, кто стащит перстень, не является профессионалом-магом, вычислить его никто не сможет. Эй, нам пора на совещание!
Окно закрылось, а я стал выбираться из кустов. Уже идя к машине, машинально обернулся. В цветущих зарослях мелькнуло что-то знакомое, но тут меня окликнул Кирилл, поэтому я поспешил к стоянке. К сожалению, Инна никуда не делась.
- Где ты ходишь? - зевая, Никодимыч рассеянно изучал окружающее, в том числе и меня.
- Покупал пирожки.
- И где же они?
- Съел.
- Я съел бы тоже.
- Сейчас принесу.
Но не успел я сдвинуться с места, как на стоянку вышел усатый тип в кожаной безрукавке и больших тёмных очках.
- Михаил Валентинович вас ожидает, пойдемте, - хмуро заявил он, указав на вход в филиал, и зашагал прочь.
- А почему замдиректора по общим вопросам, а не сам директор? - спросил его спину Кирилл.
- Его нет. Пойдёмте.
Судя по лицу Никодимыча, он бы предпочёл пирожки, но делать было нечего, мы опоздали, так что решили всё-таки зайти в филиал и выяснить, в чём же тут проблемы? Замиректора ждал нас чуть ли не за дверью и после взаимных приветствий и представлений сказал вежливо и грустно:
- Приглашаю вас в нашу столовую на завтрак. Прошу за мной.
Коллеги повеселели, а замдиректора повёл нас по сумрачному коридору и остановился перед тёмными дверями почти трёхметровой высоты, украшенными странной резьбой. То, что открылось нашим глазам за ними, было потрясающим, хотя я уже привык ко всему необычному, и экзотикой мне казались, наоборот, вещи простые, например, пирожки с клубникой.
Но тут, в этом довольно-таки типовом здании с низкими потолками и узкими коридорами, вдруг явилась очень высокая и просторная комната с тёмными панелями на стенах, а в ней хрустальные люстры, большие зеркала, десятки старинных портретов, огромный стол, камин с красивой решёткой и всё в таком стиле. Давно я не видел подобного - почти месяц. Инна была восхищена, зато Никодимыч и Кирилл странно переглянулись.
- Прошу вас, - замдиректора пригласил нас к роскошному столу. - Как говорится: чем богаты… - с непонятной иронией добавил он.
По-моему, он зря иронизировал. Тут же во главе с важным дворецким явилась цепочка официантов, все в старинной одежде, так что мне вспомнились ночные приключения и какая-то там по счёту корчма. Какие блюда принесли! Неплохо, очень неплохо! Но Кирилл деловито спросил:
- А не могли бы вы попутно объяснить, зачем нас вызвали?
- После завтрака, прошу вас. Дело в том, что это нужно увидеть своими глазами.
Мы не только смотрели, а с аппетитом ели превосходные заливные, ветчину, фаршированную рыбу и цыплят под белым соусом. Я уже не говорю о салатах, сыре и роскошном десерте. Мы ели, а замдиректора лениво ковырял вилкой цыплячье крылышко и мрачнел на глазах.
Я и, судя по её лицу, Инна уже перестали что-то понимать в этом странном филиале нашей фирмы, но Никодимыч и Кирилл переглядывались и были озабочены и сосредоточены. После кофе замдиректора поднялся из-за стола и опять сделал приглашающий жест. Мы вышли из столовой не в те двери, в которые вошли, и по коридору с каменными нишами попали в ещё один высокий и просторный зал, блистающий мраморными колоннами и статуями. Только там наш провожатый заговорил. Правда, понять его я не смог. Диалект? Спецтермины?
- Как же это вас угораздило? - спросил Кирилл сочувственным тоном, когда он закончил свои таинственные и краткие объяснения.
- Без комментариев. Я, лично, не представляю, как всё это помещается в нашем здании, но факт остаётся фактом. Тут целый замок и не только замок - вот так-то!
- Как нам сообщили, это случилось неделю назад.
- Да? Странно… Я узнал об этом вчера: пришёл на работу - и на тебе!
- А неделю назад или две никто из сотрудников не заболевал? - Никодимыч говорил это небрежным тоном, но я уже неплохо изучил коллегу и насторожился. Замдиректора посмотрел на него недоумённо и почти с насмешкой. Но пожал плечами:
- Это вам к заместителю по кадрам.
- А нельзя ли запрос сделать прямо сейчас?
- Сейчас? Но какое это… - замдиректора фыркнул, достал телефон, намереваясь позвонить, но досадливо поморщился: - Простите, совсем забыл, из этой части фирмы никуда позвонить нельзя.
- Тогда проведите нас к этому кадровику, - с нажимом сказал Кирилл. - Мы не можем делать выводы, не имея сведений.
- Сведений? Какое отношение имеет болезнь сотрудника или даже нескольких сотрудников к такому вот безобразию? - лицо и шея замдиректора покраснели.
- Всё в мире взаимосвязанно, - многозначительно сказал я. Ничего не понимая в местной проблеме, всё же понимал, что являюсь частью нашей команды.
- Поверьте, уважаемый Михаил Валентинович, это совершенно необходимо, - вдогонку за мной подала голос Инна, глядя ему в самую печёнку своими гипнотическими глазами. - Не могли бы вы быть так любезны?
Под общим напором он сразу стал любезен и через полчаса не только список, но и все относящиеся к заказу документы были у Кирилла в руках.
- Нам нужно осмотреться, исследовать, обсудить, - ещё многозначительнее, чем я, сказал Никодимыч. А когда замдиректора ушёл, подмигнул нам: - Этот Михаил Валентинович - редкостный лопух и недотёпа, ничего не соображает, а хорохорится, - потом заглянул в список и обратился к Кириллу: - Ну, что ты думаешь?
- То же, что и ты. Две недели назад заболел и сейчас ещё не вышел на работу разработчик пространственных схем помещений - вот этот! - Кирилл ткнул пальцем в список. - Его функции временно передали стажёру. После этого меня уже ничего не удивляет.
Никодимыч рассматривал какую-то бумагу и пожимал плечами.
- Неужели здешнее начальство не в курсе, чем занимается разработчик пространственных схем? – раздражённо бурчал Кирилл.
- Выходит так, - кивнул Никодимыч. - Почему-то начальство решили не информировать. Или они не поняли того, что им сообщили. Этот Михаил Валентинович не показался мне мудрецом. А ты что думаешь?
- Принцип горшочка.
- Так и есть. К счастью, заказ несложный. Хотя этот стажёр прошляпил так, что получилась типичная десятиходовка. Где, что и как - ума не приложу.
- В этом он как раз не прошляпил, - возразил Кирилл. - Заказ в том и состоял: встроить в помещение заказчика такую вот игрушку. Где-то спрятаны девять магических предметов. И где-то затаился маг - на закуску.
Я, хотя уже насмотрелся всякого, но не выдержал:
- Вы это серьёзно? Эти магические предметы, маг в засаде…
- Ты не знаешь клиентов. Этот, наверное, сдвинутый на играх.
- И это всё настоящее? Всё по-настоящему находится внутри здания? Да ведь комната эта выше второго этажа филиала!
Кирилл широким жестом руки обвёл зал и усмехнулся:
- Объясни по-другому!
- Ну, голография и всякие иллюзионные штучки.
Он подтолкнул меня к ближайшей здоровенной скульптуре и постучал по ней:
- Это не голограмма. И колонны. Я уже не говорю о высоте потолков. Ведь они же, как он нам сказал, реально добрались до потолков, никаких фокусов! Нет, мы-то знаем, как это делается.
Я насторожился:
- А чем он занимается, разработчик пространственных схем помещений?
- Во-о-от! - Никодимыч важно поводил перед моим носом указательным пальцем. - Наконец-то наш молодой друг начал задавать настоящие вопросы.
Я хлопал глазами.
- Да-да, - продолжал он, - ты изучал должностные инструкции, бегал по этажам и за девушками, ты был молодец с ревизором, но хотя бы раз ты спросил: "А чем занимается наша фирма?"
Я развёл руками:
- Но ведь это написано у входа в фирму: строительная.
- Правильно. Но только строительство строительству рознь.
- Как это?
- А так. Кто сейчас строит? Тот, у кого очень большие деньги и кто широко живёт. Но таким людям и помещения нужны очень большие и широкие. Сразу же возникает противоречие: им нужны просторы, но жить в глуши… да что там в глуши, даже в полусотне километров от крупного города они не хотят.
- Парадокс, - покачал я головой. - Они могут, конечно, добиться сноса…
- Могут, - остановил мои рассуждения Никодимыч. - Могут дать взятки, нажать на другие рычаги, но столицы и большие города не резиновые. Даже их пригороды имеют ограниченную площадь. А этим нуворишам нужны усадьбы в сотни квадратных километров. Когда обычные строительные фирмы беспомощно разводят руками, клиенты выходят на нас.
- А мы?
- А мы делаем то, что нечаянно произошло в этом здании. В его стены втиснут и огромный замок, и парк, и лесные угодья, и ещё масса всякого.
- В эти небольшие панельные два этажа? – изумилась Инна.
- Да. И всё ничего, но клиент попросил не просто замок и леса, он попросил, чтобы всё это играло: этапы, загадки, борьба, магия и прочая петрушка. И вот тут стажёр запутался.
- Ух, ты! - сказал я. - Ну и дела.
- Ещё какие! Эти начальнички были не в курсе, а парень работал строго по чертежам и руководствам. Но смысла того, что делал, не понимал. Или понимал, но по неопытности допустил ма-а-аленькую ошибку или погрешность, так что десятиходовка оказалась не в доме заказчика, а внутри здания фирмы. Принцип горшочка. Может, ты читал сказку, в которой человек приказывает волшебному горшочку варить кашу и тонет в ней, потому что не знает, как остановить горшочек. Но у нас предусмотрен форсмажорный вариант развития событий, и в данном случае работа автоматически завершилась созданием каркаса-десятиходовки.
- Постойте! - Инна чуть не подпрыгивала. – Помедленнее, не успеваю соображать.
- А я успеваю, - сказал я. - Все те странные местности, где мы были ночью – вот оно что! - их разработала наша фирма.
- Какой умный мальчик, - усмехнулся Кирилл. - Да, наша фирма, наша. Поэтому при посещении любой корчмы нам делают почти половинную скидку, а кое-где вообще обслуживают за бесплатник. Эти бархатные костюмы и драгоценности, знаешь ли, дорого стоят! И угощение нам подавали прекрасное.
- Ну, ладно, - кивнул я, - разработчики, стажёры… Но вы же механик, он - рекламщик, а я и Инна - даже не в курсе. Как мы справимся?
- В связи со спецификой выполняемых нашей фирмой работ наиболее способные сотрудники получают вторую специальность, - подчёркнуто официальным тоном сказал Никодимыч.
- Например, вы с ним.
- Да.
Что-то зашевелилось у меня в мозгах, что-то вспомнилось.
- То есть, вы маги?
- Да.
- Д-а-а, - протянул я, - теперь мне всё понятно. Маги-разработчики.
Никодимычу очень хотелось ответить утвердительно, но он вздохнул и покачал головой:
- Нет, мы не полные маги, но мы знаем, как устранять последствия принципа горшочка.
- А я - нет. И Инна - нет.
- У Инны есть полезные в нашей работе навыки, - возразил Кирилл.
- А у меня?
- А ты для количества. По инструкции в аварийной команде должно быть не менее четырёх человек.
- Не обижай парня, - тут же вмешался Никодимыч. - У тебя, Ванюша, есть очень ценное в нашей работе качество: очаровательная непосредственность.
Такого я не ожидал и обиделся:
- Вы хотите сказать, что я - дурак?
Кирилл хмыкнул, а Никодимыч начал объяснять:
- Нет, то есть да. Эй, Ваня, не хмурься! Ты не дурак, а… То есть в некоторых смыслах ты - дурак… во многих смыслах… Да ты не обижайся, а послушай меня! Когда я узнал, чей ты сынок, то не поверил. Настоящий Иван-царевич, но по виду не скажешь. Дело даже не в том, на какую должность отец тебя устроил. Как-то не так ты себя ведёшь для сына такого человека.
- Не так? - переспросил я. - Это как же – не так?
- Ты ведёшь себя по-человечески, - подсказала Инна.
- И это глупо?
- Это не глупо, а необычно для сильных мира сего, - объяснил Кирилл. - И в некоторых ситуациях, конечно, очень по-дур… Ну, вот что, давайте отложим выяснение оригинальности мышления Ивана на потом. Сейчас у нас работа стоит.
- А можно последний вопрос? - спросила Инна. - Получается, что кто угодно может встроить в собственную квартиру целую новую страну?
- Конечно, если хватит денег.
- А потом он может стать в этой стране императором или королём?
- Умная девочка. Да кем угодно! Ведь формально страна не находится в квартире. Её нет. Нет. Не существует.
У меня тоже была парочка вопросов, но я почему-то боялся возможных ответов и решил пока привыкнуть к новой информации. Поэтому спросил только:
- И что теперь?
- Найдём предметы, разыщем мага, - как по-писанному отчеканил Никодимыч.
- Не части, - нахмурился Кирилл, - маг может быть законспирирован в штате. То есть в фирме он какой-нибудь кладовщик или чиновник, а по жизни - чистейшей воды маг.
- Да знаю я, не в первый раз! Так что, начнём?
- Ничего другого не остаётся.
И мы приступили к поискам первого магического предмета.
Кошмар! Пришлось походить, даже я устал. Скорее с непривычки. Мрак наполнял коридоры, которые тянулись, казалось, километрами. Никодимыч шагал впереди, натянув на голову капюшон: в коридорах гуляли ужасные сквозняки, и мне вспомнился велосипедист в ушанке. На привале я рассказал о нём, жаждущем толстяке, огнедышащей блондинке и рыдающем халате. Никодимыч и Кирилл живо заинтересовались, понимающе переглядывались и кивали друг другу.
- Паразитные каналы, - непонятно буркнул Никодимыч, а Кирилл добавил:
- Это похуже, потому что в гостинице. Может быть скандал. Ладно, пока проверим филиал.
Сначала было даже скучно.
Шли, шли…
Темнота, переходы, мрак, тишина.
Мы уже битый час брели во мраке по коридорам… как вдруг пол задрожал, а потолок над нами словно распахнулся, оттуда ударил ослепительный свет, так что пришлось зажмуриться.
К счастью, я сразу же протёр глаза и увидел перед лицом летящие вверх ботинки Никодимыча. С криком: "Держите его!" вцепился я в щиколотку коллеги. Кирилл схватился за другую ногу, и нас потянуло за Никодимычем вверх. На моих ногах тоже кто-то повис, наверняка, Инна. Мы так стремительно вознеслись вверх, что дух захватило, а когда нас вдруг стряхнуло на огромную, светлую, очень ровную поверхность, то этот самый дух чуть не вышибло вон.
Я огляделся и - окаменел, остолбенел, не мог даже пискнуть. Такого не было даже в Лешачах: на нас сквозь круглые очки смотрел тёмно-зелёный дракон и облизывался длинным языком. Рядом высился дракон тёмно-серый, ещё больший и в огромном белом фартуке.
- Эх, - печально сказал он, - то ли дело хрупкая и настоящая принцесса.
- Я не принцесса, - торопливо отозвалась Инна.
- Какая разница, - уныло махнул когтистой лапой тёмно-зелёный дракон. - Опять жирная свинина, а у меня от неё изжога.
- Мы не свинина, - возразил я, но голос от волнения у меня получился какой-то блеющий, так что я испугался, как бы меня не приняли за баранину.
Но наши опытные коллеги даже глазом не моргнули.
- Мне кажется, это первый этап, - как ни в чём ни бывало сказал Кирилл, оглядывая огромную кухню. - И что же здесь может быть?
- Коготь дракона, - сказал Никодимыч.
- Эй-эй, потише, - драконы попятились от громадного стола, на который нас занесло. - Если вас подцепили когтем, то это не значит…
- А почему это у вас один коготь светлее других и не острый? – строго спросил Никодимыч.
Тёмно-зелёный посмотрел на свою лапу:
- Вы что, напёрстка не видели?
- А ну-ка, стукните им трижды по столу!
Дракон с ворчанием подчинился, от грохота мы чуть не оглохли и упали на колени, но тут же раздался приятный голосок:
- Чего изволите?
- Ура! Наша взяла! - заорал Никодимыч. - А ну, снимай напёрсток, друг ситный!
Глаза у Инны были круглые, как блюдца. Ну, милая, это тебе не чёртики в табакерках и не штучки с фотографией.
- Я понимаю: замок, парк, лес, игра, но при чём здесь драконы и их кухня? - всё-таки спросил я.
- Ваня, это же ясно как день, - пожал плечами Кирилл. - Тигры, гуляющие по личным садам, крокодилы в бассейнах, слоны в гостиных - этим уж никого не удивишь. А тут драконы. В фартуках. Говорящие. Жарящие отбивные. Домработники.
- Кретинизм! - буркнула Инна.
- Клиент всегда прав, даже если он кретин, - наставительно сказал Никодимыч.
Напёрсток с драконьего когтя оказался побольше того шлема, который был у меня во время наших ночных приключений. Так что пришлось нам с Кириллом держать его, чтобы наш коллега мог изобразить его "надевание". Но зато нас со всем комфортом должно было перенести из драконьей кухни на следующий этап. Как сказал Никодимыч, вся десятиходовка была плёвым делом для профессионалов. Мы могли пройти её за один рабочий день, и то если постоянно прерываться на перекуры. Но в том-то и беда, что в эту историю вмешался не только стажёр! Позже я вспомнил и сообразил, в чём дело, но это позже…
А пока меня ожидало разочарование: мне предложили посидеть и подождать, пока остальные займутся настоящей работой. Возражать было неловко: два мага-профессионала, Инна с нужными навыками, а я для количества - Иванушка-дурачок.
Конечно, дожидаться своих сотрудников я должен был не на драконьем столе в кухне. И мне было бы не по себе, и драконам неудобства. Они спустили нас на пол и показали, где находятся обычные комнаты для людей нормального роста. Там меня и оставили, хотя я торопливо придумывал повод не оставаться:
- А если кто-то придёт? Из филиала?
- Покажешь свой пропуск-удостоверение.
И коллеги упорхнули на следующий этап, оставив меня с раскрытым ртом: я-то пропуск с собой в командировку не взял, не знал, что нужно.
ГЛАВА 9
ПОЛИГОН МАСТЕРА ОРОРА
Телефон в этом странном пространстве, как и говорил замдиректора филиала, не работал, заняться было нечем, и я решил побродить по комнатам, даже рискуя натолкнуться на хозяев.
Зашёл в соседнее помещение и с горя решил включить телевизор, их там на длинном столе было пять штук, большие, с плоскими экранами. Не сумев между ними сделать выбор, я решил включить все, как вдруг со стороны соседней комнаты послышались шаги. Ну, вот, а я без пропуска. Всё, конечно, выяснится, но за это время и здесь узнают о моей очаровательной непосредственности. Ни за что! И я спрятался за большой шкаф, который очень кстати стоял поперёк комнаты.
Шаги приблизились. Потом я услышал скрип вращающегося кресла, шум движущегося транспорта и голоса. Откуда в комнатах транспорт? Помня, что кресла стоят перед телевизорами спинками к шкафу, я выглянул из-за него. Вот оно что, этот кто-то сел в кресло и включил телевизор, даже два: на одном какой-то пейзаж, на втором мужская физиономия.
- Они едут! - вдруг сказал человек в кресле громким и хриплым голосом.
Сначала я решил, что это он мне зачем-то рассказывает о том, что происходит на экране. Но ему ответил другой голос:
- Отлично. У тебя всё готово?
- Да.
- Тогда жди возле рыцарской трапезной.
Вот оно что, этот второй собеседник командовал первым с экрана.
- Но они ещё на шоссе.
- Я хочу, чтобы ты был готов заранее. Можешь перекусить.
- Ладно, - проворчал человек, поднимаясь из кресла.
Я отступил за шкаф, но шум транспорта смолк, послышались удаляющиеся шаги. Выключил, ушёл и не станет возмущаться, что посторонний трогает его аппаратуру. А мне ужасно хотелось посмотреть на экраны! Наверняка это был пульт охранника или что-то вроде того, на который подавалось изображение с камер слежения. Я видел такое в кино, но никогда вживую. Точнее, видел на даче у отца, но мельком, проходя мимо. И сейчас у меня возникло прямо-таки мальчишеское желание включить обзор.
И я включил.
Из пяти экранов только на одном было движение и происходили события. По плохой асфальтовой дороге безжалостно трясло разболтанный автобус, потом он свернул на дорогу более ухоженную, из гравия, и помчался через поле к лесу.
На экране рядом я видел салон автобуса и пассажиров: по возрасту мои ровесники или чуть старше. Ни предыдущие ухабы, ни виляние по лесной дороге не произвели на них никакого впечатления. А нетерпение на их лицах скорее всего объяснялось не столько надеждой оставить позади паршивые дороги, сколько желанием поскорее оказаться у цели.
На первом экране изображение пустынного поля сменилось другим, я всмотрелся. Автобус притормозил у зарослей цветущей сирени, которая напомнила мне кустарник возле жилья толстого и тонкого магов, но за сиренью оказались причудливо кованые ворота, украшенные драконьими головами - тоже коваными (в первый момент я вспомнил драконов из огромной кухни). Ворота медленно распахнулись, автобус проехал по полукруглой аллее и остановился перед странным зданием из двух частей - мрачного готического замка и светлого дворца с колоннами, соединённых между собой на уровне второго и третьего этажей. Автобус стоял как раз перед парадным входом дворца.
Сначала с места водителя вышел усатый человек в кожаной безрукавке и больших тёмных очках. Я вспомнил, что именно он приходил за нами от замдиректора филиала. Потом стали выбираться пассажиры с рюкзаками и сумками.
- Приветствую вас, дорогие участники, - сказал, появляясь из-за колонны, некто в тёмно-серой мантии до пят и такого же цвета большом берете. - Большинство из вас знает меня, как мага Орора. Не правда ли, благородный рыцарь Вайнфил?
Белокурый длинноволосый парень, кажется, самый молодой из всех, с изумлением округлил глаза, но тут же изысканно поклонился:
- Мастер Орор, наш последний поединок был воистину великолепен. Рассчитываю на продолжение!
Маг рассмеялся:
- В этот раз, мой дорогой рыцарь, я буду сидеть в ложе арбитров.
Затем он обратился уже ко всем:
- Вот мы и познакомились лично. Я разделяю ваше увлечение фентези. Причём до такой степени, что решил участвовать в финансировании развития ролевых игр и создать свой полигон. Да, полигон невероятно достоверный, далеко опережающий технологически всё, что вы до сих пор видели. Но сначала разрешите пригласить вас на завтрак. Все необходимые помещения, чтобы привести себя в порядок с дороги, вы увидите сразу же в холле. Багаж свой оставьте Харону, он отнесёт его в ваши комнаты. Прошу за мной.
Ролевые игры меня мало интересовали, но Орора я уже видел и слышал: это он давал распоряжения человеку в комнате с телевизорами. Я не большой специалист по разгадыванию характеров, только его поведение меня насторожило. Когда Орор говорил с экрана, лицо его было жёстким и мрачным, а голос холодным, словно февральская прорубь – сейчас же, перед гостями звонко и мило чирикал настоящий уличный продавец чайников и фенов. Не понравилась мне такая метаморфоза, я решил понаблюдать, что же будет дальше.
Как только все ролевики вошли во дворец, и маг закрыл дверь, Харон, неподвижно стоявший в сторонке, тут же пришёл в движение, небрежно побросал все сумки и рюкзаки назад в автобус и уехал. Меня поразило не то, что он увёз вещи (комнаты ролевиков могли быть в другой части здания), а то, как он швырял их, не заботясь о том, что там внутри, будто… будто знал, что своим владельцам они уже не нужны.
Я оглядел остальные экраны и невольно вскочил на ноги: маг Орор и кое-кто из его гостей входили в комнату, которая как две капли воды напоминала столовую, в которой нас угощал завтраком замдиректора. Да что там похожа – это она и есть! Значит, он притащил их в филиал, точнее, в пространство-десятиходовку, только с другого входа в это пространство. Значит, он отлично ориентировался в этой самой десятиходовке, которая перепугала и расстроила замдиректора филиала. Позвольте, позвольте, но ведь и Харон тоже в курсе, они с Орором прекрасно понимают друг друга. Есть и, как минимум, третий сообщник – тот самый, который заходил в комнату телевизорами. А мои лихие сотрудники умчались, оставив меня без всякой связи с собой.
Но если я не ориентировался в десятиходовке, не представлял, что задумал мастер Орор, и не знал, чем помочь ролевикам, то хотя бы мог быть свидетелем происходящего. Поэтому опять уселся в кресло и решил наблюдать, что бы ни происходило вокруг меня.
Тем временем все гости мастера Орора заняли свои места и произошла церемония с дворецким и его помощниками, которую я помнил. Орор же любезно продолжал разговор:
- Пока вы завтракаете, я позволю себе представить каждого из вас. Итак, благородный рыцарь Вайнфил, господин Чёрных островов, о котором я вам рассказал ещё на пороге, перед вами…
Я не увлекаюсь фентези и могу воспроизвести имя белокурого рыцаря потому, что маг Орор повторил его дважды. Об остальных запомнил только, что темноволосая пара - это непобедимый варвар и ясновидящая римлянка; толстяк, который поедал чудовищные количества салатов и жаркого, - охотник на привидений (да, столько слопать можно только будучи невероятным созданием); рыжеволосый коротышка - волшебник широкого профиля; небритый и смуглый парень с многочисленными татуировками - эльф из воровской гильдии; носатая стриженая блондинка в очках - оборотень-драконша, а другая блондинка, хорошенькая и длинноногая, - дриада; веснушчатый бородач в очках - демон; самый же высокий из ролевиков - гном.
Все ели, смеялись, шутили, Орор умело направлял застольный разговор, и я стал успокаиваться. Ну, что это мне приходят глупости в голову? Может быть, водитель Харон от рождения неаккуратный тип, или он знал, что в багаже нечему ломаться и биться. А этот мастер Орор - тот самый клиент, заказ которого выполнил стажёр. Он и не подозревает, что его замок встроился в здание филиала, и мирно принимает гостей.
Но делать мне всё равно было нечего, так что я продолжал смотреть на экраны.
Когда гости уже принялись за десерт, Орор опять заговорил:
- Кстати, ещё один участник нашей игры за столом отсутствует. Это Сильвестр. Но вы его не знаете по той простой причине, что он не ролевик, а системный аналитик, обслуживающий наш полигон.
- Не мог бы мастер Орор объяснить, зачем на полигоне нужен системный аналитик? - спросила блондинка-драконша.
Орор почти ласково улыбнулся:
- Системный аналитик пригодится во всяком деле. Но я вижу, что все уже наелись, поэтому предлагаю взять напитки с собой и отправиться на экскурсию.
- Кстати об экскурсиях… Кто-нибудь из присутствующих уже бывал здесь? - спросил гном.
- Нет, все вы будете в равных условиях. Сейчас мы перейдём в замковую часть здания, и я познакомлю вас с Сильвестром. Особенность этого полигона в том, что вы действительно будете участвовать в событиях, которые будут происходить. Вы почувствуете иллюзию боли, поединки окажутся максимально реальными благодаря виртуальному оружию. И всё это из-за специальной техники.
- Битва будет разыграна в замке? - уточнил варвар.
- Это не битва. Задание игрока - пройти десять этапов, используя боевое искусство и магию, найти несколько магических предметов и в самом конце победить мага, то есть меня. Девять этапов я буду наблюдать за честностью хода игры. Ведь вы понимаете, что награда будет нешуточная.
Они забрали со стола бутылки и бокалы и долго шли коридором с факелами, пока ни попали в большую комнату, такую же по размеру, как и столовая, но более мрачную и с тяжёлой, тёмной мебелью, как и полагается в старом замке.
- Но что же будет делать ваш аналитик? - опять спросила драконша.
- Сильвестр! - позвал маг.
- Доброе утро. - В комнату вошёл тот хриплоголосый, которого я видел в комнате с экранами. Он держал в руках большую картонную коробку и поставил её на стол.
- Разрешите представить вам Сильвестра, - указал на него Орор. - Сильвестр выдаст каждому из вас необходимую аппаратуру. Например, симулятор или, если угодно, имитатор боли.
Тут он попросил длинного гнома поднять свою рубашку, а Сильвестр, вытащив из коробки ремень, надел его на игрока, так чтобы чёрная метка на ремне была точно сзади.
- Благодаря этому снаряжению в момент поражения вас виртуальным оружием вы почувствуете иллюзию боли, - объяснял Орор. - А теперь наденьте контактные линзы. Благодаря им вы увидите то, чего в реальности не будет. Смотрите на эту стену! Отвечайте все, кроме гнома: что вы на ней видите?
- Тёмные панели.
- Стена, а что ещё?
Они ничего не видели, но я отлично видел на тёмных панелях стены красную светящуюся надпись. Очевидно, камеры слежения были не просто камерами.
- А что видит гном? - спросил между тем мастер Орор.
- Красную надпись "Сейчас будет сюрприз"… Ай!
- Очень больно?
- Сносно. Что это, кровь?
- Ты видишь кровь? - удивился демон.
- У меня же рана! - гном испугано ощупывал живот.
- Нет у тебя никакой раны, - успокоила его драконша.
- Мне больно.
Я переводил взгляд с одного экрана на другой: на одном живот гнома "украшала" рана, на другом бедняга хватался за целёхонькое тело. Лихо!
Сильвестр помог гному снять контактные линзы, и только тогда ролевик успокоился.
- Раны, естественно, нет, - покивал Орор. - Как видите, вы видите то, что видеть не должны, - он хохотнул, но посерьёзнел и продолжал. - Подобным же образом вы увидите и ощупаете любые другие ранения, а также отрубленные конечности. К этому не сразу привыкаешь. Но боль вполне терпимая, как уже сказал гном, зато вы не можете получить повреждения, которые грозят от обычного вашего оружия. Поэтому то, что вы привезли, вам не понадобится.
- Но там не только оружие, - встревожилась дриада.
- Ваши артефакты слишком реальны для этого полигона. Вы получите другие, все они будут виртуальными.
- А личные вещи? А костюмы?
- Ваши комнаты хорошо оборудованы и снабжены всем необходимым: от полотенец и щёток до халатов и пилочек для ногтей включительно. Поймите, мои дорогие, вы все должны быть в равных условиях, чтобы победа ни у кого не вызывала сомнений. Следующие четыре дня будут посвящены тренировкам и привыканию к экипировке и костюмам. Мы настаиваем на выборе вами костюмов, которые у нас имеются и которые созданы с учётом особенностей этого полигона. Проще говоря, какая-нибудь тряпочка, пуговичка или пряжка из неподходящего материала могут нарушить работу аппаратуры. То же касается и косметики. Или вы ставите помаду или румяна выше приза?
С моей точки зрения это прозвучало, как: "Вы считаете, что без косметики и красивой одежды не можете показаться на людях?" Конечно, они промолчали. А я уже полностью успокоился и перестал подозревать Орора и его людей. Что поделаешь, я слишком далёкий от современных реалити-шоу человек.
- На тренировках вы привыкнете к общению с полигоном, - вещал между тем маг. - Периодически будут появляться указания в виде надписей или звуковые. Следует их отыскивать и ими руководствоваться. Можно задавать и вопросы, но только один за этап. Учтите также, что наличие на вас необходимой аппаратуры будет контролироваться, так что если вы, например, снимете имитатор боли, то автоматически сниметесь с игры или тренировки. Да, совсем забыл. Самое важное на этом полигоне - эффект неожиданности. Никакого бросания кубика, никакого выбора противника или этапа или последовательности этапов.
Орор говорил всё более бесстрастно, даже улыбочки его растягивали только губы и не меняли выражение лица и глаз. Мне почему-то пришло в голову, что для него все эти слова не имеют никакого значения, он говорит только чтобы не возникало пауз. Я опять насторожился. Тем временем Сильвестр что-то шепнул магу.
- Да, вот мне сделали замечание, что наш гном в более выигрышном положении, чем остальные: он уже знает, как работают линзы и имитатор боли. Поэтому Сильвестр и я экипируем всех вас, и вы немного освоитесь.
Экипировка заняла несколько минут. Потом Сильвестр ушёл, а Орор указал на возвышение в центре комнаты:
- Для проверки аппаратуры прошу всех вас подняться туда и взяться за руки. Прошу, прошу, прошу… Да, всех, всех. А теперь внимание! Пять, четыре, три, два, один, старт! Что вы видите?
- "Начало тренировки"! - хором ответили игроки.
В тот же миг из-под потолка на них упала огромная блестящая клетка, изнутри увешанная оружием.
- Вы помните, что я говорил вам об эффекте неожиданности, - загремел голос Орора. - Кто-то, зная момент старта, волнуется, кого-то это мобилизует, короче говоря, шансы становятся неравными. Но для всех вас старт оказался неожиданностью, шансы равны, и никто не обижен даже бессознательно. Не забывайте только о лимите времени на этапе! У вас три часа, чтобы выйти из клетки.
На стене появились новые сообщения:
"Добро пожаловать в замок, несчастные!
Вошли вы сюда, чтобы украсть тайну мага.
Увы!
Он поймал вас и запер в золотой клетке.
Время до конца этапа на зелёном табло".
Игроки смеялись и ругались. А мне окончательно стало не по себе.
В это время послышался шум не с экранов, а где-то рядом. Я вдруг вспомнил, где нахожусь. Хотя это произошло случайно, как я объясню хозяевам, зачем я здесь? Выключив телевизоры, я вскочил и спрятался за шкаф. Боялся не столько скандала, сколько выглядеть в скандале очаровательно и непосредственно…
- А эта белокурая малышка ничего, - сказал Сильвестр.
- Включи всё. Которая малышка? - Орор сел в кресло рядом с ним.
- Ну, не дракон же с длинным носом!
- Запись уже включена?
- Обижаете, шеф! Если я один раз…
- Ладно, ладно. Моё дело спросить, твоё - ответить. Харон вернулся?
- Кто?
- Ну, Толик же.
- Нет.
- Совсем отбился от рук! Так, я пошёл в фирму, а ты на них поглядывай.
- Я с утра не ел и ремней некомплект.
- Разве я требую, чтобы ты тут сидел? Поглядывай иногда. Не выключай. И не забудь - три часа.
Они ушли, а я вышел из-за шкафа и опять посмотрел на экраны. Игроки осматривали клетку и оружие.
- И что теперь? - спросила римлянка.
Варвар взял меч и вставил его лезвие под нижнюю часть клетки, пытаясь работать им как рычагом. Даже я понял, что это бесполезно. Через несколько секунд меч сломался. Пока игрок растерянно вертел его в руках, я случайно посмотрел на экран рядом: были игроки, была клетка, но ничего больше я не увидел. Даже варвар вертел в руках пустоту.
Я ещё немного понаблюдал за их попытками, потом мне это надоело, и я вернулся в комнату, в которой меня оставили коллеги. Там был такой удобный на вид диван. Всё-таки после всех вторничных приключений шести часов сна мне не хватало. Да и сегодня…
Короче говоря, мне вдруг стало наплевать, кто меня найдёт и во что это выльется. Я улёгся на диван и сладко уснул.
И снился мне странный сон.
Видел себя - как это часто бывает во сне - со стороны. На мне шляпа, поля которой скрывают лицо, и чёрный плащ. Я сидел в седле на спине чёрного двуногого ящера или дракона размером с человека, в общем, змея-коркодела. Этот "конёк " Злюка для своих габаритов был достаточно силён, чтобы нести меня даже галопом. Характер у Злюки не из лёгких, но зверюга он верная, а мне он придаёт солидности, трудно было бы без него обойтись.
Город Бессмертных никогда меня особенно не впечатлял. Видел я его белые стены, проезжая мимо. Но в этот раз именно в виду этого города я собрался устроить привал.
Снял со Злюки дорожные сумки и седло. Сегодня отдых, а завтра ждёт нас тяжёлый путь через пустынные степи. Пока же из одной сумки я вытащил дрова и развёл костёр, из второй сумки достал сушёное мясо и котелок. Вода тоже была - в кожаном бурдюке. Скоро в котелке забулькало. Злюка лениво жевал свою порцию сушёного мяса. А я разглядывал стены города. Стены без ворот. Чтобы всякие бродяги не нарушали покой Бессмертных.
Но я знал, что за стенами там три высокие башни, и на самой верхушке каждой из них по дворцу. Такая вот конструкция. Никто из тех, кто никогда не заглядывал за стены, этого не знал. А я знал. Откуда? Да вот так - знал! И о камне, на котором сидел, знал много. Камень был единственный на огромные степные пространства вокруг города.
- Это граница владений Властителя Подземелья, - сказал я Злюке. В тот же момент меня потрясли за плечо. К счастью, не Властитель Подземелья, а Никодимыч.
ГЛАВА 10
ЧУДЕСА ДРАКОН-ПАРКА И МОЁ БОЕВОЕ ИСКУССТВО
Трясти меня пришлось долго, я упорно цеплялся за камень и звал Злюку. Потом открыл глаза и сердито посмотрел на коллег.
- Ну и соня же ты, - сказал Никодимыч. - Уже вечер, поехали!
- Куда, в город? - со сна я ничего не соображал.
- Сначала в гостиницу, потом - домой. А что это за зверя ты откопал?
Я невольно протёр глаза: змей-коркодел по имени Злюка не остался во сне, а сидел возле меня!
- Ладно, пошли, - торопил нас Кирилл.
И мы направились к выходу. А Злюка за мной, как верный пёс.
- Прогони же этого дракона! - сказала Инна.
- Это змей-коркодел, - поправил я её и сделал неуверенный прогоняющий жест, но на Злюку он не подействовал. Тут я настолько уже проснулся, что вспомнил шуточки Никодимыча с Кирилллм, и меня злость взяла:
- Кто тут маги и с навыками, те пусть и прогоняют.
- Не хватало ещё, чтобы заказчик нас здесь застукал и началась катавасия с рекламацией и жалобами, - пробурчал Никодимыч. – Некогда прогонять! Пусть себе!
- Ты собираешься тащить его с собой? - удивился Кирилл.
- Оставим в гостинице. Скорее убираемся отсюда!
Я представил, как мы выходим на стоянку перед филиалом, и наш чёрный приятель производит фурор возле киоска с пирожками. Хотя кто их знает, этих магов? Может быть, тут почти у каждого такой Злюка?
Но вышли из здания мы незнакомым, ещё одним ходом, а машину Кирилл со стоянки подогнал.
- И куда его? - спросила Инна, испуганно кивая на Злюку, а тот заглядывал мне в глаза с преданностью Валентинова пекинеса. - Рядом с водителем?
- Глупости, на заднее сидение, чтоб не видели, - скомандовал Кирилл. - И шевелитесь! Заскочим в гостиницу, заберём вещи, оставим этого зверя и в путь.
- А в корчму? - умильно спросил Никодимыч.
- А командировочные на завтра у тебя есть? Бензин? То-то!
- Ну, домой так домой.
Да-а, человек предполагает, а…
Сидя между Никодимычем, который ворчал, что от драконов одни неприятности, и вертлявым Злюкой, я пытался кое-как записать хотя бы свои приключения, не говоря уже о подвигах моих сотрудников. Инна и Кирилл вполголоса обменивались впечатлениями от путешествия по уровням, но я не слишком прислушивался – ещё успею расспросить. Потом упрямый Никодимыч перестал ворчать.
Но заставил нас выслушать историю.
Подтверждающую его опасения.
* * *
Происходило это, по его словам, то ли в прошлом, то ли в будущем, но случилось так, что маленький городок на окраине Эльфляндии необычно шумел уже с утра. На главной площади ярко пестрели такие яркие афиши: "Необычно! Ново! Только один день! Спешите! Спешите!! Спешите!!!" – что добрые жители щурили глаза от чудовищного буйства красок. А к полудню неторопливое шествие празднично одетых горожан – по берегу широкой реки и дальше-дальше к известной всем пустоши за Гоблиновым выгоном – стало соперничать по ширине с самой рекой.
Конечно, больше всего было эльфов в чудесных одеждах и сияющих ожерельях, да и странно, если бы было иначе. Но, уступая им дорогу, а иногда и дерзко загораживая путь, попадались группки разнаряженных гоблинов с массивными браслетами на могучих руках и с жемчужными серьгами в ушах. Гномы, даже в такой знаменательный день не слишком выставляли напоказ своё богатство, зато все как один держали афишки и буклеты, обсуждая цены на билеты. Маги с ведьмами – ради необычного зрелища и по взаимному договору оставившие дома амулеты, мётлы и колдовские снадобья – чинно шли под ручку, являя пример временного мирного сосуществования и душевного единения.
Все жаждали увидеть драконов. Пусть и не настоящих, но хотя бы похожих на настоящих!
Конечно, когда-то в Эльфляндии и шаг трудно было ступить, чтобы не наступить на хвост дракону. Рассказывали, что появлялись они везде и причиняли немалые беды своим хищным нравом и жестокими привычками. Нет, нельзя сказать, чтобы эти твари походя жрали или испепеляли всех подряд. Но соседями они были ужасно шумными, надоедливыми и неуживчивыми. Стоило честному эльфу облюбовать красивое дерево, как наутро – явившись с пожитками к новому жилищу – он обнаруживал его сломанным и превращённым в щепки неосторожным ударом драконьего хвоста. А сколько чудесных гномьих лабиринтов оказывалось вдруг разрытыми драконьими когтями в поисках вожделенных сокровищ? Сколько было разрушено башен в незатейливых замках гоблинов?
И тогда жители Эльфляндии, которые разуверились в помощи магов и ведьм, призвали на помощь самых опасных естественных врагов драконьего племени – людей. Сколько запросили люди за свои услуги и насколько опустели сияющие хранилища казны эльфов и мрачные кладовые гномов – так никогда никто и не узнал. Было лишь известно, что люди потребовали, чтобы во время охоты никто в Эльфляндии не давал кров или даже просто не помогал спасающимся от охотников драконам. Это было тяжелое решение для жителей Эльфляндии. Из века в век драконы жили с ними бок о бок и хотя отличались неприятным и жестоким нравом, но была в них какая-то прямолинейная бесшабашность и тяжеловесная наивность. Поговорка "Обмануть дракона" была в Эльфляндии в таком же ходу, что и "Честный, как дракон".
Всё-таки на условия людей согласились, и спустя три года в стране не осталось ни одного дракона…
…В полдень чудесный Дракон-парк открыл свои ворота перед жителями городка только на двенадцать часов. Только на двенадцать, не дольше. Афиши возвещали, что кроме великолепных и незабываемых развлечений, все посетители смогут увидеть драконов. Ну, совсем-совсем, как настоящих! Совсем-совсем таких, как те, что два десятка лет назад населяли эти места.
Заплатив наёмным кассирам-гномам за билеты, посетители заходили через ворота в Дракон-парк. Ах, как затейливо он был оборудован и разукрашен! Невысокие заборчики и загородочки, обвитые мишурой, образовали что-то вроде широкой аллеи, по обеим сторонам которой расположились причудливые аттракционы. Все они служили развлечениями, но, одновременно, как бы подготавливали посетителей к тому чудесному зрелищу, которое они ожидали увидеть в противоположном конце аллеи.
Конечно, самые нетерпеливые, схватив билет, почти бегом устремлялись прямо к цели: павильону с серебряной крышей, который загадочно светился вдали. Но большинство посетителей разумно решили получить за свои деньги все предлагаемые удовольствия.
А их оказалось предостаточно! Весь парк был оформлен в подчеркнуто драконьем стиле. Огромная карусель в виде дракона, ловящего зубами свой хвост. Колесо обозрения, которое держал передними лапами огромный дракон, вставший на дыбы. Поездки по горкам, которые на самом деле были спинами драконов, лежащих один за другим. И огромные качели сразу на пятьдесят ездоков в виде дракона, хищно раскрывшего пасть и растопырившего крылья. К этому, конечно, фонарики, прожекторы, фейерверк, музыка.
Самое же интересное: в Дракон-парке не наблюдалось никакого персонала! С той минуты, как нанятые в городке гномы-кассиры вручали билеты посетителям, те видели в Дракон-парке только местных жителей, подобных себе, и ни единого постороннего живого существа. Но всё работало безупречно, огромный, нарядный и чудесный механизм развлечений крутился и вертелся под бравурную музыку и позвякивание украшений. Когда же глаза аттракционных драконов начинали вращаться в орбитах, а из их пастей струйками вырывался дым, искусно подсвечиваемый прожекторами, - и стар, и млад визжали от восторга!
Но в конце Драконьей аллеи царила почтительная и восхищённая тишина. В павильоне с серебряной крышей два дракона - не очень крупных, но в сияющей живым золотом чешуе, с алмазным когтями и жемчужными зубами - грозно изгибали мощные тела, разбивали беспощадными хвостами брёвна в щепы и зажигали факелы языками пламени, бьющего из пастей. Они были прекрасны до жути и красивы до ужаса. И казались совсем-совсем настоящими! Немудрено, что зрители смотрели на них разинув рты, и рты эти не закрывались даже когда выйдя из павильона, все направлялись, наконец, к выходу на Гоблинов выгон.
Тем более странными казалась тишина и безлюдье в маленьком кабачке, приткнувшемся возле одного из аттракционов. Наверное, посетители, проходя мимо, решали, что выпить душистого эля смогут и в городке, главное – чудеса парка. Только за одним из столов сидел, понурившись над кружкой, неприветливый на вид гоблин и невесело мурлыкал себе под нос.
- Что за чудеса: парк переполнен, а здесь – пусто! – послышался вдруг звучный голос, и гоблин исподлобья взглянул на вошедшего.
С порога смотрел высокий и могучий человек с резкими чертами обветренного лица. Он добродушно улыбнулся и уже открыл было рот для приветствия, как вдруг гоблин поднял голову и хмуро сказал:
- Итак, ты снова здесь.
Человек, поколебавшись, всё-таки взял со стойки кружку с элем и уселся за соседний столик.
- Да, я снова здесь, - серьёзно подтвердил он. – Но сейчас я посетитель этого странного места.
- А тогда, давно, ты был охотником на драконов. Самым лучшим.
- Оставь, - строго сказал человек. – Вы сами призвали нас для этого.
- Я вас не звал!
- Не спорю. Но таких, как ты, было мало.
- Да, - с горечью кивнул гоблин. – Больше было таких, кто кричал: "Убейте их, они нам досаждают на каждом шагу! Они ломают наши деревья и жилища, отнимают наши сокровища!"
- Но ведь так и было, - пробормотал охотник на драконов.
- Так и было, - глухо повторил гоблин. – Тогда почему же ваши охотники дрались за каждого убитого вами дракона с нашими жителями? И как могло случится, что в обмен на тело дракона вы получали многочисленные рощи и холмы в нашей земле?
- Ты же сам знаешь ответ.
- Знаю, - гоблин стукнул кружкой по столу. – А ты наешь, как называется место, на котором расположился Дракон-парк?
- Как?
- Пустошь.
- Пустошь? И всё?
- Да, и всё. Раньше каждое пустое или разорённое место было у нас наперечёт, каждое имело свою историю и своё название. А теперь на пустыри и пустоши от вырубленных вами старинных лесов не напасешься имён. Может быть, скоро и с нами вы поступите, как с драконами и деревьями? Но поделом нам…
Ведь на этом самом месте была огромная плавильня, в которой плавили золотую чешую! А там дальше, стояла мастерская, где раскалывали и гранили алмазные когти! А вон там, где теперь павильон, из просверленных жемчужных зубов вязали дивные ожерелья!
Давно засохли деревья со звенящей и поющей листвой, на которых так любили селиться эльфы. Почти везде в Эльфляндии разрушены и разорены замки гоблинов и пещеры троллей. В лабиринтах гномов поселились кролики и барсуки. О танцевальных лужайках и домиках-холмах фей говорить нечего. Все мы позабыли свои нравы и обычаи и все как один живем в тех городах и домах, которые построили, а потом покинули охотники на драконов! А теперь, получается, люди явились сюда опять, посмеяться над тем, как…
- Я один, и мне очень жаль, что расстроил вас, - погрустнел охотник на драконов. – Я ухожу.
Но мрачный гоблин как-будто не слышал его слов и гневно бормотал странные фразы:
- "Как они похожи на драконов!" - кричат все в этом шутовском павильоне. "Какие красивые, могучие и сияющие!" – повторяют наивно. Сияющие? Как бы не так! Бывало путник за полдня пути видел, что впереди дракон, так слепило глаза и содрогалась земля. Каждый торопился убраться с дороги подобру-поздорову. А теперь… теперь игрушечные драконы выступают, как шуты, на потеху публики!
Человек оставил кружку с элем полной и ушёл, но гоблин этого не заметил.
В полночь Дракон-парк закрылся. Последний маленький эльф был извлечен из карусели, где он прятался, и отправлен домой. Гномы пересчитали выручку и оставили её в условленном месте. Рассовав по вместительным карманам выигранные в лотерею игрушки и шоколадные сигары, они довольно потирали руки и бодро пересекали Гоблинов выгон, спеша похвалиться своей ловкостью и удачей перед родными и соседями. Мрачный гоблин со вздохом вышел из кабачка и, косолапя, побрел прочь, не разбирая дороги и что-то рассказывая сам себе.
Дракон-парк стал замирать. Очень медленно погасли фонарики. Постепенно затихала музыка то возле одного, то возле другого аттракциона. Погрузился во тьму сверкающий павильон под серебряной крышей. И тогда к его входу поспешило странное, тускло-серое, тяжело и мучительно ковыляющее существо с сиплым, астматическим дыханием.
- Это ты, Трехног? – окликнули его из темноты, и один из чудесных сияющих драконов спрыгнул с подмостков. – Зачем ты здесь? Почему не помогаешь Тусклоглазу?
- Я могу ошибаться, - сипло ответил вошедший, и неяркий светильник обрисовал его изуродованное тело и три жилистые лапы, на которых он с трудом приковылял сюда. – Я хочу ошибиться. Но с Тусклоглазом неладное. Я не могу его разбудить!
Сияющий дракон с неожиданным для неживой игрушки волнением кинулся к колесу обозрения, подскочил к открытой настежь двери помещения, в котором, по мнению посетителей, работал механизм колеса, и замер перед зрелищем угольно-чёрного иссохшего драконьего тела на полу.
Сияющий был молод, но уже достаточно опытен, чтобы понять: Тусклоглаз мёртв. Есть жизненный предел и у драконов.
- Это ужасно, – простонал Трехног. – Что же нам теперь делать?
- А что мы можем сделать? – сердито сказал молодой дракон. – Из нас четверых только Тусклоглаз помнил и знал чары. А остальные… - он беспомощно указал на аттракционы.
- Но как же теперь?
Причитания Трехнога оборвал негромкий вскрик. Перед ними стоял гоблин, единственный посетитель кабачка и недавний собеседник человека.
- Вы живы! – с радостью и восхищением воскликнул он. – Драконы вернулись! Какое счастье!
- Сомнительное счастье, – проворчал Трехног. – Вернулись? Как бы не так. Нам надоело прятаться и спасаться, у многих из нас для этого не хватало не только сил и отваги, но и лап и крыльев. И мы решили замаскироваться. Сыграть роли аттракционов и таким образом пробираться к границам, чтобы покинуть Эльфляндию и заработать на жизнь на чужбине. Это была наша общая идея и затея.
- Невероятно!
Молодой дракон зарычал от злости.
- Очень даже вероятно, куда уж вероятнее. Как призраки мы крались ночами по лесам и пустошам, вымазанные с головы до когтей грязью, чтобы сияние не выдавало нас. А днём, отмывшись, мы превращались в игрушки, в аттракционы, в шутов. Вот она, горькая правда: мы лишь тени прежних гордых и отважных богатырей!
- Но как же… - залепетал гоблин. – Как же можно целый день изображать неживую вещь и не выдать себя?
- Ты прав, не просто живому изображать неживую вещь да ещё перед ненавистными врагами, - продолжал рассказ теперь уже Трехног. – Вот мы и поручили самому мудрому из нас, Тусклоглазу, накладывать на всех драконов, кроме нас троих, чары, чтобы ничего не выдало наше притворство. Только он знал их, и поделом нам, что не предвидели печальный конец нашей затеи!
И Трехног угрюмо кивнул в сторону заколдованных драконов.
- Но может быть какой-нибудь маг спасёт их? – с надеждой спросил молодой дракон.
– О нет, - пробормотал гоблин и понурил голову. - Стоит кому-то узнать, что драконы беспомощны, как бедняг разорвут на сверкающие клочки или живьём переплавят в груду колец и браслетов.
- Во всяком случае живьём они им не достанутся, - грустно ответил Трехног. – Если не снять чары, то к утру все драконы погибнут. Конечно, это не почетная смерть в бою и не последнее пристанище в глухом фамильном ущелье-склепе. Но никто не узнает, что драконы докатились до такого постыдного…
- Да, никто, - мрачно сказали в один голос молодые драконы.
Гоблин заглянул в их глаза и отшатнулся к двери с криком:
- Жители Эльфляндии были неразумны! Они не ведали, что творили!
- Но и драконы никогда не были особо разумными и коварными, любого из них легко было заманить в ловушку и убить, - возразил Трехног.
- Что ж! – воскликнули молодые драконы и расправили крылья. – Зато мы с этого мгновения будем очень разумны и очень коварны! Это так удобно, не правда ли?
Прошла ночь.
Посветлело рассветное небо.
Но ещё не встало солнце, а жители окрестных хуторов уже знали, что Дракон-парк не двинулся в путь и всё так же красуется посреди Гоблинового выгона.
Сначала на его территорию пробрались озорные гоблины. Затем в ворота осторожно заглянули эльфы. Недоверчивые гномы долго не решались подойти к аттракционам и последовали туда только за магами и ведьмами.
Странное зрелище открывалось их глазам! Красивые аттракционы были неподвижны, теперь они уже не напоминали живых драконов: потускнели глаза, не раскрывались и не дымились огромные пасти. Но это никого не смущало: ведь золотая чешуя, алмазные когти и жемчужные зубы сохранили прежний соблазнительно-роскошный вид! Кое-кто уже пытался тайком отломить тут немного чешуи, там небольшой зуб. Гномы ходили кругами вокруг павильона, в котором оставили выручку от продажи билетов.
С каждой минутой толпа становилась всё больше. Многие жители городка, побросав обычные дела и прихватив на всякий случай мешки, собрались в Дракон-парке. Они ещё не решались открыто заняться мародёрством, они завороженно смотрели на роскошные богатства, так беспомощно лежащие вокруг них. Но ещё час бессмысленного ожидания, какой-нибудь провокационный крик, и конец Дракон-парка неминуем.
И никто не понимал – да и не собирался понимать! – седого, как лунь, шатающегося гоблина, который то и дело хватал то одного, то другого земляка за руку и с ужасом, с отчаянием указывал на закрывавшие городок холмы.
Облако густого дыма поднималось за холмами, а на вершине одного из них что-то очень ярко блестело.
* * *
Вот такую историю рассказал Никодимыч, её как раз хватило на обратную дорогу к гостинице. Ещё месяц назад я похихикал бы над рассказом и только.
Теперь же уточнил:
- Злюка не дракон, а змей-коркодел.
Когда мы доехали до городка и гостиницы, уже стемнело. Никак не удавалось нам увидеть его в свете и цветах. Хотя кому это нужно?
То же Никодимыч вернулся от романтики к скучному быту и сказал, что много часов не ел ничего, кроме жареного цыплёнка на одном из уровней объекта.
- А в "Чёрном коте" такие…
Кирилл перебил его:
- Пошли в гостиницу, светский лев. У нас ещё остались консервы.
Однако с гостиницей произошло непонятное преображение. Через входную дверь теперь легко прошло бы стадо носорогов. Мало того, над ней появилась картина, изображавшая рыцаря. Обвешанный золотыми латами и оружием, он пытался спасти деву, привязанную к дереву. Дева была раздета, её тело прикрывала только завеса из волос. С искажённым (от страсти? или благородства? или обалдения?) лицом рыцарь изо всех сил пытался развязать многочисленные веревки, которыми деву прикрутили к дереву. Если бы я был постоянным клиентом гостиницы, то рано или поздно мне пришлось бы влезть наверх и помочь золотому рыцарю: дурака он валяет – вот что.
- Иван, ты заснул?
Я шагнул через порог. Ух ты! Перед нами распахнулся холл размером с футбольное поле и в три этажа высотой. В огромное резное окно по другую сторону холла был хорошо виден широкий газон и конюшня из серого камня. Черноволосый парень в пестром балахоне и блестящих башмаках с бантами мыл карету. За конюшней росло несколько декоративных деревьев, подстриженных как пальмы. Дальше, если я угадал, виднелась оранжерея со стеклянной крышей. А вот дальше росли какие-то лохматые деревья, и позади всего этого высились бесформенные очертания предгорий. Дичь и глушь, ещё страньше, чем в "Чёрном коте"!
Но холл был хорош, ничего не скажешь! Вдоль стен стояли уродливые стулья и кресла с рыжими плюшевыми сиденьями. Наверное, здесь должны были отдыхать путешественники, но сиденья выглядели такими новенькими и нарядными, будто на них никто никогда не пытался сесть. Огромный камин с чудовищными вертелами и заслонками, украшенный мраморным колпаком с амурчиками по углам, навевал мысли о жареных целиком быках и свиньях. Над камином висела большая, писанная маслом картина, там был изображен застывший неподвижно охотник в старинном обмундировании, который тыкал арбалетом в очень рассерженного оленя с непомерно ветвистыми рогами. У охотника были белесые усы, горящие, как угольки, глаза, и он казался человеком, с которым лучше не связываться. Я подумал, что это, вероятно, приятель рыцаря, спасающего деву. Рядом с картиной на стене красовались две кабаньи головы, продырявленные пулями… а может быть всего лишь изъеденные молью. Пол устилал толстый ковер, канделябры тускло отсвечивали серебром. Справа от окна ажурная, выложенная деревянными плитками лестница, вела на балкон с кованой металлической решёткой.
Отличное место для недешёвой тусовки.
А вот в дальнем углу было скучно и банально, стояла современная мебель, блестевшая металлом и пластмассой, на тёмных подставках керамические скульптуры. Посередине располагалась огромная трехгранная витрина из зеркального стекла с такими фантастическими вазами, кубками и амфорами, какие только могло создать воображение популярного художника. Безвкусица, одним словом.
- Где это мы? - Я обернулся к сотрудникам и понял, что эти странности не запланированы.
- Ты куда нас привёз, Кирюша? – испуганно прошептал Никодимыч.
- Может быть, новое оформление? – тоже шёпотом ответил Кирилл.
- А солнце? За окном день ясный, ты это видишь?! – Никодимыча трясло. - Ребята, уходим!
Но было уже поздно: за входной дверью тоже сияло солнце.
Более того, появился хозяин одетый старинно и богато. Он собственноручно ощипывал фазана, оставляя ему перья на голове и хвосте. Судя по выражению лица Никодимыча умнее было промолчать, но я растерялся и спросил:
- А почему не ощипать всего?
- Это могут оценить только едоки, умеющие наслаждаться не одними вкусом и ароматом, но и красотой блюда, - важно ответил хозяин, кивая куда-то головой.
Я повернулся в указанном направлении и увидел знатоков наслаждения: двух всадников в костюмах, напоминавших те, которые мы видели во время экскурсии по корчмам. За ними ехали двое, одетые в что-то серенькое и буренькое, возможно, слуги.
Во время ночного путешествия я глянул бы на них мельком и пошёл дальше, но сейчас идти было некуда, оставалось смотреть.
Знатокам можно было дать лет по пятьдесят, но отличие в одежде указывало, что занимаются они совсем разными делами. Один из них, очень воинственный на вид, опережал второго на полкорпуса лошади. Он был в бархатной, когда-то ярко-синей широкополой шляпе, с тех пор, как хозяин впервые её надел, она не раз побывала под солнцем и непогодой. Из-под шляпы свисали длинные седые волосы, а лицо всадника украшали усы с проседью и борода. Она прикрывала металлический воротник, единственную часть лат, не висевшую на лошади слуги. Мускулистые руки и тело всадника были обтянуты курткой из толстой кожи, когда-то коричневой, потерявшей первоначальный цвет из-за трения о доспехи. На широком кожаном же поясе висели длинная шпага и боевой с треугольным лезвием топорик, которым можно было и рубить и колоть. Воин и его оружие покачивались в такт с четким шагом боевого коня, который словно гордился тем, что гарцует впереди. Я подумал, что этот тип уж точно не ряженый и не притворяется, как вчера мы и прочие посетители корчмы.
У другого всадника ни в фигуре, ни в одежде ничего воинственного и бравого не замечалось. Одет он был в синюю мантию, из-за жары глубокий, наверняка закрывающий уши берет держал в руке, на поясе вместо шпаги висела до того странная штука из узорчатой кожи, что я опять не удержался и спросил:
- Это что за ножны такие квадратные?
Никодимыч ткнул меня кулаком в бок и прошептал:
- Чернильница… такие в средние века носили с собой школяры, студенты и разная образованная братия. Судя по головному убору, это судья, церковнослужитель или такая же важная персона.
Вот как? Этот всадник выглядел интеллигентнее своего спутника. С круглого лица смотрели живые, умные глаза, из карманов торчали исписанные свитки пергамента. А вот мясистый нос и толстоватые губы придавали ему вид любителя хорошо поесть. Лошадь была под стать мирному характеру хозяина: солидный вид, умеренный шаг, склоненная к земле голова. Мне показалось, что этого человека я уже встречал.
Ехавшие позади слуги соответствовали своим господам. У одного за спиной болтался лук, на правом боку - колчан, слева - кинжал с широким лезвием, при каждом резком шаге лошади побрякивали ножны с мечом и доспехи хозяина-воина, привязанные за седлом. Второй слуга, как и его господин, был в длинном балахоне, на голове – маленькая шапочка, в руках толстая книга с серебряными уголками и застежками. Хмурый, усатый… и его я тоже где-то видел.
Зажав фазана под мышкой и снимая шляпу, хозяин пошел им навстречу.
- А вот и вы, мессиры! - воскликнул он. - Давненько я вас не видел, хотя и был уверен, что вскоре вы завернете к нам. Спешивайтесь и почтите своим присутствием наше скромное заведение!
- Ну вот, мессир Жозе, - приятным голосом обратился господин в мантии к своему воинственному спутнику, - я же говорил вам, что здесь мы мгновенно получим всё необходимое.
- Я этому рад не менее, чем вы… - грубым басом начал было вояка, но вдруг запнулся, зверски загримасничал и крикнул:
- Дракон! Какая удача! Это будет мой десятый дракон! На стене моей трапезной как раз осталось место! - хвастался совсем как Муся или Никодимыча, правда, коллекцией не заведений, а драконов. И было ясно как день, что пополнить её он хочет моим Злюкой.
- Эй, ты, на чужого дракона рот не разевай! - крикнул я в ответ. - Тем более, что он не дракон, а змей-коркодел!
Трудно сказать, почему я осмелел, но очень не хотелось, чтобы этот тип украсил свою трапезную чучелом Злюки. А вояка расхохотался и нагло заявил мне:
- Я не только убью твоего дракона и тебя самого, но захвачу твою даму, несчастный.
- Только попробуй! – отрезал я, а сам подумал: "Это ты будешь несчастным ослом, если захватишь её". Я машинально обернулся к ней, но вместо Инны обнаружил рядом с собой голубоглазое и белокурое создание в пышном и розовом, как у принцессы, платьице и в кружевной шляпке с небольшой коронкой.
- Защитите меня, о благородный рыцарь! – воскликнула она. Именно такой голос можно было ожидать услышать от такого воздушного и царственного создания: нежный, но властный.
Не веря своим глазам, я огляделся, и увидел, что Инна стоит в стороне и насмешливо смотрит на меня. Похоже, у меня просто не было выбора: нужно было защищать свою и Злюки жизни. Да и принцессочка очень мне нравилась, где-то я её уже видел, как и интеллигента с чернильницей. Вспоминался снегопад и, почему-то, проходной двор. Но времени на лишние раздумья не было. Я чувствовал себя заряженным, как новый аккумулятор, и не сомневался в своих возможностях, даже если бы принцесса попросила меня вызвать на бой всю пришлую компанию и хозяина гостиницы впридачу.
Окинул себя взглядом в твёрдой уверенности, что, как и вчера ночью в увеселительных заведениях, наряд мой изменился по обстановке… Увы, ничего подобного!
На мне всё так же были старый свитер и потёртые брюки. Ни тебе лат, ни самого завалящего меча. Зато на голове у меня оказалось крохотная шапка с ободранными перьями, я снял её, осмотрел и отбросил как совершенно бесполезную в поединке. Попутно обнаружил на левой ноге вместо ботинка сапог со шпорами.
- Эй, помогите мне магией, - шепнул я Никодимычу.
- Не могу, нет договора и сметы, - шепнул он в ответ.
- Какого ещё договора?
- Нам магию выдают по смете, мы сегодня всё потратили. Если б я знал, то не стал бы брать жареного цыплёнка на четвёртом уровне, приберёг бы немножко.
- Причём здесь жареный цыплёнок?!
- А ты думаешь, на уровнях кормят бесплатно? Слушай, ты чего шапку бросил?
Я пожал плечами и огляделся в поисках второго моего коллеги, но Кирилл как сквозь землю провалился.
- Встречай смерть лицом! – услышал я презрительный голос коллекционера драконов и дам.
В тот же момент хозяин, Никодимыч и принцессочка шарахнулись в стороны, а вояка отдал слуге шляпу, отцепил от пояса свой топор и направился ко мне. Шёл он неторопливо, топор перебрасывал из руки в руку, а на меня смотрел кровожадно, явно прикидывая, как расчленять противника.
Я чувствал себя до изумления благородным и отважным, но неприятно безоружным. Единственным родом оружия – и то с большой натяжкой – был сапог на левой ноге. Но на безрыбье и рак - рыба. Не бывал я в армии, только слышал, что солдаты способны обуться и разуться мгновенно. А что делать, поблизости не наблюдалось ни палки, ни метлы какой-нибудь со шваброй, ни, на худой конец, кирпича! Даже фазан вряд ли продержался бы против топора. Только Злюка шипел и щёлкал хвостом, как бичом, но на смелом змее-коркоделе не было крепкой чешуи, так что вряд ли хвост особенно помог бы.
- Отойди, дружище, - сказал я Злюке. – Вызвали на бой меня – мне и драться!
Когда вояка неторопливо замахнулся, я уже держал сапог обеими руками. Первый удар топора пришёлся по шпоре и чуть было не вышиб сапог у меня из рук. Шпора выдержала, а я отскочил в сторону. Перехватил сапог поудобнее и следующий удар встретил намного увереннее – теперь нарочно шпорой. Вояка яростно взревел. Он понял: меня так просто на котлеты не изрубишь.
И бойко замахал топором! Откуда живость взялась?
Хрясь! По каблуку. Бац! По шпоре. Трах! Подошва!
Ну и быстрота, я не продержусь…
Бац! По шпоре. Трах! Подошва! Хрясь! По каблуку.
Но я молодец, чудесно отбил…
Хрясь! По каблуку. Бац! По шпоре. Трах! Подошва!
Подошва треснула. Ещё удар и отлетит. И каблук отлетит, и шпора, если не…
Я поразительно ловко увернулся от удара и запрыгал вокруг "павиана", да-да, того, что охотился на меня в городе, я узнал его по тупой физиономии и прямоугольной фигуре, такие не прикроешь никакой одеждой и амуницией.
- Ага, трусишь! – заорал он, примериваясь топором.
Но я его опередил.
Хрясь каблуком по его башке!
Только загудело… Ты смотри, какой я умелый боец?
Казалось бы, не до рассуждений, успевай отбивать. Но я вдруг вспомнил, кто такой человек в мантии с чернильницей: это же мастер Орор. А его мрачный и усатый слуга – это Харон.
Как же я их сразу не узнал?
Ладно, сейчас некогда отвлекаться, "павиан" очухался от удара и опять попёр вперёд, от ярости издавая хрип больного насморком кабана.
- Шапка, надень шапку, - услышал я голос Никодимыча.
Что ему нужно, какая тут шапка, тем более такая старая и не бронированная?
Бац! По шпоре. И опять, и опять! Ну и быстрота у него!
- Шапка, надень шапку.
"Да что он привязался?" – только успел подумать я, как шапка оказалась у меня на голове. Крохотная шапка с облезлыми перьями, которую я так невежливо отшвырнул перед поединком. Это принцессочка подскочила ко мне, нахлобучила её мне на макушку и тут же отбежала прочь.
Ас-с-с-с! А-ас-с-с-с! Топор просвистел совсем рядом, но "павиан" вдруг потерял точность, выглядел испуганным и ошалелым. Можно было подумать, что дурацкая шапка сделала меня на редкость ужасным.
Хрясь каблуком по рукоятке топора!
"Павиан" почти упустил оружие, подхватил, я подправил удар шпорой – бац!
Топор отлетел далеко в сторону. Чудо, какой я мастер боя! Во мне проснулся дремавший талант? Немножко поздно, лет на десять бы раньше, ну да ладно…
Не вовремя я загордился. Бесцельно размахивая ручищами, "павиан" чуть не врезал мне кулаком промеж глаз.
Я еле успел отреагировать: хрясь каблуком по голове!
Он с размаху сел на землю, ошалело вращая глазами.
Хрясь каблуком ему по голове!
Он опрокинулся навзничь.
Как это я раньше не знал, что столько и так чудесно умею?
- Остановитесь! – закричал мастер Орор. – Вы убьёте его!
- Что-то мы не слышал вашего голоса, когда он напал на беззащитного Ваню, - огрызнулся Никодимыч.
- Беззащитного? Но у него же был сапог-самобой и шапка-самопрятка! Нужно редкое мужество, чтобы пойти против них всего лишь с топором.
Настала моя очередь вращать глазами. Но я вовремя прикусил язык, и вопрос "а что такое самобой и самопрятка?" не вылетел у меня изо рта, только по-воробьиному зачирикал в горле.
- И правда, Иван, оставь его в покое, - услышал я голос Кирилла. – Он своё получил, в другой раз будет знать, как требовать чужих драконов, то есть коркоделов и оскорблять принцесс! Запомнит, что не перевелись ещё благородные и отважные витязи! Только сними шапку, а то непонятно, где ты.
Я снял, не совсем понимая, в чём дело. Тут же подбежал Никодимыч и стал хлопать меня по плечам и расхваливать моё умение. Принцессочка тоже подошла и ласково пролепетала благодарные слова. Злюка вертелся вокруг нас и радостно урчал.
Но я всё-таки был в растерянности: сапог-самобой, шапка-самопрятка? Обернулся к Кириллу, уже открыл рот, чтобы спросить его, но он лукаво подмигнул мне. И чуть заметно покачал головой.
Я вдруг вспомнил скатерть-самописку, и до меня дошло! Если бы не принцессочка, то, честное слово, я бы пустил слезу досады. Оказывается моё блестящее умение – это самое настоящее волшебство, волшебство и ничего больше. Не я, а самобой и самопрятка совершили со мной и воякой все эти чудеса боевого искусства.
Какое жгучее разочарование!
ГЛАВА 11
ТАЙНА МАГА ОРОРА
Да, мгновенное превращение из удалого Ивана-царевича в Ивана-дурака переживать горько. А я ещё злился на Никодимыча: "Какая шапка, какая шапка?" и вполне мог проиграть бой. Я нашёл взглядом хозяина гостиницы, который всё ещё держал полуощипанного фазана под мышкой, и сорвал на нём злость:
- Чтоб фазан на столе был без перьев, ясно?
- Ясно, мессир, - послушно ответил он.
Ещё бы, ему приказал такой непобедимый боец-маг. Это окончательно убедило меня, что в глазах людей понимающих я с моей незавидной победой выгляжу дураком. А ведь способность рассуждать - это лучшее изобретение человека после приручения собаки и изобретения хлеба с маслом.
Тем временем слуги подхватили "павиана" и взвалили на лошадь. Сидеть он не мог, его положили поперёк седла и привязали. Не успели мы с Никодимычем и Кириллом перекинуться парой сслов, как неприятные гости исчезли в дорожной пыли.
А мы зашли в гостиницу и уселись в старинные кресла. Злюку пришлось оставить за дверью и договорится о его кормлении отдельно, потому что хозяин бурно протестовал: в его заведении и драконы, и змеи-коркоделы неуместны!
- Видал? – подмигнул Никодимыч. – У них здесь тоже счёты с чешуйчатыми. Ну ничего, сначала накормимся и напоимся, а потом будем разбираться, где, что и как. С перьями или без перьев, но дичь – это хорошая вещь, и для меня сейчас намного интереснее чудес мироздания. А ты, Иван, молодец, не растерялся!
- Ошибаешься, - вздохнул я, на всякий случай натягивая сапог на ногу, чтобы не потерять, - если честно, то даже не сразу их узнал.
- Кого? – заинтересовался Кирилл.
- Так как же с дичью? – влезла в разговор Инна.
К ней тут же подбежал хозяин, демонстрируя полностью ощипанного фазана.
- Славно, славно! - поддержал Инну Никодимыч. – Поесть очень даже не мешает!
Но Кирилла не так легко сбить с толку:
- Ты кого-то из них узнал? Из этих приезжих?
- Конечно, - кивнул я. – Хотя они переоделись. И потом… Нет, невероятно.
- Может быть, всё-таки закажем обед? – опять спросила Инна.
- Вот и займись этим! – резко ответил Кирилл, взял меня и Никодимыча за руки и отвёл в сторону. – Кого ты узнал?
- Человека в мантии зовут мастер Орор, а его слугу – Харон, это парень, что приходил за нами от замдиректора, не узнали? Я позже видел их в десятиходовке.
И я рассказал о своих наблюдениях в комнате с телевизорами, приезде ролевиков и комнате с клеткой, в которую их заключили..
- А вояка – один из тех, кто на меня пару раз нападал сразу после поступления в вашу фирму.
- Точнее, подробнее, - настаивал Кирилл. - Я что, клещами должен из тебя вытягивать каждое слово?
Мой ответ перебила Инна очередным кулинарным вопросом:
- А соус? Какой заказывать соус? Есть белый, укропный, с перцем…
- Сливочное масло! – отмахнулся Кирилл.
- Но разве фазанов едят с…
- Фазанов едят даже сырыми! Заказывай по своему вкусу! Ну, иди же скорей за хозяином, чтобы всё ему объяснить! – и когда Инна ушла, Кирилл странным тоном добавил: - Если обед нам не понравится, то у нас от тормозка остался хлеб с маслом.
- Ты думаешь… – начал было Никодимыч, но Кирилл отмахнулся и от него и опять вцепился в меня:
- Где ты видел вояку? Конкретнее.
Я рассказал о нападениях "павиана" и, на всякий случай, о чудаке на чердаке. Не успел объяснить, что к чему, как Кирилл и Никодимыч вскочили из кресел. Мы с принцессочкой за ними. Не судьба была пообедать.
- Нужно их догнать, - на бегу говорил Кирилл. – То-то мы удивлялись, как легко убрали десятиходовку. Нас специально заманили в филиал, чтобы мы невольно помогли мошенникам! Я уверен, что Орор и его шайка с нашей невольной помощью похитили часть владений нашего клиента. Это даже хорошо, что ты обзавёлся драконом… то есть коркоделом.
- Но он одноместный, - возразил я. – И как же наша машина?
- Это тебе только кажется, что одноместный, - буркнул Кирилл. – А машина заякорена здесь и никуда не денется. Как хорошо, что я не тратил магию на всяких жареных цыплят, и у меня её чуть-чуть, но осталось!
- А разве Злю…
Я запнулся на полуслове и огляделся на бегу. Слабый, но явный звук авиационного мотора возник совсем рядом и стремительно нарастал. Вот он, летательный аппарат в слепящем солнечном свете. Вертолёт. Машина обладала внушительными размерами и выглядела способной поднять на не только нас троих и Злюку, но и небольшой домик: такие маневренность и скорость обеспечиваются только мощными двигателями.
Пока вертолёт быстро и прицельно опускался, мы выжидали на почтительном расстоянии, чтобы не попасть под смерчь мелких камешков и прочего мусора, поднимаемых воздушной струёй. Когда вращение винта сделалось медленным, а двигатель заурчал совсем тихо, дверца гостеприимно распахнулась. Кирилл толкнул меня в спину. Никодимыч уже бежал к вертолёту. Я кинулся за ним, невольно пригибаясь, хотя лопасти вращались высоко над моей головой. Принцессочка, подхватив пышные юбки, забралась следом за нами. Никто не возражал: во время боя она показала себя молодцом.
- А Инна? – спросил я из чистого любопытства. – А Злюка? – вот его оставлять мне было жалко.
Никодимыч раскатисто захохотал:
- Так это ж он и есть. Ты сказал: "Одноместный". Ну, а Кирюша сделал его аэробусом. Э, ты чего самопрятку на голову тянешь? Возьми её под мышку!
- Да, забыл, - пробормотал я.
- А Инна пусть дегустирует фазана, уж слишком она им увлеклась, - поморщился Кирилл. – Эх, Иван, почему ты сразу ничего нам не рассказал? Можем не догнать. Но пока летим, давай, повторяй всё до капелюшечки. Все подробности.
И я рассказал.
Ох, и разозлились они! Сначала мне даже неловко стало, думал, на меня собачатся. Нет, принялись себя ругать, что потащили с собой человека "для количества", ничего про условия труда не объясняя. Но я всё-таки вину свою остро чувствовал и бормотал:
- Откуда я знал? Может, тут так принято? В моей должностной инструкции ничего об этом не сказано. Деморфологизация, метание фейерболов, искривление пространства, петляние во времени, по-моему, к Орору не подходят. А о покушениях и "павиане" я вам пытался рассказать, но вы их назвали моими проблемами. А кто такой Орор?
- Да скорее всего он маг из десятиходовки, - ответил Никодимыч. - Видишь ли, Ваня, когда выполняют такие задания по созданию игрушечных миров, то тщательно следят, чтобы ничего не вырвалось в наш мир. Одно дело – игра, даже если она размером с небольшую страну, а другое дело, когда все игровые потроха вываливаются в обычную реальность.
- А в чём опасность?
- Если бы Орор был обычным магом, как мы, например, у него были бы обычные, человеческие понятия и чувства. Даже злой и коварный человек – всё-таки человек и, как говорится, ничто человеческое ему не чуждо. А Орор – персонаж игры, жёсткая схемка из трёх-четырёх черт характера и одной-двух эмоций.
- У него, если выражаться по-простому, по-дилетантски, нет ни души, ни сердца, а только наборы фраз и жестов для определённых случаев жизни, - уточнил Кирилл.
- Но ведь, - смутился я, - такие наборы есть у каждого человека. Это называется жизненным опытом.
- Возможно. Сейчас я не готов к философскому спору. Так вот, самое опасное в нашей ситуации то, что неизвестно, какая у Орора цель. У персонажа игры главное – цель, ради неё он готов крушить всё и крошить всех.
Я вздыхал, сидел молча, созерцал с птичьего полета прекрасные виды, слушал равномерный гул мотора. Кое-как разобрался, где у Злюки окна и куда следует смотреть, чтобы увидеть землю. Преображённый змей-коркодел мчался на небольшой высоте над рощами, тропками и речками, почти задевая вершины высоких деревьев и непонятно почему натыканных повсюду скал. Можно было подумать, что смотришь фильм о природе, поставив телевизор в дальнем углу комнаты и выключив звук.
Вести разговор мне не хотелось. А кому захочется, если вдруг прозевал сбежавших игровых персонажей и сделался не настоящим победителем в удалом бою – пускай даже во всём этом волшебном строительстве я ни в зуб ногой?
Никодимыч же, напротив, находился в настроении радостном и словоохотливом, готов был болтать языком без умолку. Да и Кирилл разговорился. Легко можно было выяснить пару-тройку не понятых мною вещей. Авось и обмолвятся коллеги нужными и важными словами.
Не обмолвились.
- Но почему я их сразу не узнал? – наконец спросил я.
- Да ты что, Ваня, не заметил, как их личины постепенно таяли? Орор твоего "павиана" прикрывал, как мог, но много сил тратил на твой самобой, а потом и на самопрятку.
Я подавленно кивнул. И верно, совсем я плох стал, наблюдательность потерял: ведь в начале боя лицо у "павиана" заросшее было, а волосы – седые, как у пожилого человека, только потом седина и растительность исчезли. И у Орора сначало жирным и толстогубым лицо казалось, а затем проступили его обычные, острые и твёрдые черты.
Пока Никодимыч по мере моих знаний пытался объяснить возможности наших противников, Кирилл вертел головой, то глядя на карту, то изучая панораму внизу в бинокль.
- Что ты выискиваешь? – спросил я.
Он пожал плечами:
- Сам не знаю. Что угодно. Кого угодно. Вроде бы им свернуть с дороги некуда, лошади по бездорожью не пойдут. Но всё же… Простейшие предосторожности. Через четверть мили снова посмотрю.
- А где ты видишь дорогу? Где видишь их?
- Вон туда смотри. Видишь?
- Да.
Да, мы летели над дорогой. Местность была пересечённой, поросшей кустарниками и рощицами деревьев. Дорога взбиралась по пологому склону и тянулась дальше, за гребень холма.
- Давайте чуток снизимся, змей-коркодел ты наш чудесный, - попросил тем временем Кирилл.
Злюка послушно отреагировал.
- А сейчас внимание, начнуться повороты дороги между скалами. Держитесь!
Во время первого поворота мне показалось, что лопасти коснутся скалы, но мы проскочили в узкий проход. И сразу впереди вдруг выросла очередная каменная пика, а позади неё несколько деревьев. Злюка круто поднялся и перевалил через них. От волнения мне почудилось, что между ним и скалой оставалось всего несколько сантиметров. Тут же мы нырнули в новый промежуток, открывшийся перед нами. Головокружительные финты продолжались долго, утешало лишь то, что мы двигаемся быстрее шайки и скоро её догоним.
- Что, боец, не привык к таким скачкам с препятствиями, - усмехнулся Никодимыч, вглядываясь в меня. – Эх, хоть бы догнать!
- Да они же верхом, как же не догоним?
- Иван, это ведь не реальность, а виртуальность, а в ней лошадь может быть звездолёта быстрее, - сказал Кирилл
- Хватит тебе его пугать, - перебил Никодимыч. – Не кисни, Ваня. Слушайте, какая у меня история была. Человек я не богатый, но, как ты знаешь, люблю себя иногда побаловать. Однажды зашёл в дорогой салон красоты облагородить массажем свой вид и подстричь височки.
- Что ты говоришь, благородный сэр? – усмехнулся Кирилл, не отрываясь от панорамы. – И как прошли процедуры?
- Идти-то они шли, но вид у меня был не шибко благородный и сэрный, так что мастерица особо за мной не ухаживала, и это меня начало злить. А сын в это время после школы забрёл в магазин игрушек и разглядывал модели машин. Мучился, мучился и позвонил мне.
"Пап, а пап? Тут такая моделька классная!"
Сижу я и думаю: "Себе внешность полирую, и ребёнка нужно порадовать".
"Покупай, - говорю, - я как раз деньги получил".
Но вы учтите, что меня вокруг слышат, а сына – нет.
"А какую?" – это сын.
"Покрасивше. Что? БМВ? Да ну его, этот гроб. Лучше "бентли". Что, "крайслер"? Отлично, не возражаю. Какая ещё? Что, не можешь выбрать? Бери две… или три… А-а-а, денег на все не хватит? Так я сейчас подъеду. Мы их дома в ряд выстроим, знаешь, как смотреться будут!"
Так что физию свою я облагораживать дальше не стал, но и чаевые не дал никому, хотя на меня та-а-ак смотрели! Но нечего по одёжке встречать…
- Кажется, мы их догнали, - перебил его Кирилл.
- Нет, - возразил я, - всадник один и едет нам навстречу. И одет как-то не так.
Кирилл присмотрелся в бинокль:
- Верно, это наш приятель эльф-рыцарь. Спускайся к нему, Злюка, возможно он их видел.
Но наш ночной знакомый никого похожего на Орора и "павиана" не встречал, он неторопливо ехал, совершая по пути рыцарские подвиги. Нам было не до его рассказов, но у Злюки заглохли двигатели и не включались, пока мы не выслушали хвастовство остроухого.
* * *
Столетние дубы превращали королевский тракт в мрачный коридор. Эльф-рыцарь Эгберт погонял коня навстречу новым подвигам. Привставал на стременах, чтобы отыскать место очередного испытания своего мужества и рыцарских умений. Поглаживал свой верный, украшенный драгоценными рубинами меч и сияющие доспехи. Только кроссовки немного портили впечатление, но один сапог у него украли во время ночного похода за развлечениями. Вот добудет шкуру дракона… По слухам именно здесь их чаще всего видели.
Вдруг услышал рычание! Чудовище рядом?!
Увы, всего лишь лесной ручей. Но и то неплохо, можно отдохнуть и умыться.
И всё же дракон присутствовал! Шум ручья заглушил топот коня, а потом и шаги Эгберта, когда он подбирался к месту будущей битвы. Поэтому чудовище ничего не подозревало, облизывая окровавленные когти на передних лапах. Тела несчастной жертвы уже не было видно, дракон сожрал его до последнего кусочка. Ничего удивительного: жрал в три головы.
- Горе тебе, чудище! – заорал Эгберт и выскочил из-за дубов с поднятым мечом.
И не успел дракон привстать, как одна из голов покатилась к ногами эльфа-рыцаря. Но вместо того чтобы с оставшимися двумя пламенными пастями кинуться на Эгберта, дракон жалобно закричал и рванул наутёк. Через пару секунд о его присутствии напоминали только лужица крови на камне и отрубленная голова, которую Эгберт гордо прицепил к седлу. Но рыцарский пыл в нём не угас, и он погнал коня вслед за драконом.
А тот явно запутывал следы, так что его противнику после многочисленных ударов о ветки и стволы пришлось вернуться на королевский тракт.
Ещё издалека он заметил парочку влюблённых, которые мирно шагали по дороге. То, что это были влюблённые, слышалось издалека: юноша читал стихи о сердце, душе и воркующих голубках, а девушка хихикала и повторяла: "Какой ты умный". Но не успели они поравняться с Эгбертом, как перед ними на дорогу выскочил дракон с окровавленными лапами и без одной головы.
Юноша хлопнулся в обморок, как бревно. Девушка хотела последовать его примеру, но дорога была сырая и грязная. Поэтому влюблённая подхватила влюблённого и заорала на дракона:
- А ну брысь!
Чудовище вполне могло сожрать несчастных, поэтому Эгберт схватил висящий у седла верный лук и засыпал дракона градом стрел. С отчаянным визгом дракон грохнулся на дорогу прямо к ногам девушки. На одной из шей его сиял крупный драгоценный камень – явный талисман. Прежде чем чудовище пришло в себя и умчалось опять в заросли, не растерявшаяся влюблённая изо всех сил дёрнула камень на себя, едва не оторвав дракону ещё одну голову. Золотая цепочка лопнула, драгоценность осталась в руках у девушки. Хотя Эгберт не отказался бы от такого трофея, но поступил щедро и благородно.
- Прекрасная дама, - обратился он к девушке, - не бойтесь и продолжайте свой путь.
- Ага, - ответила влюблённая, сунула драгоценность за корсаж и поволокла влюблённого дальше по дороге.
* * *
- Ну как?
Мы одобрительно покивали Эгберту. А что можно было ещё сделать, чтобы он отпустил нас и позволил продолжать погоню?
Бедный Злюка во время похвальбы эльфа-рыцаря испуганно отступал всё дальше и дальше, так что в конце концов упёрся хвостом в кусты. И только ему дали добро на взлёт, он торопливо взревел двигателями и понёс нас дальше.
Не пошло и четверти часа, как Кирилл опять заметил какое-то шевеление внизу. В этот раз мы увидели дракона, который, хромая, выполз на обочину дороги. Понимая, что Злюка будет против его уничтожения, мы всего лишь зависли над дорогой. Дракон даже не повернул ни одной головы. Слушая хвастливого Эгберта, я представлял себе огромное чудовище. Но этот был только немного больше Злюки в его нормальном состоянии.
Так вот, выбрался он на обочину и сел на хвост, что-то нащупывая окровавленной лапой на зубчатом спинном гребне. Дёрнул "молнию", потом ещё одну…
"Спускайся", - скомандовал Злюке Кирилл – единственный, кто не потерял дара речи.
Через несколько минут мы уже пытались вытащить две стрелы, пробившие не только искусственную, но и родную кожу бедняги. Он же скрипя зубами, жаловался нам.
- Вышел я на испытание нового костюма. Вроде неплохой получился: не жмёт, не душно в нём. Погулял по холмам, потом спустился в лес, к воде и решил устроиться там покушать. А на обед завернул себе бутерброды с кетчупом, вот и вымазался, как свинья - видите. Только нагнулся над водой, чтоб вымыть костюм, как выскакивает какой-то ненормальный с настоящим мечом и бац меня по голове. Хорошо ещё, что по искусственной…
-О-о-ох! – отреагировал он на извлечение первой стрелы из правой ягодицы.
- Ну, значит, бегу я от него, брызги кетчупа стёкла окуляров залепили, запутался я в каких-то зарослях. Потом всё же выбрался на дорогу, а там какая-то клептоманка как заорёт и давай срывать с моей шеи талисман. Я эту фенечку два месяца из куска авиастекла делал. Обидно!
- О-о-ой! - отреагировал он на извлечение второй стрелы.
- А третий бандит… или это снова первый был? Так вот, принялся он в меня стрелами пулять. Я еле ноги унёс, думал – сотворит из меня дикобраза! О-о-ох, чувствую, кислотность подскочила, у вас в аптечке соды нет? А, вот спасибки.
Мы переглянулись. Да, нелегко пришлось дракону.
- Скажите, - решился спросить я, - зачем вам этот костюм?
- Правила игры… о-о-ой! Игрок должен физически изображать кого-то другого, не похожего на себя. Вот я – дракон в крепкой чешуе и с тремя головами, да ещё и с очень когтистыми лапами. А где я всё это возьму, что мне в клинику косметической хирургии обращаться? С костюмом проще и безопаснее, как оказалось… о-о-ой!
Когда все стрелы были извлечены, а раны обработаны, Никодимыч благородно предложил пострадавшему:
- Может, вас подвезти?
- Да нет, тут за поворотом автобусная остановка.
Он, с забинтованным хвостом на перивязи, взвалил костюм через плечо и побрёл по дороге. А мы полетели дальше.
Все молчали.
Первым не выдержал я:
- Ролевик – сейчас этим никого не удивишь. Но дракон-ролевик… Тоже вывалился из похищенного заказа? Или такая же реальность, как ночное чудище возле мотеля. Не может быть!
- Разве? – усмехнулся Кирилл. - Ведь и в нагреваемом котелке вода может замёрзнуть. Да-да, вероятность такого события ничтожна, но не является нулевой, это реальная физика.
- Неужели? – изумился я.
- Практически все понятия придуманы для облегчения восприятия мира, на самом деле многое не существует. Не существует, например, орбита электрона, есть лишь максимум правдоподобия. Ну, то есть волновая функция в уравнении Шрёдингера велика там, где скорее всего находится частица. Даже в макромире всё объясняется с позиций микромира. Некоторые исследователи считают, что существует некий посредник между сознанием, которое является величиной нефизической, и реальностью, то есть, физической материей.
Я не слишком вник в его рассуждения, но сделал вывод:
- То есть, вероятность того, что сегодня дракон-ролевик отправился на прогулку, ничтожна, но не нулевая. А этот рыцарь-эльф или эльф-рыцарь – он-то кто? Я думал, он переодевался, как и мы или "павиан". А он, получается, тоже стремится к нулю или полностью придуманный?
Никодимыч хмыкнул:
- Что значит, придуманный? Эльф-рыцарь, согласно мифологии, - это человек, заколдованный эльфами. Так что – человек.
- А что ж у него уши?
- Подумаешь, наушники специальные.
- Но они двигались!
- Во-первых, многие люди умеют двигать ушами. Во-вторых, почему не могут быть управляемые наушники?
Этим он меня сразил.
- Так как же определить, кто он?
- По генетическому материалу, - буркнул Кирилл. – Но так как он носится по холмам и лесам с настоящим мечом и стрелами, - это и без анализов явный фанатик-игроман. На кой эльфу или полуэльфу с их магией железки и деревяшки?
- Вот так да! По-вашему, чудеса вполне объяснимы?
- Существует безукоризненная математически модель пространства, где время – это лишь форма существования пространства, а каждая точка любой формы пространства – это вселенная. И наше сознание, находясь во вселенной с максимумом правдоподобия, выбирает вселенную с меньшим правдоподобием и таким способом превращает настоящее в будущее. Время не вектор, только пространство определяется векторами. Окружающий нас мир – это дискретный процесс между точками, в которых время абсолютно скалярно… Эй, смотрите, кто-то скачет по дороге!
Вот и нашлись беглецы. Они мчались во весь опор, так что вояка болтался на своём скакуне, как мешок с мусором. То ли Орор и шайка спешили сами по себе, то ли услышали рокот Злюки, но мчались они чудовищно быстро, никогда я не видел таких быстрых коней. Верно сказал Кирилл, иные тут лошади, чудесные. Или реальные, но с меньшим правдоподобием? Я даже думать не решался, кто такой Злюка.
А он заложил пологую дугу и устремился к земле, едва не чиркая брюхом по веткам. Приземлился на обочине, немного обогнав беглецов. Я понял смысл манёвра: чуть дальше слева от дороги торчали скалы, справа – густые кусты. Деваться шайке некуда, кроме как ломиться по зарослям. Отличное место для ловушки!
Но когда мы выпрыгнули на землю, то никого на дороге не увидели. А ведь на такой скорости у беглецов не было возможности свернуть или повернуть назад. За скалой они спрятались, что ли?
Крадучись, мы обогнули первую каменную громадину. Никого! Никодимыч, как и я, начал вертеть головой, но Кирилл чертыхнулся и ткнул пальцем в скалу. Я тупо вытаращил глаза: там взвихрилось облако пыли. Секунд через десять послышался мягкий шорох: это камешки падали на траву - так падают капли летнего дождя. Изумления я уже не испытывал, исчерпался лимит изумления. Только фиксировал взглядом, как в камне затягивается светлая дыра.
Никодимыч мрачно постучал по бывшей дыре кулаком:
- Ушли через несанкционированный портал. Он не дурак, этот Орор.
- Персонаж, но не пешка, - вздохнул Кирилл. – А я ещё удивлялся, что он не пытается свернуть. Он так же спешил сюда, как и мы. Что будем делать?
- Сейчас я посмотрю, чьё это владение. - Никодимыч достал из кармана рубашки какую-то маленькую чёрную коробочку, похожую на телефон, пощёлкал кнопками и сказал: - Это всё та же десятиходовка, только в другом ракурсе. Выйдем через аварийный портал, а потом поговорим с нашими. Пусть решают, хотя я заранее знаю их реакцию.
- Я тоже, - вздохнул Кирилл. – Виновата наша фирма – нам и расхлёбывать. Но не так всё просто. Ведь в городе на Ивана именно персонаж десятиходовки вёл охоту и задолго до ляпсуса стажёра. Как сие связать?
Не успел я опомниться, как меня и принцессочку опять втолкнули в Злюку, и мы полетели к ближайшему аварийному порталу. Я принялся расспрашивать, что это за порталы такие. Оказалось, что в каждое созданное для клиентов владение фирма встраивает несколько входов-выходов, чтобы можно было выбираться из этого владения или проникать туда для устранения всяких неполадок. Да, если неизвестно где и вдруг появляются и находятся сотни квадратных и кубических километров пространства и времени, то такая предусмотрительность оправдана. Но всё же мне подумалось: "Ну и дела! Всё равно, как если бы строители тайно проникали к тебе в квартиру, чтобы устранить недоделки".
Но промолчал. Чувствовал себя виноватым. Если бы я сразу рассказал об Ороре, не пришлось бы его где разыскивать по пространствам. Всё же решил кое-что уточнить:
- А почему мы оставили Инну в гостинице?
- Очень некстати она заинтересовалась гастрономией, - сказал Кирилл. – Разве ты не понял, что она пыталась задержать нас?
- Да, что-то вроде… Но мы же бросили её там, всё-таки как-то не очень хорошо получилась.
- Не переживай. Инна встретит нас на выходе – вот увидишь. И таких чудес понарасскажет… Но очень жаль, что ты молчал, пока не стало поздно.
- Значит, эта… это… это пространство ещё существует? И мы в нём находимся? Ведь там, в филиале, вы уходили его уничтожать.
- Я же тебе говорил: нас обманул Орор. Это пока единственное, что приходит в голову. И всё же… персонаж… непонятно. А в филиале всего три дипломированных мага с такими возможностями, но они – порядочные люди и никогда на обман или махинации не пошли бы.
Тут у меня в памяти всплыл киоск с пирожками, я встревожился:
- Как – всего три мага? А дипломники?
- Что?! – так и вскинулись оба моих сотрудника. – Какие в этом филиале могут быть дипломники? Никогда их туда не посылали!
Я рассказал о толстом и тонком магах, которые ели пирожки и готовились к диплому.
- Вот те на… - пробормотал Никодимыч. – Что за дела? Как они туда проникли, эти два парня?
Тогда я заволновался ещё больше и рассказал, как встретил "павиана" в балахоне, услышал предупреждение от "павианьего братца", а потом обнаружил в ремне шип.
- Ну, Иван, ты просто набит неприятными сведениями!
Кирилл издевался не зря. Я получал самые разные предупреждения об опасности, грозящей и себе и коллегам. Запах лосьонов и машинного масла во время нападения возле мотеля, странные существа в гостинице, поведение Харона, угрозы и шип этот дурацкий… да мало ли. Я ощущал подсознательное беспокойство, но отмахивался от него даже наедине с собой.
- А почему вы думаете, что Орор хотел со мной покончить? Напал не он, а "павиан".
- Так ведь у того вояки ни грамма разума в голове, одна драчливость. Вряд ли он сам спланировал нападение. Это Орор его привёз и натравил.
- Но зачем?
- А вот это уже предположение. Возможно, у них там камеры наблюдения даже за этим их пультом управления. Они увидели, как ты за ними проследил. Им не нужны свидетели. Но они видели, что когда мы вернулись, ты нам ничего не рассказал. И решили убрать пока именно тебя, заткнуть рот единственному свидетелю.
Я передёрнул плечами. Ну и дела! Только теперь понял, что оказался на волосок от смерти. Если бы не подвернулись волшебные вещи, то что бы я делал?
- Но ведь покушения были и до Орора.
- Так ведь с Орором мог связаться тот, кто планировал эти покушения, и предложил своего бандита. Ему, очевидно, опасно трогать тебя в городе. Да и найти могут. А тут можно всё свалить на взбесившегося персонажа игры и нашу фирму…
Кирилл вдруг замолчал и как бы призадумался. Но меня распирала горечь:
- Повезло мне с ремнём. И с самобоем и самопряткой.
Никодимыч рассмеялся:
- Так ты ничего не понял? Мы ж тебе уже объясняли: я люблю плотно поесть, и вечно трачу на это всю магию до капельки, а Кирилл у нас запасливый, предусмотрительный. Вот он тебе сапогси шапкой и выдал. А что ещё можно было сделать, когда ты так дурацки вляпался в поединок? – тут Никодимыч обернулся к принцессочке. – А вас, ваше высочество, куда доставить?
- Я не высочество… точнее, это моя роль, - начала объяснять принцессочка. - Я вместе с другими собиралась потренироваться на полигоне мастера Орора. Мы думали, что он тоже игрок… мы не знали… и я… я опоздала…
- В общем, тебе, милая, повезло не попасть к нему в клетку, - кивнул Никодимыч.
Тут Злюка приземлился возле аварийного портала, Кирилл его превратил опять в змея-коркодела, и мы выбрались наконец-то в обычный мир, где царила тёмная ночь. Хотя теперь-то я знал, что мир - не совсем обычный, просто максимально правдоподобный.
А в голове всё крутилась мыслишка, что я забыл нечто важное. О какой-то неприятности. Вот-вот вспомню…
Прошагав пару километров, мы оказались перед входом в злосчастную гостиницу. Выглядела она, как прежде, и хозяин был явно ошеломлён её превращениями, сидел у входа и меланхолически ощипывал кур – как замену фазанам, надо полагать. Напротив через дорогу светилась неоновая надпись на "Чёрном коте". Инны не было видно. Меня это обрадовало, но мои коллеги заволновались. Особенно, когда хозяин сказал, что Инна уехала на такси сразу же после нашего отлёта и явно не для того, чтобы догонять.
Кирилл тут же принялся названивать начальству, хотя Никодимыч сказал, что у него насчёт ответа и нового поручения никаких сомнений нет: придётся искать ворованные владения и уничтожать Орора. А Инну пусть вычисляют другие, из службы безопасности фирмы.
Я же всё пытался поймать вредную мыслишку о неприятности, уже почти схватил её за хвост, но…
- Возьмите меня с собой, - начала просить принцессочка и перебила мои размышления. – Не смотрите, что я маленькая, я помогу вам.
- Ты девушка умная и смелая. Думаю, что феи, присутствовавшие при твоём рождении, не поскупились и дали тебе многое, - сказал Кирилл, отрываясь от телефона. – Нам для выполнения работы как раз нужен четвёртый человек, наша сотрудница оказалась ненадёжной. Но пойми: это будет не игра. Даже не так! Это будет игра, но мы не роли будем играть, а станем персонажами. Так что для нас всё будет на самом деле. И магия тоже. Ты уже это, конечно, поняла по недавним событиям. А то ведь был небольшой эпизод, и Орор не знал наших возможностей. Теперь он предупреждён и поэтому опасен. Подумай, хорошенько подумай! Нажать кнопку "Пауза" или "Завершить" не сможем и сохранить эпизод, чтобы десять раз с него начать будет невозможно.
- Орор обманул моих друзей! – горячо заговорила принцессочка. – А раз он хотел уничтожить Ивана, как свидетеля, то он задумал сделать с ними что-то страшное. Я не боюсь! Это я в наряде принцессы выгляжу так безобидно, а когда я переоденусь…
Конечно, она смело помогла мне в бою с "павианом", но казалась такой хрупкой. Хотя Кирилл – человек опытный, а у него особых возражений нет. Никодимыч тоже не протестует. Её и меня берут, хотя мы рядовые-необученные. Я должен бы гордиться доверием, как гордится она.
А мне тревожно.
Идеи и сомнения, толкаясь, сменяют друг друга. Вроде бы вот оно – всё по полочкам, всё с бирочками, всё понятно. Но всё вместе, и - одного фактика не хватает. Что-то я забыл, что-то крутится на границе памяти, должен был вспомнить, но не могу. Слово ли, жест, какой-то звук? Неопределённость теребила и царапалась, вот-вот вырвется на волю. От предчувствия даже мурашки по спине побежали!
- Не получается из меня бизнес-царевич, - пожал я плечами. – Да и надоело висеть у вас на шее "для количества". В последнее время мне не удаётся одним прыжком ухватить зло за горло, обычно у меня в руках остается только кончик хвоста. Лучше найдите рыцаря-эльфа и включите его в свою группу – он куда полезнее, чем я.
- Возможно, - задумчиво кивнул Кирилл. – Неплохой совет. Не бизнес-царевич, говоришь? А как насчёт прекрасного витязя? – он вопросительно посмотрел на принцессу, и она вдруг так закивала головой, что я испугался, не отвалится ли та у неё.
- Ну, и замётано, - подал голос Никодимыч. – В нынешнем деле каждый витязь на счету.
"Да-да", - опять закивала царевна.
Царевна? Но она же принцесса...
Царевна! Где я видел её и лицом к лицу, и вдалеке?
(конец части 1)