"НЕ СТРЕЛЯЙТЕ В БЕЛЫХ ЛЕБЕДЕЙ"
2009г.
СТАВРОПОЛЬЕ.
Салават ведет автомобиль. Олег сидит на переднем пассажирском сидении.
- Тебя, Барсик, тогда брать в училище не хотели.
- Два привода в детскую комнату были.
- Что натворил-то?
- Охота в неположенное время и из дома во Вьетнам рванул.
- В смысле во Вьетнам?
- Вьетнамским пионерам помогать с Америкосами бороться.
- Что? Помог?
- Нет. В Новосибирске с поезда сняли.
- А охота?
- Я у отца ружье без спроса взял. Да еще и утопил, когда из лодки вылетел от
отдачи.
- Что, утятины захотелось?
Барсуков смеется:
- Лебедятины.
НАЧАЛО СЕМИДЕСЯТЫХ.
ЦЕЛИНА.
Озеро на окраине села.
По берегу заросли камыша.
Весна.
Лодка-плоскодонка выходит на чистую воду. В лодке двое мальчишек. На них школьная форма. На лацканах пиджаков новенькие значки октябрят. Первый мальчик сидит на скамейке лицом вперед, и внимательно вглядывается в рябь озера. Второй, стоя, отталкиваясь шестом ( тычкой), управляет лодкой.
Это два не разлучных друга – одноклассника.
Санька, стоя с шестом, шепотом предупреждает:
-Тихо, уже подплываем.
Олежек, сопя носом, пытается разглядеть гнездо уточки на той стороне плеса.
- Да где же оно?
Санек показывает пальцем на противоположный берег:
- Вона! Туда гляди.
- Ни ляда не вижу. Может тама?- показывая рукой, спрашивает Олежка.
- Тама, тама, куриная ты слепота. Как мамка за Вьетнам скалкой тебя по
жбану отоварила, совсем видеть перестал.
- Ага, а ты сидеть не можешь, опосля ремня, стоя, как
индеец Джо в лодке плаваешь.
- Ну вот! Спугнул!
Раздается громкое кряканье, и утка, разбегаясь по воде, выпархивает из куста. Но, не пролетев и пятидесяти метров, садится на воду. Крякая на все озеро, уточка, как бы дразня мальчишек, поплыла к лодке.
- Это она от гнезда отводит, там семь яичек. Вчерась снеслась.
- Наша кажись.
И оба друга, разом, вытащив булку хлеба из сумки и разорвав ее пополам, начинают кидать кусочки на воду, которые подгоняемые ветром, поплыли к утке.
- Шейка! Шейка! Это мы! Держи! Давай сюда!
Уточка настороженно глядела на двух пацанов в лодке. Она перебирала в своей утиной памяти, где и когда могла встречаться с этими мальчуганами. Конечно, птица уже не помнила, как нежные детские руки в прошлом году выпутывали почти захлебнувшегося утенка из рыбацких сетей. Как потом она очнулась в картонной коробке на русской печке, и эти же детские руки, нежно гладя серый комочек, кормили его желтками вареных яиц.
Шейка медленно подплыла к корочке и несмело клюнула пищу.
- Точно, она, наша Шейка!
Олежка улыбается во весь беззубый рот:
- Конечно нашия! Другая клевать не будет. Гляди-ка, нашла озеро!
- Ага, таперече и утят выведет.
- Во здорово! Семь ручных уток будет!
- Восемь! Дурень! Шейку-то, тожа считай!
- Точно, блин, восемь. А через год еще больше будет
- Ага! Больше, больше, если негры их не съедят! Утки же в Африке зимуют, а
там жрать нечего, я сам в "Пионерской правде" вчера читал.
- Как нечего? А финики?
- У них белые все отбирают.
- Ой, гля, Саня! Она вообще рядом!
И действительно, серая утка, совсем близко подплыв к лодке, клевала мокрые кусочки хлеба. Радости пацанов не было предела. Это была их Шейка! Точно она! Другая бы не подплыла так близко.
Всю неделю, после уроков ребята бегали к озеру.
Отстегивая отцовскую лодку, выплывали кормить свою утку, которая уже так осмелела, что чуть ли не брала корм из рук.
К гнезду близко не подплывали.
Следили издалека.
Ждали когда появятся утята.
Сидят в лодке, кормят уточку.
- А где селезень-то?
- А пес его знает, они на линьку улетают, когда свое дело сделают.
- Какое дело? Это что ли? – Санек со щелчком стукает, указательным пальцем правой руки по сложенному в ладошке большому пальцу левой.
- Ага! Это! Это! Проделав то же самое, подтверждает свои скудные познания
в сексе Олежка.
Оба мальчика смеются, напугав подплывшую за кормом утку.
Как-то возвращаясь со школы, ребята услышали громкие крики на озере.
-Лебеди! Лебеди прилетели! - хором закричали друзья, и, бросив на берегу портфели, наперегонки, помчались к лодке.
Выплыв из камыша, они увидели пару лебедей.
Красивые, статные птицы, величаво плавают на водной глади озера. Мальчишки очарованно рассматривают лебедей.
- Вдоволь налюбовавшись лебединой парой, ребята вспомнили о подружке.
- Шейка! Шейка!
Но утка не появлялась.
- Шейка!
Санька догадался:
- Боится, наверное, лебедей. Вон они, какие огромные!
- Они добрые! Красивые! И песню про них поют по радио! Верность
лебединая называется!
- Шейка, сидя в гнезде, видела мальчишек. Но инстинкт самосохранения ей подсказывал не выказывать место расположения гнезда. Чувство голода, опять же толкало на необдуманный поступок.
- Шейка! Шейка!- вновь донеслось до нее.
И уточка, покинув гнездо, поплыла к мальчикам.
Один лебедь, шипя, быстро поплыл за Шейкой, другой направился к утиному гнезду.
- Гады! Сволочи! Кыш! – заорали на лебедей друзья.
Но было поздно, гнездо с утиными яйцами, несколькими хлопками огромных крыльев, было превращено в месиво.
Шейка отчаянно крякая, плавала кругами на безопасном расстоянии от лебедей.
Мальчишки в два голоса ревели…
АВГУСТ 1996 ГОДА.
ЧЕЧНЯ.
ГРОЗНЫЙ.
ЧАСТНЫЙ СЕКТОР.
РАЙОН РУССКОГО КЛАДБИЩА.
Над пунктом временной дислокации громко крича, летела стая красивых, белоснежных птиц. Бойцы отряда с любовью смотрели в синее военное небо.
Только один майор, не обращая на эту неземную красоту, занимался стиркой обмундирования.
Пункт Временной Дислокации.
В пулеметных гнездах несут службу постовые.
Мимо ворот ПВД, проходят бортовые КАМАЗЫ.
В кузове боевики. Они стреляют в воздух. Празднуют Хасавюртовское соглашение.
Один из них из ПК дает длинную очередь по воротам ПВД.
Грузовики уходят.
В небе летит стая лебедей.
Боец отряда толкает Барсукова в бок:
- Смотри! Лебеди!
- И что?
- Красиво!
Барсуков выжимает куртку:
- Не всё красивое - добро.
- На такую красоту и рука не поднимется.
- Доведут поднимется.
- Что? Стрелял по ним?
- Один раз! В детстве. Из отцовского ружья.
- И что? Убил?
- Нет. Промазал. Но из лодки от отдачи выпал, и ружьё утопил, а они
улетели.
- А за что стрелял-то?
- За Серую Шейку, которую потом голодные нигеры съели, потому что у них
злые белые люди финики отбирал,- стряхнув мокрую робу, майор продолжает, - Вот и завтра нас как баранов бородатые дяди разоружат и под свист, и улюлюканье повезут в Моздок. Это и будет наша лебединая песня.
Майор горько усмехается, плюёт под ноги и идет в расположение отряда.
Боец, крутит пальцем у виска, бурчит:
-Одно слово, контуженный.
И снова, любуясь стаей, устремляет взгляд в синее небо.
Барсуков поднимается по лестничному проему.
Открывает люк на крышу.
Крыша плоская.
Вешает на телефонный провод постиранное обмундирование.
Смотрит на дорогу ведущую мимо ПВД.
В начале улицы вновь появляется грузовик. В кузове вооруженные люди, с зелеными повязками на головах.
Они кричат лозунги.
Развиваются флаги.
Радуются.
Стреляют из стрелкового оружия вверх.
Приближаются к воротам ПВД.
Но тут с крыши здания, начинает работать ЗУ из двух спаренных стволов КПВТ.
Перед машиной разрывается посланная очередь.
Грузовик резко тормозит.
Сдает задом.
Разворачивается и удаляется.
Зенитка лупит вдогонку.
Слышаться крики.
Это кричат Барсукову из расположения:
-Прекратить стрельбу! Прекратить! Открытие ответного огня запрещено! Приказ генерала Лебедя!
Стволы зенитки поднимаются, и она дает длинную очередь в след лебединой стае. Но птицы уже далеко.
В кресле установки Барсуков.
Он поёт песню стреляя:
- БУХ, БУХ, БУХ.
- Над землею, птицы белые летят,
Собирает их в большие стаи осень.
А за ними холода идут опять,
Наше счастье гуси-лебеди уносят.
- БУХ. БУХ. БУХ.
- Будут вёсны, будет талая вода,
Из-за моря гуси-лебеди вернутся.
Жаль, что снова не вернутся те года,
Только в сердце сладкой болью отзовутся...
БУХ! БУХ! БУХ!
В небе Чечни летели лебеди.
Красивые и гордые птицы.
Красивые и гордые.
Гордые и красивые…
продолжение следует: http://proza.ru/2013/04/07/535