«КАК СТАРШИНА ПИТЬ БРОСИЛ»
2009 год.
ПЯТИГОРСК.
Салават и Олег подъезжают к станице Ессентукская.
- Слава не пьет. Сильная контузия была. Сейчас вроде нормально.
- Ты за рулём, он не пьёт. Тогда и я не буду.
- Что, слабо без компании?
- Боюсь сам - на сам, вдруг привыкну.
- Я тоже одно время не употреблял. Потом подвязал и все.
- У нас один прапорщик от страха пить бросил.
- Да, ну? Как - так от страха?
- В гробу проснулся и бросил.
- В чужом, что ли?
- В своём.
- Да ты что?
Осень 1986 года.
Казахстан.
Войсковая часть.
Дневальный, стоящий на посту около входа в казарменное помещение, радостно кричит:
- Наши пацаны с уборки приехали!
В помещение РМТО* заходят обросшие, загорелые, военные водители, занося вещевые мешки, шинели и прочие солдатские пожитки.
С лестничного проема раздается громкий голос «Михалыча» - прапорщика по фамилии Караульный:
- Вещи в каптерку и всем в баню! Построение через пятнадцать минут!
Олег бросается в объятия.
- Здорово Михалыч! Три месяца не виделись.
- Привет!
Его и не узнать. Густая щетина покрывает щеки, лицо черное, обожженное целинными ветрами.
- Как раз я ответственный, сейчас солдат отобьем и отметим
твой приезд!
- Я завязал, - виновато улыбается прапорщик.
- Да ну?
- Бранки гну! Сам не пью и другим не советую!
- Михалыч, ты не заболел? Курить тоже бросил?
- Нет, курить не бросил , а вот в гробу побывал.
Прошло часа два, солдаты, помывшись в бане, спали.
Барсуков сидел со старшиной в каптерке, и пил чай. Олегу до сих пор не верилось, что прапорщик больше не пьет, его ведь и на уборку сплавили за пьянку. Караульный всегда по полку ходил с синим носом и красной харей. И теперь понятие "не пьющий Михалыч", никак не умещалось в лейтенантской голове Барсукова. Полковой автобус в город пойдет только утром.лейтенант ответственный по роте, а Михайловичу деваться некуда. Вот и сидят сослуживцы в каптерке, ждут рассвет.
К часам трем ночи Валентин Михайлович, доверившись Олегу как родному сыну, начинает рассказ. О Казахских степях, водке, и шабашниках из Молдавии.
Сидят в каптерке пьют чай.
Вместо чайника, трехлитровая банка.
Кипятильник солдатский, собранный из двух бритвенных лезвий.
- Прибыли мы, значит, на место. Станция Атбасар. Развязались, съехали с платформ. Представитель совхоза нас уже ждал. К утру добрались до места дислокации. Директор - немец, добрый, заботливый, хозяйственный. Разместил нас в недостроенном коровнике.
- Ха-ха-ха!
- Коровник говорю, новый, чистый, чего не жить-то, получше
всяких палаток будет. Быстро сошлись с руководством, задача одна, зерно
на элеватор возить. Я по хозяйству кручусь, воины до темна баранки
крутят. А рядом молдаване коровник другой строят.
Вот как-то вечером с управляющим мы выпили по литру, да разошлись
спать. Он домой пошел, а я к себе. Утром встаю, голова гудит, плохо мне.
Видать водка паленая попалась. Захожу в контору, а там управляющий еще
сильней меня болеет. Достает из сейфа поллитра, и наливает мне. Я хлоп
стакан.
Утро.
Здание сельсовета.
Кабинет управляющего.
Караульный интересуется у управляющего:
- А ты?
- А я не буду, не лезет!
Ну, я, всю бутылку и сделал. Ты же знаешь? Это для меня как для слона дробина ,- улыбнулся прапор.
Сельсовет.
Прапорщик раскручивает жидкость и одним махом из горлышка опорожняет бутылку. Закусывает огурцом. Занюхивает рукавом.
- Он не хвастался, на здоровье старшина не жаловался. И литр "в одного" для него было легким завтраком. И Валентин Михайлович налил себе еще чаю и продолжил:
- Садимся с управляющим в «Газон», делаем объезд. Подъезжаем к бригаде молдаван, а там скандал. Бригадир ругает своих рабочих, которые вечером напились, а сегодня работать не могут. Управляющий ставит меня в пример:
-Вон, глядите, Валентин, с утра поллитра выпил, и как огурчик свеженький, а вы?
Бригадир: - А что мы?- Мы тоже пить умеем, не хуже солдат.
Караульный (Рассказывает) -Тут мне обидно стало за всю нашу Красную Армию! Говорю:
-Я сейчас из горлА пузырь выпью, вы до пятнадцати досчитать не успеете!
Молдаване, за словом в карман не полезли, достают бутылку, пей мол. Если выпьешь, неделю поить тебя будем. От такого предложения только дурак откажется. Раскрутил я в бутылке жидкость, и вылил в пасть. Шабашники и ахнуть не успели, не то, что досчитать до пятнадцати. Я с опохмела был. Да в конторе бутылку выпил, тут еще одна, плюс без закуски. Развернулся, и пошел к себе в коровник, пока солдаты в рейсе, отоспаться.
Прапорщик, раскручивает бутылку. Вокруг него стоят любопытные строители. Валентин из горлышка вливает себе содержимое. Ставит на землю бутылку. Занюхивает рукавом и медленно. Шатаясь, направляется к кровнику, где остановились на постой военные.
Заходит в двери.
Стоит качаясь.
Выключается свет.
КАПТЕРКА
Караульный прикуривает сигаретку, и рассказывает дальше:
-Только зашел, как будто кувалдой кто-то огрел. Бум! И все!
Темно. Тишина. Открываю глаза. Темно. Хоть глаз выколи. Лежу на спине. Тихо, как в гробу. И думаю:
- Пахнет опилками.
Руку опускаю, и чувствую, что ладонь погружается в мягкую свежую стружку.
Откуда-то издалека, доносится похоронная музыка. Руки прапорщика щупают стружку под собой. Ощупывают свежее выструганные доски по бокам. Глаза полные ужаса. Он тихо поднимает руку вверх.
- Точно в гробу! Раздвигаю руки в стороны, натыкаюсь на нестроганые доски, с расширением уходящие вверх. Тут я действительно понимаю, что лежу в самом настоящем гробу.
Медленно, со страхом, поднимаю руку вверх. Фу! Крышки у гроба нет. А значит, еще не заколотили.
Прапорщик лежит на спине. Боится шелохнуться. Тихо звучит траурная музыка. Из далека доносится голос командира воинской части. Грезится плац. Строй солдат и офицеров. Около трибуны на табуретах выставлен гроб с покойником.
Командир части траурно обращается к личному составу:
- Товарищи офицеры, прапорщики, солдаты! Сегодня мы прощаемся с нашим боевым товарищем. Валентин Михайлович Караульный прошел славный боевой путь от рядового до прапорщика. Жил мужиком! И умер как мужик! От водки! Не то, что управляющий совхоза и бригада молдован, которые скончались от диареи! Полк, смирно! Для прохождения торжественным маршем, поротно. Первая рота, прямо! Остальные на пра-во! Шагом марш!
Полк торжественным маршем проходит мимо гроба. Полковой оркестр играет «Прощание славянки»
Темно. Прапорщик лежит на стружках и боится пошевелиться. Стучит зубами.
- Лежу и думаю. Где же меня в гробу-то положили? В клубе ремонт. В
конторе тесно. Зубы толи от страха, толи с похмела выбивают чечетку.
А сам боюсь шевелиться, ведь покойников на табуретках выставляют, еще
перевернусь с гробом, да напугаю кого. И жене телеграмму, наверное, уже
отправили, а я ожил. Вот только как мне из гроба аккуратно вылезти?
Садится в гробу. Держится за края. Волосы в стружке. Смотрит по сторонам. Темно. Ничего не видно.
- Опираясь на края гроба, потихоньку сажусь. Темно. Думаю, подушку, почему-то не положили, а опилок не пожалели. Присматриваюсь в темноту. А конца у гроба нет, доски уходят дальше ботинок и в темноте исчезают. Сижу. Сердце колотится, как у зайца. Боюсь, вдруг остановится и я снова "Лапы надую". Допился старый дурак, чуть не помер, ведь закопали бы, если бы не очухался!
КАПТЕРКА.
Барсуков раскрыв рот слушает. Сигарета догорает и обжигает пальцы лейтенанту. Тот трясет рукой. Поднимает окурок с пола. Тушит в пепельнице, и вновь отрыв рот слушает старшину роты.
Караульный переходит на шепот:
- Все! Думаю, больше грамма не выпью, с "того света" вернулся.
И как только я клятву торжественную дал, так вдруг вспыхнул свет!
Яркий свет. Пение ангелов. Свячение. Церковное пение.
- Я от неожиданности прищурился. Смотрю, ангелы на меня прут, и громко хохочат.
Входящие в дверь ангелы медленно превращаются в военных водителей. Которые, смеясь проходят мимо сидящего прапорщика.
- Присмотрелся, так тож, солдатики мои приехали с последнего рейса. Забегают в коровник и смотрят на меня удивленно. А я как леший, голова в стружке, опухший. Боюсь рукой из гроба им помахать, еще испугаю. Ведь мертвецы не каждый день оживают. Но солдаты, смеясь, проходят мимо, будто и не замечая, что их старшина жив. Даже обидно стало.
Тут сержант подходит, и вежливо снимая с моей головы стружку, говорит:
- Михалыч, давай, выпрыгивай из кормушки, что тебе кровати мало?
Сержант отряхивает Караульного от стружки. Караульный сидит в коровьей кормушке.
- Представляешь? Я спьяну, коровью кормушку с гробом перепутал, она- то
новая, один в один, только крышки нет.- окончил рассказ прапорщик.
***
Салават, ведя машину хохочет.
- Представляешь? Он после этого случая семь лет не пил! – закончил очередную байку Барсуков.
Оба смеются.
продолжение следует: http://proza.ru/2013/04/07/437