Счастье

С 1- го курса института я была влюблена в одну девушку. Я увидела ее впервые на институтском первенстве по баскетболу. Меня взяли в нашу факультетскую команду, как любителя. А она играла за команду наших соперников – самолетостроительного факультета профессионально. До сих пор я помню эту первую встречу. Такая же невысокая, как я девушка, но русоволосая и голубоглазая в толчее под кольцом, лукаво взглянула на меня и сказала мне с полуулыбкой: «Не прыгай на меня – фолы будут». Свое кольцо их команда защищала хорошо, от обороны они молниеносно переходили к атаке. И, тогда она забрасывала мячи, Как она забрасывала! Мяч летел по выверенной полупараболе, скорость его постепенно нарастала и в корзину он влетал со свистом. Я до этого профессиональной игры не видела никогда и поэтому на Наташины (так звали эту девушку) броски смотрела с восхищением, почти влюблено. И влюбилась в саму Наташу с той самой игры. Не знаю, влюбилась бы я в нее, если бы не баскетбол. Наверное, нет. Но и просто баскетбол сам по себе ничего не решал. Этот, словно бы безмятежный, но все подмечающий взгляд. Эта улыбка, эта ласковая полунасмешка. Всё-всё значочками, черточками вошло в формулу любви. Наверное, я могла бы с ней познакомиться. На первых курсах занятия по черчению, или инженерной графике проходили у нас в одном и том же корпусе. В тех же аудиториях. Их группа уходила, мы приходили. До сих пор помню, как она стояла в раздумье перед таблицей подшипников. На лице ее явно читалась неуверенность. Я могла ей помочь выбрать их, я знала, как помочь. Больше того, я слышала, как преподаватель черчения говорила назидательно: «Головачова, я подам на Вас в деканат за неуспеваемость». Но я стеснялась подойти к ней. Для меня она была небожителем. Был и еще один случай познакомиться. Я стала ходить в институтскую секцию баскетбола, чтобы видеть Наташу. От этих тренировок я только страдала, потому что, тренер меня, по моей неумелости к игре, почти не допускал. Играла Наташа, играли ее подруги по спортивной школе. Я же сидела на скамейке или «отстукивала» мячом где-то за пределами площадки. На игры я, тем не менее, ездила. И всегда сидела в запасе. Наташа на меня внимания не обращала. Но, однажды мы приехали на игру минут за тридцать до начала. Все девчонки были голодны, не успели перекусить после институтских занятий. Тренер сказал: «Девчонки, кто-нибудь, сбегайте в магазин, купите чего-нибудь». Наташа быстро среагировала: выскочила из общей группы, оглянулась и спросила: «Кто со мной?» И пристально посмотрела на меня, целую секунду смотрела. А я промедлила. И какая –то другая девушка ответила ей: «Я с тобой». И они, весело переговариваясь, убежали. Но мне все-таки повезло в этот день. Чуть позже я сидела рядом с Наташей на скамейке, мы ели кексы и она даже сказала мне что-то.  Что-то шутливое. Так запросто, словно и не была мастером. Я вспоминаю тот день и чувствую в душе тепло. Не так много было вечеров и часов в моей жизни, когда на душе было бы так тепло.
Я все испортила сама. Два года я ездила на игры и сидела на скамейке запасных. Я знала Наташино расписание занятий и потихоньку дожидалась ее, чтобы издали только взглянуть на нее. А на третьем курсе не выдержала. Все вышло также дурацки, как мое нынешнее объяснение в любви. Нелепо, неожиданно. Конечно, более, чем странно для нее. Они с подругой после экзамена ходили по магазинам. Была зима. Я мерзла, но стойко ходила следом за ними, держась на расстоянии метров в двадцать. Дожидалась их на холоде и шла за ними дальше. Только, когда они вышли из кафе, неподалеку от Наташиного дома, я решилась и позвала: «Наташа». Она с готовностью подошла ко мне. Я первым делом извинилась, что хожу за ними. «Ничего, - растягивая слова, в своей полушутливой манере ответила Наташа. И добавила: «А мы все думаем, что этот ты ходишь, ходишь и никак не подойдешь». Дальше я сказала большую глупость. Только не подумай, что я «того» и я крутанула пальцем у виска. Голубые Наташины глаза распахнулись и стали размерами с пятаки. Она неуверенно сказала: «Да я и не думаю», но улыбаться перестала. «Я только хочу познакомиться с тобой», сказала я. Лицо Наташи приняло небрежное выражение. Она еще раз взглянула на меня пристально, оценивающе. Потом сказала: «Что ты, Ин, мне некогда». Повернулась и быстро ушла.
А я ходила за ней. Останавливалась рядом с ней. Она только хмурилась и отворачивалась. И еще раз я попыталась с ней заговорить. Она и две ее подруги ждали лифта. Это было в общежитии их факультета. В руках они держали торты. Я окликнула Наташу. Она подошла ко мне. Что-то я попыталась объяснить ей, как и почему она мне понравилась. Она была серьезна. Только один раз нетерпеливо оглянулась. Ее подруги «держали» лифт. Снова серьезно посмотрела на меня и сказала. Без гнева, без раздражения, очень убедительно, словно пыталась мне объяснить трудную задачу, она сказала. «Ты понимаешь, что все это бесполезно?» И убежала к лифту.
Эта рана не затихала. Бывая у своих однокурсников на вечеринках, я всегда представляла, как она проводила тот вечер с подругами. «Ее нет рядом с тобой, и никогда не будет», - словно бы говорил мне горько какой-то голос внутри меня.
Этот чудесный случай произошел спустя год после моего объяснения ей в любви. Мы с однокурсницей пришли на кафедру технологии. Защитили на пятерки курсовые работы и сдали досрочно экзамен, как сейчас помню на четверки. Не знаю, зачем мы вошли в зал при кафедре. Я увидела Наташу. И толкнула однокурсницу (а она была в курсе моей любви), «Смотри, это она, та самая, Наташа». «Ну, давай посидим», - предложила однокурсница и раскрыла свои конспекты. Мы сидели. Я смотрела на Наташу. Наташа была с той самой подругой, с которой они ходили по магазинам, в тот памятный день, когда я так неловко и так по-дурацки объяснялась ей в любви. Подруга Наташи, высокая полная кареглазая девушка с умным лицом, сказала:
«Наталь, ну я ухожу», забрала свои вещи оделась и ушла. Наташа склонилась над чертежной доской. Мне казалось, что она уже давно заметила меня, только не смотрит в мою сторону. «Ну же, ну», - сказала я себе. Медленно поднялась и пошла к ней. И до сих пор я хорошо помню, что ощущение у меня было такое, словно паркет горит под моими ногами. Я подошла к ней, поздоровалась. Она ответила. Потом я стала спрашивать, делают ли они курсовой по технологии. Слава Богу, у нас были похожие задания. Был практически общим курс, читаемый нам по технологии. Разговор завязался. Слово за слово. Она мало глядела на меня. Но все же отвечала очень свободно, вполне миролюбиво, если не дружески. Рассказала мне, как в 4-м классе была выше всех, и ее заметил на уроке физкультуры и взял в спортивную школу тренер по баскетболу. Я была на седьмом небе, она со мной разговаривала. Потом пришла преподаватель и сказала, что этот зал закрывается и нам надо перейти в другой. Наташа собрала свои вещи, я взяла свои. И так рядом мы шли. Спустились вниз по лестнице, потом шли по коридору. Не знаю, почему там, в коридоре были настланы железные рубчатые листы. Но до сих пор помню, как погромыхивали под нашими шагами листы. Мы отражались в зеркалах, стоящих вдоль коридора. А я, бросая искоса взгляды в зеркало, говорила себе с восторгом: «Неужели это я с ней рядом иду?!». Мы пришли в другое помещение. И здесь выяснилось, что экзамен по технологии у Наташи буквально на днях, а курсовое проект – приспособление для фрезерования детали она только начала делать. Я подумала: «Если бы раньше мне знать, я бы помогла ей». Сейчас, «слепить» проект за вечер я не могла. Но вполне могла помочь ей обводить мягким карандашом чертежи деталей. Так ей и сказала. Это был чудесный вечер. И, если бы меня спросили, было ли в моей жизни счастье, я бы сказала: «Да, было, тот самый вечер». Сквозь стеклянную полусферу потолка было видно, как густо-синим, потом черным постепенно стало небо. Мы с Наташей нагнувшись за столом и склонившись голова к голове, чертили. Я обводила детали, она бегала к мальчишкам за советами и набрасывала начерно приспособление для фрезерования. Даже конфетку мне откуда то принесла. Я помню ее темно-бирюзовую под поясок кофточку. Александриты в серьгах и колечке. Да, в тот вечер я была на небесах. Я внимательно слушал,а о чем говорят ее однокурсники и поняла, что, если бы Наташа досрочно сдала экзамен по «Охране труда», у нее осталось бы больше времени на курсовую работу по технологии. Из этих же разговоров я поняла, что их преподаватель по «Охране труда» ставит экзамен «автоматом» тому, кто напишет реферат. И вот вечер закончился, уже разошлись ее однокурсники. Уже пришли закрывать кафедру. Наташа надела пальто с белым песцовым воротником. Я накинула свою кожаную куртку. Я быстро спросила её: «Наташа, а реферат по «Охране» на какую надо тему писать?». «На любую», - ответила Наташа. И просто кивнула мне и ушла. А я, поглощенная своей идеей, живущая своим чувством к ней, даже не заметила её, в общем, то очень будничного прощания. Я бежала со всех ног в другой корпус. Слава Богу, библиотеку не закрыли. Я взяла книгу. Что-то по охране труда в радиационной промышленности. Радостная, прибежала к себе в общежитие. Забежала к старосте группы, Володьке. Попросила у него пачку белых чистых листов и расположилась в учебной комнате. Я писала всю ночь. И эта была счастливая ночь. Самая счастливая ночь в моей жизни. Потому что я помогала ей. Я делала ради нее и для нее.
У Чехова в рассказе «Три года» описан эпизод, когда мужчина просидел всю ночь, раскрыв над собой зонтик, забытый у его больной сестры женщиной, в которую он был влюблен. Чехов писал: «Ему казалось, что и от самого зонтика пахнет счастьем». Для меня учебная комната, ночь, тишина, моя одинокая работа – все пахло счастьем.
Утром я отдала ей написанный мною за ночь реферат по «Охране труда». Она взяла его, как-будто так и надо было. Положила в прозрачную папку. Не помню, поблагодарила ли она меня? Кажется, нет. Или, так вскользь, что мне не запомнилось. И ушла. Через несколько дней я спросила у ее однокурсника, с которым она советовалась по поводу курсового проекта: «Как Наташин экзамен по охране труда?» И ее однокурсник небрежно мне ответил: «Четверку ей поставили, автоматом».
А у нас с ней…У нас с ней все пошло так, как будто не было этого вечера, когда мы вместе чертили. Как будто не было написанного мною реферата. Словно не она вполне добродушно со мной перекидывалась фразами. Она, опять при виде меня стала хмуриться и отворачиваться. Но тот вечер, тот вечер и по сей день остался для меня тем, что люди называют счастьем.