Зинаиде Филипповне Шевченко - классному руководителю и учителю русского языка и литературы.
Выпускной класс. Последний школьный год. Зима. Урок литературы. Первый или второй урок сегодня по счёту, а может спаренный – литературы и русского. Ученики ещё спокойные, не шумные, не энергичные, не активные. В общем, ещё не влились в день, в суету, в заботы. Или день ещё не влился, не наполнил их собой. Класс в полудрёме... . Как утром, на постели, встал, но ещё зеваешь, потягиваясь, весь во власти сна. Уже здесь, но ещё – там. Когда земные звуки только начинают входить в пробуждающееся сознание. Всё как сквозь пелену – невнятно.
В классе тихо. Класс сонный. Зимний короткий полярный день северного посёлка. Солнце почти не выходит – так, скользнёт в полдень по горизонту, в ясную погоду – не посылая лучей, а только отражённым светом рассеет мглу, чтобы опять скрыться, спрятаться за сопками. Но сегодня и этого не будет. За окном метёт. И солнечный диск проплывёт по краю неба, как луна – не ярче и не теплее.
Я сижу у окна. Второе окно в классной комнате. Первое у стола учителя. Мы с учителями видим один и тот же мир за окном, но в обратном движении, как в поезде сидящие напротив друг друга видят проплывающий ландшафт. Если под окном кто-то проходит – один видит спину человека, другой его лицо. Разные углы обзора? Или направления? Взгляда?
От двойного заклеенного окна дует, отдаёт холодом, на стёклах лёд, но есть проталины и просветы – как полыньи. И через них видна улица. Свет оттуда не проникает – там беспросветная мгла, наоборот, свет из окон класса немного рассеивает мрак. Дует. Но рядом, под окном, и горячая батарея, от которой идёт тепло. Холод и жар из разных источников, но с одной стороны. Лёд и пламя. Жар и холод.
Всегда любил и люблю смотреть в окна, даже если за ними ничего нет. Пустота тоже - заманчива и таинственна. И дома, и в поездах, и в самолётах, и вот сейчас, в школе. Окна - границы миров. Проходы. Туннели. Между здесь и там. За любым окном - простор, бесконечность, а здесь, внутри, только замкнутое пространство.
Голос учителя звучит откуда-то из далека - далёка. Слова, вообще, не имеют смысла и лишены содержания. Сознание улавливает только интонации, переливы голоса. Это как песня, где слова неразборчивы, не понятны, а музыка наполняет всего. Голос Зинаиды Филипповны – это музыка. Спокойная, приятная. Такое возможно только на первых уроках, когда класс ещё тих и задумчив, как сейчас, ещё дремлет – не проснувшись и не наполнившись энергией и шумом. Только у кого-то упадёт карандаш или ручка, скрипнет парта, чей-то кашель, как утренние голоса немного хрипловатый – голосовые связки не набрали мощи, силы.
На последних уроках такого не бывает, когда весь класс в движении; посторонние голоса, шёпот, перебранки, смешки, реплики. А сейчас только голос учителя: ровный, спокойный без изменения интонации на замечания через чур расшалившимся или занимающегося каким-то своим делом, не связанным с уроком.
Даже юморист и всеобщий любимец одноклассников и учителей - Юрка Аганин и тот тих и серьёзен. Но на него даже серьёзного лучше не смотреть – можно не выдержать и засмеяться. Но сейчас Агаша даже своего лучшего друга, а так же объект приколов и подначек с его стороны – Серёгу Дорохина – не цепляет. Так что Доха может расслабиться и для него время спокойное. Юрка заводит Серёгу, и это знают все, и ученики, и учителя, но крайний оказывается Серёга и из класса его чаще выгоняют, ну в лучшем случае вместе с Юрой. Но в коридоре они сразу мирятся и идут курить, как ни в чем не бывало. Это же элемент игры – скрасить будни, так сказать. Самим порезвиться, других развлечь. Но Дорохина бывает по-человечески жалко – шутки тоже бывают, жестоки и больны. Хотя на Агашу трудно обижаться – он добрый и незлобивый парень – просто весёлый слишком. ( А глядя с позиции наших дней – издали – жалко обоих. Оба закончили свой путь преждевременно – от русской беды – водки. Сергей Дорохин пройдя ещё и Афган, и вернувшись домой…)
Меня сейчас нет в классе, а может и в этом мире тоже. Я только слышу его звуки, шум и угадываю его присутствие. Я там, за окном, за его сумраком, пространством. В своём мире грёз и фантазий. Там нет прошлого, настоящего, будущего – всё вместе, всё сразу. Мне хорошо там – уютно и удобно. Там можно быть, а не казаться. Как же мне там хорошо! Там у меня крылья, а тут только ноги. Там я летаю, а здесь только хожу. Под мелодию голоса учителя, под аккомпоненты класса и пурги.
-……рьев, к доске, - не слышу фамилию, но уже понимаю, это меня. Нет, сознание, оказывается, улавливает внешний мир и понимает суть происходящего.
Это вызывают меня. Я не сдаюсь. Сижу, как и сидел – подперев щёку правой рукой и отвернувшись к окну.
Зинаида Филипповна, милый, добрый Филиппок (как звали её все ученики школы), ну зачем я вам понадобился? Из своего мира, из своих грёз? Из такой дали? Неужели нет никого поближе, рядом, кто остался здесь? Но я уже возвращаюсь. Я уже вырван оттуда.
Для всего необходимы усилия. Всегда. Это не всегда, но чаще - трудно. Но необходимо. Вспоминаются слова из стихотворения "Меч" Э. Верхарна:
« В тебе прокиснет кровь твоих отцов и дедов.
Стать сильным, как они, тебе не суждено.
На жизнь, её скорбей и счастья не изведав,
Ты будешь, как больной, смотреть через окно.
И кожа ссохнется, и мышцы ослабеют,
И скука въестся в плоть, желания губя.
И в черепе твоём мечты окостенеют.
И ужас из зеркал посмотрит на тебя.
Себя преодолеть…»
Да, именно преодолеть... Ключевое слово. И тяжелее всего преодолевать именно себя. Наши проблемы только в нас. Приходит очередь слову - НАДО. Необходимо. Должен. Кому и что? Если даже это и так, то только себе.
С удивлением понимаю, - то о чём говорил учитель до этого, объясняя тему – не прошло мимо. Зацепилось. Слова имеют значения. И эти значения несут смысл и наполняют форму содержанием.
Но ведь и ты, дорогая Зинаида Филипповна, прекрасно знаешь, что твои слова не улетели в пустоту, что они сохранены памятью, быть может, подсознательной. Так зачем же ты выхватываешь меня из моего мира. Возвращаешь в реальность?
Класс немного ожил, задвигался. Это уже какое-ни-какое представление, изюминка. Изменение монотонного ритма. Вообще, вся жизнь, наверное, это надежды на перемены и их ожидание. И в большом, и в малом. Меня потихоньку толкают – думая, что сплю – одноклассники. Я же для себя решаю другой вопрос. Не Гамлетовский: быть или не быть, а скорее Чернышевского – что делать. А если совсем точно, то свой – идти или не идти. Варианты есть. Они всегда есть. Но за каждым из них свои последствия. Выбирать надо не из вариантов, а из возможных последствий.
Первый и самый простой: встать и сказать, что не готов, не пойду, не хочу, не знаю…
Варианты последствий: самый мягкий – двойка, посерьёзней – выйди за дверь, жёсткий - выйди за дверь, зайди к завучу и, возможно, мать в школу. Не фонтан. Даже после мягкого – двойки – вернуться к полётам не получится. Настроение будет не лётное. А без него и от земли не оторвёшься...
Самый трудный вариант – это собрать всё воедино – имеющиеся знания, эрудицию, прочитанное, усвоенное, услышанное, память и логику, глотнув вдохновения и куража, выйти и постараться ответить на пять. Но будет ли цена пятёрки равна затраченным усилиям? Результат и его цена. Вот вопрос. Подстегнув себя эмоционально и выведя из состояния задумчивой мечтательности – вернуться обратно до конца урока будет невозможно. А там перемена. А там… кто знает, что будет там? Как день сложится? Это уже будущее. А будущее не имеет видимого горизонта. « А мне летать, а мне летать, а мне летать – охота…» Да, примерно, как в том мультике.
Значит, тоже отпадает. А какой между простым и сложным? Верно – оптимальный.
А оптимальный такой вариант – выйти, за три минуты ответить на тройку и вернуться к своему окну. И за окно, за мглу и сумрак, за пространство – туда, вдаль – к мечтам и грёзам. Впереди ещё пол урока. Целых пол урока. И пусть очередная тройка. Пусть… Всё впереди...
Полёты в мечту того стоят…
И приняв решение, я встаю и, уже не тратя время зря, иду к доске….
Да здравствуют тройки, как цена за грёзы!!!