2.
Домой Илья вернулся, когда февральская синь окутала улицы. Сбросив куртку и сапоги, он прошел на кухню. Холодильник был пуст. Злость на Кристину обострилась из-за пустоты в желудке. Насыпая кофе в турку, мужчина просыпал часть на полированную поверхность стола, бросил ложку в раковину и хотел закурить, но пачка была пуста. «Черт побери, этих баб», - он объединил вороватых цыганок и Кристину в одно племя, которое норовит залезть либо в карман, либо в сердце, а то и туда, и сюда сразу. Лечь голодным еще, куда ни шло, но от одной мысли, что сигарет нет, курить хотелось отчаянно. Взглянув на часы, Илья накинул куртку, всунул ноги в сапоги, и, не застегивая их, захлопнул дверь. Резкий ветер пахнул в лицо, подтаявшие за день тротуары покрылись тонкой наледью. Скользя, он обошел припаркованные прямо на них авто и свернул за угол, благо киоск рядом.
Сунув в карман сигареты и сдачу, Илья, оттолкнувшись, скользнул по раскатанной тропинке. Откуда вывернула старая женщина, тенью преградившая ему дорогу, неизвестно. Мужчина попытался затормозить, широко раскинув руки, но сапоги упрямо несли его на заметавшуюся из стороны в сторону бабушку.
- Ой, мамынька, - заголосила она через мгновение, пытаясь стряхнуть рухнувшего на нее Илью, - слезь с меня, супостат поганый.
Боль, как от удара током, пронзившая локоть, заставила его сжать зубы. Выдохнув, он поднялся и подал руку старушке.
- Куда Вы, бабушка, в такую темь собрались?
- Не твово ума дело, - сердито начала она, но громко охнула, когда Илья потянул ее на себя, - ой, ой, нога - погоди, не тяни. Мужчина присел на корточки, пытаясь разглядеть, что случилось.
- Какая нога болит?
- Правая, сынок, не бросай меня здесь.
Илья по привычке полез в карман за телефоном, но, вспомнив цыганок, чертыхнулся.
- Да не брошу я Вас, скорую надо вызвать. У Вас телефона нет?
- Как же нет? Есть дома.
Он покрутил головой, может прохожие вызовут, но резкий ветер не способствовал романтическим прогулкам.
- Знаете, что – я вот в этом доме живу, давайте я Вас донесу до своей квартиры и вызову скорую.
Бабушка несколько долгих минут решала, что опаснее, оказаться в квартире у чужака или остаться на улице, потом, сморщившись от боли, кивнула:
- Давай, милок, а то застыну я тут.
Стараясь не сильно тревожить правую ногу, Илья сгреб старуху в кучу, распрямился и громко засмеялся, представляя, что бы подумал про него Артюха, увидь его сейчас.
- Ты чего, сынок, головой повредился, - голос женщины, севший от боли, стал настороженным.
- Да, нет, бабусь, я гадалку вспомнил. Она мне сегодня пообещала встречу с любовью всей жизни.
- Отпусти меня, идол, лучше уж здесь сгину.
Мужчина засмеялся еще громче, сотрясая себя и старушку:
- Да, не трону я Вас. Вон видите соседка идет, она подтвердит, что я не сумасшедший. А Вы, молодец, боль терпеть умеете.
- Чего, чего, а этого добра у меня, хоть отбавляй.