http://www.proza.ru/2013/04/04/21
«О, ВЕСЁЛЫЕ ГОДЫ СТУДЕНЧЕСТВА!»
Передо мной лежит маленькая мамина фотокарточка. Судя по дате на обратной её стороне, девушке, запечатлённой на черно-коричневой бумаге, не более двадцати лет. Она повернула свою очаровательную головку в пол оборота и задумчиво смотрит куда-то в сторону.
На обратной стороне этой фотокарточки каллиграфическим, явно мужским почерком, написано восторженное восклицание: «О, весёлые годы студенчества!!!»
Чтобы проверить свою версию о мамином поклоннике, авторе этой надписи, я спрашиваю:
- Кто это так красиво написал?
- Где?- переспросила бодрая и красивая, сорокасемилетняя моя мама.
- А вот здесь, - ткнула я пальцем в угол фотографии. Мама склонилась над своим изображением:
- Ах, вот это? – Это «Воробышек» написал.
- Воробышек? – удивилась я.
- Какой «Воробышек»?
- Мой однокурсник. Он был невысокий, кругленький и шустрый такой… Очень любил меня, всегда старался помочь во всём. Смешной… Замуж предлагал.
- И что же ты?
- А что я? Ничего. Кавалеров у меня тогда хватало. Замуж я не собиралась. И не «брынило» (звенело) на этот счёт нигде… Я за твоего отца в двадцать четыре года замуж вышла – честной девушкой.
Мама говорит обыденным тоном. Как о том, что само собой разумеется. И для меня в этом нет ничего особенного. Замуж надо выходить девушкой, а как же иначе?
Коробит только слово «честная». Нечестная девушка в моём понимании, ну, например, воровка, а не то, чтт сейчас имеет в виду мама.
Наш разговор ведётся в шестьдесят третьем году, но лозунг маминой молодости: «Умри, но не давай поцелуя без любви», - тоже мне прекрасно знаком и нравится своей суровой бескомпромиссностью.
И хотя нравы с тех времён значительно изменились, я вполне понимаю свою строгую и неприступную маму. В те далёкие от меня годы, в отношениях с противоположным полом допускался лишь лёгкий флирт, а всё остальное переносилось, как правило, на период – после регистрации брака.
Но не стоит думать, что из-за этого молодые люди чувствовали себя несчастными и зашоренными всевозможными моральными постулатами.
Отнюдь! В тридцатые годы прошлого века, которые сейчас принято считать «мрачными годами репрессий», как это ни покажется странным, большинство людей было оптимистично настроено.
А почему, собственно, нет? Давно закончилась Гражданская война, молодое государство рабочих и крестьян развивалось быстрыми темпами. Давшаяся такой тяжёлой ценой коллективизация на селе, начала приносить свои плоды: больше стало продовольственных товаров, там же, в колхозах, выращивали лён и хлопок из которых на фабриках изготавливали разные ткани для пошива одежды.
В городах строились заводы и фабрики, развивалась наука и культура. Словом, как сказал «великий» Сталин: «Жить стало лучше, жить стало веселей».
Вот это состояния счастья и молодого задора хорошо передаёт ещё одна мамина фотография.
Маша стоит где-то в парке, среди молодых деревьев. Свежий ветер дует ей в лицо, и она весело смеётся, обнажая в улыбке белые ровные зубы. Я бы назвала это фото одним словом «Счастье!»
Или ещё одна фотография. Пять девушек в белых блузках и тёмных юбках разного фасона и длинны, стоят по росту, друг за другом. У всех на ногах белые носочки и тёмные туфельки на невысоких каблучках с ремешком, застёгивающимся на пуговку. У каждой в руке довольно изящная сумочка.
Кажется, девушки куда-то собрались, а фотограф неожиданно окликнул их, и они с улыбкой одновременно повернули головы в его сторону.
Все они хороши собой, хотя и непохожи друг на друга. Всех пятерых объединяет молодость и уверенность в своих силах.
Я почему-то особенно любила рассматривать эту фотографию. Все девушки казались мне красивыми, но особенно нравилась одна – с большими серыми глазами. Её тёмные блестящие волосы плотно облегают идеальной формы голову и тяжёлым тугим узлом ложатся на длинную, по-лебединому изогнутую шею.
Девушка казалась мне очень нежной, почти неземной. Её легко можно было представить в образе сказочной принцессы.
Однажды я спросила у мамы о судьбе этой красавицы. Мама ответила мне, как-то очень обыденно:
- А-а, - это наша Лялечка. Она умерла после войны от чахотки.
- Какая красивая… - с жалостью протянула я.
- Мы её такой тогда не считали. В наше время ценились девушки крепкие, спортивные.
- Как ты, например? – Я произнесла это без тени иронии, но мама поняла всё по-своему.
- А что? – в её голосе послышался шутливый вызов. – Я пользовалась у ребят большим успехом, а после одного случая прославилась на весь институт.
Я была вся внимание, и с интересом выслушала эту забавную историю.
МАРУСЯ-РЕКОРДСМЕНКА.
Однажды проводился в Учительском институте очередной медосмотр. И среди всех прочих испытаний проверяли на спирометре объём лёгких. Поскольку сейчас мало кто знает, что такое спирометр, попытаюсь объяснить его устройство.
Представьте себе металлический цилиндр, объёмом с большое десятилитровое ведро. В этот большой цилиндр, вставлен другой, объёмом поменьше. Меньший цилиндр свободно движется внутри большего. К большому цилиндру прикреплена снизу гибкая резиновая трубка, длиной около метра с раструбом на конце.
Каждому испытуемому надо было через раструб дунуть в трубку. По тому, на какую высоту поднимется внутренний цилиндр, и определялся объём воздуха, содержащийся в лёгких. Для этого на приборе имелась специальная шкала. Как считала тогдашняя медицина, чем больше воздуха выдыхал испытуемый, тем здоровее у него лёгкие и сердце.
Надо сказать, что проверка лёгких на спирометре пользовалась в те годы большой популярностью. Во многих местах проведения молодёжного досуга, любой желающий мог дунуть в резиновую трубку и определить насколько он сильный и крепкий.
Здоровый образ жизни в молодом государстве всячески пропагандировался и поощрялся.
Вот и в этот раз, к спирометру подходили плечистые крепкие ребята и, сделав хороший вздох, выдыхали набранный воздух в резиновую трубку. Те, у кого результаты были высокие, отходили от прибора с высоко поднятой головой.
Девушки не без робости подходили к железному агрегату и со всей силы дули в резиновую кишку. Надо ли говорить, что результаты девушек были куда скромнее. Что было вполне физиологично, и врач, фиксирующий все результаты, был вполне доволен физическим состоянием студентов.
Настала очередь и Марии. Будучи девушкой очень ответственной, она приступила к делу со всей серьёзностью. Бодрым шагом подошла к спирометру, поднесла ко рту раструб воздуховодной трубки и, набрав в грудь побольше воздуха, выдохнула его со всей силой, на которую только была способна.
И произошло невероятное! Внутренний цилиндр стремительно проскочил все деления шкалы и, выбитый воздушной струёй, со скоростью пушечного ядра выскочил из большого цилиндра и упал на кафельный пол, издавая гулкие жестяные звуки.
Да, ничего не скажешь, это было эффектно! На миг в помещении воцарилась полная тишина, которая скоро сменилась гулом восхищения. Такого не могли припомнить ни старшекурсники, ни сами медики.
А теперь даю слово маме:
- У врача, который нас проверял, аж очки вспотели: «Феноменально! – говорит.
-Сколько работаю, а такого случая, чтобы даже цилиндр выскочил – не было.
Стал он меня вертеть-крутить да расспрашивать, где это я так натренировалась? А что меня крутить? Росту я среднего, плечи у меня неширокие, спина – обычная. И вообще, я хоть и крепенькая была, но совсем не спортсменка. Просто, здоровая от природы и старательная. Вот и дунула от души, как смогла.
А вообще, после этого случая в институте на меня посматривали с интересом: как это такая пигалица спортсменов-разрядников смогла превзойти? Ну, естественно, руководители спортивных секций каждый меня в свою секцию заманить пытался, да я не пошла.
- А почему?- спросила я.
- Да чего я там не видела? По грязным матам потной валяться?
- Ну, почему же, обязательно по матам? Например, лёгкая атлетика.
- А что, разве бегуньи не потеют?
Крыть мне здесь действительно было нечем. Нет такого вида спорта, где не приходится изрядно попотеть.
Мама почему-то вообще не терпела те виды деятельности, занятие которыми вызывает усиленное потоотделение. И думаю, что дело здесь не только в неприятных запахах, которых трудно было избежать в ту эпоху отсутствия дезодорантов.
Мне кажется, здесь просматривается след уроков «благородства», полученных и усвоенных Машей от квартирных хозяек. Это для них, всякий потеющий – есть плебей. В их понимании, потеют только слуги, а никак не господа.
И Маша, помня о том, как у её отца, вследствие тяжкой работы, рубашки буквально расползались от пота, интуитивно избегала всего того, что могло напоминать ей об этом.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
http://www.proza.ru/2013/04/09/21