Дедушка Борис наш Николаевич Ельцин во весь рот улыбнулся своей простодырой душой, широко по сибирски, по рабоче-крестьянски размахнулся руками и видимо немножко в нетрезвом рассудке заявил: - Приватизируйте всё…! Всё…, кто скока сможет…! Айда…, робяты…, налетай…!
И робяты налетели.
За несколько сумасшедших, бандитских лет, страну расхлебянили во все стороны, расхристали вдрызг и опустошили нанет.
На полках в гастрономах ровными красивыми пирамидами простаивали лишь железные зелёные банки с консервированными морскими иодистыми водорослями, а вся полудохлая экономика и бизнес перешли исключительно на бартер.
Но зато население, некогда могучей Державы по быстрому записалось в господа и поголовно превратилось в миллионеров.
Вот таким образом, да волею Судеб, наш Алексей из старшего технолога участка резинового литья, переквалифицировался в «челночника» и нынче круглый год и в любую погоду, поджидал удачу возле своей ячейки с турецким товаром на городской барахолке.
- О-о-о…, Ляксей…! Ты ли это…? А я гляжу…, вроде свой мужик стоит…! – из постоянно движущейся людской реки покупателей, раздался визглявый бабий голос.
И наш «бизнесмен», с унылой покорностью, в очередной раз за день, по привычному нацепил на своё лицо дежурную улыбочку, развернулся по направлению к источнику сирены, и приготовился вновь выслушивать, а затем поддерживать рыночную беседу ни о чём.
Бывшая оператор-вулканизатор соседнего цеха, а нынче безработная Людка Гаврилова от неча-делать пристроилась рядышком с уважаемым «предпринимателем» Лёхой и принялась перетирать новости.
- Лешь…, а ты слышал…, мастер-то в соседнем корпусе…, ну как его…, щупленький такой, рыженький, без бровей…, ну…! Помер ведь…! Да…, через пять дней уже «сорокодён» делать будут. Ну этот…, Поли…, Полу…, Поку….
Лёха не выдержал и ответил: - Полушин, что-ли…?
- Да…, да…, кажись Полушин. Ну точно Полушин. А кто-ж ещё-то…. В общем помер говорят, представился бедолага. Болел наверное. Ну а чё…, жисть-то какая нынче – все тама будем. Один ты у нас – молоток, в гору пошёл. Небось всё Верка твоя верховодит. Всегда промеж нас непутёвых, шустрила. Как хоть живёшь-то, рассказывай.
Ну и так далее, и тому подобное.
На рынке-то…, оно ведь не сладко стоять, а как Вы думали….
И вновь течёт промеж рядов неутомимая, нескончаемая река диких, взбудораженных покупателей.
- Здорова Петрович…! Всё стоишь? А я вот мимо шёл, дай думаю зайду к хорошему человеку, поздоровкаюсь – словно ниоткуда, вовсе случайно, сбоку около Алексея нарисовался местный алкаш Сашка.
- Слышь…, Петрович. Будь человеком, выручай…, сыпани мелочи чуток. На брынцаловку не хватает. А я, ежели чё, отработаю как нибудь – с преданной мольбой в глазах, в очередной раз клянчит на выпивку бывший уважаемый заводской токарь.
А далее за разговорами и поведал наш Алёха…, поделился с Сашкой новостью, что мастер-то Полушин из соседнего корпуса, оказывается помер и через пять дней на евонтовой квартире будут делать «сорокодён».
Вот ведь как оно.
Да…, жисть наша жестянка.
Мать её перемать.
* * *
Вечером, тихохонько посиживая в кустах на полуразвалившейся, одряхлевшей веранде детского садика…, местные алканавты только и делали, что добрым словом вспоминали представившегося мастера Василия Ивановича Полушина.
И порешил народ (в количестве шестерых человек), оказать последнее уважение, почтить, так сказать память… и сходить к Васе на сорок дней. (А уж там точно нальют).
- Бля…, слышь…(Пи-Пи-Пи), а кто знает где он жил-то…, кажись где-то в Сомбатхее – глотнув из аптечного пузырька, выпучив глаза и помотав головой, поспрашал Сашка.
- А хрен… его маму знает… Во – Бля…, точняк. Надо Надьке на склад позвонить. Эта Сучара всё про всех знает. Она ещё в профкоме сидела. Точно…! У меня её номер есть. Завтра с утра звякну. Ну…, мужики…, будем…!
И очередное горло крякнуло, а нос засопел: - Фу-у-у…! Вот зараза…!
* * *
На другом конце телефонного провода завскладом Надька взмахнула руками и запричитала в трубку: - Да неужто правда…! Вот ведь…, кто бы мог подумать. Молодой ведь ещё мужик-то был…, шестой десяток тока-тока разменял…. Э-хо-хох. Господи прости…, Царица Небесная…, Заступница…! Вот ведь…, горе-то какое. Но тута ничего не поделашь…, все там будем. Эх-хо-хо… Вы завтра с утра к мене сюда зайдите, я родственникам материальную помощь в профкоме выбью. Своих-то помнить надо, помогать. А кто ещё, как не мы… Ох-ты, Господи…!
* * *
На следующий день через тайную дыру в заборе, Сашка с Вованом проникли на некогда родной завод «Резино-технических изделий» и по опустевшей, безлюдной территории, среди заброшенных молчаливых цехов, поплелись к пока-ещё живым офисным корпусам на головной улице.
Кладовщица Надька вновь запричитала и начала промокать повлажневшие глаза: - Вот ведь чё перестройка проклятущая наделала…, скоро все передохнем нанет. Зарплатёшку уж год как не видывали, чем детей кормить не знай…. А Вы, всё смотрю бухаете…, чё хоть Вы в ней нашли, проклятушей…, как хоть в Вас лезет-то…, скоро тоже загнётеся… Ну да ладно. Мне вот тута в профкоме помощь Полушиным выписали. Не дай-то Бог, Вы гады им не передадите. Узнаю – убью…! Вы меня знаете…!
Мужчины очень обиделись, сделали искренне-честные лица и воскликнули: - Да ты чё…, Надежда…, Бля…!!! Да неужто так можно. Это-ж дело святое. Не-е-е…, мы точняк передадим, не сомневайся даже…, мы с понятием. А ты ба нам Надюша, чего-нито плеснула…, раскумариться чтоб, башка чугунная с утра. Вона у тебя бочка кажись с клеем стоит. Нацеди баночку, не жмись…
- Я Вам щас так нацежу…, так нацежу…, своих не узнаете. Всё на свете пропили, а ведь какие мужики были. На доске висели, на грязи ездили, в пример Вас ставили… Ну да ладно, нате вот Вам технического чуток. Помяните раба Божиего, Василия.
И безо всякой закуси, малость разбавив спиртягу зелёной водой из банки на окне (для поливки цветов), мужики заглотили по полстакана живительного нектару.
Надька же тем временем, выволокла из-за шкафа два огромных мешка, пихнула их своей круглой коленкой и констатировала факт: - Денег в профкоме вовсе нету. Нынче всю помощь давно бартером даём. Вот тута грелки, а здеся ласты. Ровно по 50 штук. Это всё чем можем. Короче…, берите и несите к Полушиным. Накладную я Вам дам на проходную, чтобы Вас не отхерачили там ненароком по ощибке. Могу конечно ещё пол мешка просроченных «двоек» насыпать…, но боюсь обидятся, не поймут. А так…, ничё…, давно все этим получают. Нынче на складах нихрена другого не осталось. Скоро и эта херотень закончится. Галошь бы дать…, да нема.
- Да…, уж…, такую тяжесть тащить. И нахрена мы сюда припёрлись. Ну да ладно… Чё уж теперича (Пи-Пи-Пи). Ты Надька не сомневайся – передадим. Эта дрянь нам тоже ни к чему, ею весь город, по самые помидоры завален. У меня дома этих грелок…, хоть жопой ешь…, ещё с тех лет под диваном валяются.
И взвалив на плечи по мешку…, мужики потопали восвояси.
Поясним.
В первом мешке лежали 5 упаковок по 10 штук в каждой, розовых резиновых медицинских грелок для клизм и промывания всяких желудков.
Во втором–же, лежали 25 пар детского размера «дубовых» резиновых ласт для плавания, с эмблемой кривого уродца-дельфинчика на видном месте.
Размер №32 считался очень не ходовым и запасы этого изделия на складах были просто огромны.
«Двойка» - простонародное название «резино-технического изделия №2», а именно – отечественного презерватива второго (самого ходового) размера.
* * *
Ещё через пять дней, ровно в договорённое время, нацепив на себя более менее приличную одежонку и приняв серьёзный скорбный вид, шестеро наших собутыльников объявились на седьмом этаже «сомбатхейской» девятиэтажки, утёрли пот со лбов, уняли страшную одышку (лифт конечно-же не работал) и ткнули пальцем в кнопку звонка Полушинской квартиры.
Дверь распахнулась и объявившаяся в проеме маленькая девчушка застыла с немым вопросом на лице.
- Полушины здесь живут…? – вымолвил Сашка.
Но что, девчонка обернулась и закричала в квартиру: - Де-еда…, де-еда…, к тебе какие-то дяденьки пришли…!!!
И тут…!!!
Ну чесно-слово…!!!
Ну конечно…!!!
Перед охреневшими мужиками объявился никто иной, как сам виновник торжества – сам…, собственной персоной…, живёхонький Василий Иванович Полушин в синих семейных трусах до колен и в застиранной, вытянувшейся, линялой майке на голо-тело.
Бля…!!! – только и смогли вымолвить нежданные гости.
Но будем кратки.
Оказалось, что этим утром, безработный дедушка Вася тока-тока водрузил на две четырёх-камфорочные газовые плиты свои огромные самодельные установки высокого давления из нержавеющей пищевой стали, только-только обвил всё это дело медными змеевиками, на полную мощь подключил холодную проточную воду из крана и залил в агрегат целую молочную флягу забродившего гороха на кефире. (В ванной комнате, в тепле этих алюминиевых фляг стояло аж четыре штуки).
И вдруг в дверь позвонили…
Деда Вася поначалу малость струхнул…, но не очень.
Время было такое, что в принципе…, в этой стране никто и ничего нихрена более не боялся…, кто чё скажет нам – господам…
А на пороге стояли наши алкаши со своими мешками в руках.
Но станем вновь краткими.
Пока суть да дело…, пока разобралися…, пока поохали, а потом и посмеялись…, но в конце-концов все шестеро гостей уселися на кухне за столом и под открытую трёхлитровую банку с маринованными огурцами, получили свои долгожданные «по два полстакана» местной самогонки.
А мешки-же с материальной помощью, так и остались стоять в «полушинской» прихожей прислоненными к стенке.
* * *
Прошло семь дней.
На рынке у своей ячейки с турецким барахлом, вновь, как обычно, прохлаждается предприниматель Алексей и лениво, прямо себе под ноги шелушит подсолнечной скорлупой и вдруг: - Здорово…, Лёха…!!!
От увиденного…, у нашего страдальца перехватило дыхание, словно он с дуба рухнул…!
Да…!!! Да…!
Прямо пред ним стоял и улыбался представившийся Раб Божий Василий Иванович Полушин, собственной персоной.
В руках покойничек держал выдвижную ручку садовой тележки-каталки на колёсиках, гружёную двумя огромными мешками.
- О-О-О…, Иваныч…! Ты, что ли…!!? – только и сумел вымолвить опешивший бизнесмен Лёшка.
Но будем кратки.
Дело потихоньку закончилось миром, но нашему торгашу, из уважения к воскресшему Васе, пришлось приобрести у него все грелки и все ласты…, да за хорошие деньги.
А как Вы думали.
Заварил кашу, так теперича пожалте - расхлёбывай.
На копейки-же эти, подпольный торгаш-самогоньщик Полушин, благополучно прикупил у местных «азеров» мешок сахарного песку, а затем не торопясь потопал до дому, оченно даже собою довольнёшенек.
А чё тосковать-то…?
Чё нам сделается.
Нас ничем не прошибёшь.
Нам все ваши катаКЛИЗЬМЫ до одного места.
Мы, ежели чё…, и на картошке проживём с брюквой.
Лишь бы Чубайс опять не вынырнул, да малыш Киндер-Сюрприз не засверкал своими очками…
Ну, будем…!
Эх-х-кхе-кхе-кхе…, хорошо пошла.
Фу-у-у…, Едрёна Вошь…!!!