Жертва обстоятельств-4

Леонид Блох
В квартиру вошёл Илья Будман. Он был одет в элегантный тёмно-синий  костюм, белую рубашку и золотистый галстук, то есть в тот прикид, в котором его когда-то арестовали в зале суда. Будман был стильно подстрижен, чисто выбрит, пах неплохим парфюмом, будто только что сошёл с трапа самолёта Париж – Москва.

Переступив через пытающегося прийти в себя Марика, Будман  повернулся в сторону кухни.

– Папа, мама, жена-стерва – все здесь! – воскликнул Илья, раскинув руки. – Радостно видеть вас в добром здравии. А это что тут под ногами валяется? Мой заместитель по половой части?

– Марик, вызывай милицию, – почему-то шёпотом произнёс Михаил Наумович.

– Это я сейчас вызову для вас мента с собакой, – улыбнулся Будман. – По какому праву находитесь на моей законной жилплощади? Даю на сборы две минуты, как ветеранам борьбы с некоренным населением. Время пошло. А ты, супруга моя неверная, останься. Ты ещё, я надеюсь, на развод не подала?

– Нет, – покраснела Люба. В ответ на её «нет» проснулся возмущённый этим обстоятельством Лёвушка. Молодая мама подскочила и просочилась в комнату мимо мужа.

– А, плод разврата голосок подал, – помрачнел Будман. – Любопытно взглянуть. Папа, мама, вы ещё здесь? Нехорошо расстраивать своего зятя, пусть и нелюбимого.

– Мы Любочку с Лёвушкой с тобой не оставим! – заявил Михаил Наумович. – Кто знает, что на уме у уголовника. Тем более, беглого.

– Я мирный, как пассажир того бронепоезда, – ухмыльнулся Илья. – А насчёт беглого, вот, ознакомьтесь. Попрошу читать в моих руках. Справочка об освобождении, всё путём. Отпущен вчистую за примерное поведение и взнос на автомобиль заместителю начальника тюрьмы по оперативной части.

Сзади раздался грохот. Марик, вставая, своротил вешалку с верхней одеждой.

– Очухался, заместитель? – презрительно фыркнул Будман. – Видимо, в постели ты выглядишь ловчее. Может, повторим кульбит?

Вдруг Ракитский, сидящий на корточках, резко распрямился и ударил Илью апперкотом в челюсть. Маленький коридорчик между кухней и прихожей полностью заполнился телом афериста, а аккуратная голова упала  на порог кухни.

– Кто это сделал? – не поверил своим глазам Михаил Наумович. – Ты? Марк Александрович?

Роза засияла и два раза хлопнула в ладоши.

– Я боксом в школе занимался, – скромно ответил Ракитский, потирая кулак. – Он меня неожиданно подловил, гадёныш. Минут пятнадцать на сборы нам гарантировано.

– Еврей-боксёр? – покачал седой головой Михаил. – Что делает с людьми бытовой антисемитизм.

– Слышишь, Люба? – Роза постучала в дверь комнаты. – Собирайся, времени мало.

– Я никуда не поеду! – крикнула дочь. – А вы уезжайте и за меня не бойтесь! И ты, Марик, уходи. Это и наш с Лёвушкой дом тоже.

– Справишься? – с сомнением спросил её отец. – Впрочем, о чём я спрашиваю, пять лет же справлялась.

– Мама помогала, – невинно произнесла Люба.

– Что? – взревел Михаил Наумович. – Роза! Без моего ведома? Сошлю в Еврейскую автономную область, а то там от нас одно название осталось!

– Ша, Миша, – улыбнулась Роза. – Зачем тебе эти дополнительные нервы со стороны? Свои хоронить некогда.

– Я справлюсь, – твёрдо заявила Люба, прижимая к себе Лёвушку. – Мы справимся.

– Может, она права? – вздохнул Михаил Наумович. – Только нам при всём желании через туловище афериста не пройти. Как быть?

– Сейчас, – кивнул Марик, ухватил Будмана за ноги и оттащил в прихожую. Там он перехватил его подмышки и посадил в угол, подперев той самой вешалкой.

Родители расцеловались с дочерью, будто прощались навсегда, а Марик, выходя, шепнул Любе:

– Я никуда не ухожу, буду сидеть под окнами. Если что, сигнал подай.

– Какой? – вздохнула молодая мама.

– Вот, занавеску на кухне закрой, – предложил Ракитский. – Видишь, напротив грибок на детской площадке. Я там буду, всю ночь.

***

Илья очнулся от прикосновения влажного полотенца и, отмахиваясь, воскликнул:

– Кривой, твоя очередь парашу драить!

Приходя в себя, он обвёл взглядом прихожую, стараясь не смотреть в глаза Любе, отказался от её помощи и поднялся, опираясь на стену.

– Есть будешь? – спросила жена.

– Уже накормили, от пуза, – буркнул Будман, ощупывая подбородок. – А с виду хлюпик и мозгляк, Марик этот. Если только чаю.

– Может, переоденешься? – предложила Люба. – У меня все твои вещи перестираны, поглажены.

– Да мне и эта роба не жмёт, – хмыкнул Илья, проходя на кухню и присаживаясь на табурет. – Думаешь, я в ней все пять лет так и отходил? На днях только и вернули. Забашлять пришлось, чтобы в божеский вид привели. Что-то мы всё не о том базарим. Что ж ты, жёнушка дорогая, о рождении сына не написала, папашу не порадовала? Всё о погоде, да о трудностях жизни.

– Чем было радовать? – спросила Люба. – Если хочешь, мы сегодня же к родителям переедем.

– Честно? – после паузы произнёс Илья. Он говорил медленно, будто тут же переводил текст с лагерного сленга.  – Даже не знаю, чего, бля…шка медная, хочу. Ехал, думал, убью всех. А в челюсть получил, остыл, нах…ичевань,  сразу. Я ж, как от мамы своей письмо получил о рождении твоего сына, будто очнулся от лагерной трясины. Цель появилась, как можно скорее выбраться оттуда. С картами завязал, работать начал, перед ментами прогибаться. С кумом практически сдружился. Кореша, которые здесь остались, капустой помогли. Злой был, даже воры со мной связываться не хотели. Смотрящий так и сказал всем: «Еврея не трогать, пусть валит отсюда». А мне лично он  заявил, что на воле с таким настроем  недолго ходить. И велел сильно к ней, к воле то есть, не привыкать, а рассматривать её как краткосрочный отпуск на родину.

Я так и настроился. В поезд сел, от злости за двое суток полторы тысячи в буру и очко выиграл. Думал, уже там повяжут, за шулерство, но обошлось. Ментам пятьсот рублей отстегнул, и разошлись, довольные друг другом. И Марика твоего я бить не собирался, просто нечего ему было дверь моей квартиры изнутри открывать. Я тебя думал увидеть, и никого другого.

– Марик ни при чём, – пробормотала Люба. – Он мне просто друг.

– Мы с ним в расчёте, – хмыкнул Будман. – Да мне по фиг, кто при чём. Чаю нальёшь? А потом думать будем, как тебе дальше жить.

В дверь снова позвонили.


(продолжение следует)