Когда хозяин оценивающе посмотрел на Лорда, серого попугая, сидящего в клетке, тот сразу понял всю безысходность своего положе-ния. Сейчас его владелец-картежник, выставит на кон своего говоря-щего жако, с красным хвостом и такого же цвета кончиков крыльев, и – проиграет. То, что это будет так, умная птица интуитивно чувствовала, видя, как у хозяина трясутся руки и бегают глаза, когда он раздает партнерам карты.
Как и предвиделось – хозяин проиграл. Он нехорошо выругался, налил себе в стакан из бутылки, стоящей на соседнем столике, жадно выпил, не предлагая другим игрокам. Затем снял с шифоньера клетку с попугаем и поставил в центр стола на игральные карты. Тот, кто «взял банк» в игре, протянул руку и подвинул клетку к себе.
- Ну, птичка, скажи папе: «Всего хорошего!» и поедем ко мне домой, – сказав это, удачливый игрок громко и довольно засмеялся, обнажив крупные, крепкие зубы.
…Услышав знакомое слово, жако, вспушил перья, переступил с ноги на ногу и отчетливо произнес: «Лорд – хороший! Лорд – хоро-ший! Выпьем по маленькой?»
Последняя фраза привела нового владельца попугая в такой вос-торг, что он, нисколько не обращая внимания на хмурого хозяина, за-ржал во весь голос, одновременно сгребая клетку со стола и направля-ясь с ней к выходу из комнаты.
В такси жако молчал, так как, оберегая его от сквозняка, клетку накрыли большой плотной салфеткой, взятой хозяином-весельчаком с тумбочки в прихожей проигравшего. Но когда Лорда привезли в дру-гую квартиру, и он вновь увидел свет, то, обозленный, разразился сло-весным потоком. На удивление осмысленным и очень колоритным, так как предыдущие хозяева старались напичкать серого попугая всевоз-можными фразами, имеющими для них определенный подтекст.
Первым владельцем попугая был одесский штурман торгового пароходства. Жако он купил в Кейптауне, перед отплытием домой. Тогда моряк еще не подозревал, что это его последний рейс: на подхо-де к родному порту у штурмана случился сердечный приступ и его прямо с рейда увезли в больницу. Вышел он оттуда через два месяца, с инвалидной справкой и с наказом соблюдать строгий режим. И лишь попугай теперь напоминал бывшему штурману о заморских странах и дальнем плавании. Поэтому он очень привязался к жако и дорожил им. Оттого и кличку дал Лорд. И не только за гордую осанку и вырази-тельный окрас, но и в знак уважения за смекалку. Обучая птицу разго-вору, штурман больше налегал на морские термины и команды. И они крепко впечатались в мозг «пернатого магнитофона». Но потом у мо-ряка случился повторный сердечный приступ, и он вскоре умер. Жена штурмана не могла слышать, как птица, почти, что голосом умершего мужа, произносит его любимые фразы, и отнесла жако на рынок, где торговали живностью. Там попугая и купил, будучи в командировке, Семен Аронович, работавший в системе снабжения. Это Лорд почувст-вовал, когда на новом месте жительства его начали обильно потчевать заморскими диковинными фруктами, а так же, для белка и фосфора, – зернышками черной икры и еще какими-то деликатесами, от которых он отказался, так предпочитал растительную пищу.
Семен Аронович был гурман и любитель жизни. Поэтому даль-нейшее образование Лорда пошло иным путем и выразилось в не-скольких фразах: «Здравствуйте, Семен Аронович!», «Как ваши де-ла?», «Гости, пора домой!», «Выпьем по маленькой!», «А где наши де-вочки?» и еще двух-трех двусмысленных изречений. Их, возможно, было бы и больше, но хозяин Лорда вдруг засобирался в Израиль. По-этому попугай вновь был продан, во избежание излишних хлопот на границах с ветеринарными освидетельствованиями и подтверждающи-ми справками. К тому же у Семена Ароновича явно просматривалась неопределенность на новом месте, и было бы непрактично таскать с собой по Израилю попугая, хотя и говорящего.
…Так жако стал собственностью азартного карточного игрока. В ту пору он еще был женат. Поэтому, после крупного выигрыша и в легком подпитии, купил, как подарок супруге, попугая у своего знако-мого, уезжающего на историческую родину. Но, то ли жена не оценила презент, то ли ей надоели картежные, до глубокой ночи, посиделки мужа, заканчивающиеся обыкновенными пьянками, но Лорд почувст-вовал, что пришелся не ко двору. Тем более, что картежник, в отместку жене за ее скандалы, быстро обучил попугая грубой фразе: «Молчи, рыжая корова!». Когда во время очередной ссоры супругов, в которой нелестно упоминался и он, Лорд произнес эти три слова, лишь стреми-тельный бросок хозяина к клетке спас птицу от неминуемой гибели в руках разъяренной женщины. Жизнь в тот вечер осталась при птице, но хозяйка квартиры на другой день ушла и больше не вернулась. И вот теперь у Лорда появился новый владелец и жилье.
…Ослепленный ярким светом люстры, возбужденный сменой событий и новой обстановкой, жако застыл, наклонив голову. Каза-лось, что, сидя в клетке, водруженной на стол в зале квартиры, он изу-чающе рассматривает стоящих перед ним – радостно улыбающегося хозяина, его сонных жену, сына и дочь, разбуженных по случаю при-воза попугая. Что-то, буркнув невнятно и сердито, Лорд громко и резко произнес: «Моряки – не умирают!», «Здравствуй, красавица!», «Нали-вай по полной!», «Молодец – птичка, молодец – птичка!», «Хочу ку-шать!». И захлопал крыльями, словно в ладоши.
Услышав это, владелец квартиры вновь, будто щекотали, начал хохотать. Его жена, знавшая о карточном пристрастии мужа, но делав-шая вид, что не ведает об этом, так как после крупных выигрышей ей перепадали немалые суммы, – изобразила улыбку уголками губ. Ее она обозначила потому, что «Здравствуй, красавица!» отнесла на свой счет. А во-вторых, чтобы скрыть напряженный подсчет в уме: сколько денег (не меньше, чем стоимость импортных сапог и платья) потрачены му-жем на этого крикуна. Все это осталось не высказанным, а наружу лишь выпорхнуло:
- Ну, надо же – какая умная птица!
… Что касается детей, то их африканский краснохвостый гость привел в такой восторг, словно прежде они никогда не видели попу-гаев и не знали, что те могут подражать человеческой речи. Но хозяйка быстро погасила и веселье мужа, и бурные эмоции детей – указав на циферблат настенных часов и сообщив, что утром надо идти на работу и в школу. Клетка была временно водружена на сервант, стоящий в за-ле, «красавица» погасила свет, и попугай забылся в тревожном, преры-вистом сне.
Новый и последующие дни слились для жако в монотонное обучение словам. Когда утром родители уходили на работу, а старшая сестра в школу, властелином попугая становился младший отпрыск семьи – Вениамин или Венечка, как его величали папа с мамой. Резво сделав уроки, он усаживался напротив клетки и, ехидно сощурив глаза, начинал твердить неизменное: «Светка – дура», повторяя это десятки раз. И, ведь добился своего. Однажды Лорд, увидев хитрющий взгляд Венечки, произнес эту фразу, вызвавшую слезы и крики старшей сест-ры, догадавшейся, кто был учителем попугая.
Но теперь уже она, когда брат уходил на занятия во вторую смену, бралась за обучение птицы. И тоже преуспела: «африканец» на-чал кричать на всю квартиру: «Веня-веник – просит денег!».
…Дерущихся детей растащил их веселый родитель, пообещав примерно наказать , если еще услышит от попугая подобные «дразнил-ки». И вообще он запретил отпрыскам обучать новым словам Лорда. Сам он к этому делу подходил ответственно. Хозяин уже запланировал пригласить в гости, на маленький банкетик, несколько своих влиятель-ных знакомых с супругами. В этой задумке говорящий попугай должен был стать гвоздем вечера и сразить пришедших наповал своей речью. Поэтому безотказной птице назидательно вдалбливались в голову фун-даментальные фразы. Вроде: «А почему грустим?», «Пей до дна!», «Танцы до упаду!» «Хорошо сидим!» и далее в таком же духе.
Введенная в курс замысла супруга, тоже решила не остаться в стороне от подготовки попугая к «выходу в люди». Тайком от детей и мужа она втолковывала жако, что «Лора – красавица!», «Молодец, Лора!». И, желая досадить мужу мелкой пакостью, подговаривала пти-цу запомнить фразу «Боря – пьяница!».
Попугай, как промокательная бумага, впитывал все эти словеса новых владельцев. От постоянного дерганья и умственных перегрузок, прерываемых лишь перерывами на еду и спасительным ночным сном, он, рано или поздно, получил бы какую-нибудь мозговую болезнь или нервный стресс, от которого бы околел. Но однажды в голове у попу-гая вроде что-то «заискрило». Нет, он не обрел человеческий разум, но у него появился какой-то осознанный интерес к окружающему и свое понимание происходящего. Такое с ним уже было, когда у Семена Ароновича он узрел себя в большом трюмо. Тогда жако чуть не дошел до истерики, видя, как «незнакомец» делает все так же, как и он. И то-же безрезультатно пытается клюнуть его, Лорда. Повзрослев, и потом не раз наблюдая свое обличие в стекле, именуемом людьми зеркалом, серый попугай усвоил, что это всего лишь отражение. И вот теперь, благодаря непредсказуемым зачаткам высшего интеллекта, а так же прагматизму и хитрости, заложенным природой в каждый живой орга-низме для его выживания, жако увидел ситуацию в зеркальной проек-ции. Теперь он мог неожиданно умолкнуть, делая вид, что не понимает команд, и сосредоточить внимание на том, как его владельцы, гримас-ничая и возбуждаясь, бубнят перед его клеткой различные фразы. Уп-рямство птицы выводило домочадцев из себя, и тогда выражение их лиц начинало меняться: вытягивались и искривлялись губы, сужались или округлялись глаза, а щеки, то наползали на уши, то ниспадали к подбородку, а тональность голосов взлетала к люстре. А попугай лишь поворачивал голову то влево, то вправо, словно сокрушаясь.
Хозяевам было невдомек: Лорд специально замолкал, чтобы не мешать им лучше заучить слова, которые они, повторяя их, никак не могут запомнить.