Ковчег гоп-стоп парвеню Глава 22

Алекс фон Джаго
      Цыганское войско большого прибытка силам коалиции, конечно, не давало, но формирование не прерывистой линии фронта открывало возможности для манёвра. И, прежде всего, авиацией, юг позволял ещё 2-3 месяца её активно использовать.  Да и местные, к тому же неисчерпаемые резервы ГСМ немало значили, ведь даже когда в горячке слишком быстро заканчивались "штатные" бомбы, наши химики начинали бодяжить напалм. В какой только таре не летел он на головы несчастным австриякам! Дюжина столитровых селёдочных бочат, начинённых этой вонючей гадостью, производила порой психологический эффект более сильный, чем привычная уже взрывчатка.  Видок, как твой товарищ жутко вопя в шашлык превращается, а потом становится размером с чёрненького грудничка, давил порой до сноса крыши. Да и если кому хоть маленькую горящую сопельку словить доводилось, то потом очень не хотелось возвращаться туда, где такие "выделения" с неба сыплются. 
Когда же войска обновлённого Балканского союза подошли к границам непосредственно Австрии, и старый, и усталый Франц-Иосиф, чтобы спасти Вену, стянул на её защиту всё что можно и нельзя, Брусилов нанёс удар на Львов. И золотое оружие "Освободителю Червонной Руси" от Государя досталось ему, а не В.К. Ник.Ник.  Кстати, и за знаменитые Галицийские поля на порядок меньшей кровью заплатить пришлось, чем в ТОЙ истории. 
Проследовавшие вслед за наступающими войсками так же червонные "Белорусы" в срок сумели подтянуть цистерны с топливом, тракторные тележки со снарядами и патронами, и, разумеется, уже дымящиеся полевые кухни. Потому, в этот раз сдавать позиции не потребовалось. 
      В ходе летне-осенней компании количество захваченных пленных исчислять возможно было дивизиями. Только вот самостоятельных вооружённых формирований из них не создавалось. Уже осведомлены были, как чехи и поляки всю войну в Сибири хари отъедали, легионерами числясь, и очень не бедными людьми с войны возвернулись. Нынче пленные славянской национальности имели возможность подать прошение о добровольном прохождении военной службы в частях русской армии. После победы они подлежали демобилизации на общих основаниях, с правом выбора места проживания и всеми льготами фронтовиков, а не отработкам за репарации. Если в отделение попадал, к примеру, словак да поляк, то русским они овладевали много быстрей чем в той же СА таджик да киргиз. И постоянно под приглядом находясь, дурного замышлять не пытались. Не желающие искупить кровью приравнивались к германоязычным военнопленным и объекты на востоке России с нетерпением ждали этот поток рабсилы. Хотя, в порядке исключения, очень желающих повоевать за русского царя принимали и из них, только контроль потом был строже.

      В Сибири было затеяно строительство аж двух  серьёзных ГЭС одновременно, также среди множества прочего, Государь, наконец, решился начать возведение во Владивостоке второй высотки (хотя глупости по обеспечению всего населения жильём страна на себя не брала). Первая, изначально планировавшаяся как "Институт крови", уже давно украшала одну из сопок новой столицы. Эрих Гессе, из "стажировки в будущее", приехал и с женой-коллегой Сарочкой, и с целым кагалом её родни, также по медицинской линии ученой (с собой все-все, что нужно прихватившей, вплоть до зубоврачебного кресла, раз "фирма платит").  Так что высотка обращена была в самый передовой многофункциональный научно-образовательно-прикладной медицинский центр, и который уже усиленно врачевал раненых. В те поры война ещё только училась питаться нефтью, по старинке предпочитая человеческую кровь и золото. Но увеличение в меню Россией доли последнего, смогло потоки русской крови для этой прожорливой дамы поубавить. 
          Построенная китайскими кули на север от Малороссии оборонительная линия, успела даже травкой затянуться, а бронеколпаки на пулемётных и стрелковых ячейках кустиками обрасти. Так что сама природа помогала с маскировкой, если подсуетиться вовремя. К тому же "линия Маннергейма", проходя по территории Великого княжества Литовского (ВКЛ), соответственно и обслуживалась пока войсками этого государства. Правда, пока в основном в эксплуатационно-профилактическом режиме. Польша, получившая полную незалежность, вкусила все прелести союзничества со столь ими любимой Францией, и в очередной раз решала - сгинула или не сгинула. Как и сто лет до того  галлам шляхетской крови жалко совсем не было. Атакованное одновременно с запада, юга и севера государство переживало не лучшие времена и поток беженцев из него к клятым литвинам и дважды клятым москалям с каждым днём всё ширился. Всё чаще из этих толп вылавливались дезертиры, надеющиеся пересидеть лихой рок за чужими спинами. Но различий между подобным жолнежом из Великопольши и   пленёнными ранее "австро-венгерским" поляком не производилось - надев военную форму человек и присягу принимает. Также на выбор предлагалась ему либо опять винтовка и уважение после победы, либо кайло и последующая свобода ... когда-нибудь. 
         Лишь последние сотню-другую километров "линия"  огибала часть Восточной Пруссии и там уже белорусам, евреям, литовцам, порой даже в жаркие перестрелки вступать с германцами приходилось, но фронт не двигался. Разве что при поддержке российской авиации и Балтфлота Клайпеда (тогда ещё Мемель), оказалась отрезанной от главных сил германской армии. Вновь овладеть дорогой по косе немцам не удавалось, каких бы калибров орудия они не подтаскивали, авианалёт без всякой контрбатарейной борьбы уничтожал даже за 20 километров поставленные тяжелые 150мм полковые пушки К-16, весившие 10 тонн (бедные лошадки!). Вопрос капитуляции мощной крепости упирался только во время, но был практически решён, и  Княжество, сознавая значение этого первоклассного порта, уступать его обратно не намеревалось.

        Видя, что соседу вот-вот перепадёт такой жирный трофей, засуетились бароны и в Балтийском герцогстве, чёрные - немецкие, и особенно серые - нувориши из аборигенов. Пассионарные предки первых покинули Фатерлянд ещё в те поры, когда все германские княжества постоянно грызлись между собой. Долго ещё потомки этих переселенцев на "сезонные заработки" отправлялись на "историческую родину" повоевать за  Мюнстерского епископа или Брауншвейгского герцога, обещавших достойно заплатить. Проведённое Бисмарком (немалой опять же кровью) объединение немецких земель  остзейцев не затронуло и в их ментальности - служить тому, кто богаче и сильней, ничего не изменилось. Для разбогатевших же выходцев из местных племен вопросы морали вообще не поднимались - веками нанимавшиеся в ландскнехты, упустить шанс пограбить считали смертным грехом. Дворянско-купеческая республика недурно скинулась баблом и обязала Отто вступить в войну, но он не особо и возражал - раз подворачивалась возможность вновь полетать. 
Зольдатен из аборигенов были стойки, а командирен из правящего этно-класса поколениями проходили школы лучших армий мира. И в окопах "линии" между белорусом и литвином занял место эст и лат, а в командирских блиндажах помимо "понс" обращаться стали и на "герр". Они знали, за что воюют - в случае победы каждому обещано было 100 мергелей земли. Значит надо победить, ведь не даром же доктору на медкомиссии гуся семья отдала, чтоб он плоскостопие не заметил. 
        К концу октября суверенная Польша перестала существовать и полмиллиона жёлнежей, спасаясь от германцев, переправились через Неман. Голодные, оборванные, перепуганные и пылающие злобой. Но даже больше чем врага ненавидели они своих панов-командиров, которые за спесью и презрением к быдлу прятали свою трусость и полную военную безграмотность. 
Если нижние чины, с рождения зная, что никто даром кормить не станет, практически все тут же подавали прошение о зачислении в российскую армию, и с удовольствием натягивали позволяющие, наконец, то не мерзнуть (хоть и не очень то пижонские) ватники, то битые паны офицеры затребовало халявной кормёжки по статусу военнопленных. Гонор сбить удалось скоро и древняя мудрость "Кто не работает, тот не ест" переломила шляхетские принципы. 
Кайзер же, обезопасив тыл, перебросил ударные силы на Запад, чтобы в очередной раз разделаться с Францией. Уж больно репарации с этого государства-рантье получались увесисты. На восточном фронте ударили первые морозы, а нормальные люди при минусовой температуре не воюют.

        И сами до того настроенные поживиться галлы  взвыли о помощи. 420-мм "Большая Берта", своими восьмицентнерными снарядами доставала даже в глубоком тылу, специально построенная Круппом сверхмощная пушка обстреливала Париж, цеппелины бомбили мирный город каждую ночь. К тому же тевтоны всё же применили газовое оружие, и воздать по деяниям требовали законы как земные, так и небесные. С замершего на зиму Балканского фронта было решено перебросить более нуждающимся союзникам смешанную истребительно-бомбардировочную эскадру. Французские транспорты мигом перевезли самолёты из Бара в Марсель. Бомбы, ГСМ и даже зап.части принимающая сторона обязалась поставлять в полном объёме - с наступлением войны им были проданы технологии даже на тысячесильный Ан-овский движок, и его выпуск французами был уже налажен. Но вот авиаторов им штамповать на фабриках не получалось - товар это был штучный (хотя и не ручная работа так же). Сказать, что у нас было их перепроизводство, получалось так же не верно, но боевой опыт для пилота лишним не бывает. Да и кто откажется от возможности отведать изысканную французскую кухню? (хотя и на сербскую также никто не жаловался). 
        Когда перегрузка летательных аппаратов с морских судов на железнодорожные платформы уже завершилась, пришла вводная и возможность "увидеть Париж и умереть" оказалась отложена на неопределённый срок. Всё из-за того, что против кого дружить выгодней определилась, наконец, Великобритания. Разумеется, в своё время ею с Республикой было подписано "Сердечное соглашение". Но разве существует бумага способная стать помехой, когда появляется возможность поживиться?

     Пусть Черчилль ещё не озвучил: "Нет вечных друзей, нет вечных врагов, есть только вечные интересы". Но дух этой фразы витал в атмосфере британского истеблишмента уже веками. Вот и теперь просвещённые мореплаватели решили, что воевать разумнее на стороне побеждающих и вовремя подсуетившись, свою долю французских репараций урвать получится. В Дувре стали собираться транспорты и концентрироваться армия вторжения - хотя бы затем, что бы забрать задолженное Генриху V. Пусть численно и невеликая, но противопоставить её французам в Нормандии на тот момент вообще было нечего. Париж мобилизовал даже таксистов. Новой силой оказались только русские, а это означало, что драться над Ла-Маншем больше не кому. Транспортным же судам вновь надлежало проследовать в Бар и перебазировать во Францию ещё одну эскадру.
      Необходимость вынудила снять с Балкан половину действовавшего там флота и уже другого союзника легионом "Кондор-2" спасать. 
        Благо, что в британском порту уже загодя наш агент с рацией сидел, и о выходе армады мы были осведомлены вовремя. Пролив то неширок, и исход дела решить могли буквально минуты, потраченные на заправки или подвески бомб и торпед. В воздух было поднято всё, что могло летать, и загружено на них было всё, что могло взрываться или хотя бы гореть. Очень оказались кстати недоиспользованных против австрийского флота пара дюжин авиаторпед. Только одну продали мы французам для сотворения ремейков, а остальные подарены были Владычице морей абсолютно бесплатно, да ещё и с доставкой. Даже истребители подцепили по 50-ти килограммовой бомбочке, абсолютно достаточной для потопления транспорта. Но и по основному профилю "ишачкам" порезвиться получилось. NAVY быстро училось на чужих ошибках и в море вышло с авиаприкрытием, да только скорость ньюпортов и даже купленных у России У-2 сильно уступала. Мы ведь до самой войны ничего кроме "уточек" не светили, вот хитромудрые и готовились к "прошедшей войне".
Разумеется, весь британский флот в канале потопить не удалось, но пир души получился. "Только большие пушки" суперлинкоров для стрельбы по самолётам подходили не важно и при потерях в два аэроплана нам удалось загнать десант обратно на остров. А за сбитых товарищей этой же ночью по наводке агента был совершён на Дувр массированный налёт опять силами всей эскадры. Следующей ночью радиомаяк навёл нас на базу подводных лодок. Гавань, до того напоминавшая банку со шпротами на Новогоднем столе (перед встречей), стала напоминать её же, но уже после - только "окурки" из маслянистой жидкости торчали. 
Жаль, что продолжение банкета пришлось отложить - срочно требовалось перелетать, спасать Париж. Но для острастки одно звено ночных бомберов оставили, и начались в Лондоне весёленькие ночки. Главное, что на месте разрывов лондонцы еще и листовки находили, с простенькими, но очень доходчивыми текстами, типа: "Несущий ветер пожнёт бурю!", и т.п.   И очень доходчиво объяснялось, что как только Россия покончит с немцами (ибо это вопрос ясно дело решённый), весь её воздушный флот прилетит за Севастополь поквитаться. Тогда и узнаем, кто тут технически отсталый. После того, как 4 тонны тротила превратили в фарш, перемешанный со щебнем, казарму королевских гвардейцев, в стране начался ропот. Оказывается, нести горе и разрушения в другие страны на много приятней, чем получать всё это назад. А тут ещё одна новость докатилась - Япония так же вступила в войну на стороне России. И высадила десант на Австралийском континенте. Даром что ли им проект дешёвого и крепенького гэдээровского Среднего десантного корабля (тип "Фрош") мы давно уже подарили, и теперь эти суда "двойного назначения" во всю перли на далёкий континент армию вторжения. Причём, находящиеся в Тихоокеанском регионе британские ФМС оказались либо потоплены японским флотом и авиацией, либо отсиживались по базам, как мышки под веником. Ведь подлодки ниппонов оказались полной копией русских, с такой же, практически неограниченной дальностью плаванья. А самолёты, хоть и были послабей, но применённая тактика пилотов-смертников заставляла содрогаться.
      Сами же доминионы (и Австралия, и Новая Зеландия) только недавно отправили своих "кенгуру" и "киви" (прозвища их солдат) драться за интересы метрополии в совсем другом конце земного шара. Резервисты второй очереди, которых пытались противопоставить местные власти войскам Ямото, сдерживающим фактором не являлись, и даже для партизанской войны не годились. "Империя, над которой никогда не заходит солнце", стала разваливаться как карточный домик. Многовековая политика стравливания народов, наконец, аукнулась. Жадность подвела.