Глава 7
- Ну, падла, вобла сушеная, она у меня получит по полной программе, дай срок. Теперь я не буду с ней церемонится, трали-вали разводить. Она у меня прежде чем на тот свет отправиться вслед за муженьком, сильно пожалеет, что вообще родилась на этот, - кипятился Виктор, сидя в машине и вглядываясь в лица, всех проходящих по двору женщин.
Голова раскалывалась от боли, но это было еще не самое неприятное. Вспоминая время от времени, разговор с шефом, он покрывался холодным потом. После удара по голове, он пришел в себя окончательно только в квартире Николая, когда туда приехал Андреев. Увидев взбешенное лицо шефа и его ледяной пронизывающий взгляд, Виктор на время забыл и о пробитой голове и, о боли. Андреев не кричал, он цедил слова сквозь зубы, но эти слова отзывались в мозгу Виктора громовыми ударами.
- С одной дурой-бабой справиться не могли, идиоты! С каким дерьмом мне приходится работать! Ну, и что теперь мне прикажете с вами делать? Сразу живыми в землю закопать, или как? Вы представляете, что будет, если она пошла в милицию? Вы же сдали нас ментам со всеми потрохами! Какой разговор может идти о самоубийстве если жену, этого самого самоубийцы похищают, избивают, и требуют деньги, и кто? Коллеги ее мужа. Я не сомневаюсь, что вы и мое имя не раз при ней упомянули. Чего побледнели? Козлы! От вас требовалось всего лишь: узнать у нее номер счета в банке и инсценировать обычное самоубийство, которое произошло на почве нервного стресса по поводу потери горячо любимого мужа. Все! Вы даже с этим элементарным делом справиться не смогли. Зато она смогла! Этот цыпленок, которого соплей перешибить можно, звезданула здорового мужика по башке и была такова. Браво! Вы пацана-то и то не могли найти. О чем еще с вами можно говорить? Этот мальчишка на сегодняшний день, единственное ваше спасение. Если вы возьмете его, то мамочка объявится моментально, и сделает все возможное и не возможное ради спасения единственного дитяти. Так, что дуйте назад к дому и, чтобы назад без бабы с мальчишкой не возвращались. Учтите, если менты придут ко мне, то я чист, как стеклышко. Доказательств на меня у них нет, и не будет. Ваш треп, это не что иное, как треп и только. Я скажу, что я первый раз об этом слышу, и знать ничего не знаю. Что вы меня подставляете, пытаясь свалить всю вину на «чужого дядю» и уйти от ответственности. А вот если они найдут вас, то им ничего и доказывать не надо будет. Одна пробитая башка все скажет, и докажет. Если уж пьете в машине, так хоть бутылок не оставляйте. На будущее вам большой урок. Да, и не вздумайте смыться. Вы меня знаете. У меня руки длинные. Найду, мало не покажется. А теперь, вон отсюда! - Он брезгливо поморщился, и указал им рукой на дверь, будто находился не в чужой, а в своей квартире.
Николай попытался, было оправдаться, и свалить всю неудачу за произошедшее на Виктора, доказывая, что его вины в «проколе» нет. Он взахлеб, начал рассказывать, что был в это время в доме, проверял квартиру Николаевых, но Андреев так посмотрел на него, что последующие слова застряли у него в горле.
И вот теперь они сидели, злые друг на друга и мерзли в машине у этого проклятого дома. Николай периодически поднимался к квартире Николаевых, но там по-прежнему было пусто.
- Если из-за тебя, козел, меня пустят в расход, я тебя на том свете достану! - Николай сплюнул себе под ноги.
- Молчал бы уж, параша зековская! - Виктор зло посмотрел на напарника, - между прочим, это ты ее в машину волок, и кинул на заднем сидении, даже руки не связав. И машина это твоя, а в ней пустые бутылки валяются. Я из своей машины бар с борделем не устраиваю. Это ты здесь пьешь, да девок трахаешь. Так, что сопи в тряпочку, понял?
- Где я пью и кого имею не твое собачье дело, чистоплюй. А вот то, что ты к Наташке подкатываешься, я Андрееву, между прочим, сообщил, так, что если он хозяину об этом доложит, от тебя только мокрое место останется, - хмыкнул Николай.
- Нашел чем меня испугать! - усмехнулся Виктор, - Андреев, если ты не в курсе, сам не прочь с ней переспать. Я его застукал, когда он к ней приставал. Так, что у него у самого рыло в пушку, и он будет молчать обо мне, как могила. Хватит языком молоть. Иди-ка лучше посмотри, вон какая-то баба к дому подходит.
- Я, что кобель, чтобы за каждой сучкой появившейся во дворе бегать? - зло огрызнулся Николай.
- А, что, мне прикажешь с забинтованной головой светиться?
Николай нехотя вылез из машины и пошел наперерез женщине. Виктор видел, как он остановил ее, спросил о чем-то, и повернувшись, пошел назад. Захлопнув за собой дверцу, он выругался:
- Шляются туда-сюда по морозу, шалавы, дома им не сидится. Не она это.
- Чего ты у нее спрашивал? - Поинтересовался Виктор.
- Время спрашивал. А чего я еще могу спрашивать? Не паспорт же показать с пропиской? Где интересно пацан ошивается? Вот молодежь пошла. Болтаются по дискотекам, вместо того, чтобы дома сидеть, уроки учить. - Николай со злостью стукнул по бардачку кулаком.
Виктор захохотал.
- Себя что ли вспомнил в юные пионерские годы?
Тут они увидели подъехавшую машину, которая остановилась у соседнего подъезда, но из машины никто не вышел. Шли минуты, но машина по-прежнему стояла на месте с потухшими фарами и с людьми не покидавшими ее.
Николай испуганно посмотрел на Виктора.
- Слушай, неужели шеф своих «волкодавов» прислал по наши души? А, что? Мы свои морды засветили, зачем мы ему теперь? Нет нас, нет и проблем. Может, смотаемся отсюда, пока не поздно? Рванем из города, отсидимся где-нибудь, а?
Виктор слушал его, и лихорадочно соображал, как правильно поступить. Если это действительно люди шефа, то далеко уйти им они не дадут. Наивно даже предполагать, что они смогут где-то спрятаться, отсидеться. Это только такой придурок, как Николай может так думать. Но он-то не Николай, у которого за плечами пять классов образования и три ходки. Тут, дверца машины открылась, и на снег выпрыгнул здоровенный мужик, хохоча во всю глотку. Обойдя машину, он вытащил из нее женщину, подхватил ее на руки, и потащил к дому. Женщина отбивалась, болтала ногами, и тоже хохотала.
Виктор опустил окно, и прислушался. Мужчина говорил что-то об одолженном на время ключе, мягкой постели и какой-то Зинке. Виктор с тоскою посмотрел им вслед.
- Везет же людям. Сняли на время чью-то квартиру и пошли трахаться. А тут мерзни, сиди с пробитой башкой.
Николай шумно выдохнул.
- Слава богу, не по нашу душу! Хрен с ними, пусть кувыркаются. Живы будем, наверстаем. Сматаюсь-ка я снова к квартире, гляну, вдруг, кто появился.
Виктор кинул взгляд на темные окна.
- Сиди. Если кто появится, то свет загорится. Видишь, темно?
- Ну, и что? Эта баба хитрая такая тварь. Может, сидит в темноте и сыночка поджидает. Лучше бы, конечно, там их встретить, прямо в квартире, тогда бы точно кого-то из них поймали, но опасно. Во-первых, родственники могут заявиться. Во-вторых, менты нагрянуть. А в - третьих соседи, хуже ментов: через стены слышат, видят, и все знают. Одно дело в дверь позвонить, а другое - открыть. Я и так там дважды засветился. Слушай, может ты шапку по глубже на башку натянешь и сбегаешь, а?
Виктор покачал головой.
- Не-а. Тебе не терпится, ты и беги. У меня ноги не казенные и голова на плечах есть, в отличие от тебя. Ты два часа назад туда бегал? Бегал. Там пусто? Пусто. За это время мы ни одну бабу и пацана в подъезд не пропустили, чтобы не рассмотреть. Так? Так, какого лешего тебя туда несет? Сиди и гляди в оба. Черного хода здесь нет. Придут, никуда не денутся. Наберись терпения. Да и по двору «собачники» гуляют, видишь? И так в нашу сторону косятся. Так, что не рыпайся. Плохо, если она сумела как-то связаться с сыном. Тогда наше дело труба. Залягут на дно, и пиши - пропало. Хотя, опять же, любимого муженька хоронить надо? Надо. Поминки справлять надо? Надо. Не бросят же они его, как собаку бездомную?
- Много ты понимаешь в бабах! - хмыкнул Николай, - если он «бабки» любовнице оставил, а законную супругу за это чуть жизни не лишили, она знаешь, как обозлиться может? А если она нас надула и все денежки у нее, тогда тем более. Может уже давно со своим сопливым сыночком сидит в самолете и летит куда-нибудь в Париж. И ей до лампочки: где и как закопают ее бывшего супруга.
- Дурак ты Коля и не лечишься, - не злобливо произнес Виктор, - ты думаешь, шеф ее просто так возьмет и выпустит? Наши ребята и в аэропорту и на вокзале сидят. Деньги видать немалые мужик «свистнул». Иначе шеф бы всех на уши не поднял. Ради пары, тройки тысяч, он бы палец о палец не стукнул.
- Ты хочешь сказать, что триста тысяч рублей, это тебе не деньги? - Николай покрутил пальцем у виска, - а последний раз на нары попал за сумму в десять раз меньшую этой.
Виктор брезгливо поморщился.
- На нары сесть много ума не надо. Ты и за сотню убьешь, рука не дрогнет. Чего ты хозяина с собой равняешь? Он по мелочи не работает. Если работает, то по - крупному, и в основном чужими руками. А с «деревянными» он вообще дел не имеет. Я тебе не про рубли разговор веду, а про «баксы», понял?
Николай присвистнул.
- Ни себе чего! Ну, тогда он нам точно головы поотрывает. Почему ты мне сразу этого не сказал? Я думал весь базар из-за тысячи-другой. Лучше бы мы эту бабу убили сразу, меньше бы хлопот было. Она доходная такая. Сказали бы, что сердце не выдержало и все. Шеф наорал бы, и закрыл лавочку. Да и пацан бы тогда никуда не делся. Привезли бы его к шефу, и пусть делал бы с ним что хотел. Не наше дело. А вот теперь-то чего делать? Точно живыми в землю закопает, в натуре. Я бы и сам за такие деньги закопал. Нет, ты как хочешь, а я «делаю ноги». Мне еще эту землю потоптать хочется. Залягу где-нибудь на пару-тройку месяцев на дно, а потом ищи меня свищи. - Он попытался открыть дверцу машины, когда почувствовал, как к голове его прижалось что-то тяжелое и холодное.
- А ну, не дури! - Глаза Виктора налились кровью, - я тебе смоюсь! Сейчас шефу позвоню, чтобы замену прислал, а начнешь дергаться, пристрелю на месте. Говорил ему не связываться со всякой швалью, так нет: в деле всякие пригодятся, - передразнил он Андреева, - они знают: что где в квартире спрятать можно, любую дверь откроют, замочат не моргнут. Урки вы и есть урки. Шакалы трусливые.
Он достал из кармана мобильный телефон и начал набирать номер. Николай заскулил:
- Не сдавай, а? Пошутил я. Тебя проверял. Век не забуду, что хочешь для тебя сделаю. Не сдавай, а братан?
Тут они увидели, как дверь соседнего подъезда открылась, и из него вышел тот же веселый мужик с женщиной на руках. Он донес ее до машины, и тут же растянулся, видимо поскользнувшись на льду, но ношу свою из рук не выпустил. К ним кинулись мужчина с женщиной, гуляющие во дворе с собаками.
Виктор захохотал, махая пистолетом у глаз Николая.
- Ой, не могу! Ты гляди, постели им не хватило, решили на улице, на снегу, покувыркаться. Она на него упала и лежит, как бревно. Пьяная, наверное, в стельку. А он, силен мужик: и туда на руках тащил и оттуда. Видать здорово она его зацепила. Пойду, посмотрю, что там за краля такая, что он ее с рук не спускает. - Он повернулся к Николаю, и погрозил ему пистолетом, - смотри, чтобы это было в последний раз. Так и быть, шефу, пока ни о чем говорить не буду, но ты у меня под прицелом будешь, понял?
Николай закивал головой, и заискивающе улыбнулся.
- Базара нет. Хочешь, я сбегаю, гляну?
Виктор задумчиво почесал пистолетом висок.
- Давай. А то я из машины выйду, а ты по газам и был таков. А так, если попробуешь смыться, я тебя уложу на снежок, рядом с мужиком. Только вот бабу тебе не обещаю. - И он засмеялся над своей шуткой.
Николай открыл дверцу машины, и вылез на улицу. Он сделал несколько шагов в сторону весело смеявшейся компании, когда увидел, что мужчина запихнув свою подругу в салон машины, сел за руль и машина тронулась. Мужчина с женщиной остались весело обсуждать этот инцидент. Их собаки тоже не теряли время зря, обнюхивая друг друга со всех сторон. Вдруг, одна из собак, маленькая шавка, зарычала, начала звонко тявкать, и рваться в сторону Николая. Тот быстро забрался назад в машину.
- Чем меньше шавка, тем больше вони.
Мужчина с женщиной начали внимательно всматриваться, пытаясь увидеть, кто сидит в машине. Виктор завел мотор, и медленно тронулся в сторону улицы.
- Вот заразы! Теперь пока не уйдут, возвращаться нельзя. Подозрительные все стали, бдительные. Черт бы их побрал! За углом постоим, пока они домой не смоются. Николай, придется тебе все-таки идти в подъезд и ждать там. А я здесь буду смотреть.
- Так увидят в подъезде. Блин, я ж там, как бельмо на глазу буду. Там кроме, как за мусоропроводом, спрятаться негде.
Виктор разозлился.
- Я думал, мы все вопросы уже сняли. Если нет, то ты так и скажи. Я быстро себе другого напарника найду.
Николай, матерясь про себя, на чем свет стоит и обещая самую лютую смерть этому фраеру, кидающему понты, потому, что он с пистолетом, а он, Николай, нет, молча вылез из машины и надвинув пониже на глаза кепку и подняв воротник, медленно пошел к ненавистному подъезду.
Оставшись один, Виктор на минуту закрыл глаза, и скрипнул зубами. Боль в голове становилась нестерпимой. Он понимал, что влип в историю, из которой очевидно нет выхода. Они засветились перед этой пигалицей и теперь неважно: поймают они ее или нет, выход у шефа один: убрать их.
Как же он докатился до такой жизни? Он, мнивший себя гением и смотрящий свысока на всех окружающих его людей. С детства у него было все самое лучшее: одежда, игрушки, учителя. Родители не скупились на похвалы, постоянно напоминая ему, что он особенный, он самый умный, самый красивый, самый талантливый. Все вокруг него, это серая, безликая масса. Витя не заметил, как остался один. Все школьные и дворовые друзья как-то исчезли из его жизни. Мама, кривя в усмешке рот, доводила до его сведения, что Вовка стал слесарем, и теперь капается в мазуте и грязи. На большее, он никогда и не был способен. Андрей, поступил в Политехнический, с дипломом инженера будет разгружать вагоны, заводы-то стоят. Петька поступил в военное училище, будет нищим офицером, готовым отдать свою жизнь за паек и бесплатную форму. А вот Витенька, окончив МГИМО, станет послом, (никак не меньше) после чего для него откроются и все двери во власть.
Мама не учла одного, что распределения, как во времена ее молодости, теперь не существовало в принципе. И после окончания, в посольства уехали дети послов и высоких государственных чиновников. Отец, имевший кое-какие связи, умер, и Виктор остался с дипломом на руках на улице. Знание трех языков, этикета, и истории оказались никому не нужны. Даже в самую захудалую фирму и то старались не брать со стороны, а только по знакомству, да и то, если есть стаж работы.
Виктор не мог поверить, в то, что он: такой умный, интеллигентный, красивый и молодой, вдруг оказался на обочине жизни. Его бывшие тупые сокурсники, имеющие высокопоставленных родителей, разъезжали на БМВ, строили трехэтажные коттеджи за городом, отдыхали на лучших мировых курортах, а он жил в двухкомнатной, малогабаритной квартире, ездил на старом жигуленке и работал простым менеджером в занюханной туристической фирме, получая гроши. И то, только благодаря тому, что сумел уговорить мать уехать жить к ее сестре в Саратов, мотивируя это тем, что двум одиноким женщинам лучше жить вместе. А он будет помогать им деньгами. После отъезда матери он переставил замки, и забыл о ее существовании. Он был зол на нее. Это она была виновата во всех его неудачах. Нечего было готовить его к той жизни, какую она не могла ему дать.
Ему нравились красивые, шикарные женщины, но они не замечали его в упор. Этим женщинам нужны были деньги, много денег, а он был нищим. Что он мог им предложить: свою двухкомнатную квартиру и жалкие копейки? Он с завистью и злостью смотрел, как лысые, обрюзгшие мужики, с трудом выбирающиеся из «Мерседеса», по-хозяйски ведут ослепительных красоток в ресторан, лапая их за грудь и задницу прилюдно, не обращая на окружающих никакого внимания. Как они достают свой пухлый, толстый бумажник, набитый купюрами и не глядя, бросают эти купюры на стол, не ожидая счета. А эти красотки, исполняют их малейшее желание, угадывая по глазам и жестам, что требуется их хозяину в данный момент.
У девчонок на работе только и было разговоров о том, где и как можно «подцепить» денежный мешок. На него они смотрели, как на пустое место. Ведь он был одним из них - служащим, наемным работником. Даже эти уродины и то не хотели смотреть на него! Виктор обозлился на весь мир. Он возненавидел его! Его мысли теперь крутились только в одном направлении: как разбогатеть? Он прокручивал в голове сотни вариантов, вплоть до разбоя и убийства. Какая может быть мораль, в аморальном мире? Государство, ворующее у своих граждан, обирающее до нитки стариков и оставляя без будущего детей, не имеет право осуждать его за противоправные действия. Сейчас в нем правит бал сатана! Прав тот, кто сильнее, кто идет по головам и трупам, не оглядываясь назад. Ум, интеллигентность, сопереживание и доброта - отжившие, ни кому не нужные понятия, отмершие, как когда-то у обезьяны хвостовой отросток. Если быть более точным, то ум и знания нужны, тем, у кого их нет, но есть - сила. И они покупают этот ум и знания за гроши, пользуются им без зазрения совести на полную катушку, трубя повсюду о том, что они благодетели. Они не дают этому уму погибнуть! А когда он выжат, как лимон, выбрасываю его на улицу без сожаления. Конституцию теперь можно читать, как юмористический рассказ. Право на труд, отдых, медицинское обслуживание. На государственных предприятиях мизерную зарплату, на которую можно прожить не больше недели, выплачивают с задержками по три - четыре месяца. А в частной фирме, при устройстве на работу, сразу предупреждают, что болеешь ты за свой счет, отдыхаешь тоже и то не больше десяти дней. А с баб берут подписку, что во время работы ты обязуешься не беременеть, а если «залетела», то это твои проблемы и на фирме тебя не будет уже на следующий день, после того, как об этом узнает хозяин.
Поэтому, когда Виктор, случайно, познакомился с Андреевым, а тот познакомил его в свою очередь с хозяином, и тот предложил ему работу, которой он занимается сейчас, Виктор согласился без колебаний. Он выбивал у «толстых кошельков» деньги, пытал, убивал, насиловал, испытывая при этом кайф, не сравнимый ни с чем, Он мстил этим богатым, удачливым людям за свои неудачи, разочарования и не сбывшиеся мечты.
Особое удовольствие доставляла ему полная власть над этими красивыми стервами, которые раньше не удостаивали его даже взглядом. Их брали в заложники, вытряхивая, таким образом, из «толстого кошелька» зеленые купюры. И пока они были в его власти, он делал с ними все, что хотел. Он возбуждался от страха в их глазах, от их криков о помощи. Он с садистским удовольствием посылал потом фотографии (естественно с заретушированным своим лицом) хозяину, или мужу, этой красотки, с подробным описанием действий. Кому после этого захочется иметь в своей постели «порченый товар»? Его месть была сладка. У него появились деньги, но он не тратил их, а собирал, как Плюшкин, пересчитывая их ежедневно перед сном. Он мечтал о том дне, когда их будет столько, что он сможет открыть свое дело и сам станет хозяином. Он купит роскошный особняк, шикарную машину и у него будет не менее десяти любовниц, красивых, сексапильных, которые будут выполнять все его, даже самые безумные желания.
И вот, из-за какой-то бесцветной тетки, которую не возникло даже желания трахнуть, рушатся все его мечты. Шеф не прощает проколов. И у него, Виктора, их и не было до сегодняшнего дня. Эта козявка оказалась слаба телом, но сильна духом, а он этого не понял. Хотя, должен был понять! Все бабы, которыми он занимался до нее, думали только о своей драгоценной жизни, лице, фигуре и готовы были на все, лишь бы все это сохранить. А эта серая мышь лепетала только о сыне и муже. Она была в отчаянии, а человек в отчаянии (это он знает по себе) способен на любой, даже самый безумный и бессмысленный поступок. За теми красотками стояли большие деньги, а за этой не было никого и ни чего.
Виктор, вдруг поймал себя на этой мысли, и оцепенел. Он понял, что она действительно ничего не знала ни о каких деньгах! Он «сгорел» попусту. Это вина шефа, а не его. На этот раз он не правильно просчитал ситуацию. Но ему-то, Виктору, от этого не легче. Теперь ему во что бы то ни стало надо найти эту сумасшедшую тетку и ее сына. Пока они живы, и его жизнь в опасности.
Вдруг его бросило в жар, он даже вспотел. Он понял все! Как это не пришло ему в голову сразу? Но, если это так, то, тогда он обречен в любом случае. Обречен вместе с этим придурком, который сейчас находится в подъезде дома. Они слишком много знают, засветились лицами, засветили шефа, потеряли бабу. А это - приговор. Их уберут в любом случае.
Виктор включил зажигание, и на всей скорости рванул от проклятого дома. Он мчался за город, не замечая ничего вокруг. В его голове билась только одна мысль: надо выбраться из города, надо выбраться из города!
Ему почему-то казалось, что именно там его спасение. Он не заметил, как с ним поравнялась машина, и кто-то окликнул его несколько раз по имени. Он не слышал, как звонит, надрывается мобильный телефон. Он не услышал выстрел. Только глаз зафиксировал яркую вспышку слева, и наступила ночь.
Машина выскочила на встречную полосу, и на всем ходу врезалась в движущийся навстречу бензовоз.
Люди, сидящие в черном «Джипе» немного понаблюдали за пылающими, как факел машинами и резко развернувшись, поехали назад в город.