Призыв
В городе Малинине, в самом центре, недалеко от набережной реки Смородины, жили-были братья-близнецы, и звали их Павел и Пётр. После седьмого класса оба пошли работать на пероностроительный завод, электриками, а после работы учились: Павел учился в пероностроительном техникуме, а Пётр в аэроклубе.
Незадолго до начала войны пришла Петру повестка в военкомат. Он, недолго думая, пришёл туда, дождался своей очереди и услышал:
- Ну что ж, молодой человек, пора Вам послужить Родине. Вот Вам повестка, Красная армия ждёт с нетерпением.
- Как же так? - запротестовал Пётр. - Я же учусь в аэроклубе, до выпуска осталось меньше двух месяцев, а когда закончу, то пойду служить в авиацию, уже готовым лётчиком.
- Причина уважительная, сталинские соколы стране нужны. Молодец! Доучивайся. - Затем, посмотрев в журнал, добавил. - Тогда исправляем Петра на Павла. Передай повестку брату, и скажи, чтобы не опаздывал.
Домой Пётр шёл как оплёванный, ему было нехорошо от мысли, что он так подставил брата, которому оставалось доучиться в техникуме чуть больше года. Дома рассказал Павлу, что да как, и, не поднимая глаз извинился. Однако брат отреагировал спокойно, никого ни в чём не виноватил, а стал собираться в армию, исполнять почётную обязанность.
По случаю проводов Павла в армию, мать сходила на рынок, купила в меру жирный кусок поросёнка и приготовила поджарку, но не простую, а ну очень вкусную. Когда же собрались гости, в основном друзья и подруги, то есть было некогда, попробовав по кусочку, молодые люди занялись более важными, с их точки зрения делами. Дел было много, и песни, и танцы, и разговоры, и обниманцы. Потом, всю войну, особенно под Смородиноградом, когда было совсем голодно, да и после войны тоже, перед Павлом вставала эта несъеденная, вкуснопахнущая поджарка, он вспоминал мать и корил себя за то, что не наелся тогда.
Вечер пролетел как мгновение, а утром Павел уже пришёл на сборный пункт и всё закрутилось. Сначала медкомиссия. На медкомиссии, когда все стояли голышом перед медицинскими специалистами, один врач просил всех нагнуться и раздвинуть ягодицы, рассматривая что-то в заднем проходе. Когда очередь дошла до Павла, врач уделил ему время больше остальных и, засунув палец в анус спросил:
- Пьёшь? Куришь?
- А что дым валит? - переспросил Павел, злясь от такого неудобного положения. - Заткнул, чтобы не задохнуться?
Все заржали, а кто-то добавил:
- И горлышко бутылочное показалось.
- Следующий, - равнодушно позвал врач под всеобщий хохот, не вступая в полемику и вынимая палец.
Потом было распределение.
- В каких войсках хотите служить? - спросил военком. - Кем себя видите а армии?
- У меня брат учится в аэроклубе на лётчика, - ответил Павел. - Ну и я бы хотел, если можно. Может быть и встретимся с ним в небе.
Возражений не было. Затем будущих лётчиков погрузили на машины и привезли в лётное училище. Во время учёбы началась война с тридесятым королевством, и обучение велось уже с более конкретными целями и задачами. Здесь в училище Павел узнал о смерти брата.
Ранение
После училища, уже в начале зимы, те, кому достались машины, стали летать, а остальные, кому машин не хватило, были направлены на защиту Смородинограда, в пехоту.
В боях за Смородиноград, под деревней Ельней, Павла ранили в руку. Подоспевший санитар быстренько перевязал его и отправил в санбат своим ходом, дав соответствующую сопроводительную бумагу. По дороге в санбат он прошёл шесть заградительных линий особистов и все долго изучали сопроводиловку, косясь на забинтованную руку, подозревая в самостреле. Недалеко от места назначения навстречу попались солдаты, выписанные из санбата и шедшие к передовой. Один из них посмотрел на лётное обмундирование и обратился к Павлу:
- Эй, летун. Давай махнём твои унты на мои сапоги.
- Кто ж пойдёт на такой неравноценный обмен? - возразил Павел. - Разве что гражданин страны дураков, а я из Смородинограда иду.
- Не парень, ты меня не понял, - сказал пехотинец и аргументировал. - Во-первых, сапоги почти новые и хромовые; во-вторых, в придачу я дам тебе целую селёдку и полбуханки хлеба; а в третьих, у тебя, в госпитале, унты всё равно украдут. Так что соглашайся.
Аргументы были весомые, особенно второй и третий, и обмен состоялся. Сразу же селёдка и хлеб были съедены, а сытый и повеселевший Павел пошёл дальше. Но веселье продолжалось недолго, после селёдки захотелось пить, а воды не было, снег жажды не утолял, приходилось отходить за обочину, где были овраги, ломать лёд и пить из оврага. Так, с жаждой, он и прошёл весь путь до полевого госпиталя.
Когда осколки вынули, то раны затянулись быстро, но мышцы отказывались работать, есть приходилось левой рукой, так как не было сил уделжать ложку. Да что там ложку, пальцы не держали ни карандаш, ни лист бумаги. Пришлось всему учиться заново.
Весь остаток войны, да и в мирное время тоже, как зеницу ока хранил Павел справку, в которой было написано, что ранен он был осколками снаряда, а не пулей.
Авиация дальнего действия
Из госпиталя, со справкой о ранении, снова в авиацию. Здесь случился казус, тех машин, на которых учили летать уже не было, надо было переучиваться на новые, а переучиваться сложнее, чем учиться заново, тем более, что и летать то не пришлось, а лётные училища пекли молодых лётчиков как блины. Так все нелетавшие пошли воевать не по специальности, кто механиком, кто штурманом, кто стрелком или радистом. Павел попал в полк дальнего действия стрелком-радистом на тяжёлый бомбардировщик.
Место стрелка радиста было устроено слудующим образом, впереди рация, сверху пулемёт, снизу пушка, сиденья нет, на пояс надевается ремень, прикреплённый по бокам к стенкам. Работа на рации - стоя, отстреливаться от цели сверху - в положении полулёжа, от цели снизу - в положении вверх ногами. Таким образом каждый вылет стрелок-радист крутится как акробат на верёвке. "Воздушные рабочие войны" - слова из послевоенной песни.
Чтобы выявить мастерство экипажа, а также проконтролировать точность попадания бомб в цель и проследить, чтобы никто не уклонился от маршрута, почти всегда летал самолёт с фотографом, который только фотографировал куда летали, куда сбросили, во что попали. Самолёт-фотограф летал после всех, чаще других попадал в прожектора и ему больше всех доставалось зенитного огня, а, следовательно, чаще сбивали. Добровольцев возить фотографа не было, туда посылали по приказу, либо провинившихся, либо по очереди. По прошествии времени было замечено, что, когда с фотографом летал Павел, самолёт и экипаж возвращались целыми и невредимыми. Его стали прикреплять к фотографу чаще, а потом закрепили постоянно.
Передышка
После одной войны, с тридесятым королевством, и до начала другой войны, с королевством трипятнадцатых островов, образовалась небольшая передышка и все стали отдыхать и расслабляться. Выразилось это в участившихся случаях пьянства, как среди солдат, так и среди офицеров. Чтобы не потерять боеспособности, высокое командование решило отвлечь внимание от пьянства, переключив его на художественную самодеятельность.
В один прекрасный момент, после завтрака, командир полка, построив личный состав, объявил о создании кружка художественной самодеятельности. И скомандовал:
- Добровольцы! Два шага вперёд.
Добровольцев не было.
- Неужели нет талантов? Или скромничаете?
- Нет, - раздались разрозненные голоса. - Откуда у нас таланты? Мы же не артисты, а обычные люди.
Тогда последовала другая команда:
- Для выявления талантов, марш-бросок на десять километров. Бегом м-аааарш! - И инструкция. - Как только таланты появятся, то добровольцы пусть идут в Красный уголок.
Через два километра Павел почувствовал, что в нём этот самый талант проснулся и очень сильно рвётся наружу. Талант был такой напористый, он готов был и петь, и танцевать, и декламировать. О чем Павел доложил по команде и был отправлен в Красный уголок для реализации своих, внезапно открывшихся, способностей. Компанию ему составили ещё двое, тоже почувствовавшие всплеск творческой активности. С течением времени состав кружка художественной самодеятельности понемногу пополнялся. Марш-бросок продолжался, с небольшими перерывами на обед и ужин. Таланты прибывали и, к полуночи, состав кружка был полностью укомплектован.
А потом трудовые будни с ежедневными репетициями и еженедельными концертами.
На востоке
Объединившись, войска тридевятого государства и войска тридвадцатых штатов, разгромили армию трипятнадцатых островов, освободили маленькое восточное трисемьдесятчетвёртое царство и разделили его пополам, по одной из параллелей, пересекавших его поровну. И пока пограничники делали границу победители двух великих держав-победительниц вместе праздновали победу.
В одном из кафе, где собирались солдаты и офицеры двух армий, был и Павел с сослуживцами. В этом кафе фирменным блюдом был сильногазированный лимонад, который полностью вылетал из бутылки, после открытия. Пить его можно было только тогда, если очень осторожно открывать и наливать в стакан, не болтая бутылку. Но зачем пить, если им можно поливать соседей. Первыми начали тридевятинцы, они осторожно открывали бутылку, затыкали горлышко большим польцем, взбалтывали и, слегка наклонив бутылку в сторону соседнего столика, отпускали палец. Лимонад выскакивал из бутылки и летел в сторону потолка, терял скорость и падал на мирно жующих союзников. Меткость попадания зависела от мастерства. Союзники сначала обиделись, но потом эта забава понравилась и им. И, пока союзное командование не развело солдат своих армий по разделённым зонам, в кафе продолжалась перестрелка лимонадом.
Как-то к Павлу подошёл местный житель и предложил:
- Капитана! Дай потишу сортир.
Павел сначала не понял, чего он хочет, но потом догадался и разрешил. Когда довольный абориген вычистил сортир и вывез содержимое, пришёл другой с таким же предложением. Тогда обескураженный Павел поделился новостью с друзьями и те ему объяснили, что здесь не хватает удобрений и, что местные жители готовы платить за вывоз содержимого солдатских сортиров, и некоторые имеют на этом неплохой заработок.
- И ты подработай, - предложили ему.
- Нет! Этого ещё не хватало. Спросят: как воевал? Что отвечать? Между вылетами дерьмом торговал, - под хохот друзей отрезал Павел, и ещё раз добавил. - Нет! Без меня.
03.04.2013