Манифест новаторов

            
               
                М.В.Бойков. МАНИФЕСТ  НОВАТОРОВ
                /неправительственный подход к прогрессу/

   Новаторами называются люди, творчески относящиеся к производству и личному труду, вносящие усовершенствования в их организацию, технику, технологию и тем экономящие обществу затраты труда, материалов, энергии. Вообще – это очень интересные  люди!
               
                I. ОСНОВНОЕ  ПРОТИВОРЕЧИЕ  ЭПОХИ.

   На сегодняшний день, первого десятка XXI века, оно остается таким же, каким его в середине XIX-го с научной точностью определили Карл Маркс и Фридрих Энгельс, - противоречием между трудом и капиталом. 
   На почве этого застарелого противоречия и попытки его разрешения в новейшей истории актом Великой Октябрьской социалистической революции в результате 1-й мировой войны и рождения социалистического содружества после 2-й возникло и развилось множество других, производных противоречий, таких, как противоречие между социальными системами, между военно-политическими блоками, между развитыми и отстающими государствами. Эти производные противоречия, затрагивая страны и народы, приняли столь глобальный характер, что человечество оказалось втянутым в мировую холодную войну, которая была продолжением и практическим выражением всё того же, основного противоречия между трудом и капиталом. Так называемые межнациональные, этнические и религиозные конфликты были и остаются отнюдь не внешним к нему приложением, а результатом его прямого воздействия на все стороны жизни и использования их в классовых интересах отдельных классов, кланов, сообществ, групп.
   В этой холодной войне, затормозившей мировое общественное развитие и отнявшей у него огромное количество сил, понесла громадные потери и природа. Сложилось угрожающее противоречие между человечеством и природой.
   Антропоцентризм и классовый эгоизм, расценивающий природные ресурсы как свою собственность, привели к нарушению экологического равновесия. Множество биологических видов оказались прижаты к черте выживания. Озоновая защита Земли дала течь. Биоценоз и круговорот веществ на планете пришли в состояние упадка и деградации. Производство и особенно человеческие распри обходятся природе бесконечно дорого. Сама жизнь поставлена под вопрос.
   Виновником создавшегося положения является Человек. Именно он, выделившись из природы как вид, благодаря превращению своей приспособительной жизнедеятельности в приспособляющую, трудовую, в ХХ столетии как никогда стал ей опасен. И самому себе – тоже. Есть необходимость углубиться в его понимании.
   Это возможно, если научный, диалектико-материалистический подход к природе и обществу распространить и на человека, вскрыв его основное, движущее противоречие.
   Начала этого противоречия установил Карл Маркс, сформулировав на его основе регулятивный принцип будущего коммунистического общества: «Каждый по способностям, каждому по потребностям!» (1./К.Маркс. "Критика Готской программы". К.М. и Ф.Э. Соч., т.19, с.20/).
   СПОСОБНОСТИ  и  ПОТРЕБНОСТИ! Именно они составляют основу внутриличностного конфликта каждого человека. Способности – это  созидательное начало. Потребности – потребительское.
   Реализуя способности, человек затрачивает энергию. Удовлетворяя потребности – восстанавливает ее. Способностями он приносит пользу себе и  другим. Потребностями – преследует свою. Любая его деятельность, а трудовая, в особенности, движется в противоположности названных начал: с одной стороны, она является воплощением тех или иных способностей и дарований; с другой, - путем к удовлетворению потребностей. Все человеческие отношения поэтому – суть деятельный обмен способностями ради совместного и взаимного удовлетворения потребностей и желаний.
   Данное противоречие человек унаследовал из природы. Любая биологическая особь, будь то животное или растение, имеют его в зачаточном состоянии как противоречие между приспособительными задатками и органическими потребностями, развивающееся соответствие между которыми является законом ее выживаемости и совершенствования вида в целом.
   В свою очередь, живая природа заимствовала его из неживой: "сколько в одном месте убудет, столько же прибавится в другом". То есть, ничто в мире не возникает, не "созидается" иначе как через поглощение, "потребление" других систем или их частей. Великий закон сохранения и превращения энергии выступает как наглядное подтверждение  всеобщего закона материи, в рамках которого "созидание" и "потребление" предстают двумя сторонами одного процесса бесконечной смены форм движения и развития материи.
   Аналогичное противоречие: между производством (созиданием) и потреблением, - общее для всех времен и народов, различающееся лишь спецификой проявления, мы наблюдаем и в обществе, на всех ступенях его развития.
   Таким образом, основное противоречие, которое мы отмечаем у человека, является сквозным, стержневым противоречием всего мироздания. Но у человека оно выступает в более развитом и, соответственно, конфликтном виде, где созидательное (способности) и потребительское (потребности) начала крайне специализированы и противопоставлены в своей полярности. Поэтому внутренне, в себе самом, данное противоречие /как, впрочем, и  любое противоречие в мире/ неразрешимо. Оно решается через соотнесение с таким же противоречием у других его носителей. То есть, внутриличностный конфликт, обостряясь, становится межличностным, притягивая к участию и другие стороны.
   В свою очередь, межличностный, обрастая участниками, превращается в групповой. Групповой, по общности положения, - в классовый. Классовый – в общественный, далее и в межгосударственный. Не общество порождает в человеке его основное противоречие. Наоборот, основное противоречие всякого общества – между производством и потреблением – выступает как совокупное выражение основных противоречий составляющих его индивидов, с разной степенью включения и влияния на общее.
   Однако если общество в целом потребляет столько, сколько производит, то у человека такого равенства нет. Одни больше созидают, другие больше потребляют. То есть, будучи созидателем и потребителем одновременно, кем-то из них человек выступает определеннее, с превышением одного начала над другим, в силу личностных предпочтений или внешнего давления.
   Животное не может желать больше того, что необходимо для жизни. Мера же потребления человеком может превышать все мыслимые и немыслимые пределы, не согласующиеся ни с необходимостью, ни с потребностью, ни с заслугой. Но как эгоизм потребностей, так и альтруизм созидательного начала не знают пределов.
   Поэтому все люди, независимо от половой, возрастной, национальной,  социальной, профессиональной, должностной, религиозной, партийной и прочих видов принадлежности, укладываются на одной-единственной шкале социально-ролевого измерения: от героического, всепреодолевающего созидания, переходящего в самопожертвование, до  воинственного, все попирающего потребления, переходящего в преступность. Борьба созидательного и потребительского начал в человеке, в конце концов, оборачивается борьбой между созидателями и потребителями в обществе.
   Борьба эта шла извечно. Но чем более она обострялась в человеке, тем активнее переносилась на общество, поляризуя его преимущественно на полюс созидателей и полюс потребителей, т.е. тружеников и эксплуататоров: на тех, кто в большей степени производит, и тех, кто главным образом потребляет. Рабы и рабовладельцы, крепостные и феодалы, пролетарии и буржуа – лишь конкретно-историческое воплощение этой поляризации в форме классов. Не классы сменяли друг друга в историческом развитии. Это изначально борющиеся между собой созидатели и потребители меняли свою классовую форму. Классовая противоположность – суть выражение общечеловеческой противоположности, выраженной в насилии.
   Классы – это отснятое и социально-закрепленное превышение одного начала над другим, отторгнутая и насильственно удерживаемая в своей полярности природа человека, внутренняя конфликтность, возведенная в общественный антагонизм.
   Все общественные конфликты ежесекундно питаются исходящими изнутри человека личностными. Будучи их следствиями, аккумулируя их, они становятся причиной всеобщих катаклизмов: восстаний, революций, войн. Подобно тому, как люди делятся на созидателей и потребителей, аналогично делятся и государства, в зависимости от того, кто в них правит: потребители или созидатели.
   Как среди трудящихся классов есть масса людей, по внутренней предрасположенности относящихся к потребителям, так и среди эксплуататорских классов встречаются люди, одухотворенные созидательной устремленностью. Когда последние приходят к самоосознанию, единению и  власти, нация как правило переживает подъем. Но черед их обычно недолог. И обретенные завоевания, присваиваемые затем потребителями, становятся базой для захватнических войн. Вся человеческая история полна кровавых свидетельств неуемной алчности правящих потребителей сначала к собственным народам, а затем к соседним и дальним.
   Сначала захватнические государства действуют открыто и грубо – огнем и мечом. Но, как и отдельные люди /которым важно не только богатеть, но и выглядеть/, с течением времени они научаются маскироваться под созидателей, либо ищут новые источники извлечения выгод и прибыли, действуя с помощью рыночных механизмов, дисбаланса цен, организации всяческих фондов и форумов, обработки общественного сознания, смычки с потребителями соперничающих стран. Чем больше капитал этих государств, тем активнее их видимая и невидимая экспансия, тем с большей изворотливостью они пытаются подчинить себе созидательные силы своих народов и извлечь наибольшую выгоду от международных сношений. Для них жить значит,  потреблять. Потреблять больше, разнообразнее, элитарнее.
   Увы, за ХХ столетие мир не стал свободнее и демократичнее, добрее и человечнее. Напротив, господствующий в нем потребитель стал лицемернее, жаднее, хитрее и изощреннее. Наращивая капитал, пропитанный слезами и кровью народов, он рядится в тогу покровителей бедных, радетелей труда, благодетелей наций. Но понимает он только свои интересы, свои потребности, свою выгоду. Ради собственного блага готов пожертвовать хоть всем миром.
   Его неуемный хищнический эгоцентризм губителен для народов, для человечества, для всей планеты и жизни на ней. Созидателям нельзя более питать иллюзий, не сознавать своего призвания, не собирать силы для действительного спасения человечества и отпора потребителям, для построения новой,  духовно-экологической, созидательной цивилизации, для реализации подлинно человечного человеческого развития.

                II. СОЦИАЛИЗМ  И  ЧЕЛОВЕК.

   Обобществив средства производства и тем самым покончив с классами, сделав, таким образом, всех тружениками, как это и было в доисторические времена, социализм привел человеческую природу к ее естественному единству. Каждый стал созидателем и потребителем одновременно. Нельзя стало потреблять, не созидая. Нельзя жить за счет собственности, не работая; получать средства к существованию, не участвуя в их производстве; благоденствовать на чужом труде, не платя своим. То есть, нельзя стало считаться человеком высшей пробы, не будучи им по существу.
   Но устранив классы, социализм не мог отменить внутриличностный конфликт человека, заложенный природой, его естественное развитие и переход в межличностный. Люди всегда, помимо того что борются с социальным противником, борются и между собой как конкуренты – за выдвижение, успех, предпочтительные условия жизни.
   С победой социализма эта борьба вышла на первый план. Классовый антагонизм был исчерпан и уступил место межличностным и групповым столкновениям – между потребителями и созидателями, внутри тех и других, всеобщему соперничеству в обществе, но с новыми целями и новыми средствами, независимо оттого, сознавали это люди или нет.
   Однако это соперничество, поскольку общественное сознание оставалось в рамках прежней идеологии, приняли за классовую борьбу,  за продолжение ее в новой форме. Тому в значительной мере способствовала теоретическая позиция тогдашнего руководителя страны Иосифа Сталина.
   Если в 1934г. на XVII съезде ВКП/б/ он еще стоял на позиции марксизма-ленинизма, считавшего социализм бесклассовым обществом, то в 1936г., при принятии Конституции Союза ССР, объявил его классовым, тем извратив  существо вопроса и ревизовав ленинскую Программу РКП/б/ 1919 года.
   В результате такой абсолютизации классов и сохранения классового подхода любая конфликтность в человеческих отношениях воспринималась как классовая, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   Происходившие и прежде, репрессии приняли теперь массовый характер, вне зависимости от социальной принадлежности. Их часто называют сталинскими. Но Сталин скорее спровоцировал их, чем санкционировал. Люди сами боролись друг с другом как созидатели и потребители, но сознавали себя в классовой противоположности, в соответствии с привычными установками. Репрессии стали фальсифицированным и потому трагичным продолжением "классовой" борьбы в бесклассовом обществе.
   Так извращение марксизма обернулось извращением и деформацией социализма. Это стало первой открытой схваткой созидателей и потребителей в советском обществе, в которой безоговорочную победу, используя классовый подход и изображая противника классовым врагом, одержали потребители.
   Само по себе это явление было вызвано вполне обыденными причинами. Значительного и быстрого улучшения материального положения трудящихся социализм, вышедший из недр недоразвитого капитализма, империалистической и гражданской войн, естественно дать не мог. Поэтому борьба созидательного и потребительского начал в человеке, как и борьба созидателей и потребителей в обществе, не только не потеряла накала, но и обострилась. Массы сравнительно быстро поняли, о том говорил и исторический опыт, что гораздо легче и быстрее достичь желаемого достатка с помощью карьерного роста по ступеням всяческих должностных и квалификационных лестниц, чем путем увеличения или совершенствования своего труда. Потребители в разных слоях устремились в административные и властные структуры, а также в партию, поскольку она стала правящей.
   К победе социализма они уже были готовы, оккупировав почти всю управленческую надстройку, как по горизонтали, так и вертикали. Репрессии лишь закрепили эту оккупацию. Случилось то,что всегда случалось после непродолжительного правления борцов-созидателей: потребители, приспособившись к руководящим веяниям и лозунгам, вновь прибрали власть к рукам и начали обустраивать страну под свои намерения и запросы.
   Великая Отечественная война приглушила межличностную борьбу и перед лицом общего врага объединила население страны. Но в конечном итоге, как и всякая война, она ухудшила его социальный, по человеческим меркам, состав. Ибо созидатели вообще, а в критические времена особенно, больше берут на себя тягот и лишений, инициативы и ответственности: на секунду раньше встают из окопов, закрывают собой амбразуры, - то есть чаще жертвуют собой ради общей победы, вне расчетов на славу и награды. 
   В послевоенное время, по закону психологической инерции, внутренняя борьба не сразу набирает обороты. Но переход антигитлеровской коалиции к конфронтации с СССР, создание против него агрессивных блоков, окружение военными базами, демонстративная гонка вооружений торпедируют усилия руководства по облегчению и улучшению жизни страны. Агрессивные планы внешнего окружения требуют значительного оттока материальных средств на вынужденное противостояние и таким образом загоняют руководство СССР в "войну" с собственным народом, на физический измор и износ.
   Страна трудится с нарастающим напряжением, помогает слаборазвитым странам, участвует в военных конфликтах на стороне борющихся за свою  независимость народов. На международной арене она выступает активным созидателем, в огромной мере жертвуя внутренними ресурсами и потреблением. Государства-империалисты, стремящиеся к глобальному мировому господству, добиваются своего: методично ослабляют СССР.
   Время от времени советским руководством производятся снижения цен на товары массового спроса. Но параллельно повышаются нормы выработки и снижаются расценки на трудовые операции, что экономически нивелируется. В дальнейшем, со смертью Сталина снижение цен на товары прекращается, тогда как повышение нормативов выработки усиливается, а с течением времени, уже при Хрущеве, происходит и повышение цен на продовольственные и другие товары.
   Когда повышение трудовых нормативов и рост цен на прилавках как тенденции накладываются одна на другую, т.е. урезается зарплата и одновременно дорожает жизнь, раздается первый гром социального напряжения в низах – Новочеркасские события 1962 года, показывающие воочию, что власть поменяла ценностные ориентиры и сохранение своего положения ей дороже положения народа.
   Применение силы против народа есть прямое следствие невнятной, вызванной непониманием собственной экономической политики. Когда повышаются нормативы и снижаются расценки на трудовые операции, труженик тем самым отбрасывается к прежней норме жизнеобеспечения. Но потребности его растут (вступление в брак, рождение и рост детей,  здоровье, культурные и другие запросы), и он, приноровившись, вновь начинает перевыполнять повышенные нормативы. Когда это опять становилось более или менее массовым явлением, руководство предприятий вновь, по согласованию или повелению вышестоящих инстанций, меняло нормативы и снижало расценки, чтобы принудить труженика к еще большей отдаче. В результате, с ростом валового продукта происходило естественное снижение его качества.
   Но это не было потерей в никуда. В обществе, как и природе, ничто ниоткуда не берется и никуда бесследно не исчезает. Это было вынужденной, скрытой формой потребления продукта еще до того, как он будет произведен на свет. Раз труженик что-то недополучал в заработной плате, то он естественно и не стремился /да зачастую и не мог/ сполна отдать в процессе самого труда. Отнятое у него в одной форме он возвращал себе в другой. На потребительское отношение государства к себе платил ему той же монетой.
   Но это была неравная борьба. В обществе по нарастающей множилась масса нереализуемого, не отвечающая вкусам потребителя, некачественного товара. Это составляло чудовищные потери общественного труда, которые к тому же удваивались, утраивались оттого, что люди, его сработавшие, тоже получали зарплату, премии, фонды. Страна держалась на всё убывающем количестве действительно ценных производителей. Она трудилась все больше, а становилась беднее.
   С падением качества продукта из года в год рос перечень дефицитного товара, за которым выстраивались длинные очереди. Общество платило колоссальной потерей времени в очередях за то "ускорение", с которым оно производило некачественные товары. Естественно, что в этой ситуации руководство начало выстраивать иерархические лестницы распределения: столица и центры обирали края и области, областные города обирали районы, райцентры зачищали сельскую местность.
   Появились специальные распределители, особые магазины, льготное медобслуживание, привилегированный отдых и т.п. Если в Новочеркасских событиях руководство страны противопоставило массам силу оружия, то в спецобеспечении – самое себя. С этого момента его можно считать псевдокоммунистическим, поскольку расценивает власть как кормушку. Брежневское, так называемое "застойное" время стало тому беспредельным попустительством. Приукрашиваемая картина в рапортах, отчетности, средствах массовой информации стала разительным контрастом действительному положению дел.
   Время от времени, однако, чтобы маскировать свои привилегии, руководство страны производило повышение заработной платы то одним, то другим категориям рабочих и служащих и уж совсем редко колхозному крестьянству. На практике это означало, что правительственная бюрократия давала одним то, что отнимала у других. Не позволяя людям зарабатывать самим, она с другого конца преподносила им подачку, называя это "огромным социальным завоеванием".
   Фактически же, подрезая действительную заинтересованность в труде, уравнивая старательного и недобросовестного работника, она стремилась решать дело подкачкой политического энтузиазма. Но на место одной несправедливости громоздила другую, производя перекачку бесхозяйственности и убыточности из одних отраслей и регионов в другие. Показные улучшения где-либо лишь способствовали общему засасыванию страны в трясину экономической деградации и нравственного опустошения созидательного труда.
   Главное, что следует отметить, экономисты, ученые-обществоведы  рассматривали экономику в отрыве от человека и потому не понимали, куда теряется качество продукта, почему с ростом производительности труда пустеют полки магазинов и, соответственно, происходит охлаждение к коммунистическим идеалам и ценностям.
   Дело, однако, не в плановости народного хозяйства и не в бесхозности, якобы "ничейности" общественной собственности, как мыслят некоторые умники, а в том, что всюду потребительский подход бюрократии брал верх, подминая под себя всякую дельную мысль, инициативу, новаторский почин. Спровоцированная внешним империалистическим окружением политика потребительского ограничения в стране разбередила-таки потребительские амбиции в верхах, не желающих страдать вместе с народом, и правоверную зависть в низах, не желающих верить в дутые производственные показатели. Произошла девальвация всех ценностей, ориентиров, идеалов. Двигаться дальше без научного понимания человека как вверху, так и внизу общественной лестницы стало невозможно.
   За периодом застоя началась агония потерявшего доверие масс  "коммунистического" правления – череда умирающих друг за другом никчемных, ничего не могущих генсеков. Несоответствие классовой надстройки бесклассовому обществу, которое заложил Сталин, и вытекающая отсюда невозможность влиять на нее стали вопиющими. "Диктатура пролетариата" полностью переродилась в диктатуру номенклатурной бюрократии. Общество страдало не от социализма, а от неверного, античеловеческого правления им. Номенклатура попросту паразитировала на коммунизме. Преследуя свои узко-клановые интересы, она не позволяла ему развиваться. Назрела необходимость перемен.
   На политическом Олимпе возник М.С.Горбачев. Новатор в политике, но без должного к тому теоретического оснащения. Однако провозглашенная им "перестройка" скоро захлебнулась в собственной же демагогии. Вместо того, чтобы достроить социализм доверху, дать соответствующую ему надстройку, он к одряхлевшей, страдающей старческим беспамятством "диктатуре" пришил искусственно заимствованную "буржуазную демократию", шитую из лоскутов "плюрализма, многопартийности, президентства". Получилось не более чем чудище о двух грызущихся головах, из коих одна в двухраундовом /21.08.1991-ГКЧП и 4.10.1993-расстрел Верховного Совета/ поединке перегрызла-таки горло другой: лжедемократия – псевдокоммунизму.
   Но произошло это не вследствие контрреволюции, как думают многие, а в результате НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. Массы, разбуженные спекулятивным словоблудием, в стихийном протестном порыве опрокинули фактическую диктатуру номенклатурной бюрократии, тем доказав истинность и неотвратимость марксистского положения о неизбежном сломе несоответствующей базису надстройки. В три дня они  проделали то, на что у подлинных коммунистов понапрасну уходили годы ученнейших исканий и дискуссий. Низы, далекие от этих споров, выступили не против социализма, а против извращенного, не отвечающему человеческому естеству государственного устройства. И как всегда результатами народного протеста воспользовались негодяи, очередная свора претендентов на власть.
   Победил народ, а не Ельцин с Комп. Ельцинисты просто воспользовались выступлением народных масс, не приложив и грана тех усилий, которыми, к примеру, прославили себя большевики в 1917-м. Ельцин присвоил победу народа и, узурпировав власть, в последующем предал его, уничтожив построенную им страну СССР и бросив ее как "завоеватель" на разграбление своим приспешникам, прислужникам, и продажным холеям-угодникам.
   Всему этому надо было придать благообразный вид. И из множества программ, ходивших по каналам правительственных ярусов, были выбраны «реформы» Гайдара-Чубайса, которые быстрее других сулили успех и, главное, более других отвечали вожделениям правящей элиты: от дозированных  привилегий при социализме перейти к праву ничем не ограниченной частной собственности, должностные преимущества превратить в социальные, от управления низами подняться к господству над ними, из чиновников на зарплате превратиться в класс собственников.
   Началось с отпуска цен и дозволения всем и каждому торговать, чем попало и где угодно. Спекуляция и воровство, повязанные меж собой, - прямые следствия этого якобы экономического шага, действительная цель которого: на преступлении верхушки завязать миллионы и таким образом упрятать концы в воду.
   Пока страждущие в низах потребители занимались мелким воровством и жалким накопительством, полномочные потребители в верхах, с уже имеющимися доходами, смыкаясь с теневым капиталом, приступили к распродаже производственных излишков, резервов, неучтенных ресурсов, а затем и к присвоению госсобственности, используя служебное положение, связи, знакомства, взятки, телефонное право, домогаясь при этом нужных подписей и печатей для придания видимой законности творимому произволу. Всё – во имя разгосударствления, приватизации, акционирования, а на самом деле - ради присвоения.
   Сложилась круговая порука, как по горизонтали, так и вертикали властей: исполнительной, судебной, политической, президентской. Народ грабили сверху и снизу, извне и изнутри. С помощью самого народа. Его превратили в организм, поедающий самоё себя.
   Вместо выработки соответствия выстроенному социализмом базису, узурпированная надстройка приступила к его разрушению, к повсеместной «капитализации» производственных отношений. Без опросов и референдума об историческом выборе. Переходный от капитализма к социализму период, который так и не был завершен Сталиным, был повернут на 180 градусов. Власть легализовала воровство, называя это предпринимательством.
  "Реформы" стали проклятием народа, вторым после "сталинских репрессий" крупным поражением созидателей от потребителей, по числу и трагичности жертв много превосходящих первое. Социализм рухнул под давлением внешнего (империалистический капитал) и спровоцированного им внутреннего потребителя. Извращенный Сталиным и доведенный до нелепостей последующими генсеками социализм создал потребительский крен в развитии человека и пал им же поверженный.
   Ничего сверхъестественного не произошло. Цивилизации и раньше чаще погибали от разнузданной алчности потребителей, чем от природных катаклизмов. Социализм постигла та же участь.
   Но поражение социализма, даже временное, - не местного значения. Порушена преемственность в развитии. И это создает угрозу всему человечеству. Продление эры потребителей, их глобального, вне различия идеологий, господства становится непосильным природе и отбрасывает людей к зоологическим инстинктам. Есть только одно средство избежать планетарной катастрофы – найти в человеке мотивацию быть человеком и развиваться как человек. Экология человека – залог экологии природы.
   Человек не виноват в своем противоречии. И когда его ущемляют, оно обостряется, создавая возрастающую конфликтность. Что и показала практика накачки нормативов и обесценения труда.
  Вся писаная история, как отмечалось классиками, была историей борьбы классов. Но – и историей развития человека путем превращения природных задатков в созидательные способности по закону перемены труда. Именно с формированием и развитием способностей наш предок стал человеком. Способности, а не потребности делают своего обладателя человеком, выделяют и поднимают его над животным миром. Ими же в большей степени, а не потребностями отличается он и от себе подобных в обществе. В них, следовательно, заключена как родовая его принадлежность, так и личностная исключительность. Если потребности ставят проблемы, то способности решают их. Таким образом, способности – суть критерий человека и человечности.
   Однако способности тоже двуедины. Они выступают в виде умственных и физических способностей. Отметим, что делятся и потребности – на естественные /органические/ и духовные. Если физические способности передаются по наследству, даже через ряд поколений, то умственные – через общение и обучение. Это значительно ускоряет отражательные и процессы взаимодействия.
   Труд далее из века в век усложнялся. Умственная деятельность при этом развивалась. Первоначально рефлексивная /как у животных/, действующая механически, рефлекторно, постепенно дополнялась выделяющейся из нее специфически творческой, действующей размышлением: эвристически и изобретательно. Это был феномен – по закону раздвоения единого. В совместно обоюдном действии умственных способностей доля творческих невелика, но по значению им цены нет. Из всех лабиринтов, трудностей и застоев человечество в большей мере, чем за счет героизма, выходит благодаря именно творческим способностям.
Обычно считается, что творческие способности – это прерогатива «творческих профессий», привилегия правящих классов или, в широком смысле, миссионерская функция интеллигенции. Взгляд этот соответствует традиционному социальному раскладу классовых обществ и не отражает фактической природы человека.
   Творческие способности есть у всех людей, только разной степени развитости и активности, которые, конечно же, обусловливаются социальным положением, однако изменив которое вполне можно активизировать их. Что и доказал даже урезанный социализм.
   Несмотря и вопреки всем трудностям,  он породил массовое движение рационализаторов и изобретателей, которое за послевоенное время с 555 тыс. человек(1950г.) к началу "перестройки"(1985г.) выросло до 14 млн./данные ЦС ВОИР/. Если бы Горбачев, как новатор /а не провокатор/ в политике, увязал свою перестройку с новаторским движением, страна могучим рывком ушла бы вперед в социально-историческом развитии. Но он предпочел опереться на подвластную бюрократию, а не новую движущую силу; избрал не творческое, а исполнительское рвение людей.
   Кончилось тем, что факел перемен у него был просто вырван из рук другим оборотнем номенклатурной системы, Ельциным. И чиновная рать быстро переметнулась на сторону силы. Ей ведь все равно, что строить: капитализм или социализм, проводить "перестройку" или "реформы", лишь бы состоять при власти. Начав во здравие, Горбачев кончил за упокой. Ельцин, начав с борьбы против партийной номенклатуры, удовлетворился, наконец, расстрелом народно избранных Советов.
   И того и другого поддерживала гуманитарная, с полярными взглядами интеллигенция, прославившаяся не конструктивными идеями, а критикой номенклатурного режима, что сильно подействовало на народные массы. Если новаторское движение проявляло конструктивные творческие дарования, то эта интеллигенция, быстро променявшая звание "советской" на бирку "либеральная", буквально разрядила в народ весь свой критический потенциал на прежний социальный строй, вне позитива, по существу, разрушительный.
   То, что научная психология давно выделяла как внутриличностные особенности индивида /преобладание конструктивности или критичности в творческом даровании/, в обществе в связи с созидательной или потребительской активностью выступает в виде двух противоположных сил, из коих отвержение одной усиливает  негативное действие другой. Практически гуманитарная интеллигенция своей огульной критикой коммунизма разрушила иммунитет народа против лжи, подлости и предательства. Спустив с тормозов потребительские амбиции масс, она расчистила дорогу криминалитету. Распад общества стал естественным следствием гайдаровских реформ,показав их полную научную несостоятельность. Идея демократии была так же изгажена либералами, как идея коммунизма – догматиками-коммунистами, только за более короткий срок. Так всегда происходит с идеями, когда в них подвизаются потребители.
   Главный итог спонтанных, неподготовленных перемен состоит в том, что трудное развитие созидателя было вообще повернуто в потребительское русло, не соответствующее историческому развитию человека. Хватай, не думай ни о дальних, ни о ближних; не мучайся совестью, сам не рассчитывай на помощь и никому не оказывай ее. Если каждый будет бороться за себя, значит, будет всеобщее процветание. Вот прописные доблести навязанного курса. Творчество грабежа взамен созидательного творчества. Дали и лозунг: "Подонки, негодяи, мерзавцы – вперед, без пут совести и чести. Все, что вы думали, но скрывали в себе, есть закон жизни и двигатель прогресса…"
   Как изменить создавшееся положение?
   Исторический прогресс это не смена лиц в руководстве. Это – смена движущих сил в авангарде истории. Подобно тому, как материалистическое понимание общества привело к открытию исторической миссии пролетариата, так научно-диалектикое, материалистическое понимание человека ведет к открытию новой движущей силы в лице рационализаторского и изобретательского движения трудящихся масс.   

                III. НОВАТОРЫ И КОММУНИЗМ.

   Они стоят в прямом отношении друг к другу.
   Чтобы выйти из состояния общественной деградации и гармонизировать человеческие отношения, необходимо решать проблемы конфликтности уже на уровне основного противоречия человека. А для этого выделить, как учил диалектик В.И.Ленин, "решающее звено" во взаимообусловленности сторон, во всей цепи развертывающихся в нем противоречий.
Люди, конечно, делятся на созидателей и потребителей в зависимости от того, какое из начал доминирует в каждом. Но если у всех будет преобладать потребительское начало, общество погибнет. Поэтому для жизненности рода, его поступательного прогресса решающим началом является созидательное. Его и следует развивать в первую очередь с самого раннего возраста.
   При этом, разумеется, важна вся совокупность способностей – умственных и физических. Но предпочтение следует отдавать тем из них, от которых в решающей степени зависит успешность всего созидательного начала. Это – умственные способности.
   Однако, из умственных способностей, при всей их полезной совокупности, важнее всего творческие, а из них – конструктивные.
   Собственно с их зарождения, изначальной практики, приведшей к изобретению первых простейших орудий, занялась человеческая история, превратившая нашего предка в человека, а первородное стадо – в человеческое сообщество. Мы в той степени люди, в коей развито в нас созидательное творческое начало.
   С творчества орудий начался первобытный коммунизм. С того же феномена, когда творческая способность является уже родовым признаком, начинается и коммунизм новейшего времени. Вся история, по сути, есть развитие коммунизма от первобытных его форм к высшей.
   Коммунизм, возникнув, никогда не кончался. Просто по мере того, как росла производительность совместного труда и появлялись излишки, люди учились их дележу и распределению, а потом и обмену. У особей с потребительской хваткой это естественно получалось лучше. И в качестве деловых умельцев, они со временем, при недостатке контроля, становились невольными владельцами растущего богатства. /Примерно так же, как наша государственная надстройка с обрушением СССР стала владельцем бесхозной социалистической собственности/. Владельцы потом становились собственниками.
   Сообща создаваемое богатство, таким образом, накапливаясь, превращалось в богатство отдельных лиц /Энгельс назвал их "купцами", "классом паразитов, настоящих общественных тунеяцев"(К.М. и Ф.Э. Соч., т.21, с.165-166/. Это богатство, в свою очередь,  обеспечивало содержание общинных рабов, со временем превращаемых в личных. Поэтому рабство, феодализм, капитализм – это КОММУНИЗМ ДЛЯ НЕМНОГИХ, но одновременно и СТУПЕНИ ДВИЖЕНИЯ к его всеобщему достоянию. "Каждый по способностям, каждому по потребностям", – не выдумка Маркса. Именно по этому - коммунистическому - принципу жили богатые во все времена. Но они жили так за чужой счет. А это несправедливо!
   Жить хорошо и лучше хотят /и имеют право/ абсолютно все. Поэтому потребление должно выстраиваться в соответствии с созиданием.
   Основная масса людей чтит общие интересы и законопослушна. Следовательно, законы должны быть такими, чтобы трудиться было выгоднее, чем отнимать или воровать, чтобы присвоение было заслуженным. И если пути к достатку не отягощены, как это было в режиме извращенного социализма, люди, даже потребители по наклонности, предпочтут их всяческим левым, обходным, противозаконным путям. И для этого им нужна не свобода вообще /для безделья или болтовни/, а СВОБОДА для реализации своей созидательной сущности, чтобы, находясь на любом рабочем месте, на любой ступеньке общественной иерархии, можно было достичь любого желаемого достатка. Тем более что у каждого есть такие способности, которые позволяют достичь этого при личной жизни, не ожидая и не завися от общественного процветания, а наоборот, способствуя ему.
   Эти способности – творческие. Главным образом – конструктивные. Те, что в производстве реализуются в форме рационализаторского и изобретательского, в целом, новаторского подхода к техническим, технологическим, организационным, экологическим и даже нравственным проблемам. Так как именно они повышают производительность всеобщего труда, "самое важное, самое главное, - по определению Ленина, - для победы нового общественного строя". (В.И.Л."Великий почин". ПСС, т.39, с.21).
   Пока труженик остается в рамках применения физических способностей (рабочий или крестьянин) или механических умственных (служащие), он не создает высшей производительности труда. Он может, положим, в определенную единицу времени выдать вдвое больше продукции, чем прежде. Но он, соответственно, вдвое больше при этом израсходует себя и машину. Общее соотношение между конечным результатом и совокупными издержками останется неизменным: удвоенному выпуску продукции будут соответствовать удвоенные же затраты совокупной физической энергии. И то, что труженик выиграет на одном отрезке времени, он с неумолимостью закона проиграет на другом. И возможно даже – в большей мере. Ибо соответственно износу сам будет чаще болеть и быстрее стариться, а его машина – чаще ломаться и требовать возрастающего ремонта.
   Такой труд не экономит, а увеличивает совокупные издержки на единицу продукции; не сокращает, а повышает ее себестоимость. Он неизбежен при выходе общества из критических состояний, но не может служить нормой для поступательного его развития.
   В действительности нельзя повысить производительность труда, оставляя неизменным способ производства. А традиционный труженик, остающийся в рамках устаревшего разделения труда, использующий себя в режиме механизма, его не затрагивает. Такой труд тиражирует прошлое, возможно в возрастающем размере, но он не создает будущего, не творит новое. И чем более он добросовестен, тем более консервативен. 
   Реальное повышение производительности труда начинается там и тогда, где и когда совершенствуются орудия и технология, методы и приемы, организация производства. То есть, революционно, по восходящей, развиваются способ производства и присущие ему формы труда, где и когда, следовательно, больший результат достигается меньшими усилиями, т.е. прогрессивно меняется соотношение между живым и машинным трудом. Проще говоря, когда человек навязывает машине свое совершенство, а не она диктует ему свои условия.
   Именно экономия живого труда, продленная в перспективу, является наиболее точным выразителем его производительности. Именно в научно организуемом, качественно совершенствуемом и экологически соотносимом с живой природой производстве заложено действительное процветание человечества, а не в рыночной стихии. И созидательное творчество тому порукой!
   Поэтому в соответствии с требованием научного подхода необходимо рационализаторскую и изобретательскую деятельность рабочих, крестьян, инженерно-технической интеллигенции, а также военнослужащих признать ТРУДОМ,  то есть общественно-полезным, а не частным занятием, и через законодательные и исполнительные органы власти ввести ее оплату как оплату труда.
   Пока что такой оплаты не существует. Относительно авторов технических новшеств действует старая премиальная, т.е. единовременная выплата за используемое предложение.
По своему положению она представляется ухудшенным вариантом буржуазного гонорарного права. Если автор сам не является собственником средств производства, то его идея посредством купли-продажи отчуждается в собственность другому пользователю, монопольное право которого затем позволяет ему эксплуатировать чужую идею сколь угодно долго.
   Единовременность такой оплаты /премии или гонорара, с возможностью договорных доплат/ создает видимость оплаты всего заключенного в идее труда. Но это лишь видимость.
Соответствуя эвристическому, одномоментному характеру идеи-находки, такая оплата не берет во внимание весь тот долгий, зачастую мучительный, неизмеримо долгий подготовительный процесс, начинающийся уже в детской игровой практике, без которой не было бы возможно ее появление. Также она не берет во внимание и ту стоимость, что следует от эксплуатации идеи после ее купли-продажи. Этому обворовыванию творца должно положить конец.
   Ибо расхождение между прибавочной и необходимой долями /прибылью пользователя и возмещением автору/ здесь является наивысшим из всех, когда-либо существовавших прежде. Если эксплуатация механического труда человека всегда ограничена его физическими рамками, то эксплуатация творческого труда ограничений  не имеет. Она тем прибыльнее, чем более из нее черпают, ибо признание выступает мощным стимулом к интенсификации творчества. И капитал уже давно приник к этому новому, безразмерному источнику доходов, сопоставимому с полезными ископаемыми недр.
   Однако еще больший урон созидательному творчеству несет отказ от него, неприятие или отторжение его, исключение из общественных ценностей и интересов, чем запятнало себя мнимо-коммунистическое руководство и в еще большей мере – либерально-демократическая братия, переключившая людей с производственного творчества на воровские махинации, с технического совершенствования на торгашеские комбинации. Когда не знают подлинных причин человеческих бед, исправление их неверными средствами приводит к еще более тяжким последствиям.
   В этой связи,  чтобы остановить деградацию и перерождение творческой активности масс, необходимо создать для нее подлинные ценностные ориентиры. Для этого, к основной заработной плате рационализатора и изобретателя за основной, по должности и тарифу, труд необходимо ввести ДОПОЛНИТЕЛЬНУЮ ОПЛАТУ за дополнительный, сверхнормативный, творческий труд - ЧАСТИЧНОЕ ДЕНЕЖНОЕ ОТЧИСЛЕНИЕ ОТ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА ПРЕДЛОЖЕНИЯ, ПОСТОЯННОЕ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ИДЕЯ ПРИНОСИТ ДОХОД.
   Это и будет, с одной стороны, оплатой прошлого, завершенного в идее труда и основанием, с другой, к его продолжению на будущее. Отчисление не только повысит материальную заинтересованность в выработке новых, более эффективных идей, но и, что существенно, создаст основу к разработке более фундаментальных проектов, обладающих более высоким экономическим и моральным потенциалом, т.е. большим запасом полезности и длительности их действия. Тогда технический прогресс с поверхностных проблем двинется в коренные, опорные среды.
   Следует отметить при этом, что новаторы более других членов общества заинтересованы в полном восстановлении /как это было еще в первобытном состоянии общества/ общественной собственности на средства производства. Ибо только на ее основе возможно расширенное /в масштабе всего государства/ внедрение принятых к реализации новаций и, таким образом, больший объем экономического позитива и соответствующих денежных отчислений в пользу их авторов. Компьютеризация производственных и информационных процессов, полная централизация банковского дела позволят провести это без особых затруднений.
   Следует, однако, предположить, что при новой форме оплаты размеры относительно постоянных при череде нововведений выплат в своем росте рано или поздно значительно /в несколько, а то и десятки раз/ превзойдут размеры основной (тарифной) заработной платы и сделают ее попросту сначала неосновной, а затем и ненужной, излишней.  В этом случае те рационализаторы и изобретатели, которые смогут жить на средства от реализованных проектов, по желанию вообще могут быть  ОСВОБОЖДЕНЫ ОТ ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ СМЕННОЙ ЗАНЯТОСТИ НА ПРЕДПРИЯТИИ С ПРАВОМ СВОБОДНОГО И САМОСТОЯТЕЛЬНОГО ЕГО ПОСЕЩЕНИЯ. То есть, не уволены, а освобождены!
   Благодаря этому, творческий труд работника того или иного предприятия из формы дополнительного к основному превратится в основной вид жизнедеятельности, каким он выступает, к примеру, у писателя или художника. Иначе говоря, труд примет характер самодеятельности,  свободной от жесткой регламентации, внешнего принуждения и чиновничьей опеки. Но именно тогда он станет особенно плодотворным.
   Прекратится неразумное, неэкономичное использование человека в качестве механической силы, могущего давать неизмеримо больше, но не руками, а головой. Сократится непродуктивный износ его здоровья, не соответствующая его устремлениям нагрузка на психику. Появится время для пополнения и углубления знаний, расширения сфер деятельности, условия для более универсального развития личности.
   Подобно тому как при смене феодализма капитализмом крестьянин, освобождаемый от крепостной зависимости, искал в городе подсобный промысел и, нанимаясь там время от времени для прокорма семьи, постепенно затем превращался в пожизненного наемного рабочего, так сегодня дополнительный на предприятии, ради побочной премии, труд рационализатора и изобретателя с освобождением от принудительной занятости на рабочем месте предстанет, в конце концов, его главной жизненной, всепоглощающей деятельностью. Работник перевоплотится в новую, более совершенную разновидность труженика. Здесь та же закономерность, что и в средние века, только в новой, соответствующей изменившимся условиям форме.
   Каждая общественно-экономическая формация при восхождении порождала, а затем имела опорой свой тип труженика: раб, крепостной, пролетарий. Не избегает этого и социализм, рождая новаторов производства, которые не просто владеют орудием, а прежде всего совершенствуют его. Но коммунисты, увлеченные «классовой борьбой» в бесклассовом обществе, не заметили этой новой движущей силы, открывающей эру подлинного развития человека, его перехода от физического труда к умственному, от механического – к творческому, от критического – к конструктивному.
   Сегодня, потерпев поражение, точнее, утратив победу, горе-коммунисты  опять хотят заняться все тем же: классовой борьбой. И поспешили, исходя из оторванных от марксизма догм, элементарных воров, взяточников, коррупционеров, жуликов, махинаторов, мошенников объявить классом буржуазии, для которого у них всегда якобы имеется в запасе социалистическая революция. Короче, им постоянно нужен враг без какого-либо учета исторических условий.
   Они так и не поняли, что история не имеет времени на повторы, не может топтаться на одном месте, что именно тяга людей к творчеству, на которую они накидывали то намордник, то удавку, отшатнула от них массы. И теперь не классовая борьба нужна народу, расколотому на тружеников и воров, а переориентация творческих способностей людей с потребительских амбиций на созидание.
   В этой связи, после того как новатор будет освобожден с конкретного предприятия, ему будет необходимо предоставить  ШИРОКОЕ ПРАВО СВОБОДНОГО ДОСТУПА НА ВСЕ ДРУГИЕ ПРЕДПРИЯТИЯ СТРАНЫ. Ибо горизонт человека гораздо шире, чем узкие рамки одного – двух предприятий, находящихся поблизости.
   Именно при этом условии собственность фактически будет становиться общественной, а не государственной, поскольку она будет развиваться и контролироваться в большей мере не со стороны чиновничества, а со стороны заинтересованных, активно-творческих и свободных граждан. Совершенствовать ее будут сообща люди, живущие в разных уголках страны, но объединенные общим устремлением и вовлекающие в процесс обновления производства все новые и новые творческие силы и дарования.
   Этот свободный доступ к другим предприятиям, который превращает в объект творчества не только соседние орудия, но и всю совокупность собственности, при новом объеме времени разовьет универсальное общение людей. При этом возникнет невиданное обогащение знаниями и опытом, удивительный, совершенно новый коллективизм труда, который будет избавлен от зависти и карьеризма, насильственности и искусственности многих нынешних коллективов, собирающих под одну крышу людей случайных, с разными целями и интересами. Естественно, начнут исчезать грани и противоположность между управленческим и исполнительским трудом, человеческие отношения будут очищаться от мелочных расчетов. Открытый коллективизм сделает их попросту бессмысленными.
   Однако творческий труд, коль скоро способности к нему есть у всех людей, должен становиться всеобщим, а не уделом избранных. Новаторское движение создает тому все необходимые предпосылки.
   Поскольку новаторы при новой форме оплаты создадут постоянно возрастающую производительность всеобщего труда, постольку станет возможным неуклонное повышение заработной платы остальным труженикам, либо соразмерное снижение цен на товары массового спроса. Стало быть, материальное положение всего населения при активизации новаторства будет неуклонно улучшаться. Не примитивное повышение нормативов ради мнимой производительности, а новаторское повышение производительности труда ради снижения потребительских цен – вот  действительная формула выхода из деградации.
   Это же относится и к потреблению времени. Когда тот или иной новаторский проект повышает производительность труда в 2-5-10 раз, позволяя заменить 10-100-1000 рабочих рук, это означает, что общество производит теперь в единицу времени гораздо больше продукции, чем прежде, или то же самое ее количество, но за более короткое время. Рост производительности труда снижает спрос на рабочие руки, создает проблему избытка кадров. Капиталист увольняет ставшую избыточной рабочую силу. Новаторство позволяет решать вопрос по-другому.
   На предприятиях будет оставаться то же /или даже удвоенное, утроенное, учетверенное/ количество рабочих и служащих, но разведены они будут на большее количество смен. И тогда их занятость будет исчисляться не 8 часами в 3 смены, не 6 часами в 4 смены, а длиться по 4 часа в 6 смен, 3 часа в 8 смен, с последующим сокращением и количества рабочих дней в неделю. А это увеличение материального достатка и свободного времени предоставит  им реальные условия, чтобы и они приобщились к рационализаторству и изобретательству, ко всему многообразию конструктивного творчества.
   Постепенно, таким образом, все человеческое общество перейдет к автоматизированному, экологически тестированному производству и нравственно очеловеченному образу жизни. Свобода от классового гнета, обретенная пролетариатом в социалистической революции, в своем развитии предстает как свобода от физического гнета орудий труда, обретаемая через новаторское движение масс в непрерывной научно-технической революции. Дайте новаторам постоянное отчисление от экономического эффекта их предложений и свободное посещение предприятий – и людям не понадобится делать карьеру /следовательно, начнут исчезать бюрократизм и сама бюрократия/. При таких условиях не понадобится и воровать /т.е. на убыль пойдет и преступность/.
   В таких условиях, наоборот, люди осознанно потянутся к знаниям и будут гордиться не величиной обретаемых сумм денег, которые станут заслуженными, а моральным потенциалом сделанных разработок.
   Благотворно скажется новаторская революция на положении женщин, детей и развитии семьи в целом. В настоящее время новаторы получают от жен в основном упреки и разводы. И, если общество поменяет к ним свое отношение, придет время, и предметом женских вожделений станут не мужчины на пике вымученной карьеры или дешевой славы, не номенклатурные воры-олигархи с личной охраной, сауной и гаремом, а именно новаторы в ореоле общественного признания и добротного материального благополучия.
   Помимо подъема материального положения семьи, новатор при свободном регламенте занятости сможет взять на себя и весомую часть домашних дел и воспитания детей. Но главное, конечно же, в правильном распределении совокупного резерва времени, образующегося при массовом новаторстве. Сокращение занятости на производстве должно быть обращено в первую очередь для женщин. Их рабочая смена должна сокращаться быстрее и в большей мере, а отпуска по материнству и болезни - удлиняться.
   Следовательно, новаторство в некотором смысле вернет женщинам давно полагавшийся к оплате мужской долг, накопившийся за время патриархата. Что естественно отзовется благотворным сбережением их здоровья и красоты, гармонизирует отношения в семье, обеспечит больший прирост и лучшее воспитание подрастающего поколения.
Возникает, однако, вопрос о судьбе физического труда. Последний не исчезает бесследно при автоматизации производства, но благодаря  массовому новаторству, в еще большем объеме и на более высоком уровне возродится в форме ФИЗИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ И МАССОВОГО  СПОРТА.
   И это естественно! Поскольку физический труд передается машинам, а человек обретает массу свободного времени, у него возникнет желание к обогащению и универсализации двигательных способностей и действий в их свободном, доставляющем удовольствие исполнении. Занятия физкультурой и спортом предоставят ему такую возможность.
   Становясь в узкой механической форме принадлежностью машин, физический труд в новой форме продолжит прежнюю свою историческую миссию, что приведет человека к новому, более органичному физическому прогрессу. Когда-то в рамках первобытного коммунизма изобретательство орудий породило физический труд. Теперь, на пороге будущей цивилизации, техническое творчество, уничтожая физический труд в старой форме, зарождает его в новой более универсальной форме, в виде физкультуры и спорта. В целом, поэтому и мозг, и руки, и тело человека не только не прекратят своего развития, но в рамках достигнутой анатомической конституции продолжат свое гармоническое совершенствование. Люди станут выше, пластичнее, грациознее. И, конечно, одухотвореннее!
   Людям поэтому нет оснований опасаться своего будущего. Напротив, есть все основания торопить его - опираясь на творческие, созидательно-конструктивные, человеческие способности!