Первыми из катуха, гогоча, вперевалку, не спеша, выходили белые гуси. Их было более двадцати штук.
Гусака и гусыню на развод передала бабушка через внука Мухамбета, гостившего на зимних каникулах. Выйдя из рейсового автобуса, двенадцатилетний мальчик метров шесть нёс мешок с гусями на весу, но вскоре понял, что живая ноша тяжела. Опустив его на снежную землю, поволок. Через небольшие промежутки времени он останавливался на отдых и прислушивался к содержимому мешка. Слышался лёгкий трепет, движение или гоготание, по которому Мухамбет понимал, что гуси живы.
Но после каждого привала ноша становилась тяжелее и тяжелее. Подросток понимал, что он очень устал и старался двигаться быcтрее. Пройдя улицу Серогодскую, вышел на Чапаеву. Увидев родной дом, прибавил шаг, зайдя во двор, оставил мешок около калитки. С тех первых гусей пошла гулявшая стая.
Чинно, степенно двигаясь по снежному двору, гусак – потомок прадеда – взмахивал длинными могучими крыльями, пробегал несколько шагов, готовясь к взлёту. Неспешно складывая крылья, замедляя движение, переходил в неторопливый шаг. Вся стая, повторяла действия вожака, и весь птичий двор покрывался белым воздушным летящим покрывалом. Остановившись друг от друга на небольшом расстоянии, пернатые начинали чистку пёрышек, крыльев, туловища. Кто – то моложе тыкался клювом в первый в жизни снег, пробуя его на вкус. Выйдя на свободу из катуха, некоторые застывали на одной или двух коричневых лапах и наблюдали за действиями сородичей. Кому – то в пылу радости хотелось отстоять границы своей территории, начиналась недолгая беззлобная перебранка с соседом, в которую, быстро втягиваясь, участвовали другие зеваки.
Через несколько часов вся гусиная стая лежала на земле белой снежной горкой со сложенными под крыльями грациозными длинными шеями.