Сейчас во что бы то ни стало нужно пробраться в кубрик и по пути ни на кого не нарваться. Адмиральский час ещё не закончился, и, воспользовавшись этим временем, Шумков, никем незамеченным прошёл пол корабля. Оказавшись в кубрике, и стараясь не шуметь, он лихорадочно бросил в пожелтевшую и затхлую воду фланку и стал стирать маленьким обмылком. В кубрике было тихо, лишь из дембельской его части слышалось посапывание старослужащих. На скорую руку Виктор отшоркал фланку, выжал её, осталось только высушить и погладить утюгом, а он находился в рундуках у старослужащих. Взять утюг так, чтобы не разбудить старослужащих было делом, требующим смекалки. Шумков прекрасно понимал, что они или хотя бы один из них знали о его присутствии и догадывались, чем он занимается. А случайно и без уважительной причины разбудить старослужащего было нечто вроде преступлением против неуставных законов. Виктор это понимал, но всё, же сильнее беспокоило выйти на построение в мокрой фланке на мороз и жгучий ветер, а если без неё, то пришлось бы снова терпеть побои. Но адмиральский час вот – вот закончится, и такой расклад дел воодушевил Шумкова без спросу стащить утюг из рундука. И на это раз Виктору повезло, он никого не разбудил и наспех, при задраенных иллюминаторах просушил фланку и гюйс к самому окончанию Адмиральского часа, сам того не ожидая. Теперь он понял одну истину – на корабле надо делать всё быстро, ибо быстрота – залог успеха. После передачи команды в кубрик как оголтелый ворвался дневальный и включил свет.
- Скуратов идёт! – заорал он, и все подскакивали со шконок, стараясь быстрей оставить кубрик.
Командир Службы, капитан второго ранга Игорь Скуратов был единственным офицером, которого слушались и боялись старослужащие матросы, остальных своих начальников они попросту игнорировали или старались находить соответствующие уважительные причины, чтобы не выполнять приказания и уклониться от своих прямых уставных обязанностей. По сути дела офицеры сами поставили себя в такое положение, отсутствие твёрдости и осознание себя как командира в условиях царившего бардака, многих из них делали безразличным ко всей корабельной жизни. Но, Скуратов был не таким, его старая закалка и идеологическое воспитание не позволяли совести и чести офицера пускать всё на самотёк. Хотя с годковшиной на корабле он справиться не мог, но, по крайней мере, он мог наказать любого старшину или старослужащего матроса за не уставные выходки, и наказать так, что их, заставляло задумываться лишний раз, повторять ли подобные вещи в дальнейшем. С другой стороны, карательные меры Скуратова и не оправдывали себя, старослужащие озлоблённые наказанием, сверхочередными нарядами или в тяжёлых случаях карцером и гаубвахтой, придумывали новые способы, как «оторваться», выбросить злость на молодых матросах. Противостояние Скуратова в Службе с другими офицерами, так же было очевидным. В действительности многие его офицеры лишь тянули лямку службы на «Алтае», по правде говоря, интерес к флоту у них пропал после нескольких месяцев службы на судне. Подчинить их дисциплине и честно выполнять свой долг перед страной, которая им оставила такое наследство, было делом напрасным. Капитан второго ранга понимал состояние молодых офицеров. От природы Игорь Скуратов был не глуп и занимал своё место на флоте; он мало - помалу справлялся, хоть ему порой тяжело приходилось работать со своими подчинёнными, часто лавируя с уставом и идя на уступки. Но, такие, как лейтенант Владислав Захарьин, умные и не потерявшие ещё веру в боеспособность флота были своего рода «белыми воронами» на общем чёрном фоне дезориентированного относительно своей военной карьеры офицерства; они то и помогали старшим офицерам.
Игорь Скуратов стоял в коридоре и нервозно следил за построением Службы. Для него сейчас было важным, что бы вся молодежь явилась в полном составе, по распорядку дня – время телесного осмотра. Конечно, за всю службу на «Алтае» эта, как и многие воспитательные работы, Скуратову порядком надоели, но заменить его в этом вопросе было некому. Возле него находился лейтенант Захарьин, который не любил работать с личным составом и заниматься воспитанием, но добросовестно выполнял по собственному мнению не достойную его работу.
Телесный осмотр – дело серьёзное, на нём должны присутствовать весь рядовой состав и командиры отделений Службы, за исключением тех, кто в наряде или кому заступать этим вечером. Уже до прихода Скуратова (об этом Служба знала заранее) все кто должен присутствовать, ожидали своего командира, все были одеты по форме и старались улыбаться, особенно это касалось молодых матросов, которые демонстрировали свои голые, исхудавшие торсы. Потом, обнажили ягодицы, всё было чисто, никаких следов неуставных взаимоотношений не наблюдалось. А всё потому, что старослужащие дабы не быть уличёнными в годковщине, по своему собственному опыту били, таким образом, и по тем местам, что не оставалось явных признаков физического воздействия. Били по голове, по ушам любили, в особенности, по пальцам рук, по пяткам, не стеснялись пинать в пах (никакой офицер, никогда туда не смотрит). В общем, если и синяки оставались, то были едва заметными. Такие, в многопалубном лабиринте корабля можно было легко получить где угодно. Дело военное, всё - таки армия, флот. Да и офицеры, сколько раз поначалу набивали себе шишки, забыв наклонить голову.
- Матрос Воронов – резко произнёс Скуратов.
Все затаили дыхание. «Птица», ещё секунду назад, казавшийся бодрым, застыл от ужаса. Кровь, словно остановилась в венах, мозг отключился на мгновение и сковал речь.
- Матрос Воронов, я к Вам обращаюсь! Почему не отвечаете? – повысил тон офицер - Откуда у вас эти жёлтые пятна на голове? Что не можете объяснить? Кто вас бил?
Молчание со стороны молодого матроса затягивалось. Старослужащие нервничали, молодежь же стояла, потупив глаза в палубу.
- После Малого сбора, напишите «объяснительную». Потом ко мне в каюту. Понятно!
Эти приказания, внезапно освежили Воронова. Он встрепенулся, словно разбуженный при подъёме от удара по шконке. Писать «объяснительную» было дело неблагодарным и жестоко каралось неуставными законами. Почти каждый молодой матрос, очутившийся в похожей ситуации, старался выкрутиться на словах, придумать историю о собственной неосторожности.
- Товарищ капитан второго ранга – заикаясь, сказал Воронов – Это я всё время головой, то о люки, то о броняшки стукаюсь. С моим - то ростом, забываю каждый раз нагибаться в спешке, вот и получаются синяки. А кожа у меня тонкая, сами видите, даже вены видно.
Скуратов покачал головой; он не поверил матросу.
- За неправду в карцер угодишь!
- Да, правда, это, правда… – чуть не плача, простонал «Птица».
- Добро если так…. Тогда всем одеваться и строиться на вертолётной площадке.
Скуратов и Захарьин отправились в свои каюты, а матросы рассыплись по кубрикам одевать бушлаты.
- Списать бы на берег этого Воронова – сказал Скуратов Захарьину – Или вовсе комиссовать?
- Я бы здесь товарищ капитан второго ранга, половину комиссовал или списал и не только матросов, но и офицеров тоже.
- Да ты, что Владислав Петрович, с ума спятил? У нас дефицит состава, дыры как можем, затыкаем, а ты говоришь такое.
- Всё равно товарищ командир от многих пользы никакой. У матросов эта самая годковщина и голод, у офицеров уклонение и пьянство. Проблемы только одни.
- Другого, чёрт возьми, нам не дано, мы должны выполнять долг, другого нам не дано – повторял Скуратов - Присягу давали.
- Это точно, я здесь до конца останусь, пока «Алтай» не разрежут или раньше не попросят.
- И ты туда же…. Хоть бы соль на рану не сыпал! – рассердился Скуратов.
- Игорь Сергеич, я знаю только одно, что миссии своей он не выполнит.
- Это почему?
- Вы же, как начальник радиоразведки прекрасно всё понимаете. Конечно, успокаивать молодых офицеров нужно, но состояние «Алтая» говорит само за себя.
Игорь Скуратов нахмурился, но, он не обижался на Захарьина, ценил его как хорошего специалиста и честного офицера.
- Ты, кстати, разобрался, почему не работает твоя система?
- Похоже, на то, что пропало кое – что из начинки.
- Как пропало? Что пропало? – удивился начальник Службы.
- Несколько нужных плат, думаю…. Без них аппаратура не только не может выполнять ряд важных функций, да и вообще работать!
- Лейтенант, до твоего прихода всё было исправно! Все документы были в порядке.
- А документы всегда в порядке, на то они и документы. Только вот в действительности, не редко по - другому бывает.
- После двух пожаров многие кабеля выгорели, и часть лабораторий пострадала. Некоторые отсеки с наиболее ценной аппаратурой заварили. Тогда многие стали ссылаться, что пожар стал сказываться на работе систем.
- Это верно Игорь Сергеич, только вот дело не в проводке и огне, деталей явно не хватает.
- Думаешь, воровство, Захарьин? – нахмурился Скуратов, и в его глазах засквозило беспокойство.
- Не, знаю, но в этих платах есть ценные металлы. Они то и могут представлять интерес.
- Это же подсудное дело лейтенант.
- Да таких подсудных дел, если приглядеться в каждой части и службе несколько найдётся. Чего греха таить, говорят «Алтай» ещё на судоверфи недоработали и недокомплектовали. Отрапортовали и скорее избавились от такой сложной махины. Так и отправился он в свой первый и наверняка последний поход.
- Не язви Захарьин! – зарычал Скуратов – Сам всё вижу. Деньги нужны на восстановление аппаратуры на ремонт, их нет, а вот надежда, осталась.
- У меня тоже гордость есть за этот уникальный корабль.
- Короче, ты про хищения плат молчи, не дай бог, в штабе узнают, скандал такой разразиться. Погоны полетят, а то и под суд попадём.
- Мне то, что? Я командира в известность поставил. Могу отчёт по техпаспортам составить, чего и сколько не хватает в моём заведовании. Правда долго разбираться придётся.
- Не нужно лейтенант – смягчил голос Скуратов – Время сейчас смутное, живём как на пороховой бочке. Может опять переворот в стране, власть сменится, под это всё списать можно. Не мы виноваты, что «Алтай» до такого состояния довели, нынешнему государству, как я понял, корабль не нужен, деньги идут на другие цели. Но мы с тобой офицеры и должны служить родине, а корабль - это наш дом, пусть казённый, но порядок и чистоту в нём наводить обязаны!
- Так точно товарищ капитан второго ранга – взбодрился Захарьин, уловив патриотические нотки в словах командира.
- Ладно, иди к себе в каюту. На днях проверю все боевые посты и лаборатории. Ты, тоже присматривай, чтобы остальное не растащили.
- Добро товарищ командир – ответил лейтенант и закрыл броняху каюты начальника Службы.