Илюхе снится, что пьёт он самогон на свадьбе.
Стаканами хлещет.
А свадьба у двоюродного брательника тоже из их деревни. Больше половины сельчан пришло отпраздновать такое дело. Столы стоят вдоль всей улицы. Еды от пуза – до синюшной икоты. А уж самогона-то…не перечесть сколько фляг. Куда в Сибири без самогона? Ни на гулянку, ни на покос, ни на похороны… Любит его народ. Правда, иногда без меры… Самогон ядрёный, жгучий, похожий на попрыгучую смесь от бешеных сусликов. Но деваться некуда – приходится пить.
Праздник же у родственника.
И Илья пьёт.
Вторую неделю подряд. А свадьба никак не заканчивается. Уже вся деревня вышла из трудового ударно коммунистического настроя.
Одна половина деревенского пролетариата никак не может опохмелиться в меру. Вторая часть трудоспособного населения спит с перепою смертным сном.
Дети, беременные, старики с домашней скотиной и прочие иждивенцы не в счёт.
В общем, никакой советской власти.
И тут кто-то из деревенских прочухался к концу второй недели, что чего-то не хватает на свадьбе. Без изюминки как-то идёт всё – не по людски.
Правильно.
Что это за гулянка такая, ежели без драки! И понеслась!
Весь штакетник вмиг разгородили, что поблизости. Даже оглобли в ход пошли. Всё мужское население, какое на ногах было включилось в потеху – давай носы квасить друг дружке.
Любо дорого посмотреть…
Всё бы ничего. Илья сон смотрит, улыбаясь.
Но тут ему прилетает дрыном прямо по маковке так, что она перестаёт соображать напрочь. Искры из глаз влево-вправо, вот-вот нервный тик прострелит челюсть.
Беда.
Голова трещит – нет никакого спасу. Таблеткой цитрамона не отделаешься. Лишь ковшом браги можно здоровье подправить. А где его взять-то?
Илья сквозь сон шарит рукой по сторонам. Кругом земля, земля, земля… Земли много – ковша с огненной водой нет.
Детинушка, пытаясь осмыслить время и пространство, открывает глаза. Обстановка незнакомая. И вообще, кто посмел столкнуть механизатора широкого профиля в какую-то вонючую яму?! И где свадьба?!
– Э! Какой козёл! Меня сюда дел! – рявкает Илья.
Где-то наверху испуганно отзывается собака на голос пленника. За ней вторая, третья и так далее по порядку рассчитываются на первый-второй. Над головой брезжит рассвет, освещая заточение.
И тут Илюха наконец-то вспоминает кто он, зачем и почему.
– Ну, Сучок-В-Зад! Ну, погоди! – пленник в бессильной злобе бьёт кулаком по земляной стене. – Я тебе яйца на уши-то натяну! Земля круглая – встретимся!
Тракторист сплёвывает и лупит вторым кулаком по тому же месту. Жаль, что в том месте нет треклятого ворога.
Эх, жаль.
И вдруг наверху, у края ямы, над заточённым в ней Русичем появляется Сучок-В-Зад собственной персоной. А рядом ещё дюжина ханского воинства, настроенная, судя по всему весьма недружелюбно.
– О, паскуда! Нарисовался – хрен сотрёшь! – Илья потирает ладони, представляя шею Сучка-В-Зад меж своих пальцев. – Долго жить собрался, что ли? Только что тебя вспоминал! Прыгай ко мне, сучье семя! Биологический опыт над тобой буду проводить! Поговорим по-простому, по-нашенски!
– Шайтан-Илья! Кердык тебе катится! – десятник неуверенно делает шаг назад и чиркает большим пальцем по своей шее. – Выходи! Пей два ведра самогонки! Буду твоя голова рубить!
– А рубилка-то выросла?! – Илья изображает огромную дулю и тычет ей в сторону нерусей. – На!
Сучок-В-Зад что-то грозно кричит. Ханские воины ощетиниваются взведёнными луками. Жала стрел ищут крови.
– Ладно. Спускай лестницу. – водитель трактора времени вдруг соглашается.
Басурманское воинство готовится пожрать, мягко говоря.
Видимо-невидимо этого воинства. Аж в глазах рябит и щиплет, а в нос непотребный запах лезет. Тёмный народ в Ханстве – кочуют без биотуалетов.
Посредине, на высоком помосте восседает Сам – Пень-В-Глаз. В руке баранья нога, в другой бурдюк с кумысом. Морда в жире. Уши ходят ходуном. Завтракает Великий Хан.
Только чавк стоит.
К помосту подводят мужика в трусах, майке и кирзовых сапогах.
Все думают, что это Былинный Илья Муромец над которым они одержали победу. По крайне мере, так мыслят. Стража подталкивает богатыря копьями под зад. Богатырь их в ответ посылает в далёкие, неизведанные страны.
А уж впереди всех вышагивает Сучок-В-Зад с перекошенной мордой лица, с добрым синяком под глазом. А украшает его лиловое левое ухо, что больше правого в полтора раза. Если приглядеться – во все три.
Всё-таки сумел приложиться Илюха к десятнику, пока выходил на белый свет из заточения.
– О! Великий из Величайших! О! Сладкий из Изюмов! – Сучок-В-Зад падает ниц перед своим прямым начальником. – О! Умнейший! Дозволь отрубить башка русу без два ведра самогонка! Пусть его душа летит терёзовая к праотцам!
Хан пялит глазки на десятника, но сказать ничего не может. Лишь машет обглоданной костью.
– Хан свой слова держать! – наконец-то прожевав и отрыгнувшись, молвит Пень-В-Глаз. – И нам веселее кушать будет, когда смотреть на пьяницу-богатыря! Я так думаю. Верно, говорю?
– Хвала Хану! Хвала Величайшему! – истошно ревут басурмане. – Верно!!!
– Несить самогонка ему! – приказывает Первое лицо походного государства, откидываясь на спинку трона и вытирая жирные руки о полу шитого золотом халата. – И дать барана на закуску! Я наидобрейший сегодня!
Откуда-то из-за угла появляется прислуга с самогоном и бараном. Положив выпивку с закуской у ног Ильи, работники кухни Хана убегают прочь.
Богатырь мычит. Ближний стражник вынимает кляп изо рта пленника.
– И руки с ногами развяжите! Чего ссыте-то? – молвит, вдыхая полной грудью Илюха. – Вон сколько вас! Трём калькуляторам кнопки сотрёшь, пока всех пересчитаешь! А я один…некстати.
Стражники смотрят на Хана.
– Пусть так будет! – соглашается Пень-В-Глаз. – Добавить охрану и пусть так будет!
Ещё сотня стражников с копьями наизготовку окружают, готовящегося к последнему пути мужика в странном, не богатырском одеянии.
Илья с тоской в глазах приподнимает первое ведро. Нюхает содержимое. Выдыхает в сторону воздух.
– Чтоб вы все пообосрались и сдохли! – от Души произносит тост пленник.
Всё правильно. Без тоста нельзя. Хоть самый хилюшный, но скажи. Иначе самогон не в жилу пойдет, и усвояемости у организма не будет никакой.
Стараясь не расплескать, начинает пить. Шум вокруг постепенно стихает. Тысячи басурман, открыв рты, смотрят на восьмое чудо света – пьющего богатыря. Где и когда ещё посмотришь, когда зараз выпивают ведро самогона? Во! И я про то же!
Там!
Не при дамах будет сказано, где…
– О-о-о! – пленник, опростав ведро, сияет, возвращаясь к жизни. – Съели козлы степные?!
У Хана челюсть отвисает ниже пояса. Ханское войско в оцепенении. Картина акварелью по маслу.
– Закусить…закусить… – морщится Пень-В-Глаз, представляя такое количество самогона, если бы оно влилось в его царственную требуху. – Закусить надо богатырь!
– После первой у нас в деревне не закусывают! – чеканит Илья хмельным металлом в голосе. – После первой занюхивают! И то! Через раз! А мой раз ещё не подошёл!