Эксперимент доктора Геббельса
В сокращённом виде - журнал "Эхо планеты" №13-2013, стр.44.
(Примечание «В 2012 году режиссёр Хайнер Геббельс стал лауреатом международной премии Ибсена, вручаемой правительством Норвегии, и почётным доктором Бирмингемского Университета (Великобритания)» - цитата из пресс-релиза «Золотой маски»)
Есть такое понятие в психофизиологии – сенсорная депривация. Если обычного человека поместить в тёмное помещение и лишить всех внешних раздражителей (звук, свет, запах, прикосновения, перепады температур и др. – авт.) – то через некоторое время кора его головного мозга отключается и перестаёт контролировать подкорку. Это в медицине называется сенсорной депривацией или изменённым состоянием сознания (излагаю очень упрощённо – авт.). Находясь в таком состоянии человек элементарно «глючит» без «травки, колёс и «кислого борщика в тухлую веночку» и может совершить массу неадекватных поступков…
Режиссёр Хайнер Геббельс, на мой взгляд, - совершает театральную депривацию – показывает спектакль «Вещь Штифтера» без актёров. Мы видим лишь рабочих сцены, которые заводят действие, включают ВЕЩЬ. И эту ВЕЩЬ мы и пытаемся увидеть и понять….
Хайнер Геббельс: «Первоначальным нашим намерением был эксперимент. Сможем ли мы поставить спектакль и удержать внимание зрителей в течение часа, не привлекая актёров, и не используя привычных средств? И по мере того, как мы экспериментировали в течение полутора лет, мы обнаружили, что вот это зрительское внимание к деталям появляется при замедлении действия. К примеру, - когда на сцене идёт дождь, или происходит подобные события».
Хайнер Геббельс: «Когда мы создавали спектакль, у меня не было четкого конкретного видения конечного результата. Все решения принимались по ходу развития проекта Я бы определил его как полифонический проект потому что здесь все второстепенные элементы – которые обычно на вторых ролях – например, - свет, звук, занавес выходят на первый план.
Партитура спектакля создавалась мною по мере репетиций, но она не существовала изначально как таковая. И сейчас это очень строго просчитанное действие. Всё что возможно контролировать, - мы контролируем. Однако есть некоторые вещи, которые живут сами по себе, – ведь невозможно проконтролировать воду, капли, туман"…
Хайнер Геббельс: «Название спектакля взято из творчества писателя первой половины XIX века Альдаберта Штифтера, который писал о природе».
В повести «Записки моего прадеда», австрийский писатель Адальберт Штифтер очень долго и очень подробно рассказывает о зимней лесной чаще, которая своей неподвижной и суровой красотой вызывает довольно сильные эмоции у героев. « …неизвестно, изумление или страх мешали нам ВЪЕЗЖАТЬ во всю эту ВЕЩЬ» (выделено мною - Авт.). От себя добавлю, что в случае восприятия спектакля глагол «въезжать» в его нынешнем жаргонном значении подходит и как нельзя лучше, и как нельзя кстати…
Ощущение от первых минут – режиссёр просто издевается. Ну, - чаны и бассейны с жидкостью, ну, - булькает она, ну, - парит и туманится как в преисподней, ну, - механические пианино Баха играют, читаются отрывки литературных произведений на разных языках, ухают трубы, проецируются на экран картинки, - и что?
Хайнер Геббельс: «Мы изначально задались целью не задействовать актёров и вообще людей на сцене, потому что как показывает практика, всё внимание публики рефлекторно концентрируется на живом человеке. И раз уж мы отдали главные роли второстепенным вещам, то мы решили, что людей задействовать не будем…Актёр это такой же элемент спектакля, как и остальные».
Но, - интересное дело, - по мере развития спектакля куда-то вдруг девается сутолока московских обледеневших улиц, шелест пресс-релизов, кашель соседей, и даже резкий запах «фирменной «Шанель» № Х» от «театралки» сидящей двумя рядами впереди. уже не так раздражает обоняние… Смолкает шёпот двух японцев справа и становится спокойно… И начинаешь просто воспринимать сцену и на ней, - в тумане над бассейнами с водой, - ветви деревьев, проросшие через предельно чётко визуализированные способы звукоизвлечения …
Хайнер Геббельс: «У нас два основных источника звука Первый – это звуки, которые издаются разными машинами в этом помещении, буквально – здесь и сейчас. Это звуки струн, труб, воды, фортепиано. Второй источник звуков – это человеческие голоса, записанные на разных континентах. Это и Греция, и Южная Америка, и Папуа Новая Гвинея. Некоторые записи были сделаны много лет назад. К примеру, запись на восковых цилиндрах была сделана в 1904 году, т.е. более столетия назад. И эти голоса для меня это как этнографические встречи, которые мне остаются непонятными, но в этом мы выражаем наше уважение к разным культурам мира».
Странное ощущение от увиденного – хрестоматийное «его величество АКТЁР» (выделено мною – Авт.) по-определению, въевшееся в нашу подкорку, оказывается вовсе и не творец театрального действа. Ведь, - не скажешь же ты на полном серьёзе, - механическому пианино, знаменитое - «Не верю»!!! Хотя именно пианино в финале и выдвинутся вперёд по сцене на поклон….
Мой вопрос. Нужен актёр театру или нет? Как Вы лично относитесь к профессии актёра?
Хайнер Геббельс: «Я обожаю актёров и работаю с очень сильными актёрами".
Мой вопрос. Любой эксперимент предполагает какие-то выводы. Какие выводы Вы сделали?
Хайнер Геббельс: «Вывод был не в том, что актёр не нужен, а в том что актёру как и остальным элементам спектакля нужно уделять достаточно внимания, делать их важными, делать их незаменимыми и тогда эта ситуация будет оптимальной. После спектакля я часто слышу от зрителей, что на сцене нет никого, кто бы мне дал понять, что я должен думать. И мне кажется, что это и есть главный вывод из нашего эксперимента».
Мой вопрос. Консультировали ли Вас психофизиологи? Я, как врач, - совершенно чётко понимаю, что в спектакле используются психофизиологические методики введения человека в некое подобие транса. Это и ритмическая составляющая звуков, и очень похожая на медитативную музыка, и звуки воды, и туман над водой, – т.е. спектакль цепляет подкорку, а не кору головного мозга зрителя..
Хайнер Геббельс: «Нет, консультациями я не пользовался, а использовал только собственные ощущения, опыт и мысли».
Мой вопрос. Есть ли у Вас какой-то личный медитативный опыт?
Хайнер Геббельс: « Нет – такого опыта у меня нет, и я этим никогда не занимался».
Моя реплика. Тогда Вы точно не останетесь без профессии. Вы – хороший психотерапевт.
Хайнер Геббельс в ответ вежливо улыбнулся.....
Понятно, что спектакль (а может ли действо без актёров называться спектаклем – вот в чём вопрос – Авт.) вызывает разную реакцию и разные оценки.
Мой вопрос. Различается ли реакция зрителей на спектакль в разных странах?
Хайнер Геббельс: «Нет, – реакция у каждого индивидуальная. Спектакль, мы и задумывали так, чтобы у каждого зрителя было своё пространство, чтобы пробудить его воображение. К примеру, когда Вы видите пузыри на воде, - я уверен, - у каждого человека появляется свой собственный образ и отклик. Вот это и было для меня важным, - чтобы каждый зритель задействовал своё воображение, свои ассоциации…».
Самое интересное, что и этому факту есть физиологическое обоснование. Каждый человек, помимо своей интеллектуальной индивидуальности обладает и психофизиологической индивидуальностью, в т.ч. и способностью адаптироваться к услышанному, увиденному, сказанному. Кто-то находится в стрессе – и такое действо этот стресс лишь усилит, кто-то находится в состоянии выздоровления – и такое действо может процесс выздоровления либо остановить, либо ускорить, кто-то абсолютно здоров - и никак не отреагирует. Наверное, именно это и имел в виду маэстро Геббельс, творя спектакль без актёров «Вещь Штифтера».
Вопрос телеканала "Культура". «Несёт ли Ваш спектакль какое-нибудь культурологическое послание»?
Хайнер Геббельс: «Нет. Мы изначально не задумывали каких-либо посланий».
Назвать увиденное действо под названием «Вещь Штифтера» спектаклем, имеющим отношение к театру, мне кажется невозможно. И вот почему.
Я не представляю себе табуретку, упавшую в обморок от избытка чувств на сцене. А вот, к примеру, гениальнейшего АКТЁРА (выделено мной – Авт.) Андрея Александровича Миронова, умиравшего на сцене, и в предсмертной агонии проговаривавшего текст монолога Фигаро, - представляю, - потому, что магия, которую мы именуем магией театра, - предполагает возникновение у зрителя со-Чувствия, со-Переживания. Чувств, по определению, - возможных лишь у одушевлённых существ – актёров и зрителей.
Надеюсь, что так было, есть и будет всегда, несмотря на эксперименты маститого режиссёра по фамилии Геббельс….
За фото - отдельное спасибо Михаилу Александровичу.