http://www.proza.ru/2013/04/03/22
ШКОЛА БЛАГОРОДНЫХ ДЕВИЦ
Несмотря на то, что Маша осознавала своё превосходство над квартирными хозяйками в практических делах, она не была ограниченной деревенской выскочкой. Её внутреннее подтрунивание над ними являлось своего рода компенсацией чувства собственной неполноценности.
Наблюдательная девушка не могла не замечать той пропасти в манерах, стиле общения, знания этикета, которая пролегала между ней и её квартирными хозяйками - носительницами старых аристократических традиций. Эти неприспособленные для ведения домашнего хозяйства женщины, во всём остальном находились для Марии на недосягаемой высоте.
Их грамотная чистая русская речь, свободное владение французским языком, интеллигентность в общении, изящные манеры – всё это разительно отличалось от того, что видела и к чему была приучена Маша в своей крестьянской жизни в неласковом полесье.
Когда деревенская застенчивая девушка немного привыкла к своим хозяйкам, а те – к ней, как-то само собой пошёл процесс приобщения симпатичной лесной дикарки к «правилами хорошего тона».
- Мари, жевать, вообще-то, лучше с закрытым ртом, - вдруг тихо говорила Антонина Николаевна на каком-нибудь, совместном с квартиранткой, ужине. – Не всякому приятно видеть, что становится с пищей, когда она попадает в рот.
Или в другой раз: «Надо не рот подносить к ложке, а ложку ко рту».
Для Маши подобные замечания звучали, как откровения. Она и не думала на них обижаться, наоборот, была благодарна, что ей открывают такие вроде бы и простые, но совершенно неизвестные ранее истины. Ведь Маша видела, как красиво её хозяйки едят, ходят и разговаривают. И ей так хотелось в этом отношении походить на них!
А женщины чувствовали в ней благодарную и способную ученицу. Им хотелось «сделать» из Мари, если и не настоящую леди, то, хотя бы, приличную и воспитанную девушку.
У матери с дочерью в этом отношении даже возникло некоторое разделение труда. И, если пожилая Антонина Николаевна больше занимались застольным этикетом и общими теоретическими установками, то Леонида следила за осанкой и красотой движений Марии. Кроме этого, она давала девушке советы по уходу за лицом и волосами:
- У настоящей женщины должна быть царственная осанка. А для этого надо высоко держать голову и никогда не сутулиться.
- Совсем никогда? – переспрашивала ученица. – А если сидишь на стуле, и очень устала?
- Нигде и никогда! – отвечала неумолимая Леонида.
Маша вздыхала перед суровой неизбежностью всегда «держать спину». Ведь, при всём желании, она не могла уличить своих учительниц в двойных стандартах. Девушка никогда не видела, чтобы её хозяйки горбатились или даже слегка сутулились.
Чтобы волосы после мытья жесткой водой, набранной из уличной колонки, не слипались и были лёгкими и пушистыми, Маша, по совету Леониды, собирала дождевую воду в которой и мыла свои густые тёмно-каштановые волосы. А в засушливую погоду, или зимой, по рекомендации всё той же Леониды, девушка ходила за водой к Днепру. Оказывается, речная вода тоже хорошо промывала голову.
Маленькая справка для молодых читателей. Шампуни для мытья головы появились только через тридцать лет. А до этого, чтобы следить за красотой волос, дамам приходилось использовать всяческие ухищрения.
Впрочем, несмотря на некоторые трудности, работа по превращению Золушки в принцессу шла изо дня в день без перерывов и отпусков.
Всю осень, зиму и весну 33-го – 34 годов Маша провела в напряжённом ритме. Домашнее обучение хорошим манерам сменялось занятиями на раб.факе, которые, в свою очередь, чередовались с ночными работами в ресторанной кухне.
Связь с родной семьёй поддерживалась с помощью нечастых писем. Так как Марфа Платоновна была неграмотной, то письма в Смоленск под диктовку матери писали Алёна и Иван.
Письма эти были наполнены жалобами на трудную жизнь. И Маша после их прочтения, кроме естественного сочувствия к близким, испытывала скрываемое даже от самой себя, удовлетворение от того, что смогла вырваться из этих тягостных условий существования.
По сравнению с прежней жизнью, её теперешняя, не такая уж и лёгкая жизнь, казалась просто райской. И, хотя это было и несколько эгоистично, но всё оставшееся на родине, теперь казалось девушке чем-то далёким и не имеющим к ней отношения.
Летом 1934 года Маша не поехала навестить родственников. Она заканчивала раб.фак и готовилась к поступлению в институт. 20-го июня ей исполнилось восемнадцать лет, она чувствовала теперь себя совершенно взрослой. Кавалеров у неё не было. Целеустремлённая Мария считала, что вначале нужно закрепиться в городе и получить образование.
Кроме этого, темноволосая и темноглазая девушка, внешне воплощающая тип яркой южно-славянской внешности, отличалась довольно поздним физиологическим развитием. Даже обычные женские проблемы, связанные с критическими днями, у неё начались только в семнадцать лет. Так что, ни по уму, ни гормонально, Мария не испытывала нужды в контактах с противоположным полом.
Но природа рано или поздно, обязательно берёт своё. И к моменту поступления в институт, Маша оформилась в совершенно очаровательную девушку. Это была тёмная шатенка с милым выражением лица и очаровательной белозубой улыбкой. Всё в её облике было гармонично и соразмерно.
Но особенно хороши были её стройные точёные ножки, красоту которых теперь особенно подчёркивали кожаные туфельки бронзового цвета и дорогие шёлковые чулки. Да и «школа благородных манер», которую Маша прошла под руководством своих квартирных хозяек, дала поразительные результаты.
Теперь, когда красиво и со вкусом одетая, девушка шла по городским улицам, редкий мужчина не делал «охотничью стойку», завидев эту очаровательную смуглянку.
И, хотя Марии, как и всякой нормальной особе женского пола, льстило мужское внимание, на сердце у неё по-прежнему было спокойно. В душе она была максималистка и мечтала о принце, который полюбит её и предложит свою руку и сердце… А пока этого принца нет – надо учиться.
С первого сентября 1934 года Мария уже училась на втором курсе химико-биологического факультете Смоленского учительского института (был тогда такой). Учеников, окончивших раб.фак, могли взять сразу на второй курс института, естественно, при успешно сданных вступительных экзаменах.
Счастью Маши не было предела! Неужели она теперь настоящая студентка, она, которая только год назад пасла коров в глухой белорусской деревне? Нет, воистину, жизнь волшебна и прекрасна!
В довершение удачи, как иногородней и малообеспеченной, Маше было предоставлено общежитие. Так что ей пришлось распрощаться со своими квартирными хозяйками.
Прощание оказалось для всех неожиданно тягостным. Эти одинокие женщины успели привязаться к честной, трудолюбивой и симпатичной девушке. Когда Мария собирала свои немногочисленные пожитки, дамы стояли тут же и тихо плакали, утирая слёзы своими уже опять изрядно обветшавшими батистовыми платочками…
Как сложилась дальнейшая судьба этих бедных женщин – не знаю. Ничего по этому поводу не отпечаталось в моей памяти. Скорее всего, мама не рассказывала об этом. Но ничто не проходит бесследно.
И то, что мама постоянно следила, чтобы мы, её дети, «всегда ровно держали спину», "не забрасывали ногу на ногу", вели себя с людьми «тактично» - являлось следствием тех самых уроков хороших манер, которые когда-то она получила от своих квартирных хозяек.
Спасибо вам, милые дамы! Пусть мои воспоминания порадуют и подпитают энергией ваши многострадальные души. Ведь человеческая душа всегда радуется, когда об этом человеке вспоминает кто-то, из ныне живущих на земле…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
http://www.proza.ru/2013/04/06/24