Слышь, Сказочник! А ну, прочти нам стихотворение – произнёс невысокий, косоглазый матрос со следами оспы на лице.
Виктор обернулся и вытаращил глаза от удивления, ветошь выпала из рук.
- А ну, не останавливайся - крикнул на него тот же матрос и так пнул Шумкова, что тот потерял равновесие и очутился на грязной палубе. Было очень больно. Виктор не сразу пришёл в себя. Сильный удар носком твёрдой и тяжёлой прогары, пришёлся по исхудавшим ягодицам.
- Ты чего не понял, что тебе сказал «Якутка», читай или пой, что ни будь – добавил старшина второй статьи Горбунов.
- Твою любимую «Сказочник» - вырвалось от кого – то из шести стоящих в гальюне старослужащих.
Ничего хорошего их взгляды в отношении его (Виктора Шумкова) не предполагали. Этих аргументов хватило молодому матросу, чтобы начать развлекать своих так называемых «наставников». Он стал подряд читать отрывки стихотворений, которые помнил ещё по школьной программе, но через минуту понял, что старослужащие матросы им недовольны. Они были злы и едва сдерживали свой гнев, выпаляя его в унижающей человеческое достоинство брани. К большому их сожалению Виктор Шумков не мог одновременно заниматься уборкой и декламировать стихи или петь песни для них. Когда он начинал открывать рот, чтобы с выражением что нибудь прочесть, то замедлял движения и, разойдясь, вовсе останавливался, забывая о своём главном занятии. Вот такая нерасторопность и не нравилась «саракотам».
- А вот Цезарь мог сразу тремя делами заниматься. Мы думали ты толковый «Сказочник» - назидательно вымолвил Горбунов, поправляя свой идеально выглаженный гюйс и дёргая шеей – Ведь люди, когда им нравиться работа и поют и делают её быстрее. А ты нет, ты, как я вижу, уклоняешься.
- Шарит он, только не хочет. Хитрит и издевается над нами – заметил Бузанов.
В это мгновение Шумков почувствовал себя настолько беспомощным, что совсем растерялся, как себя вести он не знал, но какая - то сила заставила его подняться и прислониться к переборке, инстинктивно ожидая атаки. Он понимал, что его будут бить, поэтому держал руки наготове. Дальше всё произошло, так как и предполагал матрос «Алтая» Виктор Шумков. В это время подали звонок к окончанию уборки, нужно было идти на обед, а воды в гальюне оставалось ещё много.
- А ну снимай фланку урод – протянул «Якутка».
- Зачем? – и едва Виктор успел произнести это слово, как получил удар по ушам.
На мгновение, ему показалось, что он оглох, в голове стоял металлический шум, а слуховые проходы резало от дикой боли, лица злорадствующих старослужащих расплылись в ужасных гримасах.
- А ну, не ори сука – забеспокоился «Якутка» и схватил Шумкова за шиворот – А ну, снимай фланку и суши ей палубу.
Виктор повиновался, теперь ему было всё равно, только бы снова не повторились эти страшные удары. Пересиливая боль и досаду от своего бессилия, он снял фланку. «Якутка» тотчас вырвал её из рук и бросил на палубу.
- А ну суши робой и чтобы после обеда всё чисто было дрищ поганый.
- Ладно, пошли хамать братва – прервал сцену Горбунов – А ты «Сказочник», чтоб фланку сразу постирал. Если увижу, что в грязной ходишь, накажу, понял?
- Понял! - едва сдерживая горечь и слёзы, выжал из себя Шумков.
- Не слышу матрос Шумков.
- Я всё понял – закричал Виктор.
- Вот это другое дело, а голос всё равно пробивать надо. Да и кадетам не светись, залетишь, сам расхлёбывать будешь.
Массивная броняха захлопнулась, и Виктор остался один. Он готов был разрыдаться. Убежать отсюда, но бежать было некуда. Для него корабль сейчас был домом и безвыходным лабиринтом, населённым «минотаврами» – старослужащими матросами, полноправными хозяевами положения одновременно. Теперь он догадался, что никто из офицеров не спустился в «Службу» для сопровождения на обед и лишний раз убедился, что им на всё плевать. Не то, чтобы каждый новый день открывал Виктору Шумкову шокирующие подробности службы, а каждый час. Голодные молодые матросы носились по всякого рода неуставным абсурдным делам, изнуряли себя на немыслимых объёмах приборки, и вместе с этим, попутно подвергали себя изощрённым издевательствам и избиениям. Но выход другой пока не существовал. В руках он держал фланку, и нужно было заканчивать прибирать гальюн пока все на обеде. Голод отвлекал его. Это чувство мешало ему настроиться, да и сил становилось всё меньше. Мысли копошились у Виктора в мозгу как клубок сосущих соки червей. «Только бы не впасть в крайность, только бы не дать слабину, не сорваться». «А может и не все, может быть я не один такой, кто сейчас вместо пусть даже помойной еды, выполняет прихоти «стариков». Ощущение того, что он не одинок в этой беде, придало ему силы. Виктор немного успокоился, отдышался, боль постепенно проходила и, засучив рукава тельняшки, сжав зубы, продолжил сушить палубу. Закончив приборку и воспользовавшись тишиной в коридорах, он очутился в вентиляшке. Здесь можно было немного отдохнуть и прийти в себя и подумать где достать воды для стирки своей робы. Очень хотелось есть. Он никогда не испытывал такого голода, а сейчас этот самый червь голода высасывал из него последние соки. Шумков мучился и, шарахаясь в тёмном пространстве, поднимал пустые пачки от яичного порошка, в надежде найти там хоть какие – то его остатки. Но они были абсолютно пусты, даже запах этого самого порошка, из которого готовили питание для старослужащих качков, совершенно выветрился. Шумков стал лихорадочно шарить по карманам и достал пачку сигарет. «А, что если закурить? Мне нужно успокоиться. Возможно, сигареты помогут перебить голод, и нервы поправят» - внушал себе Виктор. Он присел на корточки и достал из пачки сигарету, но зажечь её не решался, а мял в дрожащих руках. Когда, наконец, она превратилась в труху, Шумков взял другую и снова стал мять её. И вот уже три сигареты были испорчены, а табак рассыпан. «Что ж я делаю то - опомнился он – чем я буду расплачиваться?». После этого Виктор немного пришёл в себя, осмотрелся, в полумраке вентиляционной он чувствовал себя безопаснее. Но, теперь он сожалел об испорченных сигаретах, и не мог простить себе этого. Всё перемешалось в голове, молодой матрос был на грани нервного срыва. Ситуация, в которой оказался Виктор, была ему незнакома, всё расстраивало его, мешало сосредоточиться и принимать правильные решения. Совершено усталый и подавленный, он неожиданно ощутил невыносимую тяжесть, глаза закрывались сами по себе. Сев на корточки и навалившись на тёплую переборку, Виктор Шумков мгновенно уснул. Через несколько минут, которые показались Виктору такими сладкими, он открыл глаза, матрос Воронов шарил у него по карманам.
- Ты что делаешь? – закричал Шумков и с силой оттолкнул Воронова.
- Сигареты, дай мне сигареты Витюха – судорожно лепетали бледные губы матроса.
Глаза Шумкова, привыкшие к полумраку вентиляционной, разглядели лицо его товарища. Оно выражало, муки и страх и отчаяние, а самого человека трясло, словно от лихорадки. Обычно человек бывает в таком состоянии после охватившего его внезапной угрозы его биологическому состоянию. На мгновение Виктор подумал, что Воронов обезумел. «Птица» вновь приближался, и, казалось вот- вот броситься на Шумкова, но тот уже был готов ответить и инстинктивно выставил руки с жатыми кулаками вперёд.
- Серёга, что с тобой? У тебя крыша поехала?
- Витюха рожаю, помоги Витя! Слышишь? Дай сигареты, через пять минут не принесу «Карява» мне почки опустить обещал – ревел матрос Воронов.
Шумков ужаснулся и понял, что это вопрос жизни и смерти и достал пачку.
- Только скажи, где щас воду можно достать мне постираться надо, мне очень надо, до построения фланку постирать.
- Иди в гарсунку, а лучше в БЧ 5, там сейчас тихо и молодёжь не спит.
- Держи две!
- Дай четыре, ради бога, мне «Карява» почки опустит. Дай, пожалуйста! – худое и бледное лицо «Птицы» стало мокрым от слёз.
- Только две, больше нет, последняя пачка. Мне самому за воду платить нечем будет. Пошли в загашнике возьмём. За одно, покажешь, как в БЧ 5 попасть.
- Добро Витюха.
В загашнике вместо шести сигарет осталась только одна. По словам Воронова – он «об этом загашнике не знал». «Значит всё взял Галимзянов», догадаться было не трудно. В Шумкове просыпалась ненависть к этому человеку. Оставшаяся сигарета пожелтела от крысиной мочи.
- Если я дам её «Каряве», он меня, вообще убьёт. Такие сигареты нельзя давать старослужащим – пояснил Воронов.
- Ладно, чёрт с тобой бери ещё одну и пошли в БЧ 5 – торопил его Виктор Шумков.
- Пошли. А эту я сам выкурю, если заразу схвачу, может в госпиталь отправят - пробормотал «Птица».
По тихим и безлюдным коридорам «Алтая» молодые матросы пробирались к его носовой части. Потом пришлось спускаться на две палубы ниже. Расположение БЧ 5 находилось ниже уровнем всех частей и служб корабля. У них был самый непосредственный доступ к резервуару с пресной водой.
- Это здесь – промычал Воронов, показывая на трап, который уходил далеко вниз, словно в преисподнюю – Там спросишь у кого – нибудь из молодых, главное не нарвись на дембелей, они тебе могилу здесь устроить могут. Я побежал Витёк, спасибо тебе.
Высохшее и высокое тело неуклюже скрылось в полутёмных коридорах корабля, а Виктору
Шумкову нужно было лезть в его нутро, и он стал делать это настолько, насколько было в его силах, и через полминуты уже разговаривал с «молодым» матросом из БЧ 5.
Перед Виктором предстал, такой же худой парень, как все матросы первого полтора года службы. Но лицо у него, малость выпачканное мазутом, было на удивление спокойным и добрым, взгляд печальный, но не озлобленный как у многих на «Алтае». Его большие голубые глаза навыкат, тонкий прямой нос и высокий лоб, выдавали в нём, скорее обделённого судьбой интеллигента, чем простого парня с улицы. Шумкову это лицо показалось знакомым. Парень пристально посмотрел на незнакомца из Службы «Д». Виктору на мгновение стало не по себе от сверлящего взгляда, но потом тот улыбнулся и мягким голосом спросил.
- За водой пришёл?
- Да, добро воды набрать позарез нужно, робу постирать!
- Добро! Пошли за мной, только старайся ступать тише. Тазик свой под трап засунь, не бойся, не сопрут, потом воду в него перельёшь. Нам ещё вниз ползти.
- Понял – ответил Шумков.
- Добро, только тише иди, чтобы никто не услышал - шёпотом произнёс парень, а потом добавил – Хоть здесь и шумно, но мы привыкли к этому шуму и хорошо различаем посторонние звуки. Сюда много кто заходит поживиться, поэтому, и караулим каждого у люка. Здесь расположено машинное отделение, двигатели и ядерная установка корабля.
Они прошли несколько метров по одной из сторон квадратного мостика, опоясавшего реактор, и остановились у люка ведущего ещё дальше вниз. Парень открыл броняшку и показал пальцем в тёмное отверстие.
- Давай туда, вот тебе ведро. Когда почувствуешь под собой воду, черпай и лезь обратно, я тебя здесь подожду, понял!
- Понял – обрадовался Шумков и скрылся в темноте.
Преодолев метров, пять, Виктор почувствовал воду и окунул туда ведро, словно в речку. В это мгновение он ощутил жуткий, пронизывающий холод, который исходил от поверхности. Вода была ледяной, а вокруг кромешная тьма и откуда – то сверху едва доносились отголоски работающего генератора и вентиляторов. «Поистине адская машина» - подумал он. Шумков догадался, что находится почти в самом днище корабля в запаснике пресной воды. Внезапно его сковал ужас, этот отсек, вдруг показался Виктору затопленным, а огромное судно медленно, но уверенно идущим ко дну. Он представил, что вода просачивалась сквозь мельчайшие щели в корпусе. На самом же деле, так оно и было, корпус «Алтая» был повреждён и корабль дал крен. И, если корабль был настоящим городом, то здесь, в самом низу располагалось его кладбище, настоящая река мёртвых. В этом пространстве, он чувствовал, как теряет силы и уже не помнил, как сюда попал и кто он есть. Теперь было всё равно. Виктор закрыл глаза, руки не слушались и отпускали захват, он терял сознание, покачиваясь на трапе на одной руке держась за хлюпкий леер, другая разжимала похолодевшие пальцы и выпускала, то, зачем он сюда спустился. И если бы не, крик, отозвавшийся в этом пространстве, нечто, вроде звуковым шоком, то Виктор Шумков бы сорвался и утонул в резервуаре, в подводной части корабля.
- Эй, матрос, ты живой там, живой? – звучал отдающий металлом голос сверху.
Шумков оступился и одной ногой очутился в воде. Это подействовало. Теперь он пришёл в себя и, не теряя ни секунды, устремился наверх.
- Ты чего так долго? – испуганно посмотрел на него парень из БЧ 5.
- Голова закружилась что – то. Если бы не ты, мог бы там остаться навечно. Спасибо!
- Я знаю. У меня, тоже первое время голова кружилась, даже тошнило, но потом привык. Признаться, я за тебя испугался, хорошо, что у люка находился. Здесь замкнутое пространство, свежим воздухом мы не дышим, не то что, другие. Ещё говорят, радиация есть. Утекает понемногу. Мы здесь как в забое, а может и хуже… Ладно, пошли скоро Адмиральский час кончится. А тебе, зачем сейчас вода?
- Фланку постирать, я ей палубу сушил.
- Ах, да, ты же говорил…. Вот скоты, не люди!
- Сколько я должен за воду?
- Нас никто не видел, так, что ничего.
- Не понял? – удивился Виктор.
- Чего не понял!? Вода казённая, а на их порядки я плюю, когда возможно. Ты сигаретами не разбрасывайся, торгуйся. Но, если сигарет не жалко дай парочку. Покурю потом, хорошего человека вспомню.
- Спасибо, держи – Виктор протянул парню сигареты.
- Тебя как звать?
- Витя Шумков, а тебя?
- Лёха, Алексей Сутягин – ответил парень – Давай лезь наверх, перельешь воду в свой бачок, а ведро мне скинешь. Добро?
- Добро!
- Заходи, время будет!
- Хорошо…