Послевкусие красок.
Размеренные желания не вставать по утру. Во мне рыбой бьются слова: некому рассказать все. Только звонки раз в месяц и бессонные ночи после. Выводит из себя, загоняет в угол, лишает рассудка. От осознания все печальнее: я одна. Еле волочу ноги, выбираясь иногда на улицу, но о последствиях не думается. Врач прописал разных таблеток тонну. В аптеке русских аналогов не найти, так как копейки стоит. Без желания жить. Иногда поворачиваю голову, посматриваю в окно. Весеннее солнце играет своими лучами и греет лицо. Дети резвятся, ковыряют песок кончиками ботинок и о чем-то весело болтают. Думаю. Забывчивость, смутно проносящиеся в рассудке имена, лица, адреса. Как-то сложно все.
От прочтения какой-то бульварной книженции потянуло пройтись по магазинам. Желание победило во мне. Выбралась в торговый центр, выпила кофе и познакомилась с кем-то. Зачем, зачем мне это? Ах, если бы можно было... Но ничего нельзя. Созерцаю по сторонам: разноряженные манекены, веселые лица желающих иметь это сейчас же, цветные плакаты и вывески. Люди так легко ведутся на рекламу. А те, кто производит/продает считает себя чуть ли не богом, лишь иногда спускается с небес, забыв выключить дома утюг. У них свой прекрасный маленький мир: радуга и пони, но главное у них там пачки денег, вместо друзей и волчий оскал, вместо улыбок. Они приспособлены к жизни, вершина эволюции и пищевой цепи, самые лучшие, верные. И никто никогда не думает, что будет после. Ну а что может быть, если они уже лучшие? Поэтому спокойно наблюдают за чужими мучениями, считая, что это естественный процесс: слабый должен умереть. А мнение поменяется, только если сам окажется слабым. Люди странные, презабавные.
Вечером в шесть возвращаюсь домой. Жуткая слабость во всем теле. Боль... Смотрю на себя в зеркало. Безжизненно, уродливо. За что люди могут меня любить? Что со мной сталось бы, подпусти я ближе этих людей? На кой мне это внимание, эти слова. Гнилое, ненужное. Они мне не важны, я им не важна. А если вдруг они мне до нехватки кислорода нужны, внимания не обратят. Вот и стой, хватай ртом воздух, как рыба, которую выбросило на берег штормом. Тело ломит, еле добираюсь до кровати, падаю без чувств, долго-долго перебираю руками. Горестно мне сегодня. Но разве что-то можно сказать людям? Я предпочту быть запертой в своих несчастьях, чем вот так вот, на всеобщее суждение свое самое сокровенное выносить. Не бывать тому, мое воспитание сказывается. Телефон звонит, нужно подойти, нужно ответить. Тихо добираюсь. Перед глазами черные пятна. Что мне делать, голос же дрожит, я же совсем себя не контролирую.
-Кто там? Почему ничего не слышно? Кто там?
Мальчик мой... Как он может мне говорить такую гадость? Я ведь любила его. Это ведь так просто, а столько трудностей появляется. Почему о моих чувствах никто не думает, проявляет настойчивость, требуя от меня невозможного? А если я вдруг сама что-то решила, то этого определенно не может быть: глупости и чепуха.
-Прости мне все. Я уйду.
Кладу трубку. Из носа капает кровь. Закрываю рукой, тихонько, сажусь на пол. Мне страшно. Как это не этично, совсем не подобает здравому смыслу: сидеть в луже собственной крови, но с рассудком у меня всегда были проблемы. Дикая боль во всем теле и кровь повсюду. А только глаза закроешь, как представляешь морское побережье, острые скалы, спрессованный теплый воздух. И так хочется неистово, но словно буря, цунами, которое поглощает все вокруг. У меня всегда так, когда не рядом.
Молчать о прошедшем. Словно не было, нет надежды. Аккуратнее там, где меня нет.