– Я сам открою! – вскричал дедушка и в мгновение оказался у двери, забыв об артрите, гипертонии и сложном бутерброде.
Это был Марик. От неожиданности скромный гость промямлил:
– Здравствуйте, Михаил Наумович. А Люба дома?
– Ра-китский?! – свирепый отец поперхнулся слегка подзабытой фамилией одноклассника дочери. – Опять домашнее задание списывать пришёл?.. Чёрт! И ты туда же?
– Куда же, Михаил Наумович? – поинтересовался Марик, сильно заикаясь от волнения.
– Куда же, куда же… Впрочем, на тебя это непохоже, – остыл Михаил Наумович. – Я всегда думал, что ты если и женишься, то на своей маме. Между прочим, как здоровье папы?
– Хорошо, – кивнул Ракитский.
– Значит, ты так и останешься бобылём, – вздохнул Любочкин отец. – Кстати, а ты чего здесь болтаешься? Двери этой квартиры не закрываются, как вход в Мавзолей. Я узнал столько нового о современных нравах. Роза была права, что хотела поехать сюда одна. Пойдём на кухню, сынок, я угощу тебя хлебом с маслом. На колбасу и сыр не рассчитывай, тут и самим кушать нечего.
– Я как раз из магазина, – Марик протянул вперёд хозяйственную сумку, которую до этого прятал за спиной.
– Так ты всё-таки один из них? – чуть не всхлипнул несчастный дедушка и задумался. – Впрочем, если выбирать из югославских прокладок, грузинских арий, пары апельсинов и полной сумки еды, то я бы даже не задумывался. Люба, я за Марика! – крикнул он в направлении кухни.
– Может, я пойду? – промямлил перепуганный гость.
– Куда?! – прикрикнул дедушка Миша. – Другие нашкодили, а ты в кусты? Дальше, чем на сто метров, от Любы не отходить! Сидеть с нами, пить чай! Люба, я надеюсь, ты внуку ещё отчество не дала? Лев Маркович хорошо звучит.
– Он Лев Ильич, папа, – ответила дочь. – Лев Ильич Будман. А что ты хотел? Мне свидетельство о рождении надо было оформлять. Папа указан Илья, а сын будет Маркович?
– Ничего, Марик, – после паузы произнёс Михаил Наумович. – Эти бумажки ничего не стоят. Заплатим пару копеек, и будут вам новые бумажки. И веди себя решительней, сынок, потому что кандидатов на отчество моего внука столько, что как только он скажет «папа», в этой квартире будет не протолкнуться.
– Не дави на мальчика, – сказала долго молчавшая Роза. Она помешивала поджарку с какой-то ветчиной, которую нашла в холодильнике. Овощи уже давно булькали в кастрюле. – Ты же видишь, он не понимает, что тут происходит.
– Так я потому и давлю, пока он в сознание не пришёл, – прошептал Михаил. – Когда он поймёт, его даже наручниками не удержишь.
– Его не надо удерживать, – прошептала в ответ Роза. – Он с пятого класса любит нашу дочь.
– Можно подумать, я не знаю! – буркнул ей супруг. – Кто весь газон под нашими окнами в десятом классе вытоптал? Если бы не этот наглый аферист, эх, да что сейчас говорить.
– Что вы шушукаетесь? – спросила Люба. – Это неприлично, шептаться рядом с другими.
– И она будет говорить нам о приличиях! – возмутился Михаил Наумович. – Да ты уже перевыполнила норматив на четыреста процентов!
– Ша, Миша, – спокойно сказала Роза.
– Я-то помолчу, – мгновенно угомонился супруг, – но суть от этого не изменится.
Раздался новый звонок в дверь.
– Я открою, – неожиданно предложил Марик.
На площадке стоял электрик в рабочей одежде. Карманы его оттопыривались.
– Смелее, Ракитский! – крикнул Михаил Наумович. – И за меня там разок врежь!
– Вам кого? – спросил Марик.
– Это квартира двадцать три? – невинно поинтересовался электрик.
– Нет, двадцать пять! – гордо ответил Ракитский.
– Пардон, перепутал, – ухмыльнулся гость и приложил руку к кепке.
– Как ты ему отрезал, – восхищенно прокомментировал Михаил. – Нет, двадцать пять! Даже я не смог бы дать более достойный отпор. Люба, а может, он ничего не перепутал, а?
– Возможно, – покраснела дочь.
– Опять? Роза, ты слышишь? Почему ты не научила её хоть иногда врать? Ряды моих нервных клеток редеют, как во время налёта вражеской авиации.
– Суп готов, – объявила Роза. – Люба, накрывай на стол.
– Садись Марик, – вздохнул Михаил Наумович. – Посидим по-семейному, пока враги дремлют.
***
Суп, тут же названный дедушкой «Слёзы еврея», оказался неожиданно вкусным. На второе Михаил Наумович и осмелевший Марик попросили добавку. Насытившийся глава семейства любовно обвёл сидевших за столом, мягко улыбнулся и сказал:
– Вот так бы, в этом кругу, да с Лёвчиком, да каждый денёк. И жизнь стала бы веселей и радостней. Да, Роза? А пусть все втроём к нам переезжают? Прямо сегодня! Или, в крайнем случае, завтра.
– Я не против, – кивнула бабушка. – Не зря же ты Любочкину комнату отремонтировал, как только узнал о внуке.
– Это я от нервов, – вздохнул Михаил Наумович. – Безделье ещё хуже. Так что, дети мои? Поедете? Формальности потом оформим.
В ответ на вполне логичный вопрос раздался ещё один звонок в дверь. Марик, на правах потенциального мужа, встал и направился открывать. Из коридора раздался протяжный свист и весёлый мужской голос:
– Так вот кто мои нары занял!
Из кухни было хорошо видно, как в проём влетела рука, и Ракитский мгновенно упал на спину.
– Аферист вернулся! – ахнул Михаил Наумович.
(продолжение следует)