Размолвка
Как говорят, из песни слова не выкинешь. Время идет, плохое забывается. Но умалчивать о событиях неприятных и поучительных я просто не имею права.
Был момент, когда мне показалось, что мое «лошадиное» повествование подошло к концу. Концу нерадостному. И, к тому же, этот университет из лошадиного превратился в обычный жизненный. Что и говорить, не в тот момент, и не так надеялся я закончить эту историю. Но зато, так она будет намного честнее. Вот, думал… Пройдет полгода-год, Наталья освоится одна. Сенавиан поднимется еще краше. Как в сказке. Я с гордостью напишу о том, как наша семья не бросила ее. Поддержала в трудные времена. Как и Наталья выстояла, благодаря своей женской силе и жизнелюбию.
Но наши отношения разладились на удивление резко и обидно.
Одним из наших обещаний помощи было обещание изготовить мебель для новой сенавиановской кухни-столовой. За дело взялась моя Наталья, как человек, связанный с этой областью. Еще взялась помочь с деталями одна из постоянных гостей, Люба. Она озаботилась фасадами (проще говоря, дверцами) и всякой фурнитурой (ручки, детали крепления, и прочее). Поскольку я был занят другим, я в это не лез. Поначалу, я даже не представлял, насколько она в это дело вкладывает душу. Работу она проделала огромную. Это называется сделать, как для себя.
Когда мы вместе приезжали в деревню, она тщательно промерила все размеры домика. С учетом того, что стоял только каркас, да и стены явно предполагали быть кривоватыми (так построил старицкий мастер).
Она пыталась согласовать с Натальей и внешний вид, и необходимое количество шкафов, и размещение гарнитура. Разговоры происходили, но сквозило неприятное пренебрежение «потом подпилим». К сожалению, там многие вещи делались по такому принципу. Даже, когда был жив Сергей. Но тогда это происходило не в такой степени. Наталья рубила круто и с плеча. Много денег улетело на работы, которые заведомо шли под переделку. Хотя в целом, наблюдалось движение к окончательному результату.
Худо-бедно, предварительная договоренность была достигнута.
Моя Наталья начала работать. Не будучи дизайнером, она спроектировала весь гарнитур от начала до конца. Небольшой, но стильный гарнитур с угловой секцией, мойкой, с оптимальным количеством шкафов. Поскольку мы были строго завязаны на размеры дверей, все это получалось не сразу. Чтобы удачно, без потерь разместиться в пространстве домика, с учетом окон и дверей, пришлось повозиться.
А между тем, обшивались стены. Т.е. к срубу делалась дощатая пристройка. Размеры слегка «плавали». Поскольку я принимал непосредственное участие в строительстве, Наташа мне давала задание перемерить, записать, нарисовать где дверь, где окно… Я, к своему стыду, не придавал должного значения этим просьбам, хотя, в конце концов, размеры стали известны.
Попутно, моя Наташа организовала своего брата, профессионального столяра-плотника помочь поставить две стенки, и врезать в них дверь и окно. Вместе с ним мы в течение трех дней, совершенно бескорыстно, проделали эту значительную и важную работу. Я буквально восхищался тем, как он обрезал без задиров великоватую по размеру дверь, установил петли, как она стала идеально точно открываться и закрываться. К середине третьего дня, когда Вадим был уже совершенно вымотан, нам осталось сделать козырек над дверью. Сделать для того, чтобы новехонькая дверь не была моментально испорчена непогодой. Вадим уже ничего не соображал – такой был уставший. Два Юрика – работники, глупо хихикали, наблюдая, как я включился в работу, и пытаюсь, напрягая мозги, «сладить» конструкцию.(Все это произошло до их изгнания). Я вообще-то, не очень люблю строить, но, ум инженера позволил найти решение. Маленький быстрый проект начал осуществляться. Вадим упростил мои решения с точки зрения исполнителя, и вот, с чувством выполненного долга, мы любовались новой столовой! Наталья, скупая на похвалу прохаживалась, заглядывала вовнутрь. Видно было, что она счастлива. Потом она ушла по каким-то своим делам, а мы побыстрее собрались, простились и отправились в Москву. Наталья нас не провожала, как обычно бывало раньше…
Свой очередной визит я запланировал уже как отдых. Делать было особенно нечего. Если не считать того, что моя Наташа просила в очередной раз снять размеры. Ну, а я считал, что в данном случае я помогу больше, если просто приеду как гость и заплачу деньги. Я взял с собой и дочку Катю, и борзую Жадну – пусть порезвится на природе, пообщается с сородичами.
Что это был за визит, какое судьбоносное значение он имел, я описал ранее. Но вот, что меня болезненно укололо, как только я открыл калитку. Козырек, который был сделан нами «под занавес» с таким напряжением моральных и физических сил, разломанный, валялся на земле. Вместо него начали возводить огромное крыльцо. Я сразу отметил про себя на каких нелепых кирпичиках стоят передние столбы. Зазор между волнами шифера и стеной ничем не был закрыт, тогда как наш козырек имел в этом месте горизонтальную доску, хоть немного защищавшую это место от осадков. Все равно времянка. «Что ж она тогда не сказала нам, что не надо ставить козырек, что будет крыльцо делать!? Так-то она наш труд уважает!» - с горечью подумал я. Но виду не подал. В очередной раз простил такое пренебрежение.
Прошли и эти четыре дня. Все! Дальше дело было за мебелью.
Поневоле, я включился и в этот трудоемкий процесс.
А процесс оказался, и правда, трудоемким. Согласование шло туго. Наталья не всегда отвечала на письма с рабочими вопросами, поэтому, какие-то решения приходилось принимать на свой страх и риск, а где-то получалась двойная работа. Я нервничал. Съездил к Любе за дверцами. Оказалось, у нее сразу не получилось подготовить все. Моя Наташа в какой-то вечер не смогла связаться с мастером, и тоже переживала.
Тем не менее, я сделал для себя перерыв во всей этой кутерьме.
В другом конном хозяйстве, которое я посетил этим летом, в начале декабря отмечался Юбилей. 50-тилетие основателя. Обещали охоту с борзыми, пикник, баню. Я решил не отказывать себе в таком удовольствии, а еще больше хотелось поучаствовать в событии, которое бывает раз в жизни.
Однако перед этим я дома поругался все из-за той же кухни. Сумма получалась большая, чем я рассчитывал вначале, да и сроки как-то срывались. Через не могу, вспоминая, что я дал слово быть на празднике, с тяжелым сердцем я поехал в Елец.
Там, в деревне, среди счастливых людей, там, где вся жизнь движется непросто, но без потрясений, я немного пришел в себя. Было, действительно здорово. Охота, пикник, красавица хозяйка, хозяин, которому никогда я не дал бы 50, горячие, застоявшиеся лошади все располагало к излечению духовных язв.
А вернувшись в Москву, я узнал очередную противную новость.
Моя жена со слезами в голосе жаловалась. «Тут Наталья на меня наехала. В понедельник позвонила, кричала, что если мебели в пятницу не будет, она сама все купит, как будто я у нее аванс взяла, а работу не выполнила!» Такого я конечно, не ожидал. Правда, все еще в плену своего романтического настроя, я сразу попытался сгладить острые углы. Написал письмо, чтобы Наталья не торопилась, что все будет нормально, что и моя Наташа старается изо всех сил, чтобы в Сенавиане все было красиво и представительно.
Она ответила тоже как-то примирительно. Единственное, что смущало, похоже, отдохнуть в декабре не удавалось. Уже в следующие выходные предстояло съездить к Любе за недостающими комплектующими, забрать в мастерской на другом конце Москвы заказ и опять же гнать в Тверскую область.
Ценой полного напряжения всех моральных и физических сил, жестокого недосыпа, нам это удалось.
Когда доехали до мастерской, оказалось, что машину, обычный седан придется нагрузить до просадки пружин. Так на убитых «четверках» и «москвичах» жители деревень везут на продажу картошку и капусту. А то и кирпичи. Тойоту жалко было использовать таким образом. Но хотелось отделаться за один раз. Совершенно убитый, озлобленный, ни словом не перекинувшись с женой, которая была примерно в таком же состоянии, я довел перегруженную машину домой. Как всегда, два часа по пробке. Правда, по МКАД. Не прерываемый светофорами, дремлющий вполглаза, в плену своих тяжелых мыслей.
Дома выяснилось, что нам забыли положить крепеж. Скандал был обеспечен. Я взорвался. Кляня последними словами этого мастера, который сделал не пойми чего, переносил свой гнев на домашних. Тем не менее, с мастером, Алексеем, Наталья созвонилась уже поздно ночью. Он извинился, сказал, что если у нас все горит, крепеж можно забрать завтра рано-рано утром. Опять недосыпать! Однако, понимая, что надо до конца выдержать этот натиск событий, я согласился почти с радостью.
Пятница. Утро. Крепеж, ценой подъема в 4:30, у нас. Машина загружена. Естественно, взяли не все. Отсортировали то, что необходимо собрать и установить в первую очередь. В семье уже почти мир и согласие. В последнюю очередь проверяю инструмент. Дрель, шестигранники, ножовка с мелким зубом (на всякий случай). Поскольку в машине жена, значит, будет чаепитие за рулем – термос и булочки – обязательный атрибут совместной поездки. Все! Где-то около половины 12-го Тойота выруливает со двора.
Путь до Старицы через Новорижское шоссе, Волоколамск и Лотошино привычен и уже не слишком утомителен. Мрачные мысли, конечно, одолевают, но в меру. Я думаю о том, что, конечно, мы взяли на себя тяжелую работу. Но слово держим, несмотря на тяжелый характер вдовы (особенно, иногда).
Степурино, Дворики, Попадьино, Новоямская мелькают названия деревень. Наверное, скоро я их все, лежащие на пути, запомню. Старица. Около трех часов дня. Заезжаем в местный супермаркет. Я покупаю маленькую бутылочку бальзама и большой ярко-желтый лимон. Для согревающего напитка. «Тебе надо было в Старицу ехать, чтобы лимон купить. У нас дома три лежат уже неделю!» - говорит моя Наталья. Говорит в шутку, беззлобно. Порой у нее все-таки проявляется чувство юмора, в котором она сама себе принципиально отказывает. Но сейчас мы – семья. Настоящая семья, нацеленная на общее дело. Я успокаиваю ее, предостерегаю от ответного наезда на Наталью. Она дуется, но вроде согласна.
Проезжаем Старицу. Очень-очень осторожно преодолеваем известную лужу. Она не высыхает даже в разгар лета. По словам одной местной бабули, ее сын, работающий на асфальтовом заводе (!!!), пропорол здесь колесо на своей машине. Да так пропорол, что пришлось выбросить. А еще говорят, что старичане, живущие в окрестных пятиэтажках, и имеющие вдоль дороги свои маленькие огородики, лет пять назад, когда была возможность положить асфальт, отказались скинуться деньгами. Мотив был прост «а нечего тут ездить!» Но вот, народ все равно ездит, а коварная лужа грозит своими железяками и самим местным жителям. Россия!!!
Последний участок по грунтовке. Поскольку машина под разгрузку, мы заезжаем не по главной деревенской улице, а с тыла, со стороны конюшни. Забора там нет, но по сложившейся традиции, гости не ставят свои машины во дворе. «Сегодня можно», - думаю я, - будем разгружаться, еще поближе к дому подъеду!»
Выходим из машины. Все! На месте. Легкий морозец, серое небо, все как-то сумрачно, хотя, день еще как будто не кончился. Во дворе хозяйничает незнакомый молодой парень. Выглядит колоритно. Высокий, длинные волосы, борода. Одет в камуфляж и кирзачи с застежками. На рукаве современный немецкий флаг. Вспоминаю Василия. Был здесь такой человек. Колоритная личность. Тоже носил камуфляж, правда роста был небольшого, и волосы наоборот – коротко подстрижены. На глазу у парня черная повязка. Пират – про себя даю ему прозвище. Натальи не видно.
С парнем я не знакомлюсь, не здороваюсь – ему свое, мне свое. Не то у меня настроение, чтобы изображать из себя бывалого гостя.
«Наташ, бери бальзам, лимон, пойдем чайку попьем с дороги»
Мы направляемся к столовой. В окошке уже гостеприимно горит свет. Обманчивое ощущение. Поднимаемся на крыльцо. Обращаю внимание, что кирпичики под ним уже перекошены. А! Подумаешь! Времянка. Ну и что, что деньги, силы, материалы были потрачены!
Дверь обита дерматином. Вроде, по периметру двери валик, который должен защитить от продувания. Но утеплителя под дерматином нет – бутафория. Эх Наталья, Наталья… Кто же это продолжает гнать тебе такую халтуру за твои же деньги.
Заходим. Шок. Прострация. Слева от двери установлена фанерная стенка, зарезавшая пространство, которое мы не раз промеряли, выгадывая сантиметры. Дощатая кухонная часть и потолок обшиты плитами USB. Вообще-то, мы знали, что этот материал, больше подходящий для упаковочной тары будет здесь использован. Больше всего режут глаз пластиковые полоски, использованные для закрытия швов, грубо пришитые степлером. В одном месте эта полоска свисает с потолка.
Прямо на стенке прикручен рукомойник. Анжелика здесь. Мытье посуды – ее прямая обязанность. Здороваемся.
- А где мама?
- В конюшне. Она гостей поведет кататься.
Мы как-то не спешим в конюшню. Не хочется. Приходит отвратительное ощущение, что Наталье на нас просто наплевать. Все по-своему. Простецки, во многом халтурно, кое-где, даже, пожалуй, убого, но, вроде, действует.
В столовой холодно. Безграмотно заделанный в кирпич булерьян не работает так, как задумано. Да и горит не очень здорово. Возможно, это дешевая подделка под оригинал. Кирпичная кладка из дорогущего облицовочного кирпича идеально ровная. Есть даже декоративная арочка. Что ж, никудышные печники оказались неплохими каменщиками. Скидку Наталье они вряд ли сделали.
А вот на Анжелику жалко смотреть. Похоже, эта девочка, которая и так-то иногда строила из себя буку, забыла, что такое улыбка.
На наш вопрос, а где чайник, и где нож, чтобы порезать лимон, получаем какой-то нечленораздельный ответ. Ладно, сами найдем. «Чай с бальзамом не состоится, сегодня поедем домой», - мелькает еще не сформировавшаяся до конца мысль.
«Наташ, не горячись, поговорим, разберемся, все будет нормально», - говорю я вслух, пытаясь успокоить готовящуюся в очередной раз расплакаться жену.
Все-таки идем к конюшне. Я как-то задерживаюсь, жена уходит первой.
Через пару минут иду и я.
Издалека, уже ностальгируя, вижу выезжающих из левады всадников. Это компания молодых женщин. И Наталья здесь. По тому, как она им рассказывает об управлении лошадью, понимаю – новички. Наталья сопровождает пешком.
Подхожу ближе, приветливо улыбаясь. Наталья вся сосредоточенная. На лице привычное строгое выражение. Оказываюсь напротив Хазара. Странно… Новичок на Хазаре. Наверное, парень больше не пугается. Седло на нем Бяшкино. С характерными для казачьего седла рогами. На них, как объяснял в свое время Сергей, казак мог вешать оружие, флягу, и другие свои казачьи причиндалы. Интересно, а хазарово седло на другой лошади? Наталья говорит про руки, а вот ступни у дам явно не на месте. Подмывает сделать очень тактичное замечание, но не нахожу слов.
Хочу сделать Наталье комплимент – она кажется сейчас такой красивой. Вот сейчас она прервется, и я ее поприветствую. Но… Она поворачивается к дороге и уводит смену. Я остаюсь стоять практически с открытым ртом – у нее что вообще бокового зрения нет? Или она настолько погружена в себя, что не видит ничего вокруг. Очередной укол. На общем фоне еще более болезненный.
Бреду снова в столовую. Вынужденное безделье убивает. Спрашиваю у жены:
- Наташу видела?
- Да, она мне бросила «подложи дров в печку в гостевом домике» и убежала куда-то.
Понятно. И моей досталась порция теплого приема.
Бесполезно убиваемое время тянется мучительно. Заходит Пират. У них с моей женой завязывается разговор о том, как он изготовил стол, находящийся в обеденной части столовой. Стол добротный, Пират, его зовут Дима, многословный и громогласный. Общаться с ним тяжеловато. Анжелика то входит, то уходит куда-то. Пытаюсь шутить с ней. Она вроде как-то реагирует, но чувствуется, измотана. А еще злость. На кого? На гостей? На маму? На такую жизнь?
Вот, появляются новые персонажи. Мальчик лет 5-ти в светло бордовом комбинезончике и Даша. Даша бывалая. Я уже ее здесь встречал пару раз.
- Пошли к роднику, пришлось на полпути вернуться, - жалуется Даша на противного капризного мальчика, обращаясь ко всей компании. Мальчик угрюмо молчит, выкладывая на стол какие-то свои машинки.
Даша берет со стула ноутбук, проделывает какие-то манипуляции. Начинает звучать необычная, на мой взгляд, довольно противная музыка. Но мне сейчас совершенно не до этого. Звучит и пусть звучит…
Какой-то период времени мы упускаем. Что-то происходит. И вот, в окно мы все наблюдаем как в сумерках Анжелика тащит мальчика по земле. «Играют…» Вот они уже в доме. Но они не играли.
«В пруд хотел прыгнуть!» - Анжелика даже эмоциональна, - «руку мне до крови прокусил».
Противный мальчик садится на стул у стенки и, закрыв лицо локтевыми сгибами, начинает рыдать.
Разговор оживляется. Я только молчу и слушаю. Взрослые говорят о проблемах воспитания, о том, что, наверное, у парня нет отца, шутят, что неплохо бы отвязать алабая Лаврика, а этого шалопая посадить на цепь.
Мне и до этого нет дела. Я пытаюсь до мельчайших подробностей продумать разговор с Натальей. Как вообще быть???!!!
Вскоре, о чудо! Наше ожидание заканчивается. Начинают появляться всадницы. Счастливые, раскрасневшиеся от мороза. Делятся впечатлениями. Мама успокаивает мальчика. Может, не такой уж он и плохой, просто оставили одного, в незнакомом страшном месте. Мне вот тоже сейчас крайне неуютно.
- Ну что, вроде все приехали, пошли Наташу искать, - говорю я своей Наташе.
- Пошли.
Выходим из домика. Уже почти совсем стемнело.
Видим, как совсем другая, радостная Наташа буквально бежит к нам на встречу.
- Ну вот, наконец-то я могу с вами обняться!
Две Наташи обнимаются.
Я жду, что и со мной она обменяется дружеским объятьем. Вроде наблюдаю какое-то движение с ее стороны. Как мальчишка жду этой награды за свои труды. Сейчас я прижму ее. Слегка, по дружески. И при этом мелькнет неэтичная, но глубоко тайная мысль. Но нет, в какой-то момент в ее глазах даже наблюдается какой-то непонятный холодок. Я остаюсь без подарка.
- Наташ, - пытаюсь я начать разговор, - ну, что, давай решим, как с мебелью быть.
- А что решать – ставьте.
Ответ в стиле этой женщины, которая уже понаделала кучу просчетов.
- Понимаешь, - говорю я честно, - мы, в общем-то испытали некоторый шок.
Ее глаза становятся еще более колючими.
- А что не так?
Мне трудно выразить мысли. Пытаюсь объяснить просто.
- Вы там стенку поставили. Теперь наша мебель там никак не поместится.
- Стенку убирать не буду.
Молча мы идем в дом.
Я как-то теряюсь.
Моя Наташа как-то подхватывает нить разговора. Они вроде что-то обсуждают, но я знаю, что проблема не в этом. Зайдя в столовую, видим нового персонажа. Появился Юра-Пещерник. Оказывается, он делал проводку в доме, поскольку еще и является профессиональным электриком. Наталья отдает ему за что-то 310 рублей. От моей жены это не укрывается. Потом она скажет: « Вот они их друзья старицкие. Взял немного, но все до копейки». И, к сожалению, это суровая правда.
Но Юра сразу по-деловому включается в разговор. Начинается пространное обсуждение. Он пытается вникнуть в суть проблемы. Мне кажется, что все это «ни чем». Моя Наташа, как всегда, меняет решения на ходу. Только что, мы договорились с ней, оставив разобранную мебель себе (ну и что, что попали на деньги – уж лучше так), просто уехать, но вот она уже говорит о совести, о том, что слово мы сдержим, а потом просто перестанем сюда ездить.
Наталья, хозяйка, в какой-то момент обращается ко мне: «Рома, раскручивай стенку!». Ишь ты! Уже и «пожалуйста» разучилась говорить. А, неделю назад вроде умела. Я, естественно, не трогаюсь с места.
Тем не менее, я смиряюсь с мыслью, что мы все-таки, не взирая на искусственные трудности, созданные Натальей, невзирая на нарастающую неблагодарность, доведем дело до конца. Вот только как бы все это сделать грамотно?..
А разговор уже как-то перескакивает на другую тему.
- У меня с ухом что-то, - говорит Наталья, забыв про стенку, которую я должен был раскручивать, - как будто что там хлюпает, что бы сделать?
- Борный спирт надо. Но не капать, а на ватку, и положить в ухо.
- Ой, у меня нет, надо в аптеку ехать. Поеду быстрей, а то уже почти семь, скоро закроется.
Ладно, сейчас вернется, я все решу. Ведь не будем же мы сейчас собирать ящики прямо здесь, в действующей столовой. Надо выгрузить детали, сложить аккуратно, так, чтобы не побить, чтобы не растерять крепеж. Надо поговорить с Натальей. Может же она уже принять человеческое решение. Вроде выход-то наметился. Наталья упорхнула. Разговор ушел куда-то в сторону. Время потянулось еще более мучительно, чем в ожидании возвращения смены.
Звучала чудноватая дашина музыка. Вроде как, это были норвежские скрипки. Даша что-то шила при тусклом свете, обсуждая какие-то дела с молодым парнем из гостей. Парень этот вроде говорил по-русски, но сидя в полуметре от него, я понимал только отдельные слова. Настолько у него была специфическая дикция. Студент-интеллигент, блин!!!
Пират-Дима и Пещерник-Юра завели разговор об электричестве. Оказывается, этот Дима, новый работник, разбирался в электрике. Интересно, надолго он здесь?
Время тянулось.
Уехал Юра.
Студент ушел. Из окошка были видны синие вспышки. Молодежь фотографировалась.
Анжелика сидела у окна, откинув назад голову.
«Не», - подумал я, - «Наталья не надорвется, а вот Анжелика – легко».
Моя Наташа сидела на табуретке, опираясь спиной на стену, боролась со сном. Работа с кухней за последнюю неделю отняла у нее все силы. Я то садился, то прохаживался, то пытался раскочегарить не греющий булерьян. Ноги в зимних ботинках на меху чувствовали себя некомфортно. Ноль градусов на улице. А что будет в двадцать???
Разговор снова перешел на кухню.
Меня не то, чтобы прорвало. Я разговорился с Дашей. Больше как-то для себя. Говорил, что сейчас бессмысленно начинать сборку, что все равно надо везти из Москвы еще половину упаковок, а то еще и не влезет все за одну ездку. Даша предлагала сгрузить все пока здесь, в столовой, искренне выбирал место: «Может вон там, в углу?» Не понимала, что Наталья нужна мне лично, что лимит своих ошибок по отношению к нам с Наташей она исчерпала, что бросать здесь на произвол судьбы выстраданную мебель никто не собирается. Хорошо, если общего лимита ее жизненных ошибок еще надолго хватит.
Еще я начинал понимать, что спать нам негде. Моя Наталья наивно полагала, что нас могут положить в хозяйском доме. Место там, пожалуй, можно было найти, но я почему-то на это совсем не надеялся.
Натальи все не было.
Я обратился к Анжелике.
- Анжелик, правда, а мама-то где? Вроде в аптеку поехала!
Анжелика ответила как-то по взрослому. Ответ прозвучал ядовито, зло. Пожалуй, даже цинично. Не буду утверждать, что она хотела сказать именно так.
- А она не в аптеку поехала, она за шторами поехала. Они там сейчас посидят, чайку попьют.
Что же все-таки Анжелика ненавидела больше всего???
Я тихо вышел за дверь.
- Наташ! Наташ!
- Да, иду.
Когда жена вышла за дверь, я сказал тихо, коротко и твердо:
- Иди в машину, мы уезжаем.
Мне даже не важно было ее пояснение:
- Я знаю, куда она поехала, она к Руне и Радмилочке поехала. Я слышала разговор – они должны были ей шторы сшить (не исключено, что за деньги).
Вот и все.
Никто не заметил отъезда.
Свет фар в последний раз выхватил из темноты конюшню, с которой столько связано, пирамиду сена. Надеюсь, лошадки не будут голодать.
Замелькали зеленые молоденькие сосенки. Живописная ночная зимняя дорога.
Моя Наташа снова плакала.
Я в душе – тоже. Я больше не вернусь сюда. Никогда-никогда!!! Сережа как будто умер для меня снова. И Сенавиан умер вместе с ним. Впрочем, в мои годы уже потери осознаются как неизбежности на жизненном пути. Дальше путь, больше потерь. Есть и находки, но потери все равно неизбежны.
Всю дорогу я задавал и Наташе и себе вопросы.
А правильно ли мы поступили? А стоило ли связываться с этой кухней? Ведь мы и так много сделали. Не было бы кухни, не было бы и такого разочарования. Получалось, что не зря. Не в кухне дело. Разве так относятся к друзьям. Тем более, к друзьям, которые не словах, а на деле подтвердили свою преданность. Так я думал тогда, на волне обиды.
Никогда не требуй благодарности!!! Иначе помощь твоя, все, что ты сделал, не жалея сил, будет отравлена и перечеркнута тобой же самим. Носи глубоко в себе свою гордость. Надейся, что где-нибудь, когда-нибудь это зачтется. Что жизнь, восстанавливая равновесие, и тебе не даст пропасть в трудной ситуации, подарит неожиданное везение. Дружба… Странное, непонятное слово. В подобные слова разные люди часто вкладывают различный смысл. Проиграл ли я в азартной игре с самим собой? Трудно сказать, азартные игры часто бывают заведомо проигрышными.
Вот еще одного всадника потеряла смена. Возможно, это пройдет незамеченным. Возможно, кто-то посочувствует бедолаге. А самые бесстрашные и бесчувственные скажут – туда и дорога. Но вот, глядишь, и их самих вынесло ветром из седла…
Эпилог
Вот, уже не один год минул с тех пор, как не стало с нами Сергея Татаринцева. Много воды утекло. Обиды забылись, Наталья действительно выстояла. По моей собственной жизни пронеслись жестокие, разрушительные вихри. В Сенавиане родились жеребята, с Матреной расстались из-за ее привычки покусаться. Многое из того, что говорил Сергей, уже не кажется мне таким безусловным.
Сенавиан стал для меня живой историей.
Когда-нибудь я снова приеду туда. Что бы там ни было, покойся с миром, Серега. А наши университеты еще не пройдены до конца.