ДЕНЬ ПУТЧА
«19 августа 1991 года. 16 часов…
Книжное издательство. Патриотическое литературное объединение.
Я пришел получить гонорар за публикацию в их журнале.
Из обстановки шока и безысходности , в которой как и многие, я находился с утра, после происшедшего государственного переворота, введения чрезвычайного положения, указа Янаева о смещении Горбачева, заявления о передаче власти самозваному Комитету по Чрезвычайному Положению, я попал в атмосферу торжественной приподнятости.
Быстрые взгляды, радостные сервильные лица…
Смущение собственной причастностью к грядущим радостным переменам.
Впрочем, еще приличествует некая озабоченность.
Еще нельзя торжествовать!
Но…
«Все идет как надо! Урра!»
Я был в этом здании впервые – рукопись для издания я передал через своего соседа по писательской даче в Алехнове, без всякой уверенности в том, что она будет опубликована. Ничего в ней не было выдающегося: обычные ментовские хроники. Записки о первых днях работы в милиции в Костроме в пятидесятые годы…
К моему удивлению рукопись неожиданно «пошла».
И вот я здесь
В бюро пропусков по звонку редактора мне выписали пропуск в здание и поставили отметку - «сумка».
Я действительно был с сумкой.
Сотрудники издательства расходились с собрания, которое я определил для себя как митинг одобрения действий новоявленных путчистов и задач для работников издательства на период чрезвычайного положения.
Информация-инструктаж генерала, только что вернувшегося из Политуправления.
На чьей стороне находятся симпатии моих работодателей не вызывало сомнений.
Патриотическое объединение занимало маленькую комнатку. Я вошел, представился.
Меня попросили подождать. В комнату постоянно входили какие-то люди. Все были чем-то озабочены, заняты. На столах в изобилии лежала продукция, выпущенная по всей вероятности, объединением, в том числе антисемитская брошюра « Красная сотня – черная сотня», где прославлялись черносотенцы.
С моим гонораром что-то задерживается, но я не спешу. Мне интересно.
Мой злобно - удрученный вид явно контрастирует с настроением обитателей кабинета.
Двое сотрудников объединения, в том числе и мой сосед по даче, вошли в комнату.
- Ну, как? Закончилось? – их спросили о проводившемся собрании - инструктаже.
-Нет еще.
-Только бы не пролилась кровь… - обращаясь ко мне, сказал второй, по внешности ветеран войны.
Он явно хотел вызвать меня на разговор, но я всем видом продолжал демонстрировать враждебность.
Появились еще двое сотрудников издательства.
Высокий светлоглазый шатен сразу занялся документом , лежавшим на столе.
- Не знаете, как точно расшифровать ГКЧП? – спросил он у меня вдруг.
Я как раз в это время взял брошюру о черной сотне и присел к столу.
Неприязнь к этим людям, в которых я видел заговорщиков, готовых отобрать у всех у нас то, что мы только приобрели –ощущение свободы, надежду на свободу слова, на свободные выборы, демократию - переполняла меня.
- Не знаю. Боюсь назвать их как-нибудь иначе…
Он с удивлением взглянул на меня.
Документ лежавший перед ним был озаглавлен:
«Председателю ГКЧП тов. Янаеву…»
Это было приветствие участникам государственного переворота.
По-видимому, авторы хотели обойтись в нем без аббревиатуры.
Ниже шло строк десять…
Было ли это лишь частью текста приветственной телеграммы – не знаю.
В том, что объединение одобряло действия путчистов сомнений не было.
Другой работник издательства, сидевший напротив, в этот время звонил в какую-то организацию.
Он знакомо по-райкомовски угрожал уже от имени новой власти:
- В Краснопресненской типографии у вас шлепают призывы Ельцина и Хасбулатова… Какой номер типографии? А вы сами не знаете?! – Он взглянул в мою сторону. Мы обменялись презрительными злобными взглядами. – А кто за вас должен знать?! Я, что ли?! Кончилось это время! Срочно разберитесь!
«Этот точно не посчитается с нами, если они возьмут верх…»
Дневниковая запись августа 1991 года
Я убрал название издательства и объединения.
Сегодня упоминание их походило бы на донос.
……………………………………………..
В памяти осталось еще:
Безлюдная площадь перед Библиотекой имени В.И.Ленина.
Вход в метро, пустой вестибюль и рукописный плакат на стене:
«ВСЕ К БЕЛОМУ ДОМУ!»
«ТРИ СЧАСТЛИВЫХ ДНЯ БЫЛО У МЕНЯ…»