ГРЕХ И СМЕХ

 
           Раньше были деревни, где их жители за всю свою жизнь, не то чтобы в больницах полежать, врачей то ни разу не видели. И жили столько, сколько Бог на душу отводил. А лечились в основном народными средствами. Тогда в каждой деревне были свои лекари, так называемые травницы или бабки повитухи. Даже колдуны порою попадались, но они были так замаскированы, что о них  мало кто знал, больше говорили. Времена те были жесткие, не такие как сейчас,  могла и в лагеря милиция упечь. Это сейчас шарлатанов развелось, хоть пруд пруди, реклама с утра до вечера всех лечит и все им сходит с рук. Сегодня не только лекарства пить продукты кушать  стало страшно, травят всякой гадостью, чего только туда не напихают. Уже генную инженерию к ним подключали, лишь бы лишнюю копеечку урвать. Но не понимают эти люди, что и себя калечат. Да и контроля никого по стране  не стало вот и мрут людишки почем зря. Но, а в былые времена от темноты страдали. Если кто порою умирал, то говорили значить Богу так  угодно, что забрал душу грешную. Надо и не надо всё на Всевышнего валили, народ то в большей массе неграмотный всё был. Но даже и в те времена умудрялись проводить медицинские осмотры. Но они были редки, да и не все охватывали села, много ли проедешь на лошадке. Да и квалификация врачей была не ахти какая. Обычно приедет какой-нибудь в деревню фельдшер, вот вам весь консилиум врачебная бригада. И пашет этот бедолага за все профессии один. Он и роды принимает и зубы у людей выдёргивает и всякую другую хворость лечит. Но иногда болезни у людей так были запущены, что не оставалось иного выхода, как больного в город.                И вот однажды, такой запущенной больной оказалась одна бабушка. Уж очень она маялась болезнею мудреной. И вот привозят её в город, оформляют и кладут в палату. А вечером подходит к ней сестра и говорит: бабуся, если захотите в туалет, вот вам судно, поставила под кровать и саму ушла. А писсуары раньше были все металлические, громоздкие не такие как сейчас - пластмассовые легкие.  А  бабушка поняла так, чтобы сходить в  уборную, надо  эти тазики обувать на ноги, видимо без них нельзя, микробы по больнице шарят, можно имями заразиться. А про себя думает, чего только эти городские не по придумают.                Как то среди ночи дежурная сестра слышит шум, и как раз в той палате куда положили эту бабушку. А время было позднее  два часа ночи. Она бежит быстрей к палате, открывает дверь и видит перед собой такую картину. Лежит наша бабуля на полу, а на ногах ее обуты эти писсуары. Сестра от удивления рот открыла. А дело было так, когда бабушке захотелось  в туалет. Она тихонечко поднялась, нашла под кроватью своё судно, засунула в него ногу затем другую, но вторая почему-то не полезла наверное малая была эта посудина. Она толкала их и так и сяк, ну не лезут две ноги в один писсуар хоть ты умри. Потом сообразила обувка же парами бывает, видимо сестра мне позабыла положить второй башмак, стала оглядывать палату - смотрит, а он подлец стоит возле чужой кровати.  Обрадовалась, доковыляла кое как до соседки, сунула вторую ногу во второй писсуар - хорошо, ну вот  другое дело с облегчением вздохнула она, можно и идти. И побрела  довольная к дверям гремя на всю палату. Но вдруг почувствовала, что под одной ногой у нее что-то зачавкало. И она решила посмотреть, а что же там такое внутри этой обувки. Но к своему несчастью равновесие не удержала и упала. И вот лежит теперь вся раскорячившись среди палаты на полу. Больные все от грохота проснулись, вначале испугались закричали, а когда поняли в чем тут дело, то такой подняли  хохот, что всю больницу разбудили. Даже  с других палат больные набежали интересовались что такое, а когда узнавали смех взрывался с новой силой. В эту ночь никто уже  не спал, все обсуждали ночное происшествие. И по палатам долго еще слышался веселый смех, то затихая, то взрываясь вновь. А бабушка утром вся смущенная и не выспавшаяся просила у больных прощение и оправдывалась. Что она мол баба деревенская никогда в больницах не лежала и порядков тутошних не знает. Вы уж извиняйте люди добрые. Ну что тут поделаешь грех один да смех.