Снег заправил ещё один лист в принтер сгруппировавшегося дня, который уже ждёт сигнала на печать. В пепельнице тишины финализированы окурки эмоций. В момент равновесия время задерживает своё дыхание.
Вот, из-под весомой подъездной двери выходит в открытую улицу первопроходец этого четверга и теряет на снег неотвратимые стигматы следов, которые небрежным швом загибаются за нагой кирпичный торец. Проходит, расточительной полосой рассекая двор, и оставляет предупредительный след. Принтер выронил первую строчку.
Карамельный ночной лёд, накрытый тонкой чистой салфеткой утреннего снега, нестерпимо яркого. Остро, колюче, безбрежно яркого – клиньями в глазах. Скользкая поверхность капризной недотрогой уворачивается из-под подошв. «Попутный бы ветер посильнее в спину - докатился бы до само…» Кап. Кап-кап. Кап-кап-кап. Кап. Тёмно-красные пятна на белом, сплошном и близком. Белые пальцы. Нос. Красные пальцы. Больно. Солёное в горле. «Господи, сидя задницей на земле, мы видим мир так же, как дети!» Кап. Кап.
Машины, жестяные капсулы с теплом, грызут и пилят шипами покрышек глазированное полотно цвета песка с темнотой. Дорога чёрным поясом стянула снежное кимоно, спустя километры, она линейно впивается меж улиц-рёбер города стрелой. Основная сплошная жирная вмиг обесценила хрумкий ватман и лежит на нём неизбежностью, стерильным разрезом скальпеля. Начало положено, его вес – в продолжении. Грифель чёрным зрачком смотрит на лист, который замер: «Смотри, не подведи… черту».