Аркадий вернулся на полянку. Это был настолько знакомый адрес, что нет смысла настраиваться. Всё, как в жизни: первый раз - название улицы, номер дома, квартира, а потом уже идешь не задумываясь об этом.
Проход оставался открытым. После последнего конфликта с Хранителями его решили не закрывать. Пока. Полянка – это маяк. Спуск с горы был открыт для поезда. Для крановщика все уже было знакомо, и он спустился вниз. Его встретили существа в темной одежде: ведь он дал им работу, постоянную работу.
Аркадий попросил показать ему, что находится ниже этого уровня. Мало хорошего расположения к гостю, чтобы разрешить проход вниз, нужно разрешение «сверху», и только тогда - сопровождение. Работники сферы обслуживания туристов, оказалось, были готовы организовать эту экскурсию. Аркадий дома оставил только физическое тело, так что остальные составляющие человека тела, приходилось защищать.
Ему предложили надеть защитную одежду. Это был скафандр, в привычном понимании этого слова, сделанный из чего-то наподобие толстого, см 5, пластика. Этот защитный костюм покрывал все тело, облегая его. Мягкий и прозрачный, но там, где его касался огонь, костюм становился блестящим, зеркальным.
В этом виде его и отправили вглубь планеты. Здесь не было огня в привычном понимании, то есть такого, каким он видится на пожаре, в костре, в лаве. Это было почти белое пламя, как у форсунки доменной печи. Вот в эту форсунку и заходили люди, что-то там делали. Что именно – не понятно, и зачем – не понятно. Похоже, было, что они передвигают некие пирамидки в этом огне.
Работа в этом аду, занимая минуты три, как бы сжигала некоторые земные долги за предыдущие жизни. Так что можно было возвращаться на землю к людям, рождаться снова. На земле может пройти за эти три минутки времени лет 120-150. Чтобы находится в центре этого огня, нужно настроиться на так называемые вибрации любви. Просто потерпеть не получится – нужно настроиться, тогда никакой жар не страшен.
Пока Аркадий находился рядом с центром огня, его одеяние переливалось. То там, то там блеснет, то снова станет прозрачным. Как будто все на нем бликует. Ему настраиваться не нужно было, ведь он защищен скафандром. Примерно так себя ведут с окружающим миром люди, к счастью не все – какой такой там настрой, ведь мы цари природы.
Люди в темной спецодежде вернулись обратно, а тех, кто обеспечивал в этом месте порядок, Аркадий не мог их увидеть, как не присматривался. Узнать больше, чем он видел здесь, в этом месте - не хотелось. Казалось, что он узнал все, что хотел. Возвращаться желания почему-то тоже не было, и Аркадий попросил показать ему, что находится дальше, «глубже» этого места. Для него наступил тот момент в жизни, который совпадал с планом его духовного развития. Оставалось только принять решение.
Как только он принял такое решение, то неожиданно провалился. Но падение затянулось так, что можно было несколько раз передумать идти дальше, понять, что возвращаться как-то поздно, и, возможно, испугаться. Падение на уровне человеческого сознания страшно не столько от осознания опасности для жизни, сколько благодаря инстинкту самосохранения, внутреннему чувству техники безопасности.
Так же неожиданно, как началось, падение прекратилось и Аркадий оказался в очень красивой пещере. Вокруг него протекали реки лавы, со сводов капали переливающиеся капли расплавленных камней. Но это был не застывший музей чудес природы – здесь работали. Это было совершенно очевидно, но не видно самих работников. Вернее было видно их деятельность, но странным образом: они были как бы холоднее раскаленных камней (или горячее), лавы, и, когда они прикасались к стенам пещеры, к лаве, то на поверхности проявлялись отпечатки рук, тел. Они направляли потоки лавы, корректировали движение и ширину отдельных потоков.
Не было видно и тех, кто контролировал работу здесь, кто планировал все происходящее здесь, кто знал, для чего нужно вообще что-то менять. Это и понятно, ведь руководители составляли одно целое с этим миром. Они не работали здесь, а были всем этим проявлением Сущего, частью Божьего Плана, Великими Стратегами мира, а тем более этой планеты. Они были своего рода руками организма, а те, кто работал здесь – инструментами. Отработав положенное время, работники сменялись другими. На реку Стикс это похоже не было. По крайней мере, описание ада по Данте отличалось оттого, что видел Аркадий.
Вид не был ни зловещим, ни страшным. Сказать, что это дно ада – невозможно, потому, что нет предела, нет конца этому миру, но есть конец возможности его познавать. Есть ли такая возможность у Аркадия можно было узнать, только попытавшись идти дальше. А дальше можно было только войти в реку лавы и с ней течь. Аркадий так и сделал.
Он не сразу понял: его сознание виновно в том, что он ощутил жар от лавы или лава действительно настолько обожгла, что скафандр не сдержал этот жар. Ему спокойно кто-то сказал, что, войдя в эту реку, Аркадий умер на земле. Знакомое ощущение жара любви и вселенского спокойствия наполнило всё его существо: скафандр сгорел. «Ну, умер, так умер»- подумал Аркадий. Размышлять было некогда, а вот рассматривать, куда и как текут подземные реки, было, пожалуй, интересно.
Сообщаю страждущим читателям, что в этом состоянии зрение панорамное, т.е. обзор не круговой или стерео. Обзор шарообразный.
Лава текла мимо пещер, одна красивей другой. Рассмотреть большую пещеру, в которой переплетались и соединялись другие потоки - не хватило времени потому, что поток начал затягивать пловца в воронку. Сопротивляться не было смысла: ведь он хотел следовать за потоком. Поток захлестнул его и утянул настолько глубоко, что определить это не получалось.
Утонув, Аркадий вдруг оказался на свободном пространстве. Куда подевалась лава, река – было настолько непонятно, что лучше было оставить затею понять. То место, куда попал Аркадий, было похоже на большое облако из камня. Не статичного камня в нашем понимании, а газообразного камня. Это огненное каменное облако парило и таяло под ним. И все же Аркадий стоял на нем уверенно.
А что под облаком? Очень хотелось заглянуть вниз. Он очень осторожно перегнулся и глянул вниз: там была чернота. Тьма была живая и очень красивая. Казалось, что она состояла из серебристых эллиптических, концентрических колец. Их не было отчетливо видно, они были более многомерной составляющей всего пространства. Они были видны и не видны.
Но поражало более всего не это, а огромный раскаленный шар посередине. Что-то в этом во всем напоминало луну ночью, но шар поражал своей мощью и еще зеленым цветом. Да! Огонь был изумрудно-зеленый. Очень, очень яркое солнце. Удивительно, непонятно. Да это же !? – «Солнце Ровного Давления, дубина!» - сказал кто-то рядом. Дубина была согласна с этим утверждением.
Ощущение сжатой мощи поражало, захватывало. Как туго сжатая, звенящая пружина. Тронь что-то и этот шар разлетится на куски с огромным взрывом, разнеся на атомы планету и все живое на ней. Убери шар и получишь ещё одну «чёрную» дыру. Увидеть Солнце Ровного Давления, не умерев - невозможно. Но умереть ради такой возможности стоит. Тем более, что и по другую сторону жизни далеко не всем дается этот шанс. Забавно, что СРД служит для поддержания противодавления массы планеты и является по своей сути живым существом. Как впрочем всё, что от Бога. А рассуждения по поводу – убери этот шар и всё разлетится или появится чёрная дыра не более, чем бред механистического восприятия действительности.
Аркадий ощущал возможность погрузиться в этот мир глубже. Это было что-то вроде ощущения тяжести, позволяющего упасть, нырнуть… проникнуть за пределы этой картины. Только чернота не казалась пустой. Это было невероятно и пугающе. Он пискнул, что решил возвращаться. Возвращение отличалось от проникновения вглубь ощущением возрастающего холода.
В каком-то месте на своем обратном пути Аркадию встретились высокие существа. Они были больше двух с половиной метров. Хотелось сравнить их с длинным шкафом на ногах с глазами по бокам. Возможно, скорее всего, глаза на чем-то держались, а не жили своей отдельной жизнью, как казалось. Однако ощущения нелепости их вида не было, а было ощущение их мудрости, ума.
Это были игвы. Древняя цивилизация, живущая независимо от смены власти на земле, но тесно связанная с живущими на земле людьми. Технически игвы были более развиты, намного больше современных людей. Их город, где оказался Аркадий, был очень чистым, светлым, но не белым. Что освещало город, их мир вообще – не понятно. Свет был равномерно приятным. Дома высокие, сероватые, с высокими арочными окнами. Понятно, что и окна и дома высокие, раз уж высокие жители. Встретился на улице местный изобретатель с каким-то приспособлением, которое, судя по производимому действию, было пылесосом.
– Да, с мусором у нас проблемы, - сказал игва, встретивший Аркадия, - он все время появляется. Понятно откуда его происхождение, но что делать с ним – решать приходится нам, а не людям на земле.
– Вы хотите сказать, что мусор на земле как-то переходит в мусор у вас? - спросил Аркадий, высоко задрав вверх голову к собеседнику.
- Да, гигант мысли. Не сами же мы его разбрасываем. Это своеобразное проявление хаоса, допущенного людьми в своем окружении. Нерационально используемые средства жизнеобеспечения. - При этом разговоре абориген старался держать дистанцию, чтобы не дымиться.
Разжевывать эти обстоятельства не было смысла, ведь Аркадий и сам прекрасно знал, что земля превращалась в гигантскую свалку неиспользованных возможностей, напрасно потраченного сырья, варварски использованных природных материалов. Это не только полиэтиленовые пакеты и пластиковые бутылки, что весной прилетели. Сам-то Аркадий с женой тщательно сортировали и утилизировали свой мусор своими же силами, и понимали, что мусор вокруг дома с ними не связан, как не связан и с таинственными пришельцами, посеявшими его. Ему бы такой пылесборник, вернее, пылеубиватель не помешал бороться с дематериализацией чужого мусора. Миниатюрный МПЗ мусоропреобразовательный завод.
Аркадий присмотрелся к «пылесосу». В руках игвы был шланг, на конце которого были три воронки, узкой частью вперед, а широкой примыкали к одной, выходящей от шланга. Вокруг этого своеобразного наконечника была черная спираль, переходящая в ручку-шланг. Воздух по шлангу подавался к воронкам? Из воронок струились белые веревочки. Веревочками казались именно струи, потому, что странно изгибались, когда уборщик поворачивал шланг. Белыми они были потому, что почти не пропускают свет. Это были или высокоскоростные струи воздуха или другая форма материи. Пыль и мусор в струях от воронок поднимался и преобразовывался во что-то невидимое.
Пылесос состоял из одной ячейки подкачки, трех других рабочих ячеек и генератора стандартных сигналов. Показали Аркадию это устройство и рассказали для того, чтобы он смог разработать такое на верху. Ведь количество отходов на поверхности земли, на орбите может привести планету к экологическому коллапсу, и тем же игвам придется не сладко. Игвам итак приходится все время корректировать свою жизнь, из-за «разумной» деятельности людей.
К диалогу люди готовы не были. Почти не были, за исключением Даниила Андреева, да еще этого слесаря МСР. Игвы многих людей на земле знают, технические идеи подбрасывают, но, скорее всего, на уровне сознания люди этого не понимают.
Конечно, озабочены этим не только игвы. Все понимают, кроме людей, что войны и вооружение тяжело отзываются на всех и «вверху» и ниже уровня цивилизации людей. Увеличившиеся теракты в последнее время , дают понять, что угроза исходит не столько от танков и пушек, сколько таится в самих людях. Перед этой угрозой бессильны в любом месте, любые люди, даже милиционеры. Единственная защита – нужно абсолютно всем стать благожелательными друг к другу. Новые технологии, типа «летающих тарелок» позволят перемещаться в любое место, сведя на нет традиционную защиту. Не помогут бронежилеты и охрана. Смерти людей игвам не нужны, технологии создания вооружения должны замениться новыми технологиями созидания.
Использование газа и нефти рационально только на том этапе развития человечества, когда сознание не позволяет применять более совершенные технологии. Уровень духовного развития многих людей на земле достаточно высок, чтобы переходить к другим способам жизнеобеспечения. Противодействие развитию оказывают духовно отсталые люди, обладающие властью и рабы денег.
Аркадию посоветовали отдохнуть хотя бы день после возвращения домой: ведь сердце стояло какое-то время. Он проснется, но восстановить работу организма будет не просто. А раз он не призывает огонь для восстановления сердца, то остается только поберечь себя от тяжелой работы, чтобы не получить инфаркт. Ведь и сейчас, разговаривая с игвой, Аркадий испытывал сильное давление, как будто тело все сжато и горит. Да и эмоции зажаты, как и у самих игв. Там все без особых эмоций живут.
А что касается воронки, в которую затянуло Аркадия, то это центр силы. Такой центр силы получался у Гребенникова, когда он делал свои ячейки и вихри для антигравилета. Если сделать правильно воронку размером с ладонь, то, находясь над ней можно парить в воздухе. Такие «центрики силы» можно использовать на земле.
- Можешь убирать свою пыль без пылесоса, она просто исчезнет.
Аркадий не стал спрашивать, откуда собеседник знает о проблемах его дома, где пыль в таком огромном количестве оседает, что дышать трудно.
- Такая «струя» может резать кирпичи, камни лучше лазера. А ты перестанешь искать работу. У вас столько возможностей.
Аркадий понял, что он нужен, как проводник между мирами. Значит, нужно сделать рабочую воронку. Применить ее на автомобиле…
- Вот-вот. Машинка у тебя есть. Экспериментируй. Можешь такой маленький узел сделать, что ни один «гаишник» не заметит. Равновесие не нарушишь, правила дорожного движения тоже, а полетать, где есть такая возможность, получится. С кого-то ведь нужно начинать перемены, не с олигархов же ваших.
- Почему воронка, а не пирамида так работает. У нас пирамидам сверхъестественные свойства приписывают. Мне раньше показывали возможности пирамидки.
- Какое было сознание, то и показывали. В природе форма пирамиды почти не встречается, а конус, воронка – часто. Гребенников вам всем подсказал, но дошли только фрагменты общей картины, поэтому не складывается, не удается повторить его аппарат.
Нужно было возвращаться, нужно вернуться на перрон, к полянке – и домой. Хотелось пообщаться с хранителями падших душ в темных одеждах и проводниками поезда. Но, приблизившись к перрону, Аркадий понял, что пообщаться не удастся – не с кем. Не то чтобы никого не было, просто все, кто находился в обозримом пространстве, разбежались, увидев Аркадия. Еще бы, от него исходил такой жар, что камни под ним проминались, а сам он был окружен изумрудным сиянием. Как только он это понял, то тут же поспешил подальше, чтобы немного поостыть, а там и домой вернуться не мешало бы.
Когда Аркадий проснулся, рот был сильно пересохшим, руки занемели, ноги не слушались. Занемевшие руки и ноги Аркадий растёр себе сам, чтобы не будить и не пугать жену. Кровь начала приливать, покалывать иголочками больнее, чем от того, когда отсидишь ногу или руку. Сердце болело, голова кружилась, но хорошо соображала.