III
Денис и Дарх ругались. Мне было не положено слышать, как и о чем, поэтому они ругались молча.
Раскурив сигару, я забралась на самый высокий камень и стала разглядывать облачный горизонт. От богов по воздуху разносились пучки волнений, то коловшие, то щекотавшие, но ничего страшного или мерзкого не происходило. Даже чувствительные тонкие духи не покинули вершину, а лишь отлетели чуть дальше и парили над горой между мной и ними.
Денис – бог. Хоть это и лучшее, что могло с ним случиться, и, пожалуй, заслужил он такой финал своей человеческой судьбы, но все-таки не укладывается в голове. У него самого, в первую очередь, не укладывается. Он всегда и везде был естественным, уверенным и спокойным, а сейчас он растерян. Нелегко это, наверное, – быть богом.
— Нимб давит, — случайно вырвалось у меня вместе с облачком дыма.
Денис взглянул на меня обиженно, а потом рассмеялся.
— Да ну их всех. Я нормальным человеком не был, почему должен стать обычным богом?
Дарх дернулся. Слова, произнесенные легко и даже беспечно, на него произвели действие, эквивалентное приложению кирпича к голове по завершении длительного прицельного падения. Он задумался.
Денис вскоре после этого ушел, перед растворением в воздухе дурашливо поцеловав мою свешенную с камня ногу, что уже повергло Дарха в моральную кому.
Теперь Денис стал наведываться часто, а Дарх, странное дело, был рад его визитам. У них постоянно появлялись темы для обсуждения, и, хотя мне очень редко отводилось в них место, всё же казалось, что я с ними. Они всегда удерживали на мне свое внимание и реагировали на все, что со мной происходило: я рассматривала облака – Дарх растрепывал их в смешные фигуры, строила из камешков домик – они подбрасывали новые камешки, скрепляли постройку и раскрашивали башни, я скучала – они заводили разговор на интересную мне тему, я засыпала – они подкладывали подушки и укрывали.
С приходом Дениса стало ясно, насколько одинока я была все это время. Несмотря на теплое уважение островитян, на ласковое участие Салдаха, на парадоксальное сближение с Дархом, его место осталось пустым. Оно, это место, было у меня за спиной и слева – оттуда приходила помощь и защита, и не взамен, и не за будущие услуги, а потому что так есть. Ему самому так надо.
Дарх не видел такого раньше и не знал, что можно так обращаться с кем-то. Доверие, о котором он меня просил, на самом деле было ему незнакомо. В его прежнем представлении оно было не чувством безопасности рядом с другим, а смирением с коварством другого, разрешением поступать с собой подло. Теперь он постоянно удивлялся. Он смотрел на эмоции, окружавшие нас с Денисом, как на чудо, и очень хотел заразиться ими, хотя и боялся их.
Чем бы мы не отличались друг от друга, как ни велики были различия, одно общее нас объединяло. Мы – воскрешенные. Мы пережили смерть.
IV
Стаса пришлось собирать по частям. Помогая Асе делать это под сияющей паутиной из расчертивших ночной воздух смертоносных лучей, Герман лишь мысленно благодарил Оуэна Брюса за предусмотрительность – без носилок, оказавшихся в шестиместной машине, им было бы не справиться. Он за две секунды, как ему показалось, выдернул носилки из кабины, перекатил на них самый крупный кусок Стаса и подал появившейся Асе обрубки его ног, попробовал сложить одну, но решил оставить это ей – Сереге с Никитой приходилось слишком тяжело. Их просто-таки поливали непрерывным ливнем из серебристых лучей, и даже троих, чтобы отбиться, было слишком мало.
Конечно, об этом думать не стоило. В такой ситуации можно было только стрелять по синим огонькам, отключив внимание от всего остального, не глядя на серебристые трассы, превратившись в придаток ствола, ритмично выпускающего разряд за разрядом, не осознавая себя, не чувствуя ничего.
Взмахнув рукой с ружьем, где-то рядом упал Никита, и к нему сразу нагнулась черная блестящая тень. Еще одна Ася. Прикрывающих осталось только двое. Ну что ж. Батареи хватит надолго, и остановить очереди их с Серегой разрядов может только очередной шальной луч… Да сколько ж их сегодня?!..
Опасаясь за двух Ась со Стасом и Никитой, которых теперь почти невозможно было защитить, он несколько раз, продолжая автоматически нажимать на кнопку, взглянул то на одну, то на вторую, и заметил, что серебристые лучи изредка попадают в них, но гаснут, дымя, за пару сантиметров до тела… Гм, а отчаиваться-то рано.
Поняв, что Ася не только лечит, а еще и защищает раненых, он вдруг почувствовал себя непобедимым, и его руки с оружием заработали быстрее, и вскоре «диких» стало заметно меньше, а еще через короткое время их осталось всего двое, и их синим сердцевинам он с Серегой ударили одновременно, и поставили наконец точку в этом бою…
Надо будет обязательно отсмотреть запись бортовой камеры. Совершенно непонятно и очень интересно, сколько прошло времени. Час? Пять минут? Одинакова вероятность того и другого.
— Капитан… — кряхтел Серега, когда они, сняв шлемы, втаскивали приходящего в себя, невероятно тяжелого Никиту внутрь кабины. — В следующий раз… ты поедешь… только через мой труп! Это ж надо… сколько я из-за тебя… натерпелся… Приключений ему захотелось… видите ли.
— Молчать, — кусая улыбку, приказал Герман.
Вторая Ася, отвернув полное досады лицо от черного неба, поглотившего корабль «диких странников», проводила взглядом Никиту и исчезла.
Первая застыла над Стасом.
— Можно переносить в машину? — спросил он.
Она медленно повернула голову и удивленно посмотрела него.
— Ты? Зачем?
Он слегка разозлился на необходимость оправдываться перед всеми за нормальное стремление бить врагов, которое уж кому-кому, а ей и без того должно быть понятно.
— Потом объясню.
Ася вздохнула и провела ладонями по сложенным, как паззлы, ногам Стаса. Камня в пальце не было.
— Можно. Но я с вами.
Странное волнение сжало ему горло, когда он попытался согласиться:
— Конечно.
Потом, в машине, он убеждал себя, что вовсе не рад тому, что Стас так серьезно ранен, и вовсе не боится, что полет затянется до его выздоровления, и Ася уйдет сразу по приезду… Но он радовался и боялся. Он очень, сильнее, чем что-либо в своей жизни, хотел, чтобы Ася сегодня оказалась на «Тайне». Это был каприз, подчинивший себе его слишком дисциплинированную волю, пользуясь редкой слабостью, короткой растерянностью, наступившей после боя. После резко отпустившего смирения со смертью ему хотелось абсолютного счастья, которое сейчас он прочувствовал бы остро, как никогда, хотелось, чтобы самые любимые, самые близкие были рядом – Ася и «Тайна». Дороже всех прожитых часов ему были те, которые он провел с Асей на «Тайне».
Стас очнулся уже на подлете к базе, но шевелить ногами еще не мог и поминутно покрывался потом от боли. Асе пришлось отправиться с ним в подводную лодку. Пропустив ее внутрь, Герман безотчетным движением задраил за ней люк.
Чтобы исполнять обязанности и капитана, и врача в одно и то же время, он заменил переборку между медицинским отсеком и командным пунктом на легкую складывающуюся, и теперь почти всегда отсеки вообще ничего не разделяло.
Никиту и Стаса положили рядом, но Никита порывался встать, поэтому Ася его усыпила: так же, как когда-то Германа, запустив пальцы в отросшие спутанные волосы. Германа кольнула ревность, но он тут же пристыдил сам себя. Немного подумав, Ася усыпила и Стаса. Герман стал ножницами разрезать окровавленные тряпки, в которые превратились его штаны. Ноги, хоть и сильно опухли, выглядели нормально. В том смысле, что при сборе ничего не перепуталось.
Ася продолжала держать на них ладони, хмурясь и еле заметно шевеля губами – наверное, где-то она с кем-то беседует… Потрясающе. Сколько еще в ней тайн?
Прекратив далекий диалог, она замолчала. Герман знал, что вызывать ее на разговор бесполезно, да и не хотел этого. Все, о чем можно было спросить, ему и так было известно, и, как ни желал он вновь почувствовать тот полный любви и гордости за него взгляд, он одновременно боялся почувствовать нечто другое, противоположное. Ведь чаще она смотрела на него печально и испытующе, словно силилась найти какую-то отгадку, ответ на вопрос, который не хотела задавать.
Поэтому да здравствует молчание. Его вполне достаточно. Того, что Ася здесь, и не спешит уходить, уже много для него, привыкшего любить незаметно.
Команда где-то одолевала расспросами Серегу, который пытался отвечать, при этом умываясь и переодеваясь. Наконец он, обрызгивая все вокруг водой с невытертых волос, ворвался на командный пункт и активировал связь с базами.
— Это «Тайна». У нас все живы, хотя и не целы. Что с первым сигналом?
— Уже на базе, — включился Тим. — После вашего было еще четыре сигнала. Герман, ты здесь? Слышишь?
— Здесь, слышу. Четыре? Значит, в следующий раз будет уже около десяти. А потом еще больше. Потери есть?
— Нет, конечно. Везде была Ася.
— У нас целых две! — похвастал Серега. — Одна до сих пор здесь. Мы еле отбились! Там такое было! Видео отправляю… Отправил. Только, чур, Стасу не показывать.
Это была кодовая фраза, смысл которой все поняли: Кирилл, увидев сцену своего обезглавления, незабываемо потерял сознание.
Тим уважительно моргнул.
— Там тоже поливало? — спросил Герман, глядя на Асю.
Она качнула головой:
— Не так. Вам круче всех досталось.
Из-за монитора послышался нежданный голос:
— Герман, не на тебя ли теперь «дикие» охотятся?
Тим вздрогнул, поднял голову и посмотрел поверх камеры. Герман, как собственными глазами, увидел Дениса, стоявшего с самым серьезным видом так, как будто всегда был в хижине вместе с другими.
— Свят-свят-свят, — пробормотал Тим. — Ты можешь хотя бы не так внезапно появляться и исчезать?
— Извини, — без нотки раскаяния ответил Денис. — Пока не до реверансов.
— А до чего?
— «Дикие» охотятся на Германа, — с расстановкой напомнила Ася.
— Да ну, ерунда, — заспорил Серега, но споткнулся – он ведь сам упрекал капитана в безрассудстве. Оказывается, был при этом еще больше прав, чем думал.
— Не-ет, — поддержал Серегу Валерка, возникший рядом с Тимом. — Не могли они его распознать.
— Галю же распознали, — по эту сторону экрана заметил Артем.
На пару секунд все замолчали. В который раз на них нашло это неприятное озарение – о «диких» мало что известно. И от того, что их научились убивать, они не стали понятнее.
— «Дикие» видят иначе, — попытался объяснить Денис, — от них не спрятаться под одеждой.
— Возможно, и слышат иначе, — добавила Ася. — Возможно, их органы чувств улавливают еще что-то, чего мы не замечаем.
Ее слова почтили новой минутой молчания: разбудив воображение, островитяне представляли, каким образом можно почувствовать человека, кроме как слухом и зрением. Поскольку в поисках элементарных частиц каждый осознал безграничность возможностей, воображение подсказывало самые захватывающие варианты: улавливать электромагнитное излучение? Ощущать гравитационные колебания?..
— Так, ладно, — хмыкнул Денис. — Вот еще один повод подумать: боги нашли в пространстве между трехмерными мирами интересную штуку.
Такое начало заставило всех оторваться от задачи про органы чувств: Денис сообщает о том, что увидели боги…
— Огромный корабль «диких»… и на некотором расстоянии несколько маленьких. Если приглядеться, становится заметно, что маленькие отличаются от большого – они темнее и неподвижны.
Никто еще не успел ни представить, ни сообразить, как Герман обрадованно спросил:
— А вы видели, как они отделяются?
— Кто? — спросила Ася.
— Видели. И как сливаются тоже.
Ася замерла с открытым ртом.
Герман испугался, что она догадается, и попытался остановить Дениса:
— Всё, хватит загадок.
— Вы о чем?! — возмутился Тим.
Денис возник на командном пункте «Тайны». От неожиданности Серега упал на Артема, а Коля с Кириллом отступили назад.
— Ты люк зачем задраил? — вкрадчиво поинтересовался Денис у оцепеневшего Германа.
Герман сдвинул брови – зачем это сделал, он и сам не знал.
— Чтобы сохранить хотя бы маленькую частичку, — подсказал Денис. — Ты знаешь, что она не пробьет пространство-время здесь – побоится повредить «Тайну».
Герман молчал. В действительности, он это понял сейчас, все так и было. Как странно – он знает гораздо больше, чем осознает, и как ошеломляюще резко эти знания прорываются, чтобы облечься в мысли. И это опасно, ведь мысли она может увидеть или хотя бы почувствовать.
— Эти темные… и неживые, — вдруг неумолимо ясным голосом произнесла Ася. Она почувствовала.
— Всего лишь гипотеза, — перебил, отгоняя мысли, Герман.
— Не заставляй всех биться вслепую, — печально обронил Денис.
— …поражены мной, — закончила мысль Ася. И тут же начала новую: — Они поступают так же, как я – делятся на части. И они сами, и их корабли. И части потом соединяются. Но те, в которые вошла я, отмирают. Я для них что-то вроде вируса… нет, яда…
— Нейтрализатора, — подобрал более подходящую аналогию Денис.
— Я бы лучше понял, если бы результатом соединения тебя с ними была аннигиляция, — сказал Герман. — Но тут другое. Возможно, частички тебя, попавшие в корабли, можно освободить.
Ася нахмурилась.
— Не знаю. Я совсем их не чувствую.
Затем она умоляюще посмотрела на Дениса:
— Ты ведь повторишь всё, когда я очнусь?
Денис глубоко вздохнул и попросил Германа:
— Отпусти. Она не должна быть все время расщепленной. И эта – только мельчайшая часть. Она даже почти ничего не весит.
Ася встала и подошла к Герману. Он почувствовал, что чудо закончилось, и вместе с ним уходит счастье, но хватался за утекавшее мгновенье, как за последний глоток воздуха. Но глоток воздуха – это так мало.
— Хорошо, — сказал он. — Иди. И передай ей это.
Он обнял ее, прижал к своей груди, и, подняв ее лицо жадными руками, поцеловал призрачные, но такие мягкие и сладкие губы.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/04/13/1168